Во мраке боли
открылась мне истина.
Глоток воздуха…
***
7.35-7.55 Тюрьма Конохи. Оставшись один в темном коридоре, Хиаши Хьюга подошел к камере, из которой лишь несколько минут назад люди из Кумогакуре вынесли тело его молодой родственницы. Он видел ее последние часы и помнил, что она оставила на столе несколько исписанных листов. Помнил и то, как спустя некоторое время после самоубийства Саюри сюда вошла Ханаби и, отыскав нужный лист, быстро удалилась. Он вошел во все еще незапертую дверь и приблизился к маленькому столику, на котором остались лежать в беспорядке ее бумаги. Повертев в руках рисунки: пейзажи горного озера, цветущие деревья, птица, парящая в небе… Хиаши отложил их в сторону и протянул руки к письмам. В этот момент в коридоре послышались шаги. Хьюга быстро собрал стопку сложенных вдвое листов — вероятно именно они и являлись последними словами Саюри, и спрятав их в широкие рукава своего одеяния, поспешил выйти из камеры. На выходе он столкнулся лицом к лицу с молодым человеком. Хиаши узнал этого парня — это был один из тех, кто помог Неджи спасти жену из рук похитителей. «Интересно, что он здесь делает?» — пронеслось в голове у Хиаши, когда светлолицый парень поклонился и пропустил его. Бывший глава Хьюга сделал два шага и услышал вопрос, произнесенный беспокойным голосом*. — Что здесь происходит? Где Саюри? Хиаши обернулся и снова взглянул на бледного шиноби, тот стоял и смотрел сквозь прутья, в его руках была дорожная сумка из которой виднелась фляжка, сделанная из бутылочной тыквы. Точно такой же, которая стояла возле прутьев решетки… Он внимательнее присмотрелся к парню — на красивом белом лице затаился вопрос: Хьюга прочитал тревогу и страх озвучить собственную страшную догадку. — Как тебя зовут? — Сай. — Кем она приходилась тебе? Художника будто ударило слово «приходилась» — он понял, что произошло непоправимое. — Мы… с ней друзья, — он не смог сказать «были». — Её больше нет. Сай сел на грязный пол и, не двигаясь, смотрел туда, где еще вчера она говорила с ним, иногда забывая, о том, что их окружают темные, грязные стены тюрьмы. Прикрыл веки — он не представлял, что ему будет так тяжело принять её смерть. Саюри… это имя стало близким для него, Сай уже потерял в своей жизни того, кого считал своим братом, а теперь от него ушла та, что недавно назвала его братом. Хиаши понял состояние молодого шиноби и вынул наспех спрятанные бумаги: перебрав их, он вынул один лист и протянул Саю. — Я нашел это на столе. Оно подписано для тебя. Сай словно оцепенел и не сразу расслышал обращенные к нему слова. Он бездумно протянул руку к листку и в этот миг будто очнулся, его захлестнули чувства: — Почему? Что произошло? Она же уже никому не мешала! Но вы все-таки добрались до нее… Хьюга распознал боль и горечь в его словах. Молодой шиноби вскочил и бросился к выходу: не мог и не хотел больше находиться здесь — с этим человеком. — Сай! Постой. Голос Хиаши прозвучал властно, молодой человек невольно остановился. — Когда ты захочешь узнать как это произошло — приходи ко мне. Хиаши по какой-то причине понял, что тот заслуживал знать правду. *** 7.55-8.10 Ханаби Ханаби закончила укрывать безжизненное тело бывшей подруги и спрыгнула с повозки, как раз в тот момент, когда из тюрьмы вышел шиноби-художник. Она окликнула его и поздоровалась — со времени возвращения Сакуры, в котором он принял активное участие, Ханаби с большим уважением стала относится к Саю. Тот остановился, услышав свое имя — увидев Ханаби, брюнет болезненно поморщился — вспоминая взгляд других светлых, почти белых глаз… Перед ним возник образ девушки, ставшей ему близкой. Шиноби кивнул Ханаби в ответ и быстро пошел прочь, не подозревая насколько рядом к Саюри он был секунду назад. Ханаби пригляделась к уходящему Саю, раздумывая о том, что его поведение сегодня было даже более странным, чем обычно. Она заметила, что его походка была неровной — как будто шёл не молодой мужчина полный сил, а уставший человек. Несмотря на то, что сейчас едва ли было больше восьми утра. Юная куноичи уже собиралась выбросить из головы мысли о чудаковатом