Мой любимый профессор Люпин

      — Тебе не стоит ходить на завтрак, — сказал Ал.       Я вздрогнула, не заметив, как он появился сбоку. Я была сонной, погруженной в свои мысли, и не ожидала появления кузена у портрета Полной Дамы.       — И тебя с добрым утром, — ответила я. — По какой причине диета?       Альбус даже не улыбнулся. Он всегда был серьезным, но сейчас скорее каким-то мрачным.       — Роза, можешь просто мне поверить и вернуться в гостиную?       Я приподняла брови.       — Нет? — кузен тяжело вздохнул. — Ладно. Скорпиус расстался с Анжеликой.       Я продолжила смотреть на него, не зная, что ответить. Это была новость, которая вызвала у меня смешанные чувства, но растерянность явно доминировала.       — А при чем тут я? — нашлась я наконец.       Во взгляде Поттера появился укор.       Я шумно вздохнула и закатила глаза:       — Даже не начинай.       — Я и не пытался, — ответил он невозмутимо. — Просто вернись в свою гостиную, пожалуйста.       — Анжелика хочет меня убить? Бегает по замку с палочкой и крушит в ярости все вокруг? — спросила я с ядовитой иронией.       — Анжелика ведет себя более чем достойно, особенно если учесть, как Малфой с ней расстался, — также спокойно ответил кузен, но по его тону я поняла: Ал очень недоволен Скорпом.       — Почему тогда я не могу пойти и спокойно позавтракать?       — Потому что слухи в Хогвартсе распространяются быстрее, чем простуда зимой. Не думаю, что тебе захочется всеобщего внимания сейчас.       Я ахнула:       — Он что, сказал, что расстается с ней из-за меня?       — Не совсем.       — Ал, почему мне приходится выпытывать у тебя каждую подробность?       Вы знаете, я обожала кузена, но его манера рассказывать иногда бесила. Честное слово, я предпочла бы узнать эту новость от болтушки-Крис.       — Анжелика сама догадалась, почему он решил закончить их отношения, и спросила об этом достаточно громко, так, что слышала вся гостиная, — сообщил Альбус. — А ее подруги обсуждали это за завтраком, так что слышал весь Пуффендуй.       Я закрыла лицо руками и застонала. Слышал Пуффендуй — значит, знала вся школа.       — Где Скорп? — спросила я.       — В Большом зале, с Кристиной.       Даже в такой непростой момент я не смогла не улыбнуться тому, как друзья умело разделились, чтобы держать оборону. В бушующем море сплетен Крис явно была более сильным бойцом, чем Альбус.       — Идем, — сказала я и взяла брата под руку. — Я не стану отсиживаться в стороне.       Он удержал меня на месте мягко, но настойчиво, и заглянул в глаза.       — Роза, — произнес он с небольшим нажимом. — Анжелику любят на Слизерине не меньше, чем Скорпа. А для всех остальных Скорп сейчас — бомба замедленного действия, съехавший с катушек избалованный сын бывшего пожирателя. Ты представляешь, какой эффект имела новость о том, что он расстался с Моро из-за чувств к тебе?       Я представляла, но совершенно не была готова к тому, что при нашем появлении в Большом зале буквально все взгляды обратятся в мою сторону. Я замешкалась и сделала полшага назад, врезаясь в бок Альбуса.       — Поздно, — произнес он тихо и повел меня дальше.       Ал был само спокойствие и умиротворение, когда мы подошли к столу Гриффиндора и остановился рядом с Хьюго.       Брат, напротив, буквально излучал негодование, но прежде чем он успел хоть что-то сказать, Ал попросил:       — Поговорим позже. Пока позаботься о Розе. Это сейчас важнее.       Несмотря на растерянность, я почувствовала, как начинаю злиться.       — Мне что, пять лет? — спросила я негромко. — Может, перестанете сдавать меня с рук на руки для хранения?       Парни посмотрели на меня с неожиданно солидарным упреком.       — Сядь и сиди, героиня скандалов, — потребовал Хьюго сквозь зубы. — Посмотришь, что будет с отцом, когда он узнает о твоем романе.       — Да нет у меня никакого романа, — процедила я.       Гриффиндорцы сверлили нас заинтересованными взглядами, и хотя я знала, что родной факультет не сделает мне ничего дурного, все же понимала, что не стоит обсуждать эту тему даже среди них. Поэтому я опустилась на скамью рядом с братом и только тогда позволила себе оглядеться.       Рассадка за столом Слизерина бросалась в глаза сразу же: на одном конце гордо восседала Моро, такая же красивая и холодная, как всегда. Ее окружала толпа почитателей и друзей. Не дать не взять — королева и ее верные подданные.       На другой стороне сидели Скорпиус и Крис. Принц в изгнании…       Малфой словно ждал, когда я на него посмотрю, потому что тут же перехватил мой взгляд и улыбнулся. У меня сперло дыхание от этой улыбки, и кровь бросила в лицо. Несколькими днями ранее друг был подавлен, во время нашего последнего разговора он был растерян. А теперь все в нем буквально кричало о том, что Скорп счастлив — даже одет он был не черное, а в светло-серый свитер. Неужели ему было все равно на перешептывания и неодобрительные покачивания головой? И все равно на Анжелику…       — Если я только узнаю, что вас видели вместе, — прошептал мне на ухо Хьюго, заметив, куда я смотрю. — Если я только узнаю…       Я резко обернулась в его сторону.       — Тебе не кажется, что у тебя нет никакого права читать мне нотации? — зашипела я, чувствуя, как еще больше краснею от негодования.       — Отец… — начал он, так же, как и я, заливаясь румянцем.       — Ты не отец, — отрезала я жестко. — Ты мой брат.       У Хьюго заходили желваки, и глаза вспыхнули раздражением.       — То все-таки роман есть?       — Это не твое дело.       Вот теперь и гриффиндорцы смотрели на нас, даже не пытаясь скрыть внимания.       Ал был прав, когда советовал не приходить. И почему я не послушалась?       — Вас не учили, что подслушивать невежливо? — громко спросила я и, стараясь вернуть невозмутимый вид, сжала ручку чайника. Пальцы побледнели от напряжения, но однокурсники поспешно отвели взгляды. Прекрасно, одна проблема решена.       Не глядя на Хьюго, я произнесла, наполняя свою чашку:       — Я очень люблю тебя и понимаю, что твоя злость и твои слова — это проявление заботы обо мне. Но такая забота мне не нужна, потому что ты заставляешь меня испытывать вину и стыд за то, в чем нет ничего стыдного.       Чаинки медленно оседали на дно чашки. Я не привыкла говорить с братом так откровенно, и хотя была ужасна рада тому, что наши с ним отношения начали налаживаться, не собиралась идти на поводу его злости и зарождающегося эгоистичного «мне лучше знать».       — Если ты не можешь меня поддержать, — закончила я, поднимая глаза, — просто промолчи. Хорошо?       Ох, как много я говорил его пылающий взгляд. Так много, что только от одного взгляда хотелось удавиться на месте. Он выражал и неодобрение, и гнев, и гордое превосходство — уж брат-то никогда не позволял себе якшаться с неоднозначными личностями!       Затем он коротко кивнул и яростно принялся поглощать свой завтрак.       Больше мы не сказали друг другу ни слова.       Я сделала глоток чай и тихо выдохнула. С этой проблемой мне явно еще придется разбираться, как и с множеством-множеством других. Почему всех так интересовала чужая личная жизнь? И почему у всех хватало наглости демонстрировать это так явно?       Я понимала, что не смогу съесть ни кусочка, но и уйти не торопилась — уйти значило проиграть хищному любопытству окружающих, а такого я себе позволить не могла. Я медленно выпила чай, съела, не чувствуя вкуса, тост с маслом, и только потом поднялась на ноги, ни на кого не глядя.       