Каре на дамах (История вторая)

Страсть к игре – самая сильная из страстей. А.С. Пушкин

Под шум двигателей взлетающего самолета, болтовню товарищей и радиактивно фонящий заинтереованный взгляд в щеку Даниил Маркович вспоминал. Вспоминал руки птицы, даже не так - руки-птицы, руки-крылья. Такие плавные, словно в них не было ни одной косточки. Когда впервые он увидел взмах этих рук на льду, замер и с тех пор до конца и не отмер. Удивительные руки десятилетнего ребенка превратились в крылья шестнадцатилетней девушки. И все так же завораживали. **** 2014 - Глейхенгауз, ты чего застыл?!- Сергей Викторович, ткнул “новобранца” в бок, чтобы не расслаблялся. - Это кто?- неожиданно задал вопрос парень и бесцеремонно ткнул в одну из девочек на льду. - Это наша Анютка,- улыбнулся Дудаков,- с сестрой ходят. - У сестры такие же красивые руки?- спрашивает Даня. - Даниил Маркович, ты где-то еще подрабатываешь или у нас так переутомился?- удивился технический тренер. Глейх только махнул рукой и рванул в сторону Этери Георгиевны. Он был уверен, что у той никаких вопросов про красивые руки не возникнет. И оказался прав. Этери тоже заметила пластику, а к ней еще отметила и прыгучесть девочки, но при этом отнеслась к восторгу Дани довольно скептически: - Не раскатывай губу, Глейхенгауз. Она тут ненадолго. А когда он заморгал недоверчиво глазами, пояснила: - Даниила Маркович, вот вы катались на относительно высоком уровне. Серьезно занимались спортивной карьерой, имею в виду. Так?- Тутберидзе посмотрела на Даню внимательно. Увидев подтверждение на его лица продолжила свой монолог: - Сколько среди ваших сокомандников было детей, я не знаю, ученых, например? Молодой человек задумался: - Не думайте, Даниил Маркович, я вам сама скажу - никого. Или я ошибаюсь? Глейхенгауз покачал головой, признавая ее правоту. - Хотите знать - почему? Потому что дети “головастиков” не доживают до высоких результатов в спорте? - Таланта что ли не хватает?- недоверчиво покосился на нее Даня. - Да что вы, Даниил Маркович!- Этери засмеялась,- Таланта у многих из таких детей вполне хватает. Даже работоспособности и, что важно, мозгов. Только, господин Глейхенгауз, у их родителей другое представление о том, куда должно и нужно использовать эти мозги. И мало кто из таких родителей мечтает, чтобы дети стали профессиональными спортсменами. Так что они с нами максимум до старшей школы. И эта милая девочка,- Этери кивнула на Аню,- тоже будет кататься еще пару лет, а потом мама-папа скажут, что математика важнее. **** Неизвестно, насколько часто ошибалась в профессиональных выводах Этери, но с Аней она очень погорячилась. И с родителями Ани. Оказалось, что эти люди, и впрямь не из обычного пула родителей спортсменов, смогли переступить свои представления о том, как должно расти их ребенку и чем заниматься. Конечно, время от времени Глейхенгауз слышал от Стаса, папы его чемпионки, что тот мечтает о более серьезной будущности для его дочери, чем скакать по льду, но папа не давил. В их семье, кажется, вообще, давила только маленькая Анечка. Аргументированно и непреклонно. Тренерский штаб вместе с Аниной семьей осваивал практику подчинения ее упрямому “нет”, если она считала, что должно быть “нет”. Любая попытка противиться приводила к потоку аргументов, выкладок, цифр. И тренеры сдавались. Во-первых, это было умилительно. Во-вторых, и правда убедительно. А в-третьих, в какой-то момент Даня и Сережа хором согласились, что они не успевают за логической цепочкой милой девочки с большими глазами, а слыть дураками-спортсменами не хотелось. Этери дипломатично промолчала, так что до сих пор неизвестно, она все понимает в Аниных аргументах или давно сдалась, как и мужчины. В тот день, когда Даниил Маркович узнал, что его четырнадцатилетняя подопечная занимается инвестиционной деятельностью и вкладывает призовые в ценные бумаги, он остервенело заставлял ее выкатывать дорожку до идеальной чистоты: пусть не думает, что шибко умная! Тоже мне брокер - от горшка два вершка! И все же, когда ему нужно было вспомнить, кто и на какие баллы прокатывал программы, он шел не в Гугл, а к Ане Щербаковой. Аня не только помнила цифры, но еще и ошибки, и свои, и соперниц. Первый раз он выходил с ней на старт в 2015. Она каталась, а Даня стоял в просвете распахнутой калитки и смотрел за ее плавными руками, ну, и остальным, конечно. Потом будет еще множество таких стояний в калитке на пустых стадионах и коротких отчетов маме Ани сразу после прокатов, чтобы та не переживала. Смотреть программы своего ребенка с трибуны женщина отказалась в дочерины 10, сказала, что не хватает нервов. Права тренер Тутберидзе: забрала Аня его сердце, течет по венам. Умная девочка, которая выбрала фигурное катание, а не математику. И хочется отплатить ей за преданность их общей любви максимально: - Значит, нам нужна победа,- вслух произносит Глейхенгауз. И тут же слышит веселый девичий голос: - Глейх, да вернись ты уже к нам из своего “Хрустального”!