Мой любимый профессор Люпин

      Мы с Кристиной договорились встретиться у теплиц, а потом вместе пойти навестить Скорпа — Альбус обещал организовать нам встречу во внутреннем дворе.       Был ясный и ветреный пятничный день. Я, кутаясь в мантию и втягивая голову в плечи, шагала по лужайке мимо стадиона. Мне было радостно и тревожно одновременно — как Скорпиус отреагирует на меня в этот раз? В последнюю встречу наше прощание показалось мне прохладным, но я надеялась на то, что друг успел соскучиться, а также на то, что просто придумала себе нашу маленькую ссору.       Я уже достигла края трибун, когда до меня долетело улюлюканье. В обычной ситуации я бы не обратила на это внимание — мало ли кто тренируется на стадионе, но одно слово заставило меня остановиться.       «Малфой!»       «Малфой?» — подумала я и попятилась назад, чтобы взглянуть в просвет между трибунами. Да нет, Скорпиус не мог быть настолько безумным, чтобы на следующий же день после выписки заняться тренировками.       Не мог, но все же был. Потому что не кто иной, как мой лучший друг, восседал на метле и окидывал всех вокруг самоуверенным взглядом. Его подбадривали члены слизеринской сборной:       — Давай, ты сможешь!       — Мы в тебя верим!       — Малфоооой!       Я застонала от досады — ну что за идиот! — и поспешила по проходу на поле.       Но опоздала, потому что Скорпиус уверенно оттолкнулся ногами от земли и взмыл в небо.       Я запрокинула голову и прижала ладонь козырьком ко лбу. Грудь пронзило нехорошее предчувствие.       — А она тут что делает?       Я оторвалась от наблюдения за Малфоем, описывающем круг по стадиону, и опустила глаза. В мою сторону с целеустремленностью локомотива шагала Анжелика Моро.       — Это закрытая тренировка, Роза! Тебе сюда нельзя!       Моя левая бровь сама собой взлетела вверх.       — И кто это сказал, позволь узнать? А еще скажи-ка, почему твой парень вместо того, чтобы беречь спину, рассекает по воздуху?       Анжелика сложила руки на груди и скривила губы.       — Ах, как хорошо, что ты сама вспомнила о том, что Скорпиус — мой парень. Так что ответ «не твое дело» не покажется тебе слишком грубым.       Я закатила глаза и уже готова была разразиться тирадой о том, что некоторые барышни слишком много о себе возомнили, но в этот момент Малфой начал стремительно снижаться под каким-то сумасшедшим углом. На землю он опустился бледнее смерти и не упал только потому, что его тут же подхватили члены команды.       Анжелика сразу кинулась к нему. Я бросилась следом.       Скорпиус уперся руками в колени и тяжело дышал, но нашел в себе силы поднять голову и даже улыбнуться, когда заметил нас.       — Привет, Роза. Как дела?       — Какого черта ты творишь? — возмутилась я. — Совсем рехнулся?       — Я пропустил несколько тренировок. Вот решил наверстать упущенное, — браво ответил он, вставая в полный рост.       Это было ужасной ошибкой, потому что его лицо тут же исказила гримаса боли, и я ощутила, как такой же импульс пронзил мой позвоночник между лопатками.       — Скорпи, милый, не слушай ее. Ты прекрасно летал! — заверила моего друга Анжелика, пристраиваясь сбоку и подставляя свое плечо под руку Малфоя.       — Это было потрясно, мужик! — поддержал кто-то из членов команды.       Слизеринцы одобрительно загудели.       Скорп вымучено улыбнулся уголком губ.       — Меня не так-то просто сломить, Роза. Не думай, что я какой-то там рохля, — заявил он, поправляя второй рукой челку.       И в этом жесте было столько самолюбования и отрицания собственной вполне объяснимой слабости, что я почувствовала отвращение.       — Какой же ты идиот, Скорпиус Малфой, — буквально выплюнула я, а потом развернулась на каблуках и пошла прочь.       — Роза, ну чего ты? — полетело мне вслед, но я не обернулась.       Мне было стыдно за его поведение, точно это я была мальчишкой, которого собственный авторитет в команде и образ легкомысленного красавчика волновал сильнее здоровья. Перед глазами тут же встало его бледное лицо, искаженное болью, но я отмахнулась от этого образа. Скорпу хочется рисоваться перед своими дружками и девушкой? Пожалуйста. Я не стану вмешиваться.       