шиноби, как вдруг её взгляд выцепил одну деталь — в руке у Сая она узнала листок чуть запачканный пылью… Это было письмо из камеры Саюри. В сознании главы Хьюга сложились части головоломки — рисунки, новая деревянная миска, фляжка с водой и соколиное перо — все, что заметил бьякуган той ночью. Она почувствовала вину: оказывается, кроме родителей Саюри на земле остался еще один человек, который будет горевать по ней. Молодая шиноби медленно отошла от повозки и пошла по дороге, не оборачиваясь… *** 23 мая. Дом Неджи и Сакуры около 9 часов утра. Шикамару сидел на террасе дома Неджи — лицо его было как всегда спокойным и никто не мог бы с уверенностью сказать, о чем думает в данный момент. Так прошли почти три часа. За это время несколько раз к бывшему сокоманднику подходила Ино, принося ему горячий чай и сладости, пытаясь завести разговор, однако, тот не давал менталистке себя заболтать — недаром они знали друг друга столько лет. Блондинка чувствовала, что приход сюда Нара, как всегда, неспроста, и ей хотелось узнать — что это значит? Неджи давно увел Сакуру в дом, где Ино и Хару позаботились о ней, он несколько раз приглашал друга зайти, но Шикамару всякий раз вежливо, но твердо отказывался. Было неловко оставаться в доме в то время, как на террасе в одиночестве сидит твой гость, поэтому Хьюга вышел и сел напротив Нара. Так они посидели еще некоторое время, гений стратегии, казалось, задремал. Неджи не выдержал. — Шикамару, давай начистоту. Что происходит? Почему ты здесь? — Приказ Хокаге, — флегматично и коротко ответил гений. — Ты пришел утром, чтобы предупредить меня. Но почему ты всё ещё здесь? — Чтобы вы не наделали глупостей, — пожал плечами советник Шестого. — Не переживай, я не собираюсь вскрывать живот в собственном доме на глазах любимых людей. Я — не сумасшедший. У меня другие планы. Впервые у Нара заинтересованно блеснули глаза, прикрыв их веками он лениво протянул: — Планы? Неджи скривил губы в горькой усмешке. — Нужно живым добраться до Кумогакуре, а там постараюсь убить их столько — сколько смогу. — Э-м-м, умеешь ты удивить, — Шикамару не был поклонником подобных методов и линейного мышления — слишком грубо, незатейливо как-то. — Мне терять нечего, — пожал плечами Хьюга. — Главное, чтобы они не вздумали провести казнь в Конохе. Попросишь об этом Шестого? Шикамару задумчиво поглядел на Неджи и неопределенно кивнул. К его облегчению, он услышал, как вдалеке скрипнула калитка, он оглянулся и с радостью понял, что его странная, но одновременно ответственная роль отыграна. Нара удивительно бодро для своего сонного вида встал и сказал непривычной для себя скороговоркой. — Дальше вы как-нибудь сами. Мне пора, — протянул ладонь ничего не понимающему Неджи и после рукопожатия направился прямиком к выходу. Хьюга, обескураженный выходкой Шикамару — то сидит, часами выжидая неизвестно чего, то срывается, также не объясняя причин, последовал за Нара, но тот уже приблизился к воротам, в которые как раз входили господин Хиаши и Ханаби. Посторонившись, Шикамару вежливо поклонился, приветствуя их, и прошмыгнул в открытую калитку. — Здравствуйте, господин Хиаши, Ханаби, — только сейчас до него дошло, что эти двое не приходили проститься с ним ночью. — Хорошо, что мы успели повидаться. Он совершил поклон дяде, затем подошел к Ханаби и обнял её. — Проходите в дом, у нас есть время до полудня. Когда в просторную комнату вошла Ханаби, Ко и Ино склонились перед главой семейства, та поклонилась в ответ и попросила Неджи и Сакуру пройти в кабинет. Остальные остались на своих местах — настроение было подавленное, небольшая отсрочка объявленная Шикамару не была бесконечной. Они с содроганием предвидели продолжение мучительного расставания, начавшегося на рассвете.***
