Сны розовой сакуры

Утро 22 мая. Разговор Сая и Саюри. — Ты говорил, что был один человек, который не позволил тебе совершить … это.       Они встретились снова, Сай уже не задавался вопросом, зачем он идет сюда с водой и какими-то приятными мелочами. К чему заморачиваться на поиск резонов, если оба не против общаться?       Хотя сегодня повод, как раз-таки был: он принес ей новое перо для подсветки, как пообещал накануне. — Да, это был Наруто. — Мммм, тот, который взял в жены госпожу Хинату? — насколько бы ни была Саюри далека от дел клана, но членов главной семьи она знала. — Да — он. — И что он сделал, чтобы ты передумал?       В последнее время, часто общаясь с Саюри, Сай неоднократно воспроизводил в своем сознании детали того вечера и беседу с Наруто в раменной Ичираку. И к своему удивлению, он пришел к выводу, что Узумаки просто выслушал их по очереди и дал врагам услышать друг друга — Если честно, он случайно увидел как мы… дрались, — Сай про себя подумал, что слово «дрались» звучит слишком несерьезно, но как иначе назвать тот мордобой прилично, он не знал. — Он разнял нас и повел в раменную Ичираку.       Она кивнула — в Конохе все знали это место. — В Ичираку Наруто и мы оба с синяками по всему телу и разбитыми лицами, ели рамен. А потом он дал высказаться каждому из нас… и все, — Сай пожал плечами — как объяснить ей, что уметь слушать — не перебивая, не осуждая и не высмеивая — это тоже талант, дарованный редким людям? — Не знаю почему, но он так внимательно меня слушал, что я вдруг понял все. Что я был неправ, считая, что в моей беде виноват только тот парень. Все дело было в ее чувствах, которые я должен был принять, — он сделал паузу, раздумывая. — А когда прошло время, я понял еще одно — никто не может заставить другого человека полюбить себя. Никто и никого.       Саюри молчала, задумавшись о чем-то. — Значит, поэтому ты заговорил со мной? — Что? — не понял Сай. — Ты ведь сделал со мной то же самое…. Я стала лучше понимать себя и все что произошло, — девушка села на грязный тюфяк, и Сай машинально отметил, что надо бы как-нибудь принести ей чистый.       Хьюга устремила взгляд в маленькое окошечко, через которое пробивался солнечный свет и ее глаза блеснули. — Значит, мне просто надо было поговорить об этом с кем-то… вроде Наруто, — она уронила голову на руки и ее плечи затряслись мелкой дрожью.       Сай не мог представить, что именно думала Хьюга, но что-то мешало ему уйти.       Прошли минуты и Саюри заметила, что он все еще здесь.       Она вытерла лицо и произнесла с сожалением. — Жаль, что мы не общались раньше, из тебя вышел бы отличный друг, — она помолчала и добавила. — Тебе, наверное, пора?       Сай кивнул — ему, в самом деле, нужно было поторопиться, он хотел успеть навестить Сакуру. Недавно ему стало известно, что у нее родился сын, и художник захотел увидеть ребенка, спасая которого, они как безумные мчались несколько дней без остановок. — Спасибо, Сай.       Он уже не удивлялся ее благодарности, как в тот первый раз. — Пока, я загляну на днях, — пообещал шиноби-художник.       Она кивнула и Сай заметил тень легкой улыбки, тронувшей тонкое бледное лицо. Ночь с 22 на 23 мая. Неджи и Сакура.       Они сидели на полу, Неджи обнимал ее за плечи, а минуты бежали.       Сакуре казалось, что она сходит с ума — ее мозг не принимал реальности.       В голове крутились безумные мысли — они могли бы сбежать из деревни, скрываться и стать нукенинами — как в свое время стал Саске, или броситься к ногам Хокаге и умолять помочь спрятать Неджи, она порывалась что-то сказать.       Но всякий раз, когда она начинала говорить, Неджи успокаивал ее, качая головой: — Тише, милая, давай посидим вместе спокойно.       Он гладил розовые, мягкие волосы, целовал в висок.       Немного погодя они услышали детский плач — Акира, наверняка, проснулся и хочет есть. Неджи и Сакура поднялись и вместе пошли в комнату бабушки.       Она села на свободный стул и взяла сына, тот сразу успокоился, почувствовав запах матери.       Пока Сакура кормила маленького, Неджи присел возле Хару. Старое сердце куноичи так остро чувствовало этот момент, переживая подобное уже во второй раз. Он обнял бабулю, и снова подумал о том, что слишком мало дарил ей своего тепла. — Простите меня и не жалейте — потому что я прожил счастливую жизнь. — Ох, Неджи. Это ты меня прости. Я расклеилась, хотя знаю, что должна поддержать тебя до конца. Дай мне минуточку, — она уткнулась лицом в его грудь, и он почувствовал, как его рубашка становится влажной. Они сидели так, обнявшись, слушая сердца друг друга.       