Кристина уже ждала меня у теплиц и тут же поняла по моему выражению лица, что что-то случилось. По дороге к замку я рассказала ей все, как было, и она горячо заверила меня, что Малфой идиот, и что мы непременно надерем ему задницу за его высокомерие и совершенную безответственность.       Альбус опоздал на встречу на полчаса, а когда пришел, был еще мрачнее меня.       — Скорп снова был в Больничном крыле, — сообщил он вместо приветствия.       Я молча опустилась на каменный заборчик. Не зря у меня было плохое предчувствие.       Кристина ахнула:       — Почему?       — Перенапрягся, сместил какие-то позвонки, с поля его унести без сознания.       Я уронила лицо на руки, пока Ларсон мешала ругательства с причитаниями.       Альбус дал подруге выговориться, а потом сел рядом со мной и сообщил следующую шокирующую новость.       — Мадам Помфри запретила ему играть в квиддич до конца года.       Мы молча переглянулись. Все трое знали, чем это грозит Скорпиусу — его не возьмут в профессиональный спорт сразу после окончания школы. А возможно, что не возьмут никогда.       — И как он отреагировал? — тихо спросила я.       Ал вздохнул и нервно растрепал волосы на затылке.       — Ну… Бурно.       — А поподробнее? — тут же попросила Крис.       — Сказал, что пока не снимут запрет, он не будет есть, и сбежал в нашу гостиную. Лежит теперь там, заколдовал полог, никого к себе не подпускает. Профессор Бэнт велел оставить его в покое и написал мистеру Малфою.       Мы снова замолчали. Я была уверена, что выкрутасы с голодовкой пройдут уже к вечеру, но все равно переживала за друга. Квиддич был для него всем, его золотой мечтой, отобрать которую значило вырвать у Скорпа сердце.       — Что будем делать? — спросила Кристина, глядя то на меня, то на Ала.       Ал пожал плечами:       — Ждать. Что еще нам остается?       На этом мы простились, пообещав держать друг друга в курсе. Крис побежала на свидание с Дэвидом, а мы с Алом в полной тишине дошли до замка и разошлись в разные стороны в холле.       Как я и предполагала, есть Малфой начал уже вечером — потребовал принести ему ужин прямо в спальню, чего я, честно говоря, не одобряла — слишком много чести. Зато вместо голодовки он выбрал другой способ выразить свое несогласие с запретом играть в квиддич — отказался ходить на занятия.       Это уже не лезло ни в какие ворота. Малфоя сперва ругали, потом уговаривали, потом пригласили в школу его отца, который также не смог ничего добиться, потому что все разумные аргументы разбивались о его железобетонный ответ — «мне уже семнадцать».       Скорп был совершеннолетним, и это усложняло дело. Отец не мог забрать его из школы, а школа не могла вытурить моего друга, потому что он, даже не посещая занятия, умудрялся сдавать все домашки на высший балл.       Я не стала его ругать, не стала уговаривать — просто отстранилась от этой совершенно нелепой ситуации. Во-первых, я знала, каким Скорпиус может быть упрямым — еще упрямее нас с Алом, если уж ему приспичит, а ему в этот раз ох, как приспичило. Во-вторых, я все еще сердилась на его позерство и легкомыслие.       «Хватит бегать за ним, как за маленьким», — думала я, отдавая вместо этого все силы на попытки не столкнуться с братом, а также на уроки с Люпином.       Мы снова встретились с ним через несколько дней после того, как Скорп заперся в спальне Слизерина. Я была полна решимости отлично показать себя на очередном уроке, но в ответ на мое «Инкарцеро» из палочки вылетел золотистый серпантин.       Я тупо уставилась на тонкие разноцветные ленточки на полу, когда со стороны Тедди раздался тихий смех.       Он смеялся надо мной! Я вся вспыхнула от стыда и негодования и подняла на него осуждающий взгляд.       Люпин с улыбкой вздохнул и расстегнул свой пиджак.       — Извини, но это действительно забавно. Я бы на месте темного мага оценил по достоинству такие путы. Еще бы бантик в тон сбоку.       Через мгновение смеялись мы оба. Можете вообразить себе, например, пожирателя смерти, запутавшегося в золотых лентах?       — Просто я на тебя не сержусь, вот и получаются новогодние украшения вместо веревок, — пояснила я, отсмеявшись.       — И слава Мерлину, а то Хьюго не с первого раза удалось расколдовать после вашей дуэли, — ответил он, ухмыльнувшись, а потом продолжил серьезно. — Гнев — отличный катализатор, но он же — не лучший союзник в бою. Так что тебе стоит выбрать другой способ, Роза.       Я тяжело вздохнула и снова подняла палочку.       — Инкарцеро.       Это прозвучало как вопрос, и Люпин снова покачал головой.       — Нет-нет, так не пойдет. Иди сюда.       Он протянул ко мне обе руки. Жест был странный, словно приглашающий в объятья.       Я замешкалась и, заикаясь, спросила:       — За-зачем?       Тедди снова рассмеялся:       — Да брось, ты же не боишься меня, правда?       Я смущенно улыбнулась, делая к нему шаг.       Он одобрительно кивнул, сокращая расстояние между нами еще сильнее, а затем сложил свои руки вместе и вытянул вперед.       — Я хочу, чтобы ты меня связала.       Я нервно прыснула, чувствуя, как кровь бросила в лицо.       — Чего?       Люпин чуть склонил голову набок, выжидающе глядя мне в глаза, и я поняла, что краснею еще больше. Воображение любезно подсунуло мне образ профессора без рубашки, с тем же ждущим взглядом и уже связанными руками, губами, изогнутыми в соблазнительной улыбке…       Я тряхнула головой. Бред какой-то.       — Ну же, — подбодрил он спокойно. — Я всего лишь хочу, чтобы ты меня связала. Это моя просьба.       Проклиная на чем свет стоит свои дурацкие фантазии, я произнесла севшим голосом:       — Инкарцеро.       И, о чудо, из палочки послушно вырвалась веревка и плотно обхватила запястья Тедди.       Я вскрикнула от изумления.       — Получилось!       Люпин хмыкнул, проверил веревки на прочность, а затем одобрительно заметил:       — Крепко, молодчина. А теперь, будь добра, развяжи.       Меня до самой макушки наполняло счастье. И, видимо, оно же вытеснило остатки здравого смысла, потому что я весело ответила:       — А сам не можешь, мастер по защите от темных искусств?       Я со странным чувством удовлетворения увидела, как расширились его глаза, как медленно радужка орехового цвета начала темнеть, приобрела едва заметный красноватый отлив. Люпин сделал еще один шаг ко мне, встал так близко, что кончики его связанных пальцев коснулись моей мантии.       Удовлетворение в моей груди сменилось на дрожащее волнение, когда мужчина медленно наклонился и негромко произнес над моим ухом:       — Не боишься, что накажу, когда освобожусь?       Краешком сознания я отметила, что во всех толковых словарях в качестве примера к слову «сексуально» необходимо было дописать: «Шепот Эдварда Римуса Люпина».       А потом, уж не знаю, откуда взяв силы говорить, ответила, дерзко вздернув подбородок:       — А ты сперва освободись.       Он рассмеялся, запрокинув голову, так не по-Люпиновски громогласно, что я в первый момент смутилась. Кто бы мог подумать, что хороший тихий мальчик Тедди может так хохотать.       — Вот такой уверенной ты всегда должна быть в классе Защиты, Роза, — весело произнес он, с легкостью разрывая мои путы — даже палочку не стал использовать. — А еще лучше, просто всегда, по жизни. Тебе когда-нибудь, говорили, что ты просто потрясающая?       Я почувствовала, как краснею в третий раз за урок. Если кто-то когда-то и говорил мне комплименты, то они все померкли рядом со словами Люпина.              На субботу был запланирован первый поход в Хогсмид. Я ждала его, как никогда прежде, потому что седьмой год в школе оказался неожиданно напряженным. Меня тяготили даже не усложнившиеся уроки и горы домашки, а неприятное чувство непреходящей тревоги.       Состояние не облегчали неловкие встречи с братом. Впервые после ссоры мы столкнулись в дверях гостиной: он выходил, я заходила.       Мы оба замерли, уставившись друг на друга. Затем я, понимая, что нужно что-то сказать, окинула его быстрым взглядом.       — Идешь на тренировку?       Конечно, он шел на тренировку, куда еще он мог идти в форменной красной водолазке и узких белых бриджах.       Он только фыркнул в ответ, отводя взгляд, затем довольно болезненно толкнул меня плечом и пробурчал:       — Встала тут на дороге…       Я приложила все усилия к тому, чтобы не встречаться с Хьюго. Меня раздражала собственная неспособность выяснить отношения с младшим братом, но почему-то стоило представить хотя бы начало нашего разговора, мне становилось ужасно неловко. Я думала о том, чтобы написать матери и спросить совета у нее, но понимала, как сильно ее расстроит наша ссора, поэтому хранила случившееся в тайне.       