Мой любимый профессор Люпин

      Ту-тук-ту-тук, ту-тук-ту-тук.       Я ощущала виском холод стекла и ритмичное постукивание колес «Хогвартс-Экспресса». В купе было тихо — Крис и Ал сидели, точно мыши, и я знала, что они примерно раз в десять минут украдкой бросают на меня полные заботы взгляды.       Это уже даже почти не раздражало. По крайней мере, не так сильно, как когда я с боем прорывалась в кабинет директора, и не так сильно, как когда требовала у Макмиллана связаться с родителями Скорпа.       Ох, как же я была зла на него, зла на них обоих, зла на весь чертов мир. И как же мне было страшно даже подумать о том, что мистер Малфой на мое: «Как долетел ваш сын?» ответит недоуменным: «Прошу прощения?»       Поговорить с мистером Малфоем мне, конечно, не дали — директор связался с ним сам, предварительно выпроводив меня из кабинета, а потом уведомил, что Скорпиус дома, у него все в порядке, есть небольшое переохлаждение, но не более.       Мне казалось, что мир вокруг заволокло туманом. Не знаю, как я сдала зачет по Заклинаниям, не помню, как ходила на последние занятия. Все, что я чувствовала, — бесконечную усталость и отрешенность от всего окружающего.       Тедди попытался поговорить со мной в день отъезда домой, но я лишь слабо улыбнулась на его попытки завязать беседу по дороге на станцию Хогсмид.       — Все в порядке, правда.       — Роза, мне бесконечно жаль, что так получилось.       — Ты не виноват в том, что Малфой идиот, — возразила я, а затем простилась с Люпином до следующего года. Я знала, что Рождество он будет праздновать с Мари, и должна была радоваться по этому поводу — не зря промывала ему мозги. Но даже воссоединение любимого профессора с кузиной не могло поднять мне настроение.       Мы договорились еще в начале месяца, что с вокзала я сразу отправлюсь к тете и дяде, чтобы провести время с ними и Алом до самого вечера сочельника, когда должна была собраться все семья.       Но когда мы вышли на перрон, влажный и промозглый, продуваемый холодным ветром, первым, что я заметила, стала ослепительная, как солнце, улыбка мамы. Она стояла у колонны в длинном шерстяном кардигане, джинсах и кедах, и махала мне рукой. И в этот момент плотину моей сдержанности прорвало.       Я расплакалась, закрыв лицо руками, не в силах больше скрывать свои эмоции и чувства.       — Рози, что случилось? — зашептала мне на ухо Крис.       А потом я оказалась в самых крепких объятьях на свете — объятьях отца.       — Ну тише-тише, маленькая, — сказал он ласково, прижимая мою голову к своей груди. — Все хорошо, теперь ты дома.       И конечно, я не поехала к Поттерам, потому что меня, захлебывающуюся рыданиями, усадили на заднее сидении семейного «Форда» под изумленными взглядами однокурсников и их родителей.       — Этот седьмой курс, сами понимаете, — с вежливой улыбкой сообщила мама толпе зевак, закрывая за мной дверь.       Это был полный кошмар. Хуже быть просто не могло.              Я лежала в своей комнате, уставившись в потолок, и бездумно гладила краешек лоскутного одеяла, сшитого бабулей Грейнджер. Меня не тревожили уже несколько часов, и я была бесконечно благодарна семье за отсутствие расспросов. Конечно, я понимала, что Хьюго рассказал им все, что знал, как только я поднялась к себе. Но мне было все равно.       Пусть знают.       Я закрыла глаза и снова распахнула их. Нельзя было даже на минутку забыться, потому что стоило мне отпустить мысли, как я вспоминала последнее собрание старост и то, как посмотрела на меня Анжелика, когда мы остались в кабинете одни. Я должна была перед ней извиниться, но горло словно сжала невидимая рука, и все, что я могла делать, просто смотреть на Моро. Такую же прекрасную, как кузина Мари, такую же гордую. И такую же покинутую любимым мужчиной.       — Ты, должно быть, очень довольна собой, Роза, — произнесла она медленно, с достоинством.       Я не нашла, что ответить.       — Надеюсь, что довольна, и что это чувство поможет тебе дольше продержаться в отношениях со Скорпиусом. Одно дело — быть его другом, и совсем другое — девушкой. Он не самый лучший на свете мужчина, чтобы ты знала.       