Каре на дамах (История вторая)

Желание азартного игрока — стать умнее. Азарт — неплохой парень, он просто очень умный. Гай Ричи

-Какой, нафиг, Питер?!- голос Дудакова, спокойный даже когда он находится на грани нервного срыва, вносил умиротворение в души Этери и Дани.- Глейх, скажи мне честно, ее в той неведомой больнице накачали наркотой, и она бредит? - Дуд, я в здравом уме,- на это хочется надеяться, хотя, судя по тому безумию, в которое они все ввязались и продолжают вязнуть все глубже, она точно не в здравом уме.- Тебе будет на твою Трусову льда по макушку. Чем ты недоволен, спрашивается? - Весь “Хрустальный” тоже в Питер перетащим?- Сережа негодует, хотя по сути напарница права: это его Трусова, он ее притащил со всеми проблемами на голову штаба Тутберидзе, но надо же уметь и вовремя остановиться, решая чужие проблемы. - Ну, поживем месяцок на перекладных, Сереж,- спокойно говорит Тутберидзе.- Она все обдумала, с идеей пережила панические секунды, и теперь ей не казалось таким уж ужасным жить на два города. Справятся. - Ты хочешь оставить Щербакову без тебя и без меня на месяц с редкими наездами?- глас разума Сергея Викторовича ударяет по авантюрной жилке Этери, и звук, создаваемый контактом, приводит к рождению отличных мыслей. Так было всегда, правда в других вопросах. Но работает одинаково, и для программ, и для жизни, и для подготовки. - Ну, и прекрасно. Оставим с ней Даниила Марковича. Будет у нас дуэт: Аня и Даня. Рифмуется, согласись?- Этери тихо улыбается. - Ага, а до кучи Валиеву, Хромых, Усачеву и всех юниоров тоже… рифмоваться?- последняя попытка. Понимает, что не разубедит, но сделать нужно все, что возможно, чтобы спать спокойно. - Ты так говоришь, словно мы их всех навеки бросаем на произвол судьбы! Несколько недель, в которые мы оба будем приезжать, следить из Питера. Как-то же я одна справлялась, пока вас не было. И народу было немногим меньше. Справится!- отрезает наконец Этери. - Глейхенгауз, ты мне нужен!- через телефон Этери взывает к хореографу Дудаков.- Срочно возвращайся в “Хрустальный”, пока и тебя не поразил вирус безумия, витающий в той больнице! Сергей Викторович дает отбой, а Этери и Даня переглядываются на другом конце линии. - Ты бы и правда ехал. Сначала домой, а потом на тренировку. И в ЦСКА сегодня будешь моими глазами и бригадой по организации онлайн-моста. Женщина откидывается на подушку и прикрывает глаза. Как немного надо, чтобы устать. Она даже не уверена, что дело в операции, больше списывает на изменение ритма жизни: пока все время куда-то бежишь, не остается промежутков, чтобы чувствовать усталость, а тут навалилась, кажется, за всю жизнь, хотя вот же только отдыхали больше недели, настолько насколько она вообще умеет отдыхать, имея возможность делать хоть что-то. - Может, все-таки остаться с тобой?- Даня обеспокоенно всматривается в бледное лицо на подушке.- Вдруг что-то понадобится? Тутберидзе едва заметно улыбается: - Дань, тут такое вип-обслуживание, что, если мне понадобится мороженое прямо из итальянской джелатерии, они сгоняют в Милан за ним. Кстати, выясни, во что нам обойдется пребывание в этом роскошном заведении, а то, может, после оплаты счетов придется самим взять в рабство всех фигуристов до конца их и наших дней, чтобы рассчитаться. - Я думаю, мы найдем более человечный способ,- смеется Глейхенгауз,- но от мороженого из Милана все же воздержись. - Не хочу мороженого, спать хочу,- бормочет Этери, уже начиная проваливаться в сон. “Ну, оно и к лучшему”,- решает Даниил Маркович, тихонько прикасаясь губами ко лбу полусонной женщины. **** Сон на лекарствах странный, тягучий и недостаточно