Чумной доктор. Пламя ненависти

       Фестиваль «ГенийКон» вот уже на протяжении года является одним из самых популярных фестивалей в Петербурге, а то и в России. Отличительной его чертой является то, что он идёт в ногу со временем. И всё это благодаря его спонсору, Сергею Разумовскому. Очевидно, что создатель самой популярной социальной сети не упустит возможность создать какую-то сходку для таких же людей, как и он сам: энтузиастов, наполненных энергией, идеями и желанием создавать что-то новое, создавать будущее. Именно здесь Разумовский и присматривался к отдельным персонам, вроде победителей конкурсов. Несомненно, он находил их всех талантливыми и очень старательными, но, касаемо работ, он всегда был крайне привередлив. Ему не нравились даже малейшие детали, малейшее отклонение от образа в его голове. Причём образа, о котором он даже сам понятия не имеет. Сергей всегда опирался на какое-то своё внутреннее чувство, ощущение прекрасного и гармоничного. Именно поэтому его социальная сеть стала примером для подражания в визуальном плане. Долгая и кропотливая работа принесла свои плоды.        Создание «Души» затянулось надолго. Полгода, как Разумовский узнал о том, что Олег погиб в Сирии, а сам он жил лишь воспоминаниями о своём друге. Произошедшее для него было сравнимо с закончившимся действием обезболивающего при самом сильном проявлении мигрени. Именно такого рода ощущение одиночества настигло парня. И именно оно подтолкнуло его к созданию «Души». Вот только создание «Вместе» было куда более амбициозным, ведь Сергей был охвачен инициативой создать нечто новое в России, а рядом с ним был Олег. Что настоящий, что выдуманный. Сейчас у него не было никого. Не было того огня, каким горела душа Разумовского при создании «Вместе», а был лишь шторм.       И вот парень застегнул последнюю пуговицу своей белой рубашки, ассоциирующейся с ним у всех его поклонников и ненавистников. Его подрагивающие руки вцепились пальцами в пластмасс, он нервно сглотнул и часто заморгал.       «Ну же, — начал он, схватившись по обе стороны раковины руками с засученными по локоть рукавами, — ты ведь… Сергей Разумовский. Соберись!». Он смотрел на себя в зеркало, пытаясь приказать отражению в зеркале. И пускай речь его звучала очень уверенно, но в душе его по-прежнему было неспокойно. Не умел он себя успокаивать.       «А что, если им не понравится?» — ему вспомнился тот день, когда он запустил «Вместе». Как он стоял… один. Как он вышел в этот огромный, переполненный людьми, зал с огромным количеством света, направленного только на него одного. Круглая платформа и сотни пар глаз, а также тысячи за экранами. Все смотрели на него, он долго подавлял в себе этот страх и эту неуверенность. Руки подрагивали, а ноги были, словно ватные, но он пересилил себя. «Ведь я Сергей Разумовский!» — успокаивал он себя. Ему казалось, что если напялить на себя маску уверенного в себе филантропа, спихивая всё на свою известность, то всё наладится. Что-то вроде «Притворяйся, пока не станет правдой», вот только правдой это не стало.       Он проезжает на своём личном автомобиле мимо памятников архитектуры, недавно отреставрированных домов. Петербург казался ему не серым, как многим, но и красочным его, в принципе, не назовёшь. Что-то нейтральное, а вот краски… краски добавляют люди. И именно то, что люди привыкли к стереотипу о жёлтом и сером Питере, и сделало его таковым. В глазах же Разумовского всё становилось потенциальным проектом, направленным на благо общества. Софиты, прохлада, чёрный костюм и тёмно-красное вино. Оранжевый свет солнца, отражающегося в высоченных стеклянных башнях, запах вкусного утреннего кофе по утру и шум города.       Красота в глазах смотрящего.             Спустя уже десять минут, Сергей подъехал к старому компьютерному клубу, где уже вовсю разгорался фестиваль. Он был категорически против переделки этого места в бар или очередной магазин одежды. Встав на защиту места ностальгии своего поколения, Разумовский стал финансировать это место, как центр досуга. Тут продавались комиксы, мерч, раритетные предметы, связанные с игровой культурой. Несмотря на ремонт, старая вывеска компьютерного клуба не была изменена. Дизайн и всё то, что составляло это место, осталось прежним. Так, Разумовский заручился большим количеством взрослых людей, благодарных ему за сохранение места детства.        