Я снова промолчала. Конечно, он не был самым лучшим, был задиристым и бесшабашным, ужасно упрямым. Но все же, он был Скорпиусом. Моим Скорпиусом Малфоем.       — Мне жаль, — произнесла я, с трудом шевеля пересохшими губами.       — Пожалей лучше себя, Роза, — холодно ответила Моро.       Поток воспоминаний прервал тихий стук в дверь.       Я вздрогнула от неожиданности.       — Войдите.       Вместе с мамой в комнату проник рыжеватый свет лампы и аромат травяного чая.       — Можно?       Я кивнула и села, подтянув под спину подушку.       Мама не стала включать свет, не стала задавать никакие вопросы. Просто молча забралась на край моей кровати, удобно устроилась и принялась разливать чай по маленьким кружкам. Это были кофейные кружки — белые, с серыми журавлями и зелеными тонкими листьями, которые она привезла из какой-то командировки и которые я ужасно любила в детстве использовать для кукольных чаепитий.       Ее присутствие невероятным образом успокаивало, и нам не нужно было даже говорить, чтобы я почувствовала себя лучше. А уж после первого глотка чая мир снова показался мне вполне терпимым.       Мама откинулась на спинку кровати и посмотрела на меня с доброжелательным вниманием.       — Устала?       — Безумно, — ответила я, делая еще глоток. Чай был бесподобным: с нотками мяты и малины.       — Нам всем нужна небольшая передышка, — согласилась она. — На работе что у меня, что у отца, полный кавардак. Все как с цепи сорвались.       Я тихо рассмеялась, когда она преувеличенно возмущенно вздохнула.       А потом, неожиданно для самой себя, спросила:       — Что было, когда вы с папой начали встречаться?       Она не выразила никакого удивления.       — Про нас написали все возможные газеты и журналы. А потом мы еще имели неосторожность поцеловаться на балу в честь героев войны, и этот снимок был буквально везде. Я хотела провалиться под землю со стыда.       Она выглядела очень спокойной, рассказывая это, а у меня сердце сжалось от тоски. Я прекрасно знала, что чувствовала тогда мама.       — И как не провалилась? — спросила я тихо, обнимая кружку двумя ладонями.       — Твой отец был рядом, — ответила она с нежной улыбкой, с какой всегда говорила о папе. — И наши друзья поддерживали нас. Никто из них не опустился до того, чтобы давать какие-то грязные интервью на наш счет. Да и мы с папой стали после того случая максимально закрытыми. Это очень помогло в дальнейшем и нам, и дядя Гарри с тетей Джинни.       Она отставила чашку и обняла колени двумя руками, давая мне время обдумать услышанное.       Я тихо вздохнула:       — То есть нет никакого универсального рецепта? Просто терпеть?       Ее добрые глаза наполнились сочувствием.       — Рози, — произнесла она медленно. — Про нас говорили и писали очень долгое время и очень много неприятных вещей. Меня обвиняли в романе с дядей Гарри и в том, что все мои достижения лишь благодаря дружбе с Избранным. Про папу говорили, что он нарочно свел свою сестру со спасителем магического мира. А уж сколько всего наслушались в свой адрес дядя Гарри и тетя Джинни, и подумать страшно. Так что да, единственный выход, который у нас был, — терпеть и ждать, когда интерес к нам утихнет. И не давать поводов для новых сплетен.       Я закрыла глаза и откинулась затылком на спинку кровати. Не давать поводов…       — То есть мне не стоит встречаться со Скорпом?       Я прошептала эти слова очень тихо, почти для самой себя. В них было все мое отчаяние и вся моя усталость.       — То есть твой выбор не должен зависеть от того, что о вас думают, — последовал спокойный ответ.       Я моргнула и уставилась на маму.       — Но ты же говорила…       — Я говорила не давать поводов для сплетен. Но это не значит, что ты должна закрыться в башне и вообще не показывать носа. Твоя жизнь — это только твоя жизнь. И твой выбор — только твой выбор. Всегда будут кто-то, кто осудит, кто не согласится. Это не должно тебя останавливать.       — Но как тогда не причинять боль другим людям? — спросила я, думая об Анжелике. — Тем, у кого мы забираем желанную возможность своим выбором.       Улыбка мамы стала еще более сочувствующей и немного печальной.       — Никак, милая. Должность, которую ты занимаешь, всегда будет желанна кем-то другим, платье, которое ты купишь, кто-то другой не сможет себе позволить. Мужчина, которого ты выберешь, с большой вероятностью будет любим кем-то еще. Это жизнь. Невозможно прожить ее, не делая никому больно и не переходя никому дорогу. Смысл лишь в том, чтобы не делать зла намерено.       — Почему им всем так интересно, что происходит в чужой жизни? — прошептала я, чувствуя, как глаза снова наполняются слезами. — Что я им сделала?       Она потянулась ко мне и взяла мои руки в свои.       — Ты не сделала ровным счетом ничего, — горячо заверила мама. — Просто они слишком слепы, чтобы видеть интересное в собственной жизни. Или слишком скучны, чтобы создавать самим это интересное.        — Проблемы в отношениях, а особенно в чужих — это вовсе неинтересно, — ворчливо пробормотала я и уткнулась в сплетение наших рук. От рукавов ее домашнего свитера пахло теплом и шерстью.       Мама тихо рассмеялась, а потом прижалась поцелуем к моей макушке.       — Слушай, люди всегда болтали и будут болтать. Все очень любят осуждать всех. Прости им их несовершенства и не осуждай, но, не осуждая, не уподобляйся, хорошо? Достоинство — вот лучший ответ на любые сплетни и нелепые обвинения. Никто не может отнять у тебя твое чувство собственного достоинства. И любовь твоей семьи. А мы тебя любим очень и очень сильно.       Мы обнялись, а потом она ушла, оставив после себя аромат мяты и покой в моей душе.       Я очень хотела обдумать все, что услышала от мамы. Но неожиданно для самой себя провалилась в глубокий спокойный сон, которого мне так не хватало многие дни.              А потом наступил сочельник. На Площадь Гриммо мы прибыли заранее, чтобы помочь тете накрывать на стол. После рассказа мамы я посмотрела на нее другими глазами. Джинни Поттер всегда была для меня веселой тетушкой, немного сумасбродной, немного строгой, но никогда я не видела в ней женщину, которая прошла ради своей любви через множество препятствий, никогда не думала о том, как тяжело ей было ждать дядю Гарри, как тяжело мириться с его славой и всеми его поствоенными травмами.       Никогда я не думала и о том, что мама проходила через те же сложности, которые выпали на мою долю. Она казалась мне самой умной и смелой на свете, но, наверное, Люпин был прав, когда говорил, что у взрослых нет ответов на все вопросы, и вся их сила и опыт — результат принятых решений и последствий, за которые они согласились нести ответственность.       Я наблюдала за членами моей семьи и делала все новые открытия, которые вызывали у меня удивление и какую-то добрую грусть. Я смотрела на то, как отец, все еще рыжий, но уже седеющий, с залысинами на висках и лбу, развешивает чулки на камине и спорит с дядей Гарри по поводу последней игры «Гарпий». Смотрела, как дядя Гарри таким знакомым мне — аловским — движением ерошит волосы и поправляет очки, которые то и дело сползают на кончик носа. Они оба были так похожи на моих друзей-мальчишек. Они и были мальчишками в душе, только у каждого к юношеским годам как-то незаметно прибавилась еще пара десятков лет и несколько тонн горестей, радостей и воспоминаний.       И когда мы сели за общий стол, я почувствовала, как стена, которую я выстраивала годами, рухнула, и все эти взрослые, которые казались мне далекими и непонятливыми, стали вдруг родными и любимыми, самими прекрасными на свете людьми. Это было странное чувство единения с кем-то, кто, оказывается, похож на тебя больше, чем ты думал. И счастливое осознание своей причастности к чему-то настолько большому, шумному, яркому и доброму.       — Как ты? — негромко поинтересовался Ал, когда Джеймс и его новая девушка потянули за концы праздничной хлопушки и с треском разорвали ее. — Выглядишь задумчивой.       — Очень много мыслей в голове, — ответила я также тихо, с улыбкой наблюдая за тем, как папа помогает Лили надеть бумажную корону.       — Хочешь обсудить?       Я перевела взгляд на кузена. На нем был оранжево-красный полосатый свитер бабушки Молли, и выглядел Ал до того нелепо в этом свитере и с таким серьезным выражением лица, что я прыснула. А потом и вовсе рассмеялась в полный голос.       Поттер приподнял брови, и его губы растянулись в смущенной улыбке.       — Что? — спросил он, пока я пыталась справиться с приступом хохота.       — Ты просто красавчик, ты в курсе?       Альбус закатил глаза и ласково пихнул меня локтем.       — Да брось, я же серьезно, Роза.       — А я нет, — легко ответила я, поднимаясь за ноги. — И ты не будешь сегодня серьезным, потому что Рождество — время для радости. Так что вставай и пошли.       — Куда пошли? — растерянно спросил кузен.       Без лишних слов я потащила его за руку к елке. Хьюго под чутким руководством мамы крутил ручки старенького радио и бурчал что-то по поводу удобства айпода, а тетя Джинни уже вовсю отплясывала под какую-то смешную песенку дяди Чарли.       Уизли любили танцы, и присоединившиеся к ним Поттеры не стали исключением, так что весь вечер мы танцевали и пели Рождественские гимны, и в этот раз я была рада присоединиться ко всеобщему ребячеству. В тот вечер, мне кажется, я наконец-то поняла, почему мои родственники так радуются праздникам и так самозабвенно отдаются веселью.       В конце ужина, когда часы пробили полночь, мы, по традиции, выпили за Сохатого, Бродягу и Лунатика. И когда после этого все начали доставать из своих носков подарки, ко мне подошел румяный от танцев, песен и обильного застолья Хьюго.       Брат выглядел довольным и смущенным одновременно.       — Ты же была против идеи вскрыть ту дверь, — пробормотал он и помахал передо мной коробочкой с магическими отмычками. — Зачем тогда?       Я пожала плечами:       — Я и сейчас против. Но если ты этого хочешь, все равно сделаешь, кто бы что ни говорил, верно?       Брат усмехнулся, а потом неожиданно порывисто и коротко обнял меня, всего на мгновение прижимая к разгоряченному телу.       — В этом мы похожи, да? Добиваемся желаемого, даже если все вокруг против.       Я улыбнулась и кивнула ему.       Хотелось бы мне, чтобы это действительно было так.              Не помню, во сколько я легла, но когда проснулась, Лили еще спала. Через стекло лился белый свет утра. Такой белый, какой бывает только…       Не веря собственным глазам, я распахнула окно и подставила руку под медленно падающие с неба снежинки. Зима в Лондоне была дождливой, и снега не было уже несколько лет. А в этом году неожиданно пошел, и пусть, я знала, он растает через несколько часов, но эти прекрасные белые хлопья были самым настоящим рождественским чудом.       Я быстро умылась и, как была, в сорочке с единорогами (подарок тети Анджелины) кинулась по лестнице вниз. Меня переполняла радость и желание поделиться ею с родными.       Из кухни доносились голоса и смех. Радость в моей груди разрослась до невиданных размеров, потому что этот смех я знала очень хорошо.       И действительно, так заливисто и громогласно могла хохотать только Кристина Ларсон, которая сидела на скамьей рядом с улыбающимся Алом и что-то пыталась рассказывать тете Джинни. Тетя выглядела так, словно на ее глазах произошло чудо. Вероятно, так оно и было — Альбус впервые в жизни привел в дом девушку. Вернее, девушка Альбуса пришла в дом сама.       — С добрым утром! — воскликнула я, влетая на кухню. — И с Рождеством! А где все?       За столом, помимо кузена, подруги и тети, сидели только мама и Хьюго.       — Мальчиков забрала к себе бабуля, — отвела мама. — Ей там нужно что-то перетаскать в сарай.       — А Хьюго и Ала почему оставила? — весело поинтересовалась я, принимая объятья Крис. — Или они еще слишком маленькие?       — Потому что у Ала приехала невеста, если ты не заметила, — ответил брат, парадируя бабушкин голос. — А меня, чтобы ты знала, оставили за старшего.       Я прыснула и бросила быстрый взгляд на невозмутимо жующего свой тост Альбуса.       — А мне ты когда собирался рассказать про свою невесту?       Кристина громко цыкнула:       — Ну какая ты противная с утра, просто ужас. Будешь так себя вести, не получишь подарок.       — Ах как же, как же, — с притворным ужасом ответила я и уже приготовилась сесть за стол, когда раздался звонок в дверь.       Мне стоило обратить внимание на то, как переглянулись Ал и Крис, но я была так возбуждена и рада, что просто вылетела из кухни со словами:       — Сидите-сидите, я сама открою.       