Дорога до дверей Большого зала от нашего стола, оказывается, была ужасно длинной. Я прошла ее с невозмутимым видом и гордо поднятой головой, а когда оказалась в коридоре, чуть ли не бегом бросилась в любимое убежище — библиотеку.       Происходящее было страшным сном. Мне только-только удалось избавиться от клейма белой вороны в семье талантливых чародеев, я только начал выглядеть, как положено выглядеть молодой девушке, и вот опять все смотрят на меня, как на восьмое чудо света. Я ненавидела эти взгляды с первого года в школе, ненавидела то, что всем было дело до моей — только моей! — личной жизни.       Библиотека встретила меня тишиной и успокаивающим отсутствием людей. Как же я хотела закрыться тут навсегда и никогда не выходить! Я забрела в любимую секцию с книгами по Заклинаниям и Трансфигурации, прижалась к высокому стеллажу спиной и закрыла глаза.       Почему все должно быть так сложно?       — Знал, что найду тебя здесь.       Я едва не застонала от досады. Мне не хотелось видеть никого, даже…       — Скорп, я не готова сейчас разговаривать. Правда.       Я и глаза не готова была открывать, но все же открыла. Малфой стоял сбоку, сунув руки в задние карманы джинсов.       — Можем просто помолчать. Не прогоняй меня, пожалуйста. Я хочу быть рядом с тобой.       — Нас могут увидеть.       — Ты меня стесняешься или стыдишься? Или все вместе?       Он очень постарался спросить это иронично, но я знала его слишком долго, чтобы не заметить в голосе нотки обиды.       — Не стесняюсь и не стыжусь, — ответила я напряженно, — но с меня хватило представления на завтраке. Я не цирковая обезьянка, чтобы на меня пялиться.        — Роза, да на тебя всю жизнь пялились и будут пялиться, потому что ты — Уизли, а твой дядя — Поттер! Нельзя убежать от самой себя.       Я шумно выдохнула и потерла лоб двумя руками:       — Это не значит, что я хочу создавать лишние поводы для сплетен. Скорпиус, я не такая, как ты. Тебе нравится быть в центре внимания, а мне нет.       — Ну что мне сделать, чтобы ты перестала расстраиваться?       Он подошел ближе и встал прямо передо мной.       Я откинула голову назад, упираясь затылком в стеллаж, и подняла глаза к сводчатому потолку.       — Ал сказал, что ты расстался с Анжи.       — Расстался.       — Зачем ты это сделал?       — Как ты представляешь себе дальнейшие мои с ней отношения?       Потолок был испещрен мелкими трещинками. Одна, вторая, третья…       — Я никак не представляю ваши отношения. Я вообще о них не думала.       — Вот и я не мог о них думать после нашего поцелуя.       — Скорп!       Я бросила на него неодобрительный взгляд. Не хватало еще, чтобы нас кто-то услышал…       Он серьезно посмотрел мне в глаза.       — Роза. Я не собирался делать вид, что у нас с Анжи все нормально. У нас уже давно все не было нормально, а она далеко не дура.       — Почему тогда продолжала встречаться с тобой?       — Ты серьезно хочешь обсуждать мои прошлые отношения?       Вот теперь он начал сердиться. Я знала эту интонацию, знала этот нервный жест, которым Малфой потирал основание шеи. Знала, поэтому молчала. Ссоры с братом было достаточно, ругаться со Скорпиусом я не хотела.       — Было нечестно продолжать отношения после того, как я поцеловал тебя, — пояснил он, видя, что я не собираюсь отвечать. — И я не стал оттягивать их конец. Это было бы мучительно для нее. Если рвать, то сразу.       В его словах был смысл, было даже какое-то благородство, или же я просто хотела думать, что Скорп не может поступить плохо…       — Ты меня понимаешь? — спросил он негромко.       — Понимаю, — ответила я.       — Ты обо мне думала?       Я не смогла удержать улыбку, глядя в полные надежды глаза.       — А если я скажу, что нет?       — Я тебе не поверю.       Он протянул мне руки, и я снова не смогла удержаться — положила ладони на его и переплела наши пальцы. В груди потеплело от его прикосновения и близости, но совесть, расположение которой в своем теле я едва ли могла определить, неприятно заныла. Разве я не дурно поступила? По сути, увела парня у бедной Моро.       — Я думал о тебе всю ночь, — признался он, в очередной раз выбивая меня из колеи своей честностью. — Вспоминал, как ты смотрела на меня, как прижималась ко мне. Мне тебя очень не хватало все то время, пока мы не общались.       — Это из-за твоей ужасающей вредности, — ответила я, пряча смущение за язвительностью.       Малфой закатил глаза:       — Я пытаюсь быть милым, женщина!       — Можно подумать, я не знаю, какой ты на самом деле.       — И какой же?       Я рассмеялась. Романтичный милый Скорп ставил меня в тупик, я не знала, как себя с ним вести, как реагировать. А обаятельный нахал, в которого он превратился по щелчку пальцев, был моим другом, и я обожала подтрунивать над ним.       — Самоуверенный, — начала перечислять я, — напористый, наглый, не признающий правила и авторитеты…       — Ты от меня без ума, да? — спросил он, подходя вплотную ко мне, наклоняясь сверху и не разрывая зрительного контакта.       У меня перехватило дыхание. Мы могли сколько угодно шутить и смеяться, но стоило ему оказаться слишком близко, я теряла способность не то, что выдавать остроумные фразы, а вообще соображать.       Была ли я от него без ума? Безусловно. И все же…       — Мне нужно подумать, — прошептала я. — Пожалуйста. Дай мне немножко времени.       Я знала, что он поймет. И он действительно понял: снова стал серьезным и собранным, чуть нахмурился.       — Ты не уверена в том, что чувствуешь ко мне?       — Я вообще не знаю, что чувствую к тебе, — ответила я честно и быстро добавила, чтобы он не успел додумать лишнего. — Ты столько лет быть моим другом, что сейчас мне трудно разобраться, что из моих чувств просто привязанность, а что — нечто большее.       Он на мгновение задумался, потом медленно кивнул, и на его губах снова расцвела улыбка.       — Я могу помочь тебе разобраться, хочешь?       Я приподняла брови, а потом сощурилась. Слишком уж лукаво поблескивали его глаза.       — Что ты задумал?       — Один поцелуй.       — Нет.       Я высвободила ладони и положила ему на грудь, отодвигая парня подальше.       — Пожалуйста? — спросил он и посмотрел на меня глазами бездомного щеночка.       — Малфой! — предупреждающе зарычала я, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.       Он рассмеялся, а потом прижался губами к моему лбу.       Я закрыла глаза и выдохнула. От его поцелуя по венам потекла чистая неразбавленная нежность.       Он бережно обнял меня двумя руками за плечи, притягивая к себе, и я подчинилась.       — Ответь честно, ты думала о том, что произошло? — спросил он, едва касаясь моего уха губами.       — Думала, — пролепетала я. От уха по шее и спине побежали мурашки.       — Тебе понравилось?       Я просто не могла придумать остроумный ответ, пока он водил носом по моему виску. Чертов манипулятор…       — Да. Это был мой первый поцелуй.       Скорп замер, а потом прижал меня к себе еще крепче и зарылся носом в волосы на моей макушке.       — Ты понимаешь, что я тебя никому не отдам? — спросил он с жаром. — Никогда.       Мне нечего было ему ответить, да и что тут было говорить? Его рука скользнула в мои кудри на затылке, принялась нежно массировать, а губы начали покрывать поцелуями мой висок, затем лоб, затем переносицу.       Я сама не заметила, как подняла к нему лицо, подставляя под ласку щеки…       Он прижался долгим поцелуем к моему подбородку, а потом произнес всего одно слово:       — Можно?       