Мой любимый профессор Люпин

      Он сидел за преподавательским столом, одетый в джинсы и теплую рубашку, и был так не похож на преподавателя, что я в очередной раз поймала себя на мысли о том, не придумала ли его в стенах Хогвартса.       Потом Люпин поднял на меня глаза и улыбнулся:       — Как дела?       Я неопределенно повела плечами и двинулась по проходу между партами в его сторону. Кабинет озарял желтоватый свет свечей, который обычно меня успокаивал, но сегодня я предпочла бы электрические лампочки — ярче и не так интимно.       Тедди сложил газету и поднялся на ноги.       — Как матч?       Я тяжело вздохнула и уже собиралась рассказать о случившемся со Скорпом, когда поняла по его сочувствующему взгляду, что он и так знает.       — Бывало и получше.       — Ты же знаешь, что все будет в порядке?       Я ненавидела эту фразу — «все будет в порядке», от которой не становилось легче, и которая только лишний раз напоминала, что для мифического порядка необходимо время. А ждать я не любила.       Я села на первую парту перед столом преподавателя.       — С чего начнем, профессор?       На его лице не дрогнул ни один мускул, словно он и так знал, что я не отвечу на заданный вопрос.       — С начала, — ответил Люпин с обезоруживающей простотой и тоже, словно копируя меня, опустился на край своего стола и сложил руки на груди. — Что было раньше, Роза, яйцо или дракон?       Это был еще более дурацкий и банальный вопрос, чем первый, и мне стало досадно.       — У круга нет начала, — ответила я сварливо, а потом добавила, — но это не имеет никакого отношения…       — Имеет и самое прямое, — перебил Тедди. — А что было раньше: маг или магия?       Я запнулась за продолжение собственной фразы и замолчала. Этот вопрос был куда интереснее, но ответ на него был очевиден.       — Разумеется, магия. Она существует и вне человека, например, в магических существах и растениях.       Люпин кивнул, довольный ответом.       — Это верно, но лишь отчасти. Скажи-ка мне, нужно ли мандрагоре специально учиться лечебным свойствам?       — Нет, — быстро ответила я, — ей нужно только достичь определенного возраста.       Он снова кивнул:       — А какая у феникса программа тренировок?       Я уставила на Люпина, сражаясь с желанием покрутить у виска.       — Программа тренировок?       — Ну да, — он поменял положение рук и сел на краю стола поудобнее. — Если помнишь, феникс способен нести на дальние расстояния вес, намного превышающий его собственный. Наверное, постоянно приходится качать для этого лапки.       И тогда я поняла, что он шутит. Как-то по-своему, странно и не совсем понятно, но пытается меня насмешить. Я улыбнулась, скорее из вежливости, чем потому, что мне действительно стало смешно.       — Феникс рождается с такой способностью, — ответила я. — Ему не нужно для этого ничего делать.       Тедди кивнул в очередной раз и улыбнулся с таким одобрением, точно я только что выиграла кубок школы.       — Великолепно, мисс Уизли. Но вернемся к тому, о чем я уже спрашивал — маг и магия. Кто из них первичен?       Я смутилась, потому что у меня не было ответа, но логика его вопросов, как мне казалось, подсказывала верных ход направления мыслей.       — Маг? — ответила я неуверенно. — Если он не будет развивать свои магические способности, никакой магии у него не будет.       — А что тогда со стихийным выбросом магии у детей? — возразил он.       — Это неконтролируемая магия.       — Но это магия.       Тогда я поняла, что окончательно зашла в тупик и перевела взгляд на свои сцепленные на коленях руки.       — Я не знаю.       