Коридор на Площади Гриммо был темный и узкий, поэтому свет из открывшейся двери ослепил меня на какое-то мгновение, и я не сразу поняла, что за высокий человек с огромной корзиной в руках стоит в дверном проеме.       — Скорпи, ты у нас заместитель Санты в этом году? — весело поинтересовалась Крис где-то у меня за спиной.       Потом она забрала у Малфоя корзину, и Альбус вышел вперед, чтобы пожать другу руку.       А я так и стояла и смотрела на его заснеженное черное пальто, на аккуратно уложенные и подстриженные явно лучшим парикмахером волосы, на брюки со стрелками и дорогие кожаные оксфорды.       Малфой выглядел в лучших традициях современных принцев — был ухожен, величествен, высок и холодно невозмутим. А я предстала перед ним босая, лохматая и в сорочке с единорогами.       — Так и будем стоять на пороге или пройдем в дом? — спросил он с легкой ухмылкой, глядя на Ала.       Ал сделал приглашающий жест рукой. Я тряхнула головой и молча пошла в сторону кухни. Его появление стало для меня полной неожиданностью, и радостное возбуждение вмиг сменилось напряжением и растерянностью. Как я должна себя вести? Нужно ли мне извиниться за те объятья с Тедди? Или отругать Скорпа за его безумство с полетом на метле домой?       Тетя Джинни была радушной хозяйкой. А уж появление в доме не только девушки, но и лучшего друга ее замкнутого отстраненного сына, явно подняло ее на вершину материнского счастья.       — Может быть, сделать еще оладий? — спросила она, переводя взгляд с Крис на Скорпа. — Что вы любите на завтрак?       — Миссис Поттер, не стоит утруждать себя в это праздничное утро, — галантно ответил Скорпиус, — кроме того, мои родители передали вам в качестве подарка корзинку с выпечкой из Мэнора, так что нет никакой необходимости готовить еще какие-то блюда.       Я бросила быстрый взгляд на маму. Она рассматривала Скорпа с легкой улыбкой на губах, откинувшись на спинку стула и прижимая к груди чашку с чаем. Затем ее взгляд перешел на меня, и в глазах отразилось понимание.       Тетя, кажется, была покорена манерами Малфоя. А вот Хьюго, который встречал Скорпа чаще, чем мои впечатлительные родственницы, не поддался его чарам.       — Пытаешься подкупить нас, змееныш? — спросил он безразлично, но его взгляд выражал настороженность.       — Это жест доброго расположения к семье моего друга, — спокойно ответил Скорпиус, присаживаясь на стул у двери. Он выглядел так, точно каждый день наносил подобные визиты. Окажись я в его доме, нервничала бы просто ужасно.       — Надеюсь, ваши пирожные не отравлены слизеринским ядом? — снова поинтересовался Хьюго, меняя позу. До этого он сидел, лениво развалившись в плетеном кресле. Теперь же он походил на гончую, взявшую след. Похоже, что наставление отца быть за старшего во время его и дяди отсутствия было воспринято братом слишком буквально…       — Хьюго, — мягко одернула я. Но нужды в этом не было.       Тетя одарила племянника самым укоризненным взглядом и принялась восторгаться содержимым корзинки, доставая одну за другой тарелочки со всевозможными пирожными и пирожками.       Мама тоже посмотрела на брата. В ее взгляде укора не было, но было что-то другое, чего я не могла понять. Они смотрели друг на друга какое-то время, словно вели молчаливый диалог. Затем Хьюго потупился и снова развалился в своём кресле, а мама с улыбкой обратилась к Скорпу:       — Вы праздновали Рождество с семьей, мистер Малфой?       Мистер Малфой?       — Прошу вас, миссис Грейнджер, можно просто Скорпиус, — быстро ответил юноша и улыбнулся ей в ответ. — Да, с отцом и матерью.       — Как здоровье ваших родителей? Я слышала, что ваш отец приболел перед праздниками.       — Благодарю вас, он чувствует себя намного лучше. Подлить вам еще чаю?       Я, сложив руки на груди, наблюдала за их разговором. Это было странное чувство: мама никогда прежде не вела со Скорпом таких долгих бесед, максимум они обменивались приветствиями на вокзале, когда мы приезжали на каникулы. Скорп никогда не бывал у меня в гостях. Хотя, судя по реакции тети Джинни, он не бывал и у Ала тоже. Так что же заставило его прийти именно сейчас? Еще и с подарками…       — Рози, попробуй вот эти колечки с глазурью, — посоветовала Крис, подвигая ко мне одно из блюд из корзинки Малфоя. — Ну очень вкусные! Как тебе удается сохранять такую форму, Скорп? Если бы мои повара дома так готовили, я бы ни за что не влезла ни в одни свои джинсы!       — Скажу тебе по секрету, они старались специально для вас в этот раз, — хмыкнул Скорп, галантно разливая всем дамам за столом чай. — А я обычно сбрасываю все наеденное во время квиддича, так что…       Он улыбался, но я увидела, что при упоминании квиддича на его лицо набежала тень.       — Лили говорила, что ты потрясающий загонщик, — отозвалась тетя Джинни. — Хотела бы я на это посмотреть.       — Весьма польщен, — ответил Скорп. — Ваша дочь — великолепный игрок, так что ее оценка для меня очень важна.       — Надеюсь, мы еще встретимся с тобой на поле, Малфой, — подал голос Хьюго.       Я напряглась, ожидая от брата очередного выпада. Но в его высказывании, кажется, не было ничего злого — лишь лихой мальчишеский вызов.       — Взаимно, Уизли, — ответил Скорп, глядя ему прямо в глаза.       Малфой говорил с членами моей семьи так запросто, точно завтракал с нами каждый день, был обходителен и приятен, легко поддерживал беседу и вел себя расслабленно. Так почему же я сидела, точно на иголках, и с жадным вниманием слушала его слова, ловила каждое его движение и жест? Я болезненно сильно ощущала, как настойчиво он меня игнорирует, и от этого становилось еще хуже. Поэтому слова вырвались из моего рта раньше, чем я успела осознать, что говорю:       — Это вряд ли, Хьюго. Малфоя теперь на пушечный выстрел не подпустят к полю.       Вот тогда он посмотрел на меня, и я не смогла сдержать злого торжества. Неужели нужно было сделать тебе больно, Скорп, чтобы ты обратил на меня внимание?       — Я думаю, господин директор пересмотрит свое решение после каникул, — ответил он ровно и холодно.       — Мне бы этого очень не хотелось.       Он вскинул брови, обжигая меня взглядом.       — Считаешь, что Слизерин заслужил лишиться лучшего охотника?       — Сколько самомнения, Мерлин, — фыркнула я.       — Кому еще чаю? — преувеличенно весело спросила тетя Джинни, стараясь разрядить ситуацию.       Кристина тут же принялась предлагать всем пирожные, но мне кусок не лез в горло.       Я отчаянно хотела поговорить с ним, но вместо разговора получалась сплошная ругань. Скорп больше не смотрел на меня, снова натянул на лицо такую непривычную маску холодной вежливости, и я почувствовала, как сердце сжала ледяная рука. Словно не было поцелуя на поле, поцелуя в библиотеке. И, самое главное, не было шести лет верной дружбы. Куда все это делось? Не зря, наверное, говорят, что лучше не портить хорошую дружбу плохой любовью.       Я поднялась на ноги, не в силах больше находиться с ним в одной комнате. Все, чего мне хотелось, — запереться где-нибудь и наплакаться вволю. Какой же я была дурой, когда решила, что у нас может что-то получиться.       — Куда ты? — зашептала Крис, удерживая меня за запястье.       — Плохо себя чувствую, не выспалась, — ответила я и добавила, натянуто улыбнувшись компании за столом. — Приятного чаепития.       Мама внимательно посмотрела мне в глаза, но не сказала ни слова, только чуть нахмурилась. Она-то явно поняла, в чем дело, и я была ей благодарна за тактичность.       — Я, пожалуй, тоже пойду, — произнес Скорп, тоже поднимаясь. — Спасибо за теплый прием. Закроешь за мной, Роза?       Я молча кивнула и сделала знак рукой, позволяя ему пройти в коридор первым. Мне не хотелось чувствовать на своей спине его взгляд.       — Дамы вперед, — ответил Малфой.       Я закатила глаза:       — Это просто дверь, Мерлин! Мы не на светском приеме.       Его глаза снова вспыхнули, и если бы мы были один, Скорп явно высказал бы все, что думает обо мне. Но на кухне было слишком много посторонних для выяснения отношений.       Так мы стояли и сверлили друг друга взглядами, пока Крис, кашлянув, не произнесла:       — Ой, а что это у вас такое над головой?       Не было нужды смотреть, и мне показалось, что колесо времени, завершив ему одному понятный цикл, ухмыльнулось.       Омела. Чертова омела, как тогда, с Тедди.       — Серьезно, Крис? — спросила я, складывая руки на груди. — Каким таким чудесным образом, интересно, она там появилась.       Если бы она хоть чуточку выглядела виноватой, я бы тут же ее простила. Но подруга улыбалась от уха до уха.       — Дух Рождества?       Мне захотелось закричать от банальности и глупости происходящего. Она серьезно думает, что проблему можно решить поцелуем?       — Нехорошо нарушать традиции, Роза, — неожиданно отозвался Ал.       И он туда же… Я-то думала, что только родной брат мог поступить так подло.       Я тихо вздохнула и посмотрела на Малфоя. Скорп возвышался надо мной, как когда-то возвышался Тедди. Только Тедди был для меня тогда загадкой, гостем из мира взрослых, а Скорпиус… был просто Скорпиусом. Мальчишкой, с которым мы умудрились запутаться так, что легче, кажется, было бросить любые попытки разобраться.       И все же… Его взгляд был внимательным и цепким, словно он выискивал что-то в моем лице.       — Ты можешь этого не делать, если не хочешь, — сказала я тихо.       Я понимала, что за нами наблюдают, и хотя мама с тетей Джинни уже успели завести какой-то разговор, я знала, что все ждут, что же будет дальше.       Уголки губ Малфоя чуть приподнялись:       — Вопрос в том, хочешь ли ты? — спросил он, продолжая смотреть мне в глаза, но взгляд, вопреки улыбке, был серьезным и сосредоточенным.       Мне показалось, что в груди что-то оборвалось и ухнуло вниз, к ногам.       — Проверь и узнаешь, — прошептала я и закрыла глаза, давая ему право выбора. Если он уйдет, я пойму и не буду на него сердиться. Если он уйдет, я не знаю, что буду делать…       Но он не ушел. Его руки легли на мои напряженные плечи, а губы мягко коснулись лба.       Этот поцелуй показался мне благословением свыше. Я сама не поняла, как вцепилась двумя руками в полы его пальто и зажмурилась, веря и не веря в то, что он все-таки это сделал. По плану Крис мы, скорее всего, должны были слиться в страстных объятьях, а у нас над головой, как в маггловской мелодраме, должна была бы появиться под звук фанфар надпись: «Конец».       Но это было не глупое кино, а моя безумная, вставшая с ног на голову жизнь.       — По-моему, — тихо произнес Скорп, перенося одну ладонь на мой затылок и принимаясь ласково гладить меня по волосам, — нам нужно поговорить.       — Согласна, — ответила я, решаясь, наконец, посмотреть на него.       Его глаза улыбались, и вместо холодности и увидела осторожную радость и надежду.       Он мягко подтолкнул меня к выходу, и в этот раз я не стала спорить, просто взяла его за руку и повела по темному коридору к лестнице.       — Можете поговорить в моей комнате! — послышался из кухни голос Ала.       Вы только подумайте, какой добрый мальчик.       

Эпилог

      Март начался с грозы и проливного дождя. Мы оккупировали маленькую крытую площадку на заднем дворе замка и наслаждались прохладой — в самой школе находиться было буквально невозможно от духоты и повышенной влажности.       Ал расположился у колонны возле окна, Кристина — на узеньком подоконнике. Они читали вместе один свиток и периодически делали какие-то комментарии по поводу рецепта, который изучали.       Я немного завидовала царившей в их паре гармонии. Крис и Ал вообще не ругались. При множестве различий в их характерах, они умудрялись находить компромисс в любой ситуации. Кроме того, они спокойно ходили по замку за ручку, и скромный благопристойный Альбус даже целовал Ларсон в щечку на глазах у всех. Для него это было высшей формой проявления любви.       Я не решалась взять Малфоя за руку в людном месте, и его это жутко бесило.       — Это просто руки, Роза, — ворчал он. — Вот если бы ты за задницу меня хватала, я бы…       — Ты бы был совсем не против, — отвечала я, морща нос.       На нас все еще пялились, хотя с того момента, когда Крис всем разболтала, что мы встречаемся, прошло уже два месяца.       — Я сделала это ради тебя! — ответила тогда подруга на мое возмущенное «какого хрена?». — Зато теперь никто и не подумает положить глаз на твоего Малфоя.       В этом был смысл, но я бы все равно предпочла сохранить наши отношения в тайне. Это тоже бесило Скорпа. Как и то, что с него не сняли запрет на игру в квиддич и обязали до конца года заниматься с отстающими студентами в качестве наказания за побег из школы.       