Наши губы встретились легко, точно два крыла бабочки, и мой мир снова взорвался тысячей солнц. Я перестала понимать, что делаю, мною двигало только одно желание — быть ближе и никогда его не отпускать. Я обвила руками его пояс и положила ладони на лопатки, заставляя наклониться к себе еще ниже, а сама поднялась на носочки, отвечая на поцелуй всем жаром трепещущего сердца. В тот момент мне было все равно, что нас могут увидеть — все мои сомнения и страхи смел вихрь нежности и страсти.       — Если ты согласишься быть моей, я буду целовать тебя так каждый день, — прошептал Малфой, лаская мои губы своим дыханием.       Я потерлась кончиком носа о его подбородок и потянулась за еще одним поцелуем. Перспектива целоваться со Скорпом каждый день казалась очень заманчивой, но, к сожалению, путала мои мысли и делала меня совершенно беспомощной.       Так что, насладившись еще одним потрясающим поцелуем, я уверенно (и не без сожаления) отстранилась от причины моего головокружения.       — Мне нужно подумать. Пожалуйста, — снова попросила я, заглядывая в его глаза. — И пообещай мне быть умницей и не создавать больше никому никаких проблем.       — Без проблем скучно, — ответил он с беззаботной улыбкой.       — Кажется, в год нашего распределения Шляпа была не в себе. Ты говоришь как истинный гриффиндорец.       — Может быть, это передается воздушно-капельным путем при близком контакте?       Я рассмеялась, а он, довольный шуткой, поцеловал меня в щеку и вскоре ушел. Я была рада, что мы поговорили. Правда, рада. Мне нужно было знать, что Скорпиус все понимает и уважает мое право на выбор.       Казалось, не было ничего сложного в том, чтобы согласиться с ним встречаться. Да и какие могли быть сомнения, если все реакции моего тела явно указывали на то, что меня тянуло к нему?       Оставался всего один вопрос: что делать с Тедди?       Именно его я и задала Крис, которая пришла ко мне спустя час после ухода Малфоя.       — Да сдался тебе Тедди, — произнесла Кристина с легким раздражением, покачиваясь на задних ножках стула. — Теперь мы обе знаем, что он просто сумасшедший — отказал Мари-Виктуар! Мари! Любой был бы счастлив жениться на такой красотке.       — Дело ведь не только в красоте, — вяло возразила я, но спорить не стала — сама теперь понимала, что Мари не просто красавица, но еще и умница.       — Не будь занудой, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. К тому же ты и Скорп — это просто магия какая то. Вы всегда были неразлучны, все всегда думали, что у вас что-то…       Я посмотрела на Ларсон долгим взглядом, а потом спросила:       — Ты ведь знаешь, как он расстался с Анжи?       Она кивнула:       — Я была там.       — Была? — удивилась я.       Подруга пожала плечами, словно это было чем-то само собой разумеющимся.       — Ну да, я прихожу к ним иногда. Альбус сказал мне пароль.       «А мне не сказал», — подумала я с легкой обидой, но быстро отмахнулась от этого чувства.       — Расскажи, — попросила я.       Она посмотрела с сомнением.       — Роза, для чего тебе это?       — Хочу понять, почему Ал так недоволен Скорпом.       Кристина, казалось, подбирала слова, прежде чем ответить:       — Ал осторожный. Он все просчитывает наперед. А Малфой просто пошел напролом.       — Ты не согласна с Алом?       Она снова задумалась, а потом произнесла с понимающей с улыбкой:       — Я знаю, почему ты спрашиваешь. Поверь, Скорп сделал все, чтобы ранить чувства Анжелики как можно меньше. И он прав в том, что не стал тянуть с этим расставанием.       