В моей голове причудливым образом перемешались мысли о магических существах, детях с их врожденными способностями к чародейству и о Скорпе, который лежал сейчас несколькими этажами ниже на больничной койке. Если бы травму, которую он получил, лечили в мире магглов, мой друг, возможно никогда больше не смог бы ходить. Ему, если можно было так сказать о его ситуации, повезло, и надежда на выздоровление была.       Люпину, наверное, надоело ждать, поэтому когда он поднялся на ноги и пошел в другой конец класса, я зажмурилась от стыда. Хьюго был чертовски прав — учить меня означало испытать терпение на прочность.       — Мне жаль, Тедди, — пролепетала я, когда услышала, что он снова идет в мою сторону. — Обычно я не такая глупая, просто сегодня…       Столешница парты, на которой я сидела, немного прогнулась, когда Люпин опустился рядом со мной. Снова слишком близко — плечо к плечу, и помимо стыда я ощутила мгновенное напряжение, буквально одеревенение всех мышц в теле.       — Ты не глупая, Роза, — ответил он мягко. — Но урок нам придется перенести, потому что сейчас есть дела поважнее.       Я открыла один глаз и покосилась в его сторону.       Он не смотрел на меня — вместо этого внимательный взгляд был устремлен на кусочек сложенного пергамента. Затем мужчина коснулся его кончиком палочки и произнес:       — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.       Я изумленно ахнула:       — Откуда у тебя Карта Мародеров?       Конечно, я знала, что это такое, не могла не знать, потому что это чудесное изобретение фигурировало во всех рассказах родителей о годах их юности. Однако я была уверена, что дядя Гарри разделил сокровища своего отца между кузенами: карту — Джеймсу, мантию — Алу. Мантия действительно была у Альбуса, а вот с картой, выходит, я ошиблась.       — Она была у меня с первого курса, — ответил Люпин, раскладывая пергамент на коленях. — Помоги найти мадам Помфри, пожалуйста.       Некоторое время мы молчали. Тедди искал, а я скорее делала вид, что ищу, потому что не понимала, зачем это нужно, и почему карта все же оказалась у крестника дяди Гарри. Люпин никогда не был разбойником или сорванцом. Отличный ученик, староста, ангел во плоти — полная противоположность Джеймсу, который в буквальном смысле раскачивал стены Хогвартса, особенно на последних курсах. Зачем такому хорошему мальчику нужна была волшебная карта?       — А вот и она, — сообщил мужчина, привлекая мое внимание. — И как удачно — сидит в своем кабинете, а не в зале лазарета. Можно идти.       Он спрыгнул с парты и устремился к выходу, а потом замер у дверей.       Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что ждет он меня.       — Идти куда?       Наверное впервые в жизни я увидела, как Тедди Люпин закатывает глаза.       — К Скорпиусу, конечно. Ты явно не будешь настроена на учебу, пока не увидишь друга, так что давай не будем терять драгоценное время.       Мне показалось, или в обычно доброжелательном тоне я услышала нотки иронии?       Может быть, и так, но времени разбираться в тонкостях интонации любви всей моей жизни действительно не было — меня захлестнула волна адреналина.       — Но мадам Помфри запретила его тревожить, — сказала я, когда мы уже вышли из класса и устремились к лестнице вниз.       — То, что мадам Помфри не узнает, ей не повредит, — ответил Люпин. — К тому же, если Малфой в сознании, ему явно будет приятно увидеть тебя рядом. Я почти уверен, что если он в сознании, он ждет, чтобы ты пришла.       — Он скорее ждет свою девушку, а не меня, — возразила я, — вот если бы мы могли взять с собой Анджи…       — Совершенно исключено.       Я бросила на Люпина быстрый взгляд и едва не полетела кубарем с лестницы — не слишком-то удобно одновременно спускаться и вопросительно смотреть на кого-то.       — Почему?       Тедди снова сверился с картой и еще ускорил шаг так, что по коридору первого этажа в сторону лазарета я за ним почти побежала.       — Потому что нам с тобой не захочется никому объяснять, откуда мы знаем, что мадам Помфри нет на месте.       