Поход в Хогсмид стал для меня возможностью вырваться из стен школы, сменить обстановку, в конце концов, побаловать себя любимым шоколадом из «Сладкого королевства». Утром субботы я проснулась, чувствуя себя такой бодрой, какой не чувствовала уже давно. Мы с Крис договорились позавтракать вместе уже в деревне, в небольшом кафе неподалеку от станции, поэтому я не стала даже заходить в Большой зал, просто уверенно направилась в сторону выхода из замка, на ходу натягивая перчатки без пальцев.       Меня остановили самым нахальным образом, схватив за руку и утянув за колонну у дверей. Я готова была разразиться гневной тирадой, когда с удивлением обнаружила, что не вижу моего наглого похитителя. Тогда все быстро встало на свои места.       — Ты мог просто позвать! К чему вся эта таинственность?       В воздухе показалась голова Ала, а затем и все его тело, когда он быстрым движением стянул с себя мантию-невидимку.       — К тому, что тебя не должны заметить. Все должны думать, что ты ушла в Хогсмид.       — Так может я просто уйду в Хогсмид, как и собиралась? — с недоумением поинтересовалась я, делая шаг в сторону выхода.       Кузен снова поймал меня за руку и тяжело вздохнул. Затем он смешно сморщил нос и потер переносицу, выдав тем самым крайнюю степень смущения. Мы с Алом всегда делились самым сокровенным, поэтому смутиться его могло заставить только что-то из ряда вон выходящее.       Я растерялась.       — Что случилось?       — Я хочу попросить тебя об услуге, — негромко произнес он, не глядя мне в глаза.       — Ты кого-то убил, и надо помочь тебе спрятать тело? — с нервным смешком спросила я, не зная, что и думать.       — Что? — переспросил он, нахмурившись. — Роза…       Я рассмеялась.       — Ну что у тебя там, выкладывай. Тебе понравилась какая-то девочка, и ты хочешь, чтобы я вас познакомила?       — То есть я могу попросить у тебя помощи или с трупом, или с женщиной? Других вариантов не дано? — иронично поинтересовался он, видимо, справляясь с приступом смущения.       Это был наш общий способ борьбы со стрессом — все обращать в шутку. Со стороны наш юмор иногда мог показаться довольно мрачным, именно поэтому ни я, ни Ал предпочитали не шутить в компании незнакомых людей.       — Выкладывай, в чем дело. Меня ждет Крис и роскошный завтрак.       — Крис тебя уже не ждет, я отправил ее гулять с Дэвидом, — быстро ответил кузен, и наконец пояснил, воспользовавшись моим замешательством. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной в гостиную Слизерина и поговорила со Скорпом.       В первый момент мне показалось, что никакая сила в мире не способна убедить меня пойти к этому ненормальному, этому самовлюбленному мальчишке.       Но достаточно было двух фраз: «он твой друг» и «ты ему нужна», и спустя пятнадцать минут я обнаружила себя в гостиной Слизерина.       Как я уже сказала, мне не приходилось бывать тут раньше, поэтому я была бы рада хорошенько оглядеться, но голос Ала заставил меня сосредоточиться на цели визита.       — Только возьму учебник, минутку, — сказал он, открывая дверь спальни мальчиков, и бросил выразительный взгляд в мою сторону. Я все поняла и мигом юркнула в открывшийся проход.       — Мы тебе свой дадим, — раздался голос Берка, и дверь за моей спиной тут же закрылась.       Тут уж я дала себе возможность оглядеться. В спальне было прохладно и сумрачно. Шесть кроватей стояли вплотную к стене — такой же каменной, как в спальне мальчиков моего факультета, только здесь ее покрывали полустершиеся фрески с изображением водяных линий и гиппокампусов. Всю противоположную стену занимал огромный камин, обложенный переливающейся зелено-голубой плиткой.       На одной из кроватей лежал, вытянувшись, Скорпиус и глядел в потолок. Он явно не ожидал, что я приду, не смотря на все заверения Ала, что друг меня ждет, потому что из одежды на слизеринце были только пижамные штаны. Отдавая дань тактичности, мне следовало снять мантию, как только я вошла, но я была так раздосадована, что не придумала ничего лучше, как пошутить.       