Закрыв за собой дверь в кабинет, Неджи вопросительно взглянул на Ханаби, сделав приглашающий жест располагаться — они сели за стол. Глава заняла центральное место, справа расположился отец, Сакура и Неджи сидели слева. — Мне показалось или Шикамару ждал вашего прихода, чтобы уйти? — задал вопрос Неджи. — По поручению Хокаге, он не мог уйти раньше, — как нечто само собой разумеющееся ответила Ханаби. — Я буду признателен, если мне кто-нибудь объяснит, что все это значит. Прошу вас, обойдемся без загадочных фраз. У меня немного времени до прибытия шиноби из Облака, — нетерпеливо сказал хозяин дома. — Они уехали из Конохи примерно полчаса назад. Неджи молчал — тот абсурд, который начался утром с приходом советника Хокаге, казалось, благополучно продолжался. — Брат, позволь мне высказаться, не перебивай. Поскольку Хьюга и без того безмолвно ждал продолжения, младшая сестренка продолжила. — Неджи, тебе не нужно уходить, Шиноби Облака ушли из Конохи… и из нашей жизни. Они больше не требуют твоей жизни. Сакура закрыла глаза, боясь поверить в услышанное, а потом горько разочароваться. — Как это возможно? — Неджи не мог принять даже эту прекрасную новость без объяснений. — Это неважно — главное, что они убрались восвояси, — девушка попыталась отвести брата от неприятной всем темы. Неджи почувствовал как Сакура потянулась к нему ладонью, переплетаясь с его пальцами, но ему было мало, он хотел выяснить правду. — Кто? — потребовал он ответа. — Кого? Отец и дочь поняли, что он догадался о причине своего освобождения от ответственности перед Облаком, и не успокоится, пока не получит прямой ответ. Ханаби ответила: — Саюри… Ненавистное имя прозвучало для него неожиданно, Неджи вздрогнул и выпустил пальцы жены. — Она… как? — Она добровольно совершила это, чтобы исправить причиненное зло. Ее единственным условием было, чтобы мы позаботились о ее родителях. Неджи молчал, ему больше нечего было сказать, но он почти физически почувствовал, как сидящая рядом любимая облегченно расслабилась. Хиаши впервые за все время произнес. — Я отпущу Ино и Ко домой, надо их успокоить… и маму тоже, — он встал. Сакура с Неджи поднялись перед старшим. Хиаши вынул из кармана сложенный лист бумаги и оставил его на столе. — Это ее письмо.***
Так уж вышло, что солидный господин Хьюга, бывший глава самого многочисленного семейного клана шиноби Скрытого Листа сегодня исполнял функцию почтальона, но настроения шутить не было, и серьёзный Хиаши приблизился к дому родителей Саюри. Он негромко постучал в дверь и выждал, пока бьякуган хозяев не распознает его. Заходить не стал, решив не тревожить своим присутствием разбитых горем родителей — какое безумие ни совершила бы их дочь, она была их единственной радостью и надеждой. Хиаши нахмурился — эх, молодость, сколько глупостей можно было бы избежать, если бы… да чего теперь говорить! Послышались шаги и на пороге появились родители покойной куноичи — мать Саюри, все еще красивая, невысокая и стройная с седой прядью волос стояла, поддерживаемая мужем. Они поклонились друг другу, и Хиаши проговорил слова соболезнования, передавая им письмо. Попрощавшись, он удалился. Не включая своего бьякугана, ему было ясно что будет происходить дальше: он представил как они развернут этот лист, как заплачет немолодая женщина, читая прощальные слова их Саюри, как скупыми, но мягкими словами будет утешать ее супруг. Без любимой и единственной дочери они осиротели месяц назад, но по-настоящему приняли безвозвратность потери только сегодня. *** После полудня Они остались наедине, после долгих уговоров, Неджи удалось убедить бабушку Хару прилечь отдохнуть — ей пришлось столько раз быть опорой для них, той, что подавляя собственную боль, отдает последние силы их малышу. Лежавший на его руках Акира, внимательно смотрел на отца серебристыми глазами и требовательно пыхтел, готовясь заплакать. — Сейчас мама тебя покормит. Не волнуйся. Неджи поднес сына к Сакуре. Она взяла Акиру, опустив глаза, не встречаясь взглядом с мужем, тот видел, что между ними появилась напряженность. Позже, когда он помогал ей купать ребенка, они также не разговаривали, Неджи списал это на ее усталость, ведь оба не сомкнули глаз за прошедшую ночь. Вечером за ужином госпожа Хару обратила внимание на Сакуру, на взгляд прекрасных зеленых глаз, бывшим… Хару, опытнейшая старая госпожа, не нашла подходящего слова — погасшим, уставшим, обиженным? Нет, не то.***
«Пусть я темнотой
покрыта с головою.
