С высоты вечности

Ветка не спешила открывать глаза, хоть и проснулась уже достаточно давно. Она сознательно отсрочивала неизбежное, каким бы малодушием это не попахивало. Таких подлостей предыдущие дети ей не подкидывали — однозначно. Ну допустим, Анариндил и не мог бы, бедняжка. Но с Йул все было не просто хорошо — волшебно. Год непрекращающегося праздника — легкого, вкусного, яркого… Но сейчас… Нет, первый месяц пролетел незаметно и ей показалось, что так будет и впредь, что эльфийские дети только так и вынашиваются, но потом наступило одно утро. И дальше уже не отпускало. Ветка прекрасно знала, что последует за тем, как она приоткроет хотя бы один глаз: незначительное, казалось бы, движение, вызовет лютый приступ тошноты и слабости. А за этим может произойти все, что угодно. Итак, опытным путем доказано, что не все эльфийские дети — белокурые ангелочки на розовых облаках. Бывают и другие. Вот этот, который в ней, к примеру. Ветка, превозмогая себя, приоткрыла один глаз и глубоко вдохнула, сцепив зубы. Трандуил, свежий и красивый, был уже на ногах и что-то там выглядывал в окне. Она же боялась даже голову повернуть. А могла, между прочим, бодренько бежать умываться перед завтраком, если бы не… «решив проблему изб с конями купила баба порося поскольку реализовалась не вся» Следом пришла тусклая мысль, что выбора ей, собственно, никакого не давали, а последствия этого неочевидного выбора расхлебывает почему-то она в одиночку. Мозг, измученный голодом и гормонами, выдал гениальную в своей простоте мысль: «Не дай никому уйти обиженным! Устрой скандал, ты заслужила! Смотрит в окошко, значит? И почему же именно ты, а не он, сейчас мучаешься с иным выбором — вывернет тебя наизнанку от голода или от того, что в желудок попадет хоть какая-то еда». И как-то сам собой из груди вырвался утробный стон, без намека на дружеский подтекст. Трандуил сориентировался мгновенно, прежде даже, чем она успела осознать, что происходит — буквально подлетел к кровати (что тоже несколько дезориентировало) и накрыл ее глаза своей ладонью. Почувствовав прохладу его кожи и ощутив непередаваемый запах лесных трав, меда и… мужчины, Ветка восхищенно вскрикнула и поняла, что не чувствует больше ничего из того, что ее мучило мгновение назад. Вот буквально — ни тошноты, ни слабости, ни мыслей… А что, так можно было? — Это ненадолго, — повел плечами Владыка Лихолесья. — Увы, у меня не получится убрать твое недомогание раз и навсегда. Тут нужно только время и терпение, коль уж ты… — Понятно, — вздохнула Ветка поднимаясь с кровати. — Только передышка… Но и на том спасибо, смогу хотя бы доползти до купальни. — Думаю, на завтрак тебя тоже хватит. Я пришлю кого-нибудь в помощь… — смотрит неодобрительно, так как знает наперед ответ… — О, пожалуйста, не надо никого, — Ветка расстроенно разглядывала в зеркале свое изможденное лицо. — Не хочу! Только народ пугать этим зрелищем. Да, определенно, не стоит оно того. — Не говори ерунды. Ты прекрасна, как весна, моя желтая лилия, — Трандуил церемонно прикоснулся губами к ее щеке и был таков. Прыткий какой! Даром, что король. Ну вот, опять скандала не получилось… — Не расслабляйся, — пробормотала Ветка вслед удравшему мужу и поплелась в купальню. И — да, не наврал. На то, чтобы спуститься на летнюю веранду к завтраку, ее точно хватило. И даже на то, чтобы посмеяться с детьми, выслушать все их планы на день и набить полный живот сладким ягодным пюре со сливками… Чтобы несколькими минутами позже расстаться с ним под ближайшим розовым кустом. Под сочувственные взгляды владыки, детей и их тайли. А нет, была еще прекрасная эллет, ухаживающая за цветами. Увидев, что творится с Повелительницей, участливая дева подлетела к ней с кувшином чистой воды. Помогла умыться, прополоскать рот и осторожно проводила до дивана-качелей, на которых можно было растянуться в полный рост. Во время этих манипуляций Ветка обратила внимание, что нежная эльфийка украдкой дотронулась до ее живота. Начинается… Раздражение вновь копилось где-то