Когда Хару выпрямилась, ее глаза были сухи — как-никак сказывалась старая закалка куноичи.        Она сказала, переводя глаза с внука на правнука, вспоминая: — Я помню, каким ты был, когда родился. Ты был таким милым и сильным — как он. Я обещаю, что буду заботиться о твоем мальчике, пока хватит моих сил. Я помогу ей. Не переживай ни о чём. — Спасибо, — его голос на долю секунды дрогнул, эти простые слова растрогали его, он исправился и уже спокойно добавил. — Берегите себя, бабушка.       Сакура встала и тоже поклонилась Хару.       Они вышли из комнаты старой госпожи Хьюга. *** Ночь 22 -23 мая. Зал собраний Хьюга.       Ханаби была бледной, напряженной до предела — шел второй час заседания старейшин Хьюга, она председательствовала на нем.       После разговора с братом на улице, она срочно созвала самых старых и уважаемых членов клана, включая своего отца. Она хотела, во что бы то ни стало, найти решение для спасения Неджи. К третьему часу, собрание окончилось и все разошлись.       Ханаби осталась одна сидеть на своем месте — ее пробивала нервная дрожь, завтрашний день изменит ее жизнь навсегда. Как она будет главенствовать дальше, если позволит уйти из жизни своему брату?       Ее мысли обратились к той, что стала причиной всех несчастий, Ханаби сжала челюсти и до белых костяшек сцепила пальцы на руках. *** Продолжение ночного разговора Сакуры и Неджи.       Уложив ребенка в колыбельку , Сакура присела на их кровать. — Так не годится — я устал и хочу лежать. С тобой.       Он требовательно потянул ее к себе — движение было таким несерьезным, даже обыденным, как будто это не ему завтра предстояло сложить голову на плаху.       Неджи и Сакура лежали на боку, глядя друг на друга, он мягко проводил пальцами вдоль линии виска и скул до подбородка, словно стараясь навсегда запомнить ее лицо. — Хочешь, я признаюсь тебе в своих секретах? Вообще-то, я надеялся, что ты никогда об этом не узнаешь, — жена уловила его намерение отвлечь ее шуткой. — Неджи, как можно сейчас шутить? — от ее самообладания не осталось и следа, если она еще как-то держалась в присутствии Хару, то сейчас ее снова душило отчаяние.       Лицо Сакуры исказилось и стало по-детски беспомощным. — И все-таки, я расскажу тебе… Может быть, ты разозлишься на меня, и тебе расхочется плакать? — Расскажи, — покорно произнесла розоволосая, боясь потери, она не отпускала его, вцепившись в его руку у своего лица. — Тебе известно, почему ты вышла за меня? — Конечно, твой дядя и Шестой устроили это, чтобы решить их проблемы, — она проговорила то, что знали абсолютно все их близкие. — А ты знаешь, что изначально вместо того, чтобы поженить нас, господин Хиаши намеревался выдать замуж Хинату? Угадаешь за кого?       Сакура покачала головой — это сейчас ее совершенно не заботило. — Ну, милая, подумай, хоть для вида, — муж очень старался пробудить в ней интерес. — Не представляю даже, — она лежала очень близко, положив свою голову на его руку — За самого Хокаге.       Сакура, удивленная абсурдностью этих слов, не сдержалась и фыркнула — получилось забавно, но громко, Акира беспокойно заерзал в кроватке, и розоволосая инстинктивно поспешила к нему. — Спи, мой любимый — все хорошо.       Неджи на секунду закрыл глаза, мечтая о том, чтобы эти слова были правдой. Жена вернулась, и он снова обнял ее. — Вообще-то, это я предложил дяде поженить нас… — Ты? — для нее это точно стало неожиданностью. — Как? Ты же первое время обходил меня за три тё?!       Он улыбался — она все-таки отвлеклась, и Неджи решил развить свой успех. — А еще я уже признавался тебе, что был на речке, когда вы с Яманака гадали на женихов. И сейчас я добавлю, что знаю кого тебе показала "волшебная" вода, — перенесясь в тот период, лицо Неджи тронула грустная, но светлая улыбка.       Так улыбаются, ностальгируя о чем-то. — Признайся — ты ведь увидела меня в отражении? А потом убегала оттуда вприпрыжку? Тогда я понял, что это — судьба, — в конце Хьюга явно подтрунивал над собой.       Он специально уводил любимую от скорбных дум, стараясь каждой фразой удивить и даже насмешить ее. — О! — Сакура задыхалась от изумления, смешанного с возмущением, ее глаза вспыхнули, а щеки залил румянец. — Неджи!       