А заря зажглась…»
Они легли спать пораньше, в сгущающейся темноте сумерек, он попытался обнять ее. — Любимая, ты злишься на меня? Она уткнулась лицом в подушку, и ее плечи задрожали. — Я знаю, что по моей вине ты пострадала. Саюри пыталась убить тебя из-за меня… и мы могли потерять нашего сына… Хьюга сел, понял, что сейчас Сакуре тяжело быть рядом с ним, своим присутствием он напоминал ей о пережитой боли — его накрыло виной. Эта история с Саюри… Неджи подумал, что ей все-таки удалось вбить клин между ними, пусть и после смерти. Месяц спокойной, радостной жизни после возвращения домой, рождение малыша, а потом вновь, хоть и невольно, он причинил жене страдание. Возможно, она не простит его на этот раз, он вспомнил, как на рассвете у нее помертвели глаза — неужели в тот момент умерло и ее чувство к нему? Легко коснувшись губами, поцеловал ее плечо, встал с кровати и вышел из спальни… Неджи открыл дверь кабинета и как четыре года назад расстелил футон на полу, устало опустился и закрыл глаза. Ему до сих пор не верилось, что все закончилось — последние недели, он смог приучить себя к мысли о неминуемой скорой смерти, столько раз мысленно прощался с близкими, непрестанно размышляя о том, кто позаботится о жене и сыне в будущем. В одиночестве прошли долгие минуты, он думал. Если бы вчера ему сказали, что его жертва больше не нужна — он посчитал бы это подарком небес. Но сейчас, когда ему даровали жизнь, он… не был счастлив, поскольку ощутил стену между собой и Сакурой. Сможет ли она снова доверять и любить его? Секунды все также лениво перетекали в минуты. Нет — так нельзя. Нельзя просто отступить, уйти и снова оставить их — только не сейчас, когда ей так больно. Им нужно быть вместе, как бы тяжело ни было начинать все сначала. Неджи резко поднялся с футона и подошел к двери. В этот момент он услышал легкие шаги в коридоре и потянул ручку двери. У порога стояла его Сакура… Все мысли вылетели из головы — она тоже пришла к нему. Неджи не мог сдерживаться, схватив ее за руку, затянул в кабинет, закрывая дверь. Крепко держа, чтобы отсечь возможность вырваться; не давая произнести ни звука, жадно целовал, готовый к тому, что она оттолкнет или, наоборот, примет его. Сердце выстукивало неровный ритм, он ждал, когда ее тело и губы начнут отвечать. Дождался — она расслабилась. — Люблю. Прости меня, — тихо, в самое ухо, прошептал. И снова поцелуй, теперь уже мягче и ласковее, она принимала его — ее руки заскользили по его плечам и шее, и он не отпускал, опасаясь, что неведомая сила все ещё может разлучить их. Наконец, любимая оторвалась и, восстанавливая дыхание, прижалась к его груди. — Все в порядке, милая? Сакура с закрытыми глазами медленно помотала головой: нет, не в порядке. — Ты сердишься? — возбужденный поцелуем, хрипло спросил Неджи. — Да, — это было первое слово, адресованное ему за этот день. — Ты же знаешь, что я не подозревал о ее чувствах. Она снова помотала головой: нет, не поэтому. — Расскажешь? — он почувствовал, что самое важное произошло — она снова с ним говорит, Неджи облегченно выдохнул. Ее голос после пролитых слез тоже звучал с легкой хрипотцой. — Я могла потерять тебя … навсегда… а ты не сказал мне правду… не доверился мне и мог оставить нашего сына… а она… спасла… — фразы были плохо связаны, но он понял всё. Хьюга поднял жену на руки, и они сели в любимое кресло. — Ты думаешь, я хотел бросить вас? — Нет… — Я не мог не выполнить обещание, данное Хокаге. — Поэтому я плачу, что ты всегда выберешь долг, а не нас, — грустно прошептала она. — Ты могла бы выйти замуж за труса? Смогла бы объяснить нашему подросшему сыну, почему его отец прячется неизвестно где, ведя жалкую жизнь нукенина? Разве твои друзья — Наруто, Сай, Киба — да кто угодно, не поступили бы также