Мой любимый профессор Люпин

      — Ты сошел с ум, Альбус.       — Мы почти пришли, так что веди себя потише.       Я плотнее сжала на груди полы мантии-невидимки и глубоко вдохнула, чтобы унять дрожь. Идея проникнуть в гостиную Слизерина принадлежала моему брату, и если бы я его не знала, решила бы, что это кто-то под оборотным зельем ведет меня сейчас холодными коридорами подземелья.       — Почему нельзя было просто…       Кузен пихнул меня локтем в бок, и вовремя — из-за поворота показалась компания слезиринцев и загородила собой проход в гостиную.       — О, Поттер! — обрадовался один из них. — А мы как раз тебя искали, думали, ты в Хогсмид ушел.       — Чего тебе, Берк? — прохладно поинтересовался Альбус. — Я спешу.       — Мы идем на пересдачу к Слизнорту, можешь по-быстрому рассказать, как варить зелье икоты?       Пятикурсники смотрели на Ала с надеждой, и я уже приготовилась забиться куда-нибудь в угол и ждать, пока брат будет рассказывать рецепт. Но мой гениальный кузен все обернул в нашу пользу:       — Так и быть, но в гостиной. Я не буду торчать в коридоре, — сказал он и добавил. — Ад аугуста пер ангуста.       «К высокому через трудное», — мысленно перевела я и не смогла не отдать должное декану Слизерина, придумавшему такой пароль.       Ал галантно пропустил пятикурсников вперед, а потом бросил быстрый взгляд туда, где стояла я. Я все поняла и шмыгнула внутрь.       Раньше мне не приходилось бывать в гостиной Слизерина. Я была у пуффендуйцев, который запросто пускали к себе гостей, но слизеринцы обычно не отличались большим радушием. Обычно, но не сейчас, когда дело касалось Скорпиуса Малфоя.       Но обо всем по порядку.       После того, как две недели назад я покинула Больничное крыло, мы с Крис отправились в Большой зал на завтрак. По дороге я молчала, раздосадованная странной беседой со Скорпом, поэтому не обратила внимания на нервозность подруги, а когда потянулась к ручке-кольцу на дверях зала, она поймала меня за руку:       — Погоди минутку, мне надо тебе кое-что сказать.       Я удивленно посмотрела на нее:       — Может, за чашкой чая с блинчиками?       Кристина закусила губу, явно подбирая слова. Такой приступ косноязычия случался с ней раз в тысячу лет, поэтому я забеспокоилась.       — Что ты натворила?       — Я сегодня не могу сидеть с тобой, — выдавила Крис.       — Я тебя чем-то обидела?       — Нет, но кое-что произошло.       Я почувствовала неприятный холодок в животе.       — В чем дело?       Кристина нервничала, и это было странно, потому что обычно Ларсон обладала непробиваемой уверенностью в себе. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы выбить ее из колеи.       — Дэвид предложил мне вчера встречаться, и я согласилась, — выпалила она и зажмурилась.       Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить эту информацию.       — Дэвид? Наш староста школы?       Крис кивнула.       — Так вот, куда ты вчера пропала, — заключила я с улыбкой.       — Ты на меня не сердишься? — спросила она осторожно.       — А я должна?       Кристина выдохнула и затараторила в привычной манере:       — Я думала, что ты будешь сердиться, потому что Дэвид не нравится вам со Скорпом.       Я фыркнула:       — Мало ли что нам со Скорпом не нравится. Я не злюсь, скорее, удивлена, что он решил предложить тебе встречаться. Особенно после того, что случилось на вечеринке.       Крис лукаво улыбнулась и взяла меня под руку:       — Он сказал, что хотя был под зельем, что-то почувствовал, когда целовал меня.       — Да мне кажется, ты тоже это почувствовала на своих бедрах, — ответила с легкой усмешкой.       Кристина рассмеялась:       — О-ля-ля, пошлые шуточки, Роза Уизли?       Вместе мы вошли в зал, и я проводила ее до стола Когтеврана, а потом вернулась к своему факультету.       