Видимо, мой взгляд выражал слишком явный скептицизм, поэтому подруга наклонилась ко мне через стол и доверительно сообщила:       — Роза, он не спал полночи, а утром вышел в гостиную такой довольный и счастливый, словно случилось что-то прекрасное. Он не был таким счастливым уже очень долгое время. И если ты тоже с ним счастлива, не о чем тут думать.       — Но как же Анжи? И все остальные? — тихо произнесла я.       — Да к черту Анжи! — возмутилась Крис. — При чем тут вообще кто-то, кроме вас двоих? Когда ты перестанешь заботиться о чувствах других и подумаешь о себе?       Наверное, мне нужно было услышать от кого-то эти слова, чтобы немного утихомирить совесть. Но все же был еще один человек, о котором я не могла не думать.       Я пришла к нему вечером, за полтора часа до отбоя. Сегодня у нас не должно было быть занятия, но откуда-то я знала, что он будет в кабинете.       И он был: убирал в шкаф учебники с таким задумчивым видом, точно решал самую сложную загадку мироздания. Кто знает, возможно, так оно и было.       Он обернулся на звук открываемой двери, и я заметила удивление на его лице.       — Роза?       — Извини за вторжение, ты не занят?       Он приветливо улыбнулся:       — Пока нет, я жду кое-кого другого. Проходи, — предложил Люпин, когда я повернулась, чтобы уйти.       Я сцепила руки в замок за спиной и поняла, что робею. Это было смешно и немножко нелепо — снова робеть перед Люпином, особенно теперь, когда я научилась не стесняться его общества и, кажется, поняла, что не люблю его.       Вторая мысль поразила меня саму, и мне понадобилось несколько минут, чтобы ее осознать. Но все было именно так: я больше не была влюблена в Тедди. Я поняла это, когда увидела его добрые карие глаза и легкую улыбку, его сутулые плечи и закатанные до локтя рукава рубашки.       — Ты хочешь мне что-то сказать?       Он закрыл шкаф и пошел ко мне, все еще стоящей у порога, навстречу.       — Это по поводу Мари, — ответила я.       Мне ужасно не хотелось лезть в их отношения, особенно теперь, когда я оказалась в той же ситуации. Но у Тедди не было здесь друзей, а времени до Рождества оставалось все меньше. Кто-то должен был ему сказать.       Он жестом предложил присесть, но я мотнула головой.       — Это не займет много времени. Послушай, так получилось, что я узнала о вашем расставании чуть больше, чем, наверное, должна была…       Он хмыкнул и покачал головой:       — Мари сказала тебе?       Я кивнула, закусывая губу:       — Извини, пожалуйста. Это только моя вина. Я накинулась на нее с обвинениями, так что ей просто пришлось открыть мне глаза на мою ошибку.       — С обвинениями? В чем ты ее обвинила?       Он выглядел действительно изумленным и совсем не рассерженным, так что я продолжила чуть увереннее.       — В том, что она тебя бросила. Мне казалось, что бросить такого хорошего, чуткого, внимательного тебя — это преступление.       Тедди рассмеялся и снова покачал головой:       — Роза, — протянул он, — это очень мило с твоей стороны — пытаться защитить меня, но я тебя уверяю, что все…       Я перебила его, потому что знала: если сейчас замолчу, дальше мне уже не хватит духу продолжить.       — Ты должен снова с ней сойтись, — выпалила я. — И прежде чем ты что-то скажешь, я хочу, чтобы ты знал, как выглядишь рядом с ней.       — И как же я выгляжу?       И снова он не рассердился. Смотрел спокойно и внимательно, явно не испытывая даже толики того смущения, которое охватило меня.       — Счастливым. Ты никому так не улыбаешься, как улыбаешься ей. И слушаешь ее так, как никого не слушаешь, — приняла перечислять я, мысленно напоминая себе, что делаю это ради его блага. — Мари может казаться очень холодной и высокомерной, но у нее доброе благородное сердце. Такое же доброе, как у тебя. И теперь, когда я знаю, что произошло, я просто не понимаю, почему ты ей отказал!       