как и я? Он шептал ей на ухо, помня, что в доме спят бабушка и маленький ребенок. — Имел ли я право просить семью о защите? Если бы не Саюри, кем бы они заменили меня? Может быть, Ко? Неджи заметил как вздрогнула жена, представив невинного человека, идущего на смерть, она не отвечала. — Знаю, я не самый хороший муж и ты заслуживаешь лучшего… — Не говори так, не смей! — свет полумесяца тускло освещал рабочую комнату, он увидел с каким возмущением она смотрит ему в глаза. — Ты — мой муж и я не желаю никого другого. Даже причинив мне боль, ты все равно остаешься моим. Теплота и внутренний свет опустились на них. Родная зеленоглазка первая потянулась к нему, гладя волосы и плечи, легкими поцелуями покрывая лицо. Она прекрасно знала, что распаляет его, возбуждая давно сдерживаемое желание. — Сакура… нам же… еще рано… — Хьюга знал, что после недавних родов жена не восстановилась, и их близость еще долгое время была невозможна. Но розоволосая красавица не остановилась, наклонившись, она, целуя шею, уже развязывала пояс его юкаты. — Забудь всё и пообещай, что не заставишь меня больше плакать, — потребовала она, успевшая сместиться на уровень груди, поочередно покусывая и лаская языком затвердевший сосок. Затем опустилась на пол и склонилась еще ниже. — Сакура, я не могу обещать… я … всего лишь… шиноби… Сакура, что ты делаешь? — Неджи уже знал, что она сделает и сдался, мысли унеслись прочь в миг, когда он ощутил спускающийся жар ее рта, нежные влажные губы и сводящие с ума поддразнивания языка. — Пообещай мне… что будешь… со мной. — Сакура…***
Утро. Берег реки. Шёл не особо разбирая дороги, туда — куда несли его ноги, потом словно очнувшись, огляделся. Оказывается, он вышел за пределы деревни и забрел в камышовые заросли реки. Здесь не было никого. Он сел на поросший травой берег и посмотрел на реку, неспешно и бесконечно несшую свои воды. Сай развернул письмо, механически подумав, как ей было сложно вывести столько иероглифов мелком для рисования. «Здравствуй. Сегодня прекрасный день, по крайней мере, самый светлый за последнее время — день когда я стану свободной. С самого утра ты навестил меня и поднял мне настроение. Знаешь, раньше я считала, что благодаря бьякугану мое зрение лучше, чем у остальных, но только недавно я на самом деле стала видеть мир в истинном свете. Это произошло во многом благодаря тебе, Сай, не смейся, но, кажется, ты стал для меня тем самым «Наруто-куном». Хотя, конечно, посмейся — это действительно забавно. Я помню все твои слова и сохранила все подарки, они очень ценны для меня, что бы я тогда самодовольно не плела. Спасибо тебе, Сай. В последнее время внутри меня было так много мрака, и мне самой казалось, что там не осталось ничего доброго. Если бы не ты, я сомневаюсь, что нашла бы это хорошее в себе. Уверена, ты знаешь это, но я все равно скажу — я поняла, что счастье иногда бывает таким простым и близким, что его не замечаешь. Надо вовремя понять и ценить то, что имеешь: родителей, друзей, семью, а не бежать за призрачным кумиром, ломая жизни себе и другим… Сай, вспомни меня однажды, когда тебе будет очень-очень хорошо и знай, что моя душа порадуется вместе с тобой. Когда я была маленькой девчонкой, я писала стихи, и сейчас мне захотелось написать тебе свое хокку.«Сквозь горечь и страх…
Вернула к жизни меня
чистая вода»
Забыла написать: твое перо я спрятала в дальнем углу камеры, присыпав землей». Сай перечитывал письмо снова и снова, прощальные слова были простыми, и вместе с тем, он чувствовал тепло ее благодарности, тихую печаль, сожаление и… решимость совершить задуманное. Парень не мог понять, что произошло с его подругой? Почему вчера он не догадался о том, что она задумала? Он опустил голову, по бледной щеке прокатилась одинокая слеза.