Итак, Кристина начала встречаться с Дэвидом. Это было неожиданно, но приятно. Дэвид был типичным «хорошим мальчиком», и я надеялась, что он сможет повлиять на безрассудную Крис. Мне стоило бы поразмыслить о том, что общего может быть у этой парочки, но все мои мысли в тот момент занял Люпин, который устроился за столом преподавателей с большой чашкой чая.       В воскресенье он всегда завтракал позже обычного — я знала это, поэтому старалась приходить в то же время, чтобы хотя бы понаблюдать за ним издалека. Сегодня на нем была белая футболка и темно-зеленый кардиган, и был наш преподаватель ЗОТИ чудо, как хорош.       Он заметил, что я смотрю, и улыбнулся. Обычно я в такой ситуации прятала глаза и мучительно краснела, но в этот раз нашла в себе мужество улыбнуться в ответ. Он сам сказал, что мне нужно меньше бояться неудачи. И пусть Мари все еще живет в его сердце, возможно, я смогу это изменить.       В среду я пришла на занятие его дуэльного клуба. Это не было самым разумным решением, потому что с порога в меня полетело ироничное замечание брата:       — Смотрите-ка, сегодня у нас будет живая мишень.       Я растянула губы в напряженной улыбке и едва удержалась от того, чтобы показать Хьюго фигуру из одного пальца. Удивлены? Я тоже. Мне не было свойственно подобное проявление чувств, но в последнее время брат с его придирками переполнил чашу моего поистине ангельского терпения.       Люпин поприветствовал меня кивком, а затем привычно созвал всех в большой круг. Пятикурсницы уставились на него с сопливым обожанием, разве что слюну не пустили. Все это было настолько очевидно, что я тихо фыркнула. Вот уж у кого точно не было никакого шанса, так это у пятнадцатилетних дурочек.       Тедди, казалось, ничего не заметил.       — Сегодня мы с вами испробуем одни довольно полезные чары — чары немоты, которые вы ранее проходили на Заклинаниях. Кто мне скажет, почему они могут быть нам полезны в курсе ЗОТИ?       — Потому что противник не сможет атаковать, если лишить его возможности говорить? — быстро ответила светловолосая девочка из Когтеврана — одна из тех, что пожирали Люпина глазами.       — Умница, Джейн, — улыбнулся Тедди, и Джейн тут же стала пунцовой.       Я вскинула вверх руку и, не дожидаясь, пока мне дадут слово, возразила:       — Но ведь существует огромное количество невербальных чар, которые не требуют произнесения заклинания вслух.       Когтевранка послала мне неприязненный взгляд, но наш прекрасный преподаватель щелкнул пальцами и с довольным видом указал на меня:       — Критическое мышление мисс Уизли подкинуло нам еще один вопрос. Итак, в каждой ли дуэли можно использовать чары немоты?       — Очевидно, нет, — с усмешкой ответил Хьюго. — Только против слабых противников, которые не владеют невербальными чарами.       — Отлично, — быстро отозвался Тедди, — а как узнать, сильный перед тобой противник или слабый?       Студенты молчали. Молчала и я, перебирая в голове возможные ответы.       Люпин дал нам время подумать, а потом сообщил:       — Можно попробовать сделать вывод исходя из того, какие заклинания использует ваш противник: базовые, типа Петрификус Тоталус и Экспелиармус, или же более сложные. Однако в разгар битвы вряд ли у вас будет время провести глубокий анализ, если только вы не решите проиграть.       Пятикурсники согласно закивали.       — Поэтому чары немоты, — подытожил мужчина, — можно использовать против любого противника. Нужно обладать отменной реакцией и большим опытом, чтобы мгновенно переключиться с вербальной магии на невербальную, и даже секундное смятение даст вам возможность победить. Ну и напоследок, все помнят заклание немоты?       — Силенцио, — нестройным хором ответили мы.       — Прекрасно! — с довольной улыбкой воскликнул Тедди. — А теперь разобьемся на пары и начнем практиковаться. Один нападает, второй пытается отбить заклинание с помощью Протего.       Я обвела глазами других студентов. У каждого из них была своя привычная пара, и вряд ли кто-то огласился бы встать со мной.       