Повсюду были тематические плакаты, флажки сине-голубых цветов, куча экспонатов, а также стенды с прямыми трансляциями популярных стримеров по играм и обзорщиков техники. На фоне в колонках раздавалась мелодичная музыка, какая зачастую звучит в каких-нибудь магазинах электроники. Царила неописуемая атмосфера, какая сближает обычно каких-нибудь пресловутых геймеров на игровых фестивалях. Однако здесь и сейчас люди были совершенно обычными, из самых разных слоёв населения: от школьников и студентов до людей в возрасте. Это место — точка сбора совершенно разных людей. — … и именно здесь сегодня состоялось уже четвёртое открытие фестиваля «ГенийКон», — огласил Разумовский с пьедестала. — Прошу ознакомиться с предлагаемыми товарами и услугами, а также фирменным мерчем «ГенийКона», — раздался звук аплодисментов. Сергей слегка улыбнулся, а затем приподнял руки ладонями к публике. Те затихли. — Напомню, что все деньги будут переданы в приют. Спасибо.       Аплодисменты раздались ещё громче, и парень покинул сцену. Все, подобно муравьям разбежались по стендам и лавкам, а Сергей пошёл в сторону служебного помещения. Оказавшись там, он закрыл за собой дверь и какое-то время неровно дышал. Ему казалось, что он звучал глупо, что публика посчитала его дураком. Так ещё и выглядит он сегодня крайне неаккуратно: рыжие волосы слегка торчат на затылке, а рубашка, будто бы вываливается из чёрных брюк, набухая, словно пузырь. «Соберись!» — говорил он себе. — «Всё ведь прошло нормально… Им понравилось ведь… Да?» — со стороны могло показаться, что он говорит с кем-то конкретным, но на деле же никого не было.        Разумовскому так казалось.       Скрежет и пугающая атмосфера, гнетущая темнота. Сергей обернулся и увидел лишь мигающий свет. Зажмурив глаза, он попытался отогнать дурные мысли и воспоминания, но в голове отчётливо виднелся образ Чумного Доктора. Он открыл глаза и от страха, что прошиб его насквозь, жадно глотнул воздух. — Ты чего, внучок? — перед ним была старая такая бабулька, не меньше лет шестидесяти точно. Окинув её взглядом, Сергей понял, что это просто уборщица. Подле неё стояло металлическое ведро с какими-то буквами, написанными красной краской. Что же до бабульки, то у неё были редкие выкрашенные рыжим кудри, а у корней виднелась полоска седины. Они были убраны назад ободком, но выглядело это так, будто перед лицом женщины либо что-то вспыхнуло, либо её держали на ветру, попутно пшикая лаком для волос. — И-извините, — Сергей открыл дверь и покинул комнату. Ему стало очень неловко. Как его угораздило перепутать туалет и служебное помещение? — Сергей, — послышалось ему сбоку. Он дёрнул головой в сторону и увидел перед собой упитанного мужчину лет тридцати: плюшевая чёрная борода, длинные шорты, смешные носки и бейджик. Стало ясно, кто этот тип, — рад вас снова видеть. — Здравствуйте, Глеб Викторович, — они пожали друг другу руки. — Я тоже рад вас видеть. — Ой, ну без официальностей, — захохотал тот. — Просто Глеб. Уже год, как вы спасаете мой несчастный компьютерный клуб от воров и прочих доходяг. Без официальностей! — Хорошо, — парень немного опустил голову и чуть тише договорил его имя. Ему было некомфортно, но показывать этого он не хотел. — Вы сказали, что деньги будут отданы в приют, — констатировал факт тот. — Верно. — Но как же участники конкурсов? А их выигрыш? — мужчина говорил торопливо, немного брызгая слюнями. От этого Разумовскому всегда было противно, потому он, как бы невзначай, сделал шаг назад, чтобы «осмотреть» неподалёку висящий плакат. — Они получат свои деньги, не беспокойтесь.       В этот момент прозвучал звук, означающий скорое начало автограф-сессии. Так уж звёзды сошлись на небе, а то и сам Разумовский решил, но сегодня ему и нескольким другим создателям популярных приложений придётся сегодня преодолеть испытание.                     