Так что у нас не было слишком много времени на частые встречи и публичные совместные выходы, особенно теперь, когда я точно знала, чем хочу заниматься после школы.       Колдомедицина — вот, что я выбрала. Это было важно и нужно, полезно для общества, сложно, но ужасно интересно. Мне предстояло сдавать ЖАБА по Зельям, и я мысленно воздала должное Алу с его идеей дополнительных занятий. Вот уж что точно оказалось кстати.       Это занятия пригодились и Кристине, которая, неожиданно для всех, сообщила, что собирается податься в травницы, и что-то мне подсказывало, что ее желание продиктовано не только любовью к Зельям и Травологии, но еще и тем, что Ал собирался поступать в Академию Зельеваров и Травников в Эдинбурге. Не было никаких сомнений, что она последует за Поттером, куда угодно.       Я была рада за них, но стабильно отвечала на предложения друзей поступить туда же уклончивым: «Я подумаю».       На самом деле, думать было не о чем, и я знала, что нам предстоит расстаться, но пока не решалась рассказать об этом ребятам.       Как для Крис решающим фактором выбора дальнейшего пути стал Ал, так и на мой выбор во многом повлиял Скорп и его травма. Я не хотела больше оказаться в ситуации, когда дорогой человек страдает от какого-то недуга, а я не могу помочь. Скорпа все еще мучили боли в спине, которые он скрывал от всех, но не мог скрыть от меня, и которые пока я могла лечить только нежными поцелуями и прикосновениями.       Ему предстояло пройти куда более тернистый путь, чем нам всем, и его уже ждало место в пансионе Лейкербада, в Швейцарии, где он должен был год лечиться, а я проходить практику — обо всем уже договорился мистер Малфой.       О Швейцарии Крис и Ал даже не догадывались, хотя задумчивые и немного тоскливые взгляды кузена говорили о том, что Скорп рассказал другу больше, чем я Ларсон.       Но пока мне не хотелось думать о скором будущем, о расставании с друзьями, о прощании со школой и детством. Мне приятнее было представлять, как в августе мы отпразднуем свадьбу Тедди и Мари, или как в июле пройдет наш грандиозный выпускной, или как в мае мне, наконец, исполнится семнадцать…       — О чем ты думаешь? — раздался тихий голос над моим ухом, и я прикрыла глаза, наслаждаясь истомой, скользнувшей по плечам, точно шелковый палантин. Я обожала приглушенный голос Малфоя и то, как он действовал на мое тело.       — О будущем.       — Жаль, а я надеялся, что обо мне.       Я повернулась в его сторону и скорее инстинктивно, чем осознанно, облизнула внутренний краешек верхней губы.       — Тебе не достаточно того, что я думаю о тебе практически каждую минуту своей жизни?       — Я думаю о тебе каждую секунду, — ответил он, глядя в упор на мои губы. — И прямо сейчас я собираюсь сделать то, что тебе очень понравится.       Он взял меня за руку и потянул к каменной арке — выходу на улицу.       — Вы куда? — удивлено окликнула нас Крис.       Я не стала отвечать, просто последовала за Малфоем.       Дождь был не слишком теплым, но приятно отрезвляющим и бодрящим.       — Ты выглядела печальной, — пояснил он, кутая меня в руки. Его волосы все еще не отросли до обычной длины, но все же были достаточно длинными, чтобы плотно облепить голову. — Надо было тебя отвлечь.       — А ты выглядишь, как мокрый хорек, — ответила я со смехом. — Хотя я, наверное, не лучше. И с чего ты решил, что повышение вероятности заболеть отвлечет меня от мыслей?       — Мерлин, ну какая же ты вредная. Я встречаюсь с самой занудной девчонкой в школе, — произнес он со вздохом и улыбнулся на слове «встречаюсь». Мальчишки все же такие собственники.       — У тебя все еще есть шанс найти кого-то поприятнее, Малфой.       — Обойдешься, Уизли.       Я знала, что он меня поцелует. И знала, что на нас смотрят Крис и Ал. И мне было все равно.       Потому что когда моих губ касается дыхание Скорпа, когда его пальцы зарываются в мои волосы на затылке, мне начинает казаться, что в мире нет ничего невозможного.       И пока это все, что я знаю о жизни наверняка. Но уверена, что мне предстоит еще много интересных открытий.