Если бы мое сердце не билось так быстро от тревоги и бега, оно пустилось бы вскачь от этого его «мы».       Люпин остановился у высоких деревянных дверей, в очередной раз посмотрел на карту и кивнул мне:       — Вперед, у тебя есть минут десять, может быть, пятнадцать. В восемь наша целительница обычно начинает обход пациентов, и до этого времени тебе нужно будет выйти.       — Откуда ты… — начала я, но Тедди потянул за кольцо и открыл одну из створок ровно настолько, чтобы внутрь Больничного крыла могла проскользнуть не слишком упитанная семикурсница.       — Время, — напутствовал он, и я послушно юркнула вперед.       В зале лазарета царила тишина, просторное помещение освещали лишь пара факелов на дальней стене. Все койки, как и утром, были пусты, поэтому я уверенно двинулась в сторону той, которую все еще огораживала ширма.       Мне было не страшно, что меня поймают за этим маленьким преступлением. Я никогда не нарушала правила, и если мне было сказано не тревожить Скорпа, я готова была послушать. Но какая-то часть моей души жаждала увидеть друга собственными глазами, чтобы просто убедиться в том… Я сама не знала, в чем хотела убедиться, но для успокоения мне необходимо было его увидеть. Даже если ради этого придется договориться с собственной совестью.       Когда я заглянула за ширму, Малфой спал. Он выглядел так, словно ничего не произошло: не было страшного удара, не было травмы — просто спящий мальчишка, каким я его видела в Хогвартс-экспрессе и иногда на занятиях.       Мой взгляд скользнул с силуэта его ног под одеялом по расслабленным рукам вверх, к лицу, к растрепанным светлым волосам — слишком мягким, чтобы держать укладку без специального волшебного спрея. Скорпиус спал спокойно, его грудь едва заметно вздымалась и опадала, а на лице не сохранилось следов боли или муки. Этого было почти достаточно, чтобы с души спал булыжник тревоги. Почти, но не совсем.       Я осторожно отвела ото лба Малфоя светлую прядь и едва-едва погладила его по виску кончиками пальцев. Мне хотелось сказать ему, что он безбашенный дуралей, что квиддич не доведет его до добра, а его любовь к показухе и подавно. Хотелось надрать ему уши, дать подзатыльник. А еще ужасно, до щемящей боли в груди захотелось его обнять. Потому что хоть я и видела Скорпа спящим много раз, сейчас его бледное лицо на фоне подушки не было чем-то нормальным. Мне всегда казалось, что наша дружба строится на взаимных подколах, здоровом соперничестве в учебе и странной форме флирта, которая не имела ничего общего с влюбленностью. Но сейчас, стоя рядом с ним, беззащитным и больным, я поняла, что есть что-то еще, куда большее и серьезное, чем желание быть лучше умного слизеринца на очередной контрольной.       Малфой, видимо, почувствовал прикосновение, потому что его веки дрогнули, а затем на меня взглянули сонные глаза:       — Роза?       Его голос звучал глухо, хрипло и тихо, но я все равно испугалась, что нас услышат, поэтому прижала к губам Малфоя кончики своих пальцев.       — Тшшш, все хорошо.       Он послушно кивнул, а затем снова закрыл глаза. Я осторожно убрала руку от его губ и положила на грудь. Его сердце билось ровно и сильно.       Я выскользнула из лазарета так же незаметно, как вошла туда, и прислонилась затылком к закрытой двери. Малфой поправится — в этом не было никаких сомнений, и теперь, когда я его увидела, на душе стало легко и светло.       — Все в порядке? — спросил спонсор моего облегчения, входя из тени за колонной, и я улыбнулась.       — Спасибо большое. Мне это было нужно.       Тедди кивнул, а затем поглядел на наручные часы.       — Идем, провожу тебя до гостиной.       Мы двинулись по коридору к лестнице размеренный шагом. Люпин молчал, молчала и я, и теперь, когда голову не занимали мысли о состоянии лучшего друга, мне стало неуютно в этой тишине.       