Бесшумно ступая — благо, что все звуки шагов поглощал серый ковер под ногами, — я приблизилась к другу и таинственно прошептала:       — Скорпиус.       Он вздрогнул и резко сел.       — Кто здесь?       Я подавила смешок:       — Сопротивляться бесполезно, дорогой мальчик, ты в плену у Мары.       Его рука метнулась за палочкой на прикроватном столике, а потом он сощурился и упал обратно на подушку.       — Прекрасно, Мара, — произнес он безразлично. — Я твой целиком и полностью.       Я подобрала мантию и села на край его постели.       — И ты даже не попробуешь дать мне отпор? Не боишься, что я нашлю на тебя кошмары?       Скорп хмыкнул и завел руки за голову:       — Моя жизнь — и так сплошной кошмар, так что хуже уже не будет.       Это была та самая тема, на которую нужно было с ним поговорить. Ради этого Ал и заслал меня сюда. Но все умные слова как-то разом пропали из моей головы, потому что, во-первых, мы были в ссоре, а во-вторых, на нем не было рубашки.       Я никогда не видела его без рубашки. Конечно, он часто носил обтягивающие футболки, которые давали определенное представление о состоянии мышц его груди, но одно дело иметь представление, а другое — увидеть собственными глазами.       Странно ли было пялиться на друга детства? Еще как странно. Я неожиданно остро осознала, как сильно мы оба выросли, потому что Малфой был для меня высоченным угловатым, пусть и симпатичным подростком, а притягательный юноша, излучающий мужскую силу и уверенность, явно выходил за рамки этого образа.       — Нравится то, что ты видишь? — ехидно поинтересовался Скорпиус. — Можешь прилечь рядом, будет еще приятнее.       Я была даже рада его ядовитой реплике. С мышцами или без, но вот такой был Малфой, которого я знала и которому следовало хорошенько прочистить мозги.       Я высунула руку из-под мантии и шлепнула его по животу, чтобы знал, как дразниться. К несчастью, реакции загонщика не исчезли вместе с запретом на игру в квиддич.       Малфой схватил меня за запястье и резко потянул на себя. Я, издав короткий вскрик, упала на грудь, которую рассматривала минуту назад.       Он провел рукой по моим волосам, снимая капюшон мантии, и широко улыбнулся:       — Не думал, Роза, что ты когда-нибудь будешь подглядывать за мной.       — Я не подглядывала, — пробурчала я, стараясь не думать о том, что лежу на полуголом Малфое. — И вообще, это была идея Ала.       — То есть это Ал придумал подослать тебя ко мне в постель? Вот это я понимаю — забота о кузине.       Я возмущенно засопела:       — Ты невыносим!       — Могла бы просто попросить, дорогая, я бы сам с радостью…       Что бы он сам с радостью, я так и не узнала, потому что освободила руку из его хватки и тут же закрыла ему рот ладонью.       — Ну хватит, — строго сказала я. — Рада, что ты развеселился, а теперь поговорим серьезно.       Его брови взлетели вверх, и левая изогнулась, явно выражая скептицизм.       — Когда ты собираешься выйти отсюда? Твое затворничество длится уже кучу времени, и это не смешно. Бойкотировать уроки из-за того, что тебе запретили ради твоего же здоровья…       Наверное, мне не стоило переоценивать силу своего учительского тона, потому что чертовы мускулы Малфоя оказались сильнее.       Он с легкостью снова уронил меня на себя, а потом зафиксировал в кольце рук.       Я задохнулась от неожиданности, когда ощутила, как он зарылся носом в мои волосы на макушке. Это было необычно и… волнующе.       — Можешь просто побыть рядом? — тихо попросил он. — Если честно, я не готов пока это все обсуждать.       Что мне нужно было ему ответить? Что нельзя убежать от проблемы, что все не так уж и страшно, что годовой запрет — это не приговор?       Я молча кивнула, и он облегченно выдохну в мои волосы, обдавая макушку теплом. Я знала, что пришла для того, чтобы поговорить — нам нужно было поговорить. Но по какой-то причине желание наставить друга на путь истинный отступило и предательски спряталось за другим весьма странным для меня желанием — остаться в его объятьях как можно дольше — и крайне странной надеждой на то, что у него под рукой не окажется футболки, чтобы одеться.