Даша шла впереди, улыбаясь каждому встречному и удивляясь любой «штуке», что попадалась ей на глаза. Неважно, что это было: комикс, фигурка, диск или косплеер. Детские замашки не покинули её даже после прожитого второго десятка. Как и всегда, девушка выделялась своей весьма провокационной внешностью: обтягивающие кожаные штаны чёрного цвета, полупрозрачная блузка и чёрный топ под низом. Всё это дело, слава всем существующим силам, было прикрыто не застёгнутым нежно-розовым пальто по колени. Периодически Слава отставала, засматриваясь на что-то. Можно ли было назвать её типичной серой мышью, которую непременно ждал успех и принц на белом коне? Навряд ли. Её нельзя было назвать некрасивой, однако многое решало именно её поведение. Она всегда держалась подальше от всяческих тусовок, носила закрытую одежду и только на лице своём отыгрывалась по полной. И если сейчас, в Петербурге, этим никого не удивишь, то в месте, откуда была родом Слава, это было веским поводом, чтобы не только оборачиваться и задавать вопросы о внешнем виде, но и хватать за руки и оскорблять. Возможно, что это и стало причиной, почему девушка более закрыта, чем другие, и постоянно ищет в себе изъяны. Её желание самовыражаться не только через рисунки, но и через свой внешний вид, лишь в какой-то малой доле победило стеснение. Но очень многое предстояло преодолеть, чтобы отогнать от себя десятилетний опыт ежедневного стыда и попытки защищать себя от общества, ассоциирующегося с мерзким словом «стереотип». — Ну чего ты там плетёшься так долго? — возмутилась Ильина, пафосно жуя жвачку. Точнее, ей казалось, что это выглядело пафосно. — Да ты скачешь, как сайгак, — начала оправдываться девушка. Лучи солнца, то и дело попадающие ей на лицо сквозь листья деревьев, подсвечивали переливающиеся разными цветами блёстки на верхних веках. Постоянно поправляя пряди волос, обрамляющие лицо, она волновалась о своём внешнем виде. Поправив капюшон парки, она догнала свою подругу. — Что-то мне кажется, что зря мы пришли. — Это ещё почему? — удивлённо вытаращилась блондинка, аж развернувшись. — Ты не разбираешься ни в чём из того, что здесь есть, — Даша обиженно надула губы, — а мне сейчас не до этого особо. Ну выполню заказы, сдам их и получу деньги. Зачем участвовать в конкурсе, в котором, итак понятно, что я не выиграю. — Выиграешь, я уверена.        Ильина хотела бы, чтобы подруга поучаствовала в конкурсе, не только из-за того, что там был денежный приз. Главной её целью было смотивировать Славу после стольких провалов. Прожжённые несколько лет обучения на филфаке закалили её, но сейчас кажется, будто этой закалки скоро не станет. Всё то, что так долго выстраивала девушка, покинув родной город, рухнет вот-вот. Образование оказалось для неё бесполезно, и только хобби давало надежды. Постоянные собеседования, постоянные провалы, постоянное напряжение. Всё это влияло на психику Ахматовой. Стало ясно, что её весьма овощное поведение стало следствием всего этого. И эта апатия, с которой она приходила домой, усаживаясь около телевизора, сделала из неё безмолвный мешок с кровью.       Вообще, Ахматова и Ильина были очень разными. Прямо-таки полные противоположности друг друга. Они являлись прямым доказательством заезженного «противоположности притягиваются». Ахматова не любила тусовки, не употребляла алкоголь или сигареты, даже травой не баловалась никогда. Держалась подальше от всех приключений на пятую точку. Во многом это определило её жизнь, как скучной, в рамках нынешнего общества. Обычная выпускница филфака, которая не нашла места в жизни, и теперь занимается фрилансом. Но, несмотря на всё это, она не опускалась до уровня плинтуса, не отчаивалась и, пускай и часто жаловалась, всё равно не опускала руки. Подруга даже иногда называла её воплощением «скулит, но делает». Все эти черты нравились Ильиной, ведь таковыми она не обладала. Они компенсировали недостатки друг друга. Касаемо же гламурной блондинки, становится ясно, что она так же, как и Ахматова, приезжая. Причём приезжая из реального села. Будучи одной из тех людей, кто по утру встаёт, чтобы отвести корову на пастбище, она с открытым ртом смотрела по телевизору на шикарных женщин и мужчин. Роскошные платья, шик, блёстки, софиты, богатство. И именно её прорывной характер позволил ей выбраться дальше, чем все её родственники. Кое-как поступив на какой-то из аграрных факультетов, название которого она долго даже в голове не держала, она принялась искать мужчину. В короткие сроки она обжилась и научилась крутиться, как белка в колесе. Однако не так, как это делали остальные. Считая, что умом она, деревенская простушка, не вышла, она начала пытаться выезжать за счёт внешности. Именно то, что девушка была экстравертом с умением себя подать, и позволило ей до сих пор пребывать в Петербурге без образования.       