Ситуацию, как всегда, спас Тедди. Появившись напротив, он широко улыбнулся и с мальчишеским задором проговорил:       — Ну что, мисс Уизли, нападайте.       Я опешила. Нападать на Люпина? Немыслимо. Я понимала, что он куда более опытный боец, к тому же — мракоборец, к тому же — самый симпатичный мужчина на свете.       — Может я лучше… — промямлила я.       Но Тедди покачал головой и выставил палочку в защитной позиции.       — Ну же, давай.       Я тяжело вздохнула и вяло бросила:       — Силенцио.       Стоит ли говорить, что из палочки не вырвалось даже искорки? Я ожидала этого, поэтому почти не расстроилась. Вообще-то у меня хорошо получилась Силенцио на парах по Заклинаниям, но одно дело — заставлять замолчать ворон, а другое — Тедди Люпина.       Он вскинул брови:       — Роза, ты даже не попыталась.       — Я просто ни на что не способна.       Изумление на его лице сменилось задумчивостью, а потом он нахмурился.       — Ладно, — сообщил он, чуть погодя, — значит, сделаем иначе. Хьюго! Подойди ко мне, пожалуйста.       Я медленно холодела, пока брат шел к нам своей расхлябанной походкой через зал, а потом бросила на Люпина несчастный взгляд и прошептала:       — Издеваешься?       Он похлопал меня по плечу:       — Это ради твоего блага.       Ради моего блага! Разве унижения и оскорбления могут быть во благо?       — Не хватает терпения заниматься с моей сестричкой? — с ухмылкой поинтересовался Хьюго, подойдя к нам.       В моей душе тут же вскипело возмущение, но я заставила себя сохранить внешнюю невозмутимость.       — Напротив, — спокойно ответил Люпин, — Розе нужно больше практики с опытным дуэлянтом, поэтому я позвал тебя. Не откажешься вступить в поединок с сестрой?       В глазах брата мелькнуло торжество. Чтобы он отказался прилюдно показать всем, насколько я жалкая по сравнению с ним?       — С превеликим удовольствием.       Я на мгновение прикрыла глаза. Мерлин всемогущий, помоги.       Люпин расставил нас чуть дальше друг от друга и остался неподалеку — наблюдать. Остальные ребята не стали даже делать вид, что их не волнует происходящее, а просто бросили свою практику и столпились кучей у дальней стены класса.       Хьюго в помятой рубашке без галстука выглядел уверенно, даже самоуверенно. Он был симпатичный: высокий и плечистый, с крепкими руками, его не портили даже небольшая сутулость и жесткие медно-рыжие кудри. Карие, как и у меня, глаза смотрели насмешливо, широкий рот растянулся в оскале.       — Нападай, сестричка, дам тебе фору.       Я закатила глаза.       — Что-то не хочется, спасибо.       Он хмыкнул:       — Давай, Роза, это даже легче, чем хвастаться маме «Превосходно» по всем предметам.       Я вспыхнула:       — Я не хвастаюсь маме! А даже если и хвастаюсь, у меня есть на это законное право! Все свои оценки я заслужила трудом и…       Брат демонстративно зевнул:       — Да-да, ты же такая прилежная девочка, что всем кузенам тебя ставят в пример.       Я вцепилась в палочку, едва сдерживаясь, чтобы не наорать на брата. Он всегда был задирой, я это знала, к тому же, он был младшим, и мне не стоило на него срываться.       — У тебя какие-то проблемы? Хочешь это обсудить? — спросила я как можно спокойнее, невольно подражая материнской интонации.       Но Хьюго это только взбесило.       — Нет у меня никаких проблем! Будешь ты, в конце концов, нападать или нет?!       — Силенцио!       Мне просто хотелось, чтобы он отстал от меня.       Брат разразился деланным смехом.       — И это все? Вот это гордость нашей семьи, вы подумайте! Наша староста, наша отличница! Таранталлегра!       Я ахнула и подпрыгнула, едва избежав его заклинания, а потом метнула возмущенный взгляд на Люпина, но тот с бесстрастностью горгульи наблюдал за нашим поединком.       — Да ладно тебе, Роза, — скривившись, произнес брат, подходя ближе, — ну уж простенькое Протего-то могла выставить. Попробуем еще раз. Петрификус Тоталус!       Я крутанулась вокруг своей оси и шарахнулась в сторону.       — Ты в своем уме?! — закричала я, едва отдышавшись. — Мы отрабатываем другое заклинание!       — Профессор, кажется, предложил нам дуэль. А в дуэли разрешены любые заклинания, кроме смертельных. Депульсо!       В этот раз он целился метко, а я не была готова к такому выпаду, поэтому в следующий момент впечаталась спиной стену и на мгновение забыла, как дышать.       Класс ахнул, а Люпин, наконец, пришел в движение.       — Думаю, на сегодня достаточно.       Я должна была испытать облегчение, но вместо этого почувствовала, как глаза застилают слезы, а грудь сжимает ярость и обида.       — Что я тебе сделала?! — бросила я брату, который успел отвернуться и направиться в сторону своего обычно партнера. — Почему ты постоянно меня задираешь?       — Роза, — мягко начал Люпин, — мне не кажется, что семейные дела стоит…       Хьюго резко обернулся.       — Потому что ты меня бесишь! Роза то, Роза се, ах, Роза-Роза! — противно засюсюкал он. — Все бегают с тобой, словно ты больная или святая. Мама обращает внимание только на твои успехи, а мои воспринимает как должное! Еще бы, ты же ее копия, только рыжая!       — Хьюго… — начала я.       Но брат меня перебил.       — Я уверен, что все ты можешь, просто делаешь вид, чтобы родители думали только о твоей дурацкой проблеме! Тебе же нравится быть особенной.       — Что ты мелешь? — возмутилась я. — Неспособность применить элементарное заклинание — это, по-твоему, особенно?       — Давай-ка подумаем, — он преувеличенно широким шестом запустил пятерню в волосы и почесал в затылке, словно размышляя. — Ты дружишь с Алом, хотя вся семья его сторонится. Не для того ли, чтобы выделиться?       — Что? — закричала я, и мой голос от возмущения стал таким тонким и высоким, что еще немного, и воспринимать меня смогли бы только летучие мыши.       — Ты общаешься с главной оторвой-тире-красоткой Пуффендуя, — продолжил брат, — явно для того, чтобы хоть кто-то из парней обратил на тебя внимание.       Я задохнулась от ярости. Это было уже слишком.       — Ну и наконец Малфой, — подытожил Хьюго и добавил с презрением. — Вешаешься на него с первого курса, а ведь он слизеринец, внук ближайшего соратника Сама-знаешь-кого.       В этот момент я не выдержала. Во мне клокотал и искал выход чистейший гнев. Брат мог издеваться надо мной, но выставлять Ала изгоем, ставить под сомнение нашу дружбу с Крис и пятнать честь Скорпа, упоминая его имя рядом с именем монстра — не смел, не имел никакого права.       Моя рука сама взметнулась в воздух и слова вылетели изо рта раньше, чем я успела осознать, что делаю.       — Силенцио!       Хьюго продолжил говорить свои ужасные слова, но больше не было слышно ни звука. Мое заклинание сработало, и против кого — против родного брата, этого задиры, этого недоумка.       Он выпучил от изумления глаза и уставился на хмурого Люпина.       А я не почувствовала даже тени радости. Мне было тошно и мучительно грустно, и все, на что меня хватило — это выбежать из кабинета и рвануть в гостиную.              Полночи я страдала за задернутым пологом, прокручивая в голове все, что сказал мне брат. Меня мучило множество вопросов, и главным из них был — почему мы никогда не говорили об этом раньше? В детстве Хьюго был очень милым мальчиком. Когда мне было пять, а ему три, я обожала с ним водиться. И потом, во время моего первого курса, он с упоением слушал истории о Хогвартсе. Все изменилось, когда и он пошел в школу. Конечно, мы отдалились друг от друга, но у него появились свои друзья, своя компания.       Особенно меня задели его слова о том, что все носятся вокруг меня, а его воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Это было совершенно точно не так, и я знала, как переживет о нем мама, потому что перед каждым учебным годом она просила меня присматривать за братом и помогать ему во всем. И пусть я действительно была копией матери, сам Хьюго ужасно походил на отца — такой же общительный и смешливый, расхлябанный и по-гриффиндорски бесшабашный. Он не был прилежным студентом, но его любили другие ученики, он пользовался популярностью у девочек. У меня не укладывалось в голове, как он мог испытывать какую-то ревность. А кроме того — как он мог подумать, что я дружу с Алом, Крис и Скорпом чтобы выделиться?       