в области пупка, пытаясь заполнить все ее существо и выплеснуться наружу… — Госпожа, возьмите хотя бы это. Простая мята, должно стать легче. Ветка пристально посмотрела на эльфийку, протягивающую ей пучок травы. Трава была знакомой. Точно мята — и видом, и пахнет, и на вкус. Поблагодарив сердобольную (а может и не очень) деву, Ветка устроилась на качелях и засунула в рот листик. — Ольва, позволь, я позову целительницу. Есть способы помочь, — снова завел свою волынку Трандуил. Ветка, зыркнув недружелюбно в его сторону, начала жевать траву с демонстративной интенсивностью. Молча… Молчали все. И это была проблема. Владычица Эрин Гален категорически не подпускала к себе никаких местных целительниц. И таяла на глазах… Упрямства ее не одобряли и всячески увещевали, но бесполезно. Сказала как отрезала: единственная, кому она доверит здоровье свое и своего сына, — Синувирстивиэль, нынешняя королева Дейла. А если вы — не она, то отвалите пожалуйста, спасибо. Ха-ха! Знаем мы ваших целительниц, и ваши зелья… «Вот Эйтар — единственный, кто бы понял и не зудел», — тоскливо думала Ветка. Ее телохранитель тоже с определенного момента этому всему не доверял и был бы солидарен… Но и Эйтар, увы, сейчас в Дейле. Какого балрога все в Дейле? — Ольва, ты что-нибудь желаешь? — словно сквозь толщу воды донесся до нее голос Трандуила. «В Дейл… — билась в голове навязчивая мысль. — Я хочу в Дейл! К Эйтару, к Барду, к Виэль…» Этот нескончаемый внутренний монолог прервал зычный глас Галиона: — Послание из Дейла, Владыка… *** Утро в Дейле начинается с пения петухов, звона колокола у открывающихся ворот, шелестом листвы волшебного сада и странного сияния со стороны дворцовых конюшен… — Пожар? — подскочил молодой стражник, только что заступивший на пост. — Что, впервые охраняешь дворец? — усмехнулся в усы его напарник. — Мы уже привыкли к этому сиянию… Ты главное, если вдруг увидишь его, даже не думай сунуться. — А… что там? — во взгляде юного воина смесь опаски и интереса. — Скорее — кто… Эльфы, балрог их дери. — И почему они… светятся? — завороженно произнес юный воин. — Это… — его собеседник смущенно закашлял. — Там то, что не дай бог чужаку узреть… Проклятие эльфа, это тебе не шутки. Просто дорожи шкурой. Дивный народ, оно конечно, весьма притягателен. И пользы от них для людей много. Пока добрые. А, не дай валар, залютуют — чисто звери. Удрать не получится… Узрев священный ужас в глазах новичка, бывалый стражник снисходительно улыбнулся: — Да не переживай ты так. Просто дорогу лесному народу не переходи и все путем будет. В королевских конюшнях, под самым потолком, на ворохе ароматного свежего сена, не в силах разомкнуть объятья, дремали Эйтар и Тиллинель. Их короткие летние ночи были наполнены любовью и страстью, которую они никак не могли утолить. Жестокое время неумолимо отсчитывало минуты, часы и дни… Мало для вечности. Достаточно для двоих… — Эйтар! — резко подскочила Тиллинель. — Вторая стража, надо бежать, опоздаем. — Да что тебе неймется-то? — недовольно пробурчал Эйтар, отплёвываясь от попавшей в рот травинки. — Скоро лавку откроют, нужно вовремя перехватить то, что мне нужно. И успеть до завтрака. Лаириэль очень просила, — хохотнула она, продевая голову в ворот платья. — Вставай, вставай, медвежонок… — Ну почему не послать слуг? — Эйтар попробовал притянуть ее к себе, не давая одеться, но получил по рукам и недовольно зарычал, подобно тому самому медвежонку. — Доверить такое слугам? Смеешься? Люди в этом вообще что-то понимают? Не могут отличить мед утреннего сбора от вечернего. — Как-будто они его могут правильно собрать… — Вот именно. Поэтому нам нужен мёд с фермы Беорна. Я знаю, где его добыть. И ты пойдешь со мной! В качестве охраны. — Очень сомневаюсь, что тебе нужна охрана, пчёлка моя… — смирившийся с судьбой Эйтар уже застегивал рубашку и вытягивал из волос сухие стебельки. — Не мне, — усмехнулась Тиллинель, — мёду. — Охранять его от тебя? Тиллинель, конечно же, преувеличила. Вряд ли кто-то мог претендовать на то, что