- красивая девушка с веселыми ямочками на щеках шутливо сердится на его отсутствие. - А его Тутберидзе не отпустила: тело вырвалось, а мозг оставил на катке в угоду тренерше,- ржет кто-то из приятелей. И знал бы товарищ по путешествию, как недалек он от истины. Тело, к слову, тоже с удовольствием прижималось бы к этой самой Тутберидзе, а не летело в Эмираты с красивой девчонкой. Интересно, как прошла первая тренировка Трусовой и что поделывает Эр сейчас? Даня глянул на время в смартфоне: судя по всему, Этери должна выходить со льда и ехать домой. Хотелось позвонить, конечно, не из самолета, но сразу по прилету. Но в Москве будет еще ночь, а потом она сама будет в дороге. Ладно, поговорят после Нового Года что ли? **** Крепкая рука, прижавшая ее к дверце ее же собственного автомобиля - это совершенно не тот подарок, который Этери бы хотелось получить к празднику. Было зверски страшно. В первую очередь. И злобно, что в ее же пространстве, на паркинге ее же спорткомплекса какой-то хмырь смеет вжимать ее саму в двери ее же авто. Даже бояться стало противно. - Какого хрена!- зашипела женщина и попыталась повернуть голову. И тут ее придавили уже всем телом. Мягкий мужской голос за спиной полушепотом сообщил: - Не стоит поворачиваться, дорогая Этери Георгиевна. Я коротко. Запах дезодоранта, пены для бритья, мятной жвачки от шевелящихся у самого уха губ: - Этери Георгиевна, не нужно помогать соперникам. Пусть Сашенька добивается результатов под руководством штатных тренеров. Зачем работать на предателя? Они своего добьются и забудут про вашу услугу. - Вы, стало быть, добрый друг, который хочет наставить меня на путь истинный и напомнить о том, что за добро платят злом?- пытаясь столкнуть с себя тяжелое тело, спросила Этери,- Да, слезь ты с меня! Я задохнусь сейчас,- рявкнула в итоге женщина. - Только оборачиваться не нужно, Этери Георгиевна,- все так же тихо произнес ее собеседник, отступая,- Я не хочу портить ваше, столь искусно созданное, личико. Ее наконец-то отпускают, но, очевидно, собеседник стоит совсем рядом. И, кажется, про порчу дорогой работы на ее лице он не шутил. Придется стоять и не рыпаться на всякий случай. В планах новогодний отдых, а не новый визит к пластическому хирургу и не лечение синяков на лице. - Уважаемая Этери Георгиевна, мы все очень ценим ваш огромный вклад в фигурное катание,- голос ночного визави все так же тих, а слова в ситуации, в которой они произнесены, больше всего похожи на издевку,- Но у весьма серьезных людей есть свои поводы желать, чтобы Александра работала самостоятельно и не пользовалась услугами сторонних специалистов. Тем более вашими услугами и услугами вашего верного помощника. - Я думала, серьезным людям нужна медалистка чемпионата для реализации промо-мероприятий? Чем же они недовольны? - Считайте, что план был другой, Этери Георгиевна. - Женщина стоит у машины и пытается как можно быстрее соображать. Сейчас самое главное - уехать. Живой, невредимой. - Я вас поняла. Сложность в том, что наша работа уже оплачена. Я честный человек. - Найдите возможность отказать. Заболейте,- в голосе невидимого собеседника появляется нехорошая нотка угрозы,- Или придется вас заболеть. Нам бы не хотелось. Повторяю, мы ценим ваш труд. Но у нас игра про другое. И лучше будет, если вы вмешиваться не станете. Этери глубоко вдыхает, потому что ей все-таки страшно. Нет, ей очень страшно. И только привычка держать лицо, наработанная годами, как-то держит ее над истерикой и заставляет соображать: - Хорошо,- блондинка кивает,- Как принято говорить в наши дни - “я вас услышала”, но мне необходимо подумать. Я не могу просто отказать, да и в простуду, которая насмерть на несколько месяцев свалила меня и Дудакова исключительно в вечерние часы, наврать не удастся. Мне нужно время. За спиной повисает тишина и после звучит: - Теперь уже я вас услышал. Решайте вопрос, но если нам покажется, что принятие верного решения затянулось, мы поможем. Надеюсь, сейчас я с вами попрощаюсь навсегда, прекрасная Этери. Едва слышный звук удаляющихся шагов дал ей знать, что разговор окончен. Тутберидзе села за руль, заблокировала все двери и уставилась в ветровое стекло, беззвучно скуля, как напуганный щенок. Она впервые за многие годы почувствовала жгучую ненависть и обращено чувство было на верного товарища Дудакова, который притащил в ее мир проблемы своих бывших воспитанниц и принуждает теперь с ними разбираться.