Она действительно припомнила, как увидела в черной ночной воде отражение бледного, смутно знакомого ей лица. — Это и вправду был ты… — зеленоглазая взяла его лицо в ладони, долго разглядывая ставшие такими родными и дорогими ей черты.       Внезапно куноичи вспомнила последние события, и ее глаза вновь потухли, а уголки губ опустились. — Неджи, почему это происходит с нами?       Он закрыл глаза — ответа не было. Ночь с 22 на 23 мая. Ханаби и Саюри.       Охранник, позвякивая связкой ключей, отпер решетчатую дверь. Хокаге разрешил поговорить главе Хьюга с заключенной наедине при условии, что Ханаби не причинит Саюри физического вреда — только беседа, после которой та останется живой и здоровой.       Хокаге пошел на это зная, что происходит в семье Неджи и какую роль во всем сыграла Саюри, понимая, что Ханаби имеет право поговорить с виновницей.       Ханаби вошла в камеру, в которой было так темно, что пришлось активировать бьякуган. Саюри, проснувшись от шагов в коридоре, сидела на тюфяке. Несколько минут Ханаби всматривалась в нее: печати на ладонях, которые та не скрывала, рисунки, лежавшие на столе, Ханаби хмыкнула, интересно, откуда они?       Без приветствий негромко сказала: — Деревня Скрытого облака требует голову Неджи. Саюри молчала, не шелохнувшись. — Он убил родственника даймё из страны Молнии, когда спасал Сакуру. Райкаге требует выдать убийцу, они знают, что его убил Хьюга. Наша страна не может позволить себе конфликт со страной Молнии. Вчера Хокаге обратился ко мне с требованием выдать его.       Саюри моргнула, Ханаби продолжила, она ненавидела всем сердцем эту змею, разрушившую жизнь ее семьи, опозорившую родителей и бросившую тень на всех Хьюга. Намеренно выбирая слова побольнее, сейчас она жалила, мстя за свое бессилие перед просьбой, вернее приказом — выдать Неджи. — Радуйся, Саюри, ты ведь хотела избавить его от Сакуры — они действительно расстанутся… навсегда, — в голосе Ханаби был слышен холодный металл и презрение.       Саюри не отвечала, девичье лицо было как у фарфоровой статуэтки: ни один мускул ее не дрогнул.       Это сильнее раздражало Ханаби — она ожидала хоть какой-то реакции, затем она произнесла в мертвой тишине. — А тебе следовало бы поблагодарить Хокаге — это он не позволил Хьюга убить тебя. И ты останешься в этой темнице, пока ребенок Сакуры не достигнет совершеннолетия, — фразы произносились отрывисто и зло, Ханаби бросала их в Саюри словно камни. — Получив свободу, ты сможешь жить где угодно, но только не на территории Хьюга. За твое преступление против одного из членов клана, совет старейшин приговорил тебя к печати подчинения.       Только сейчас Саюри дернулась, иронично изогнув бровь, дернув уголки губ, она спросила. — Не ты ли, госпожа Ханаби, отменила традицию клеймления? — впервые она подала свой некогда звонкий и мелодичный голос.       Сейчас в этом голосе послышалась угрюмая насмешка, почти издевательское «госпожа Ханаби» и… усталость. — А теперь, наконец, и ты оценила выгоду печати Хьюга? — цинично добавила Саюри. — Ты верно заметила — эта печать больше не используется для членов нашей семьи как клеймо. Для тебя оно будет наказанием, а для нас — защитой от таких отступников как ты, — Ханаби не поддалась на провокацию и ответила ровно.       Глава клана сама задавалась этим вопросом и в этом конкретном случае знала верный ответ.       Саюри не сопротивлялась, когда в камеру зашли еще двое из Хьюга, она позволила им провести обряд нанесения печати. Ее глаза были сухи, и когда выбитая печать стала проникать под кожу, она лишь плотнее сжала челюсти — лоб горел огнем, но она не проронила ни звука.        Когда те двое Хьюга вышли и она снова осталась наедине с Ханаби, Саюри горько произнесла: — Родись я вторым ребенком, я могла получить ее в детстве. И возможно тогда мне бы не пришлось стать отступницей, — ее слова напоминали мысли вслух, но Ханаби неожиданно ответила. — Я не знаю, что было бы, будь ты из Младшей ветви, я знаю только, что завтра Неджи погибнет по твоей милости, — горько произнесла молодая глава огромной семьи.       Когда Ханаби уходила, Саюри отвернулась, не желая сказать ей ничего на прощание. Уже на пороге бывшая подруга, будто вспомнив что-то, остановилась и бросила: — Помню, в детстве — тогда мы еще дружили, я купила себе заколку, потому что она напоминала мне о тебе. Не хочу больше хранить ее у себя.       Она подошла и бросила около Саюри металлическую мацуба кандзаси. Заколка была украшена выполненным с прекрасной детальной прорисовкой цветком распустившейся белой лилии.