И как же так получилось, что клубок шерсти и сладкая вата стали таким странным дуэтом? Просто клубок шерсти закатился на чужую территорию. Оказавшись затащенной на дискотеку, Ахматова познакомилась с Ильиной. Та пролила на неё свой коктейль, а потом началась бесконечная взаимопомощь. В этот период Ильина как раз была на грани отчисления, а соседка Славы должна была съезжать. Вот и появился договор, который длится вот уже несколько лет. — Смотри! — воскликнула блондинка, удивлённо раскрыв рот. — Автограф-сессия! — Я поняла по такой… толкучке, — в этот момент Славу пихнули в ребро локтем. Люди казались не живыми существами, а просто потоком, который волной хлынул к столам, за которыми сидели приглашённые гости и селебрити. Бесспорно, Ахматова тоже бы хотела получить автограф от кого-то из гостей, но понимала, что это никогда не случится. Она и конкуренция находились в разных углах. И то, что здесь происходило сейчас, было не иначе, чем давка. Девушке стало по-настоящему жалко гостей, когда привстав на носочках она увидела лицо одного из них. Натянутая уставшая улыбка, а ведь автограф сессия началась час назад. И понятно, что это он делает не от неприязни. Напротив, его старания видны, но то, как он измучен, видно сильнее.        Впритык к Славе с Дашей начала орать группа подростков. Они кричали: «Вперёд! Ну давайте! Шаг вперёд!». И если у Даши был иммунитет к подобному, то для Славы это была дикость. «Какой вперёд? Куда вперёд? Неужели не видно, что дальше нет места? И вообще, для кого тут очередь придумали?» — подумала она про себя, с раздражением взглянув на эту компанию. Девчонка из толпы поймала этот взгляд и, усмехнувшись, толкнула рядом стоящую подругу. Они стали что-то обсуждать, хихикая. В горле Ахматовой образовался ком, который не позволял дышать, а всё тело будто стало трясти. Ей стало стыдно за само своё нахождение в этом месте. Она знала, что не следовало сюда приходить. — Пойдём отсюда, — проговорила она, взяв за локоть Дашу. Та из-за своего довольно высокого роста имела преимущество и могла наблюдать за всем, как смотрящий… или жираф. — Что? Почему? — она говорила это, высоко подняв подбородок, вытягиваясь, словно по струнке, чтобы увидеть ещё больше. — Не хочу здесь находиться. Ещё немного и мне плохо станет, — она поправила лямки рюкзака, которые начали потихоньку сползать, потому что сзади кто-то очень сильно жался и оттягивал его. Послышался звук переливающейся в бутылке жидкости. Слава вспомнила о том, что купила негазированную воду перед тем, как они пришли сюда. От этой мысли ей стало намного легче, ведь в глотке сейчас самая настоящая пустыня. Она уже представляла, как пьёт холодную воду, насыщая организм. Осталось только выбраться. Она стала протискиваться в противоположную от движущейся толпы сторону. И тут на неё наваливается тело. — Да вы достали уже! — крикнула она от злобы. Повернувшись, она увидела девочку лет шестнадцати. Она была пухлая, в очках, а её пушистые волосы торчали во все стороны. Если бы стереотип был хуманизацией, то это был бы он, если можно так выразиться. — Простите… — дрожащим голосом произнесла она. Шатаясь из стороны в сторону, она медленно пошла дальше, слегка касаясь руками каждого человека. Славе стало невероятно стыдно, что она сорвалась на неповинную ни в чём девушку. Она — такая же жертва, как и Слава. На душе стало как-то противно, но догонять девчонку уже было поздно.        Когда Ахматова уже хотела продолжить идти, она услышала позади себя раздражённые крики. Повернувшись обратно, она увидела, как эта самая девчонка наваливается уже на другого человека. Вот только это не было случайное наваливание, например, из-за того, что тебя толкнули. И тут до неё дошло… — Разойдитесь! — вдруг закричала она. Сердце безумно застучало, ведь своим криком она заглушила гул вокруг себя и привлекла внимание. Но не это было важно сейчас. Под взгляды, полные непонимания, а то и презрения, она протиснулась к уже сидящей на коленях девушке. Она опиралась об пол руками. Даже на расстоянии была видна дрожь её тела. — Эй! Эй, эй, эй! Ты меня слышишь? — она обошла её и присела на корточки. Аккуратно придерживая её за предплечья, она пыталась заглянуть ей в лицо. Из-под торчащих редких кудрей было видно бледное пухлое личико и открытый рот, пытающийся сделать вдох. Осмотревшись, Слава наткнулась на несколько десятков пар глаз, внимательно наблюдающей за ними. Стало ужасно стыдно, просто невероятно стыдно. Но ещё больше её злило, что люди, подобно просто массе, продолжали своё движение, а кто-то вовсе осуждающе смотрел. Набравшись сил, она, что есть силы, закричала, — Вы что, оглохли?! Разойдитесь! Человеку плохо!       