предназначалось ей. Да и до завтрака оставалось куча времени. Однако Эйтару было интересно побродить по утреннему рынку и понаблюдать, как споро торгуется его жена. Как в детстве, с задорным блеском в глазах и палец ей в рот не клади. Ненароком вспомнилось, какой она была в последние годы своего пребывания в Лихолесье. Дейл явно пошел ей на пользу. И Эйтар не преминул высказаться на эту тему. — Вовсе не Дейл, — улыбнулась она, поняв его мысли. — Ты, Эйтар… Ты пошел мне на пользу. Губы ее были сладкие, как мёд. Или от мёда. На обратном пути, когда они пробирались короткой дорогой по извилистым улочкам Дейла, до них донесся нехороший шум и пронзительный визг. Завернув за угол, Эйтар увидел ватагу местных мальчишек, швыряющих камни в сторону старой поленницы. — Эй! Что вы тут затеяли? — гневно произнесла Тиллинель, появившаяся в переулке следом. Мальчишки замерли. То, что произошло дальше, весьма озадачило Эйтара. Ребятня, узрев рассерженную Тиллинель, с воплями благоговейного ужаса разбежались кто куда. Глаза Тиллинель потемнели, а на лице застыло то самое выражение, которое он тоже помнил из детства… Такими глазами смотрел ее отец в моменты гнева. Удивиться Эйтар не успел, потому что понял причину ее негодования. Возле поленницы, тяжело дыша и поскуливая, погибал замученный мальчишками щенок. Он тщетно пытался скрыться между дров, плача и беспомощно перебирая передними лапами. Задние лапы его были смотаны проволокой и волочились по земле… Не в силах уместить в сознании, что в мире может существовать подобная жестокость, Эйтар осторожно взял его на руки. Щенок был изможден и дышал, практически, через раз. В черных глазах его застыли боль и какое-то щемящее смирение. — О, Элберет, — выдохнула Тиллинель, аккуратно освобождая его лапы, которые кровоточили в местах, где проволока врезалась в шкуру. — Может ему еще можно помочь. — Надо поторопиться, — кивнул Эйтар, заворачивая щенка в полотно, которое покрывало корзину с медом. Быстро шагая в сторону дворца, Эйтар озвучил мучающий его вопрос: — Тиллинель, а что это сейчас было? — Ты о чем? — не поняла она. — О странной реакции этих пацанов на наше появление. — А что такого? — сделала она невинное лицо, — Пришли взрослые, мелкие хулиганы разбежались… — Взрослые? Да они шарахнулись от нас, как от каких-то чудовищ… — А, это. Есть такое… — неохотно отозвалась Тиллинель. — Виэль не одобряет, конечно… Но я считаю, что проблему лучше предотвратить, чем расхлебывать последствия. И, между прочим, Бард со мной согласен. Видел же, на что способны люди… Некоторые из них. Тиллинель сочувственно посмотрела на закутанного в ткань щенка. — Помнится, люди в Дейле относились к эльфам очень дружелюбно. Что изменилось? — Изменилось… Тогда, сразу после битв на Пустоши, людей в Дейле было не так уж и много. И уж никто из них не был врагом нам. До сих пор те беженцы — душа и опора нынешней жизни Дейла. Однако, обстоятельства изменились. Город рос, богател, стал притягивать разное. Бард, конечно, молодец, управляет отлично, но слишком уж многим здесь медом намазано. Опять же, торговля активная, ярмарки регулярные, чего только не происходит. И весьма… неприятный случай произошел на втором году жизни Лаириэль. Кто-то пытался подкупить прислугу на кухне, чтобы пролезть во дворец. И это при том, что добрым людям здесь всегда рады. Вот так. Хорошо, нам сразу сообщили и мы схватили того ловкача, которому захотелось это сделать втайне. Он долго упирался, говорил, что мол хотел своими глазами узреть чудо-эльфинита. Девочку мою! — в глазах Тиллинель полыхнул темный огонь. — Очень странное объяснение… — задумчиво отозвался Эйтар. — Понятное дело, никто ему не поверил. Ты же знаешь, Виэль способна разговорить любого слабого духом, не прибегая к жестоким приемам. Как ей удалось тогда сдержаться и меня удержать, одному Эру известно… Оказывается, этому проныре кто-то пытался заплатить хорошие деньги за эльфинита. Любого. Разницы для заказчиков не было. То была странная охота на волшебную экзотику, внезапно появившуюся