Каре на дамах (История вторая)

Человек — как джокер: заранее не знаешь, какой картой он станет. Но почти всегда это определяется комбинацией карт с которыми он рядом лежит… Артур Баширов

Чувства возвращаются от кистей рук. Дискомфортом. Пальцы в кулак сжать невозможно. В левом запястье ощущается игла, правое чем-то прижато. Этери приоткрывает глаза и видит темную макушку, лежащую на ее правой руке. Даня. От левой вверх тянется прозрачная трубка капельницы. Пахнет больницей. Больница, в том числе самая лучшая, всегда пахнет только больницей, даже если никаких запахов вроде и не чувствуется. Боли нет. Никакой. Удивительно. Этери пошевелилась, пытаясь поменять положение, и тут же почувствовала дискомфорт внизу живота, а сразу следом правую ладонь освободили от тяжести чужой головы и прямо на нее уставился измученный взгляд мужских карих глаз. - Плохо выглядишь, Данечка,- голоса нет. Она то ли сипит, то ли хрипит. На его лице проскальзывает улыбка облегчения и тут же снова лоб утыкается в ее руку. По вздрагивающим плечам и ломкости голоса понятно, что Даня плачет. - Никогда так больше не делай!- просит он в ее пальцы. - Я приложу все усилия,- шепотом отвечает женщина. Снова закрывает глаза. Боли особенной нет. Неудобство. Но слабость сильная. - Что случилось, Дань?- чуть шевелит пальцами под его щекой. - Сейчас, врача позову. Он расскажет,- Глейхенгауз медленно встает со стула, на котором, судя по неловким движениям, провел очень много времени в одной позе. Мужчина уходит, а Тутберидзе пытается вспомнить, что же было непосредственно перед тем, как ее согнуло пополам и уронило в грязный обочинный снег. Была Рудковская. Нервная и знающая очень много. Кстати, не удивившаяся, что Трусова бегает в “Хрустальный”, и не удивившая тем, что Сережа не ходит “на лево” из их команды. Даже ради своих девчонок. Зато удивила тем, что во всем виноват бывший тесть Плющенко. “Удачно ты, Евгений Викторович, блин, женился на наши головы!”- отрешенно подумала Этери. Это все было важно, но что-то еще тревожило, а поймать причину никак не давалось. Видимо, придется подождать, решила новоочнувшаяся и занялась внимательным осмотром места своего нынешнего пребывания. Светло. Тихо. Однозначно - дорого. По “скорой” в такие больнички не привозят. Значит своим ходом добирались. Деловито вошла медсестра. За ней Даня. Женское тело ощупали, отвернули покрывало, заглянули на подштопанные места. Этери тоже “полюбовались” на пластыри, скрывающие места проколов лапароскопии. “Ну, хоть шрамов сильно не прибавится. Хотя уж мне-то - одним больше, одним меньше!” - Что-то беспокоит?- бодро спросила женщина в розовой униформе. - Пить хочу,- сипло прошептала Этери. Бутылка с водой и трубочкой из горлышка материализовалась перед губами. - Только сразу много не пейте. Может затошнить,- предупредила деловая медработница.- Доктор подойдет минут через пятнадцать. По моей части у вас все выглядит неплохо,- улыбнулась женщина в розовом и спокойно удалилась прочь. Тутберидзе проводила активную даму взглядом, перевела его на Даню и спросила: - А мы вообще - где? Голос после воды прорезался и был почти нормальным - Это лучше у Яны Александровны спрашивать,- невольно поморщился мужчина и потер верхнюю часть живота, которая побаливала после удара охранника.- Я сам мало что соображал. Они запихнули меня в мою же машину и следом за своим кортежем привезли сюда. Даже дорогу толком не понял. - Сильно тебе досталось?- сочувственно поинтересовалась Этери. Ну, благодаря этим парням, я понял, что Дудаков меня и не бил, а так, по-отечески, по попке похлопал в прошлый раз,- улыбнулся Глейхенгауз. - Дудаков!- как она могла забыть.