Я выпалила это все на одном дыхании и приготовилась провалиться под землю от стыда.       Тедди приподнял уголки губ в невеселой улыбке.       — Я знаю Мари лучше, чем ты, Роза, поэтому не было нужды расписывать ее достоинства. А что насчет моих к ней чувств… Ты права. Рядом с ней я счастлив так, как не счастлив ни с кем. Но я не уверен, что она счастлива со мной. И в этом главная проблема.       Он сложил руки на груди и присел на край стола.       — Мари очень сильная девушка. Наверное, более сильная духом, чем я. Ей нужен кто-то еще непоколебимый и решительный. Кто-то, кто знает, что такое нормальная семья и как ее построить. Кто-то, кто зарабатывает достаточно, чтобы обеспечить все ее желания. Короче говоря, кто-то не такой, как я.       Он говорил так серьезно о вещах, о которых я никогда не задумывалась. Неужели было сложно построить семью? Ведь семья — это не мост над широкой рекой. Да и какие могут быт сложности, если двое любят друг друга? А деньги… Разве деньги вообще имеют какое-то отношение к любви?       — Но ей нужен именно ты, — произнесла я тихо. — Она сама сказала, Тедди. И сказала, что ради тебя поборола свою гордость. Это значит очень много.       Он долго смотрел на меня, а потом произнес:       — Знаешь, в чем самая большая сложность всех взрослых, Роза?       Я покачала головой.       — В том, что в день совершеннолетия никто не дает нам руководство по решению возникающих проблем, но при этом наделяют правом нести ответственность за все наши решения.       — Но подростки тоже несут ответственность, — возразила я.       — Безусловно, — согласился Тедди. — Но за вашей спиной всегда есть родители или учителя, чтобы, в случае чего, взять вину на себя. Они делают это из долга и из любви, так что я ни в коем случае не осуждаю подростков. Но как только становишься взрослым… Вопросы, которые ты вынужден решать, становятся на порядок сложнее. А ответы на них слишком неоднозначными.       Я нахмурилась:       — Что ты имеешь в виду?       Я действительно не понимала, о чем он говорит. Мне-то казалось, что быть взрослым — здорово. Взрослые всегда казались мне такими уверенными и спокойными, точно наверняка знали, что и как делать.       — Я имею в виду, что часто нет правильного и неправильного решения, — ответил Люпин. — Есть только твой выбор и последствия твоего выбора. И самое тяжелое то, что за все последствия отвечаешь только ты, потому что это был только твой выбор, и больше никто не стоит за твоей спиной. Понимаешь, о чем я?       Я кивнула, хотя едва ли понимала до конца, о чем он говорит.       Тедди улыбнулся:       — Я благодарен тебе за заботу, Роза. Ты всегда была ко мне по-настоящему добра.       Я внимательно посмотрела на него и с удивлением поняла, что за последней вежливой фразой скрывается…       — Ты меня выгоняешь, верно? — спросила я и не смогла сдержать улыбку. — Это твой вежливый способ сказать, что это не мое дело.       Он опять рассмеялся и посмотрел на меня, чуть прищурившись.       — А ты становишься очень проницательной, малышка. Я тебе правда благодарен, но не думаю, что ты…       Я подошла к нему ближе и уперла пальчик в его грудь.       Брови Люпина поползли вверх.       — Послушай-ка меня, Тедди, — произнесла я строго. — Да, я в твоих глазах всего лишь подросток. Но кое-что в этой жизни я понимаю. Например, то, что, не смотря на отсутствие «нормальной семьи», у тебя всегда была наша семья. Мы любим тебя, как родного, а бабуля с дедулей всегда считали тебя еще одним своим внуком.       Он молча кивнул, и я видела, как дрожат уголки его губ от едва сдерживаемой улыбки.       