Утром я едва оторвала себя от подушки, а затем просидела в спальне практически до первого звонка, означавшего начало уроков, лишь бы не встречаться с братом в гостиной или Большом зале.       День тянулся мучительно, во-первых, потому что Крис на всех занятиях теперь сидела с Дэвидом, во-вторых потому, что Скорпиуса тоже не было на уроках — его до сих пор не выпустили из Больничного крыла. В-третьих, потому что я пропустила не только завтрак, но и обед, и мой желудок грозился съесть меня изнутри.       Совершенно несчастная, я пришла в единственное место, дарующее душевной покой — в библиотеку, и приготовилась умереть там от голода и стыда между стеллажами.       А потом меня нашел Тедди.       Он сел рядом со мной на пол и положил на мои колени бумажный пакет.       — Решила уморить себя голодом?       — Худею к Рождеству, — вяло съязвила я.       Под коричневой бумагой обнаружился кусок моего любимого яблочного пирога.       — Если хочешь знать мое мнение, у тебя и так потрясающая фигура.       Я медленно повернулась к нему. Люпин улыбался своей фирменной полуулыбкой.       В моей груди зашевелилось смущение, и я кашлянула.       — Спасибо.       — Прости, Роза. Это все только моя вина.       Теперь в его глазах появилось раскаяние, и уголки губ опустились вниз.       Я не сразу поняла, о чем он говорит, а когда до меня дошло, фыркнула:       — Брось, ты не виноват, что у нас с братом проблемы.       — Я не должен был стравливать вас друг с другом — знал, что ты разозлишься и сможешь сотворить нужные чары.       Я приподняла брови:       — Так не должен был или знал, что у меня получится заклинание?       Он хмыкнул, осознав, что я подловила его на отсутствии логики во фразе.       — Знал, что у тебя получится и хотел этого, но не должен был. Это не педагогично и бесчеловечно.       Я пожала плечами, отщипнула от пирога кусочек и закинула его в рот.       — Зато я и правда смогла. Это было… познавательно.       — Что ты имеешь в виду под «познавательно»?       — То, что для боевого использования заклинания действительно нужно желание. Я хотела, чтобы Хьюго замолчал, и чары сработали. И то, что нам давно нужно было поговорить о наших разногласиях.       Люпин молча выслушал меня, а потом задал вопрос, которого я не ожидала:       — Ты в порядке?       — Нет.       Это было чистейшей правдой. Мне было стыдно за ссору с братом — я видела, как оглядывались на меня пятикурсники, которым одногруппники наверняка рассказали о той ужасной сцене, мне было грустно, что у нас с Хьюго все так по-дурацки выходит. И мне было тоскливо от того, что приходилось справляться со своими чувствами в одиночку.       Тедди тяжело вздохнул, а потом мягко обвил мое плечо рукой и притянул к себе на грудь. Я зажмурилась, утыкаясь в шесть его пиджака.       — Можешь поплакать, если хочешь, — тихо проговорил он в мои волосы, а потом принялся гладить по спине.       Но я не хотела плакать. В моей душе смешались сразу множество эмоций, и причиной был мужчина, от которого пахло солнечным летним днем.       Я немного подняла голову, так, что нос уткнулся в открытый участок кожи над воротом его сорочки. Точно, солнечный летний день, а еще какой-то глубокий тяжелый запах. Кожа или амбра.       Тедди, кажется, ничего не заметил, только обнял меня крепче уже двумя руками, и я, ругая себя на чем свет стоит, подумала, что даже в самой неприятной ситуации можно найти что-то хорошее.              А потом вечером случилось еще кое-что, поднявшее мне настроение — в окно гостиной постучалась сова с запиской, в которой мелким почерком Ала сообщалось:       «Скорпиуса выписали».