Этот крик привлёк внимание, судя по всему, очень и очень многих. Даже некоторые гости привстали со стульев, чтобы посмотреть, что происходит. В какой-то момент для Славы перестало существовать всё вокруг: была только она и эта девочка, нуждающаяся в помощи. Вспомнив о бутылке воды, Ахматова немедленно сбросила рюкзак и судорожно стала искать её. Кое-как достав, она открыла и всучила её девушке. — Всё… н-нормально, — начала бормотать она, отказываясь от предложенного. — Как тебя зовут? — спешно задала вопрос Слава, игнорируя ранее высказанную реплику. — Таня, — дрожащим голосом ответила она. — Слушай, Таня, — попытавшись подавить свою панику, Ахматова начала говорить уверенным и размеренным тоном. — Посмотри на меня, посмотри, — Таня приподняла голову и сквозь стёкла очков посмотрела в карие глаза девушки. Они выражали понимание, что заметно успокоило её. — Дыши. Дыши медленнее. Давай вместе: вдох, выдох, вдох, выдох, — она демонстративно показывала, когда нужно делать вдох, а когда выдох. Таня последовала её примеру. — Вот, держи, — Слава опять начала подавать бутылку воды. Подросток взяла её и пухлыми губами примкнула к горлышку, делая спешные глотки. — Медленнее. Спокойнее.        Толпа начала расступаться и перешёптываться. Перед глазами Ахматовой появились чёрные начищенные ботинки и брюки. — Что здесь происходит? — послышался ей мужской голос. На тот момент он показался ей отстранённым и даже наглым. — А что, не видно?! Куда смотрит охрана вообще? Организаторы? Да хоть кто-нибудь?! — она резким движением подняла голову. — Примите наши извинения, пожалуйста, — с трудом сохраняя спокойствие быстро говорил Разумовский. — Произошедшее полностью наша вина и мне очень и очень жаль…       Ахматова раскрыла рот, то ли от удивления, то ли от шока, то ли от злости. — Простите, пожалуйста, — тихо начала говорить Таня, возвращая бутылку с наполовину выпитой водой. — Всё из-за меня… Простите! — она захныкала. — Тише, тише, тише! — Слава уже полностью упала на коленки и прижала к себе девчонку, поглаживая по спине. — В этом нет твоей вины. Всё со всеми случается. Это нормально. — Да, медицинского работника сюда. Срочно, — говорил по телефону Сергей. Он ощущал себя очень и очень виноватым за то, что произошло. Смотря сейчас на то, как две девушки сидят на плитке, когда все вокруг стоят и глазеют на них, как на представление, ему становилось паршиво на душе. Более того, что одному из тех, кто пришёл сюда, стало плохо, а всё, что сделала толпа, так это загнобила. Что до персонала… Сергей был зол. Очень зол. Он был зол и расстроен. Это всё смешивалось и выражалось в его крайней тревожности. Рыжеволосый покусывал костяшки своих пальцев. В какой-то момент ему стало неловко от того, что он стоит и смотрит с высоты своего роста, и сел на корточки подле них. — Как тебя зовут? — он обратился к подростку. — Таня, — она отпрянула от Славы, вытирая ладонями своё лицо. — Давай я отведу тебя к медицинскому работнику, — она кивнула, посмотрев на него заплаканными глазами. Как же было тяжело Сергею смотреть на это и, как же сильно разрывалась его душа. То, что было организовано им на благо общества, принесло вред. — Давай помогу, — он встал и подал ей руку. В это время Слава помогала с другой стороны. — Извините, — Разумовский посмотрел на Ахматову со стыдом, — не могли бы вы помочь мне? — Да, конечно, — едва слышно произнесла она, отводя взгляд в сторону.       Они шли через всю толпу подростков и взрослых, в сопровождении их взглядов. Среди этой толпы Слава заметила Дашу, которая шокировано наблюдала за тем, как подруга уходит с самим Разумовским. И нет, её вовсе не волновало то, что там была ещё и девочка с плохим самочувствием. Для неё существовала только эта пара.        Ильина в голове уже представила, какие вопросы будет задавать своей подруге по приезде в квартиру.