- Сколько времени, Дань? - Примерно десять утра,- мужчина попытался хотя бы пальцами расправить шевелюру, которая спуталась от ночного бдения сначала в коридоре операционной, потом в палате, у постели спящей под наркозом Этери. - Надо Сереже рассказать все, что случилось,- блондинка поерзала, пытаясь занять более или менее сидячее положение. -Кстати, Дань, мы едем в Питер. - Прямо сейчас?- приподнял бровь мужчина. - Нет! Как только Плющенко найдет нам каток,- сильные руки подхватили женщину подмышки и помогли принять более удобное положение. - Я многое упустил, пока валялся, пытаясь вдохнуть,- констатировал хореограф.- Мы дружим с Плющенко и переезжаем в Питер, чтобы эту священную связь не разорвать? Перебивчивое короткое дыхание, которое возникает от смеха, отозвалось в глубине раненого тела фантомом боли. - Не смеши меня, Дань. Больно! Сейчас расскажу, о чем мы договорились. До прихода врача Этери кратко пересказала перипетии диалога с Рудковской Даниилу. Тот слушал внимательно. Не перебивал. Но по лицу было видно, что все это ему очень не нравится. - И что получается? Ты в Питере. Дудаков - тоже. А Аня, Ками, Деля, Соня, да все вообще - здесь? Как работать-то? - Ну, не на другой же планете? От Питера до Москвы - пара часов. Разберемся как-нибудь,- пожимает плечами женщина. - И мне не нравится, что мы едем в Питер под нос к тем, кто, по мнению Яны, нас и хочет уничтожить,- Глейхенгауз недовольно качает головой. - Иногда под носом - самое безопасное место. Именно там тебя и не ищут. С этими словами блондинки в палату вошла врач. Русская красавица пышных форм и королевского роста под метр восемьдесят. Рядом с ней невольно казалась себе малышкой даже Тутберидзе. - Значит пришли в себя, Этери Георгиевна?- улыбнулась врач.- Навели вы в ночи нам шухера с вашими разрывами. Любить себя надо больше и к докторам ходить чаще, особенно, если больно. - Я учту,- донеслось с постели. - Очень надеюсь,- кивнула врач.- Итого, что мы имеем. У вас случился разрыв маточной трубы. Я даже не буду спрашивать, почему вы терпели ту боль, которую терпеть приходилось. Порадую вас тем, что моя команда хорошо поработала и полностью восстановила вам орган. Пришлось потрудиться. И в целом, это не самое стандартное решение в вашей ситуации, но мы справились. Операция продлилась почти шесть часов. По большей части прошла без неожиданностей. Восстановление займет месяца два. Отсюда, если все пойдет хорошо вас выпишут через неделю. Вопросы есть? Интересно было то, что врач ни разу не произнесла “внематочная беременность”, хотя успела полностью описать непосредственную работу и ход вмешательства. Этери оценила своеобразную бережность хирурга. - Я думала, в этой ситуации трубу просто удаляют,- удивилась блондинка. - Да, сальпингэктомия в таком случае рекомендована как основной путь решения, но мы посчитали правильным действовать иначе,- прокомментировала врач. - Почему?- Этери искренне удивлялась такому подходу. Царственная дама в халате покосилась в сторону Дани, усмехнулась и ответила: - У вас очень убедительный муж. Еще раз улыбнулась Этери и покинула палату, пожелав хорошего отдыха. Под взглядом блондинки Глейхенгауз замялся и пробурчал: - Я подумал: ну, она ж не лишняя, пусть лучше будет, чем не будет. Этери хитро улыбалась в глазах плескалось что-то совершенно непереводимое: - Вот так упадешь в обморок, а очнешься замужней женщиной! - Да ну тебя! Они спросили - муж? Я и ответил, что муж!- Даня уже не знал, куда бежать от этого смешливого взгляда. - Выходит, женили тебя под давлением непреодолимых обстоятельств,- совсем разошлась блондинка. И тут же посерьезнела: - Дань, мне нужен мой телефон! С Серегой надо ситуацию обсудить. Женщина прикрывает глаза, как только Глейхенгауз вsходит. Когда Даниил вернется с телефоном, Этери будет спать, поддавшись послеоперационной слабости. Разговор отложится до пробуждения. Молодой человек развернет стул и вытянет длинные ноги вдоль кровати. Ожидание, потеряв остроту страха, стало тягучим, как жвачка. И он тянул его медленно и безмысленно.