Я тоже кивнула и продолжила:       — Еще я знаю, что пусть деньги и важны, но все же, это не самое важное в жизни. К тому же, Мари явно не собирается сидеть дома, так что зарабатывать на свои желания она сможет сама.       Он снова кивнул, признавая мою правоту.       Я, окончательно осмелев, добавила то, что даже в моей голове звучало ужасно нахально:       — И вообще. Женщинам в нашей семье не занимать решительности и силы духа, так что если ты посмеешь отказаться от очевидного счастья с Мари, мы все дружно тебя проклянем. Понял?       Тут уже Тедди не выдержал и расхохотался в полный голос. Я рассмеялась вместе с ним, все еще смущенная своей тирадой, но довольная тем, что решилась все это сказать.       — Да уж, — произнес он, стирая выступившие на глазах слезы смеха. — Пожалуй, эта угроза станет решающим фактором. Особенно теперь, когда я точно знаю, что ты еще как способна меня проклясть.       Я шлепнула его ладошкой по груди, и в ту же минуту оказалась в крепких объятьях.       Я больше не испытывала смущения рядом с ним, более того — с удивлением поняла, что мне так же комфортно обнимать Люпина, как Ала, и подумала, что у меня появился еще один любимый родственник.       — Ты самое настоящее сокровище, Роза, — произнес Тедди как-то даже торжественно, немного отстраняясь от меня. — И я ужасно рад, что мы с тобой познакомились в этом году поближе.       — Это взаимно, профессор, — со смехом ответила я и потянулась поцеловать его в щеку.       Он ласково погладил меня по волосам, принимая этот сестринский поцелуй.       А потом дверь кабинета открылась, и мы оба, не переставая улыбаться, обернулись.       Лицо Скорпа показалось мне ужасно бледным на фоне каменой стены. Он хватал ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба, а потом его губы скривись в злой ухмылке.       — Так вот, ради кого был весь этот фарс с переодеванием…       Я поняла, что все еще стою между ног присевшего на стол Тедди. И обнимаю Тедди, и прижимаюсь к нему так, что со стороны наши объятья явно выглядят не очень родственно.        — Скорп, — произнесла я, успокаивающе поднимая руки, — все совсем не так, как ты подумал…       Но Малфой не слушал — смотрел поверх моей головы на Люпина, и его взгляд горел чистой ненавистью.       — Я-то верил тебе. Рассказал о своих чувствах, а ты…       — Скорпиус….       Я знала, что Малфой не будет слушать. И он действительно не стал — вылетел из кабинета прочь на такой скорости, что догнать его было невозможно.       Я бросилась следом и тут же оказалась в руках Ала, который, оказывается, стоял тут же, в коридоре.       — Бессмысленно, — произнес он ровно. — Только наслушаешься всякой ерунды, о которой Малфой потом будет жалеть.       — Но я должна с ним поговорить!       К нам подошел Тедди, и парни переглянусь.       — Вы оба знали! — воскликнула я. — Как долго вы оба знали, что я ему нравлюсь?!       — Это стало очевидно, как только вы пришли на мое первое занятие, — ответил Люпин, словно извиняясь. — И, пожалуй, Ал прав. Иди к себе, Роза, и позволь нам самим поговорить со Скорпиусом.       Я хотела возмутиться. Хотела закричать, хотела рассмеяться. Какая ирония! Малфой догадался о моих чувствах к Тедди тогда, когда никаких чувств больше не осталось…       В этот раз я не стала спорить, помня о том, что утром кузен оказался прав, и ушла в гостиную. Там я и просидела всю ночь, сама не зная, чего жду, и уснула в кресле.       Утром меня разбудил разрумянившийся после тренировки, пахнущий ветром и морозом Хьюго.       — Ты слышала, что отчебучил твой Малфой? — спросил он со смесью неодобрения и восхищения.       Я покачала головой, чувствуя, как сердце замирает от нехорошего предчувствия.       — Вломился в кабинет директора, забрал свою конфискованную метлу и улетел на ней домой!