в Средиземье. И деньги обещали огромные. Заказчиков обнаружить не удалось — они находились явно не в Дейле. — И что стало с горе-похитителем? — Эйтара жутко интересовали подробности. Надо же, под самым носом Зеленолесья такие вещи происходили, а они понятия не имели об этом. — Всыпали плетей и отпустили, — дернула плечом Тиллинель. — Да ладно, — не поверил Эйтар. — Так было нужно. Спустя десять дней его труп всплыл где-то на правом берегу Долгого озера. Провалился под лед и утонул… — Помогли? Утонуть, в смысле… — и нет, Эйтару эта мысль не показалась слишком циничной. Священную ценность детей среди эльфов невозможно переоценить. А он эльф. — В том-то и дело, что нет. Огромное число свидетелей — шел по обычной переправе, как вдруг внезапно лед под ним проломился и все. Ему даже пытались помочь, но не смогли… Народ был взбудоражен столь странной смертью, а мне в голову пришла идея. Пустить слух, что неспроста это… Среди людей такое распространяется очень быстро, обрастает страшными деталями и начинает существовать своей жизнью. Сегодня в Дейле, Эсгароте и других людских поселениях даже дети знают об эльфийском проклятии. — Так поэтому они так отреагировали на нас? — Почему же еще? И поверь, это еще не конец. К вечеру жди делегацию их родителей во дворец, будут просить пощады у Барда за содеянное детьми. Эльфийское проклятие — страшнее и придумать нельзя, а они живое существо пытались загубить… Но оно того стоит. Во всяком случае, ни Лаириэль, ни сыну Бригеля, ничто не угрожает. Пришлые люди, конечно, могут попытаться, но договориться с местными у них вряд ли получится. В случае чего, будут иметь дело с нами… Тиллинель недобро усмехнулась, и нежно погладила щеночка. Тот пригрелся и успокоился, с надеждой глядя на своих спасителей. Глядя на него, Эйтар не мог не одобрить столь изящный тактический ход своей жены. — А почему Виэль не одобряет? — Её печалит, что эльфов в городе стали бояться. У Виэль свои резоны, но она не отрицает, что польза от этих слухов перевешивает вред. Душа человека — вот где истинное поле битвы тьмы и света… Но страхов и суеверий у них просто выше крыши. Поэтому я ни о чем не жалею. Пусть лучше боятся, чем пытаются навредить семье. Эльфиниты растут и вытворяют всякое, иногда семи глаз и десяти рук не хватит уследить. Мне нужны гарантии, что за пределами дворца, даже если меня не будет рядом, ни у кого бы и мысли не было навредить им. Во дворце Эйтар и Тиллинель еще раз осмотрели щенка. Все оказалось не так уж плачевно, а под чутким руководством Лаириэль, стало ясно, что жить малыш будет. — Теперь это твоя собака, раз ты ее спас, — сообщила девочка Эйтару. На вопрос, не хочет ли она щенка себе, Лаириэль покачала головой: — Со мной ему будет плохо. — Почему? — Мне нравятся птицы и цветы, а собаки не очень... Но имя дать ему могу… Эйтар улыбнулся: — Йуллийель тоже обожает давать имена. Лаириэль кивнула, прикрыв глаза: — Да, Йул тоже… А собаку твою будут звать Лоссэ*. Позже, когда щенок оклемался и его удалось отмыть и откормить, он действительно стал белоснежным. Большие лапы и голова намекали на то, что собака вырастет довольно крупной, но пока он напоминал белый пушистый шар — добродушный и игривый. После завтрака доставили письмо из Эрин Гален. Для Владычицы Синувирстивиэль. От Трандуила. — О, у них что-то случилось? — поинтересовался Бард, вглядываясь в озабоченное лицо жены. — Владыки Леса привели в мир еще одного эльфинита. И Трандуил просит меня навестить Эрин Гален. Что-то не так с Ольвой… — Что не так? — вскинул голову Эйтар. Все, что касалось Ольвы Льюэнь, вызывало в нем неизменный отклик. — Что-то серьезное? — вторил ему Бард. — Вы же знаете Трандуила. Он никогда ничего не объяснит и не попросит прямо. В любом случае, Бард, мы обсуждали это и я должна посетить Пущу. Скоро собраться не получится, мне нужно все привести в порядок здесь. Так что, наверное, поеду вместе с Эйтаром, когда закончится его отпуск. Щеки Тиллинель побелели. Лаириэль, бросив на нее тревожный взгляд, нахмурилась.