болезненный, чтобы стать кошмаром, однако же и не спокойный. Ничего внятного, формирующего картинку или сюжет Этери не видит, но то и дело сквозь мрак отдыха пролетают картины. Разрушенные здания и она на улице в домашних шлепанцах, бродящая за парнем-пожарным, ничего не понимающая, даже толком не плачущая. Слишком выбитая из колеи для нормальных эмоциональных реакций. Все тело саднит от мелких порезов, но и это не очень чувствуется на адреналине. Четырехлетняя Полина падет на льду и поднимается. И снова падает. Этери смотрит на девочку молча. Они друг у друга в некотором смысле первые: Полина у Этери в России одна из первых учениц, Этери у Полины - фактически первый тренер. Тогда Этери еще не был заказан вход в ЦСКА. Были даже перспективы, если вернуться полностью, но хотелось просто подумать и посмотреть. Усидеть на двух стульях. В итоге провалилась между и выбиралась не весть сколько, а Полина осталась с ней. Пока не испугалась Юльки. Этери и сейчас уверена, что первой на взрослом уровне из ее девчонок должна была засверкать Полина. Так и шло, пока они не оказались с Липницкой плечом к плечу. В отличие от Шелепень у екатеринбурженки не было ничего интересного в техническом плане, кроме растяжки: скольжения никакого, прыжки - жуткие, хоть и выезжала она их; во вращениях ребенка выносило к чертям из круга. Но главное - Юля была на три года младше и не представляла изначально совершенно никакой опасности. А Полника что-то почувствовала и поняла. А потом сбежала. Совсем. Дождалась Этери из Штатов, из декрета. И не выдержала соперницы на одном льду. Вот Юля падает и в очередной раз подворачивает ногу. Они даже почти привыкли к этому: И Юля, и ее тренер. Тогда мудрую мысль высказал Морозов. Вот так вот просто - вышел из душа голый, капающий водой и только что смытым сексом, и, наматывая на Этери полотенце, сказал: - Так пусть ее мать сводит к хорошему остеопату. Не может человек трижды за полгода ни с того ни с сего подворачивать ноги. И, не считая программ, с которыми они потом завоевывали много чего, это было самым ценным вложением Морозова в продвижение к вершинам, и Липницкой, и самой Тутберидзе. Коля правда утверждал, что секс не меньше способствовал, но у Коли секс - это вообще панацея от всех проблем и незадач в мире. Ей богу, часть предков, от которых произошел Николай Морозов выродилась в верветок, те так же любую проблему решают половым актом, а не войной. В общем make love not war! Ну, и в хиппи, естественно, потом… из верветок. Теперь Этери знала, чего так испугалась Шелепень. Устремленности Липницкой. А Юльке просто некуда было отступать. Именно поэтому, когда в 13 юная фигуристка закружилась в пубертате и отрицании всего и вся, включая постылое фигурное катание, при всей сложности возвращения девочки в русло, все же это было просто: у Липницкой не было возможности отступать. На карту будущей олимпиады была поставлена вся жизнь самой Юли, Юлиной мамы. Всех. И как только варианты появились, кроме льда, все и кончилось. Все то, на чем жила фигуристка Юлия Липницкая, идущая по единственной возможной дороге. Если вдуматься, то Загитова тоже дошла, потому что другой дороги ей не давалось. И поэтому Этери сильно опасается за Щербакову. У той как раз с дорогами все в полном порядке. Вывезет ли тебя, девочка, твоя любовь к фигурном катанию на золотой пьедестал? Или мы опять узнаем, что Тутберидзе “слила чемпионку”? Именно эта мысль и вытолкнула женщину из тягостного лекарственного сна, который все же был необходим. На часах светило семь вечера. В “Хрустальном” начинался второй лед. Тутберидзе набрала номер Дани. Хотелось присутствовать, хотя бы виртуально.