Я хотела задать ему несколько вопросов: почему карта у него, откуда он знает расписание мадам Помфри, и зачем, собственно говоря, провожает меня до гостиной. Но почему-то выбрала самый дурацкий.       — Что у тебя с Мари?       Он хмыкнул и — я видела краем глаза — сунул руки в карманы джинсов. Я не думала, что он ответил, и сама не знала, зачем вообще это спросила. Но Тедди снова меня удивил.       — Решили дать друг другу время и пространство.       — Я думала, вы друг друга любите.       Он пожал плечами:       — Любим, но любовь не имеет ничего общего с отношениями.       Я аж остановилась от удивления:       — Чего?       Он рассмеялся и повернулся в мою сторону:       — Прости, я забыл, что ты девочка-подросток.       — Звучит как-то не очень, — пробурчала я, складывая руки на груди. Мне было неприятно и, честно говоря, стыдно, что я вообще завела этот разговор.       Тедди запустил руку в волосы и почесал затылок, а потом осторожно, словно подбирая слова, произнес:       — Я люблю Мари, а Мари любит меня, но не достаточно просто любить друг друга. Чтобы быть вместе нужно намного больше, чем притяжение.       «Я люблю Мари» отозвалось в груди неприятным покалыванием, и я решила, что надо сменить тему, но вместо этого снова спросила:       — Что, например?       — Терпение и принятие, — ответил Тедди и криво улыбнулся. — Я не тот человек, с которым юная девушка должна говорить о любви. Боюсь, что мои размышления тебя разочаруют.       — Мне интересно, что ты думаешь, — отозвалась я, стараясь звучать ровно, и порадовалась, что в коридоре не слишком светло и Люпин не увидит моих заалевших щек.       Он кивнул и снова неторопливо двинулся в сторону лестницы.       — Я думаю, что для отношений нужно пространство. Человек должен меняться с годами, должны меняться его интересы и взгляды, а нас с Мари были так много в жизни друг друга, что мы не давали один другому возможности для маневра. Понимаешь, о чем я говорю?       Я не понимала, но не собиралась в этом признаваться.       — Кажется…       — Я хотел вернуться в Великобританию, а Мари хорошо во Франции. Для нее это принципиально, так что я не стал настаивать.       — То есть дело не в каком-то новом парне кузины? — осторожно спросила я. Мне казалось, это мог быть довольно болезненный вопрос.       Но Люпин хмыкнул:       — Я не удивлен, что у Мари кто-то появился — она всегда привлекала внимание мужчин, но нет, дело не в нем. Еще будут вопросы?       Мы успели подняться на третий этаж и остановились на лестничном пролете, дожидаясь, пока ступеньки закончат движение. Я осторожно подняла на Тедди глаза. Он смотрел на меня спокойно и доброжелательно.       — Кажется, нет, профессор.       — Я все же жду еще одного вопроса, мисс Уизли.       В его глазах запрыгали смешинки, и мне тоже стало смешно, потому что я сразу поняла, о чем он думает.       — Что появилось раньше: маг или магия?       — Хорошая девочка Роза, — произнес он с одобрением, и у меня по рукам побежали мурашки.       «Хорошая девочка» звучало из его уст… сексуально, да, именно так и звучало.       — Ответ на этот вопрос ты уже говорила сегодня, — продолжил он, не замечая моего состояния. — А именно: круг не имеет начала. Значение магии придает сам маг, без него, разделившего мир на волшебников и не волшебников, не было бы магии в том виде, в котором мы ее себе представляем. Для магических существ их способности так же обычны, как для тебя дыхание. То же самое с детьми: ребенок не думает о том, что делает что-то чудесное, когда проявляет волшебные способности — он просто делает то, что умеет.       Я задумалась над его словами, и решила, что в них есть смысл.       — Проблемы появляются в тот момент, когда ты начинаешь сомневаться в собственных силах. Это легко проверить на простом примере: попробуй сейчас подумать о том, как ты дышишь, проанализировать, как именно это происходит.       Я улыбнулась:       — Дыхание сразу сбивается.       — Верно, — отозвался Тедди, пропуская меня вперед на очередном повороте к гостиной. — А ведь обычно ты делаешь это совершенно естественно, не пытаясь даже контролировать процесс.       — Но колдовать — не то же самое, что дышать, — возразила я. — Для этого нужна концентрация и внимание, нужно знать магическую формулу, движение палочки…       — Это так, — с энтузиазмом ответил Люпин, — но весь вопрос в том, как концентрироваться и чего ожидать: провала или успеха. Твоя проблема в том, Роза, что ты боишься провала, поэтому не пробуешь.       Мы остановились у последнего поворота к гостиной Гриффинора, и Тедди положил обе руки мне на плечи.       — Я хочу, чтобы ты перестала бояться своих сил и желаний, Роза. Это непросто, но именно это будет моим домашним заданием. Сделаешь это для меня?       Он стоял на расстоянии вытянутых рук, и его теплые тяжелые ладони покоились на моих плечах. Я вся напряглась, потому что когда эти внимательные глаза смотрели на мое лицо, все, о чем я могла думать, — это о побеге.       И о поцелуе с ним. А он еще и просит не бояться своих желаний. Ну не иронично ли?       Я с трудом сглотнула и кивнула:       — Попробую.              Следующим утром Лили зашла в нашу спальню и сообщила:       — Тебя снаружи ждет Ал.       Я радостно поспешила к кузену.       Он стоял, прислонившись плечом к стене, как всегда серьезный и спокойный, в черной водолазке и серых брюках, с растрепанной шевелюрой и чуть отстраненным взглядом — мой брат дамы и господа, настоящий герой романа эпохи Регентства.       — Скорп пришел в себя, — сказал он вместо приветствия. — Хочет нас видеть.       Я удивленно вскинула брови:       — Пришел в себя? Ты о чем?       Альбус замялся на мгновение, а потом медленно произнес:       — Ну… Мадам Помфри погрузила его в волшебный сон сразу после матча, так легче восстанавливать серьезные травмы. Поэтому к нему вчера никого и не пускали — ждали, когда он сам очнется. Это могло занять несколько дней, так что, я думаю, его пробуждение — хороший знак.       Мы спустились вместе на первый этаж точно тем же путем, что вчера я шла с Люпином, и встретились у дверей Больничного крыла с Крис. Мои друзья обменялись сдержанными кивками — и на том спасибо, — и уже втроем мы зашли внутрь.       Я ожидала увидеть у постели Малфоя гостей, но не думала, что их будет так много — его окружила слизеринская сборная полным составом.       — Мне кажется, нам лучше подождать… — начала я.       Но Крис, перекрикивая гомон игроков, деловито заявила:       — А ну-ка в сторону, мальчики, я тоже хочу получить доступ к этому красавчику.       Слизеринцы, добродушно посмеиваясь, расступились, давая нам возможность пройти.       Скорпиус полулежал, опираясь на несколько подушек сразу, а возле его кровати, точно мраморная скульптура ангела, сидела Анжелика и держала его за руку.       Кристина, не смущаясь, села на край кровати Малфоя и чмокнула того в щеку:       — Приветик, ну ты нас и напугал! Знаешь, как это жутко со стороны выглядело?       Анжелика смерила мою подругу негодующим взглядом.       Скорпиус улыбнулся:       — Зато как эффектно.       — Помирать, так во всей красе, — пробормотал Ал, опираясь двумя руками на изножье кровати Малфоя.       — Проследишь, чтобы на моих похоронах никто не рыдал? — хмыкнул Скорп. — И я хочу, чтобы мог гроб несли танцоры диско в обтягивающих костюмах.       Слизеринцы рассмеялись, и это привлекло внимание мадам Помфри.       Ее худенькое морщинистое лицо выглянуло из кабинета, а глаза строго посмотрели поверх очков:       — Слишком много гостей. На выход.       — Но мы же только пришли! — воскликнула Кристина.       — Я его девушка! — подала голос молчавшая до этого момента Анжелика. — Я никуда не пойду!       Целительница показалась из-за дверей целиком. Она едва ли доставала макушкой до плеча самого низкого игрока в команде Слизерина, но грозный взгляд сторицей компенсировал хрупкое телосложение старушки.       — Немедленно.       Квиддичисты потянулись на выход. Ал, кивнув Скорпу, двинулся следом. Я знала, что у этих двоих есть пара заколдованных дневников, с помощью которых они могли постоянно быть на связи, поэтому кузен вряд ли расстроился, что нас выгоняют.       Кристина надула губы, но все же поднялась на ноги.       — Даю тебе неделю на восстановление, — безапелляционно заявила она. — В следующую субботу будет поход в Хогсмид, так что ты должен поправиться к этому моменту.       — Будет сделано, мэм, — весело отсалютовал Скорп, а потом перевел взгляд на меня.       Я стояла поодаль, потому что не чувствовала себя в праве подходит к нему и обнимать, когда рядом была Анжи. Назовите меня дурехой, но я была уверена в том, что как только в жизни мальчишки появляется настоящая девушка, все подружки отходят на второй план. А Анжи не была обычным увлечением моего друга, это я знала наверняка.       — Побыстрее, пожалуйста, — повторила мадам Помфри. — Мисс Моро, вас это тоже касается.       Возмущением в глазах Анжелики можно было затопить все Больничное крыло. Но она с грацией королевы все же поднялась со стула и, прежде чем выйти, наклонилась к Малфою и коснулась губами его губ.       Кристина закатила глаза:       — Сколько пафоса, Мерлин всемогущий. Идем?       Я кивнула и готова была выйти следом за подругой, когда меня остановил голос Скорпа.       — Мадам Помфри, можно хоть Роза останется?       — Исключено, — отрезала целительница.       Малфой сделал самое несчастное выражение лица:       — Ну пожаааалуйста. Мне очень приятно быть наедине с такой обаятельной дамой, как вы, но я должен задать Розе один вопрос.       Мадам Помфри цыкнула и произнесла:       — Пять минут, не больше.       Я вернулась к его кровати и остановилась в изножье, где до этого стоял Ал. Сегодня Малфой выглядел немного здоровее, чем вчера, по крайней мере, кожа перестала казаться такой бледной.       — Что ты хотел спросить?       — Может быть, это был просто повод задержать тебя подольше?       Я улыбнулась его игривой интонации.       — Кажется, обаяние возвращается к тебе быстрее, чем румянец.       — Оно меня и не покидало. Уверен, что я даже падал очаровательно, — пошутил Малфой.       Я скривилась:       — Поверь мне, очаровательного в этом не было ровным счетом ничего. Я чуть с ума не сошла, когда увидела, что в тебя летит бладжер.       — Не переживай, я завещал все мои конспекты лекцией тебе.       — Слишком много шуток про смерть.       Мы замолчали, глядя друг другу в глаза. Потом с лица Малфоя пропало обычное выражение обаятельного засранца.       — Ты приходила вчера, — сказал он, и это не было вопросом.       — Тебе приснилось, — быстро ответила я. Конечно, я расскажу ему, что приходила. Когда-нибудь потом, а пока мне не хотелось раскрывать секрет Люпина о Карте Мародеров.       — Я проснулся, потому что ты гладила меня по волосам, — упрямо возразил Малфой. — А потом сказала, что все будет хорошо.       — Твои сны могли бы быть более интересными, — ровно ответила я, стараясь не выдать себя. — Ну там, знаешь, с девочками и покером.       Он фыркнул, прикрыв глаза:       — Сдались мне эти девочки.       — Ах, да. У тебя же теперь есть Анжи. Позвать ее, когда я уйду?       — Мне нужно отдохнуть, — ответил он, не открывая глаз, и не сказал больше ничего.       По дороге в Большой зал я поймала себя на неприятном ощущении, что мы со Скорпом поссорились.