Сны розовой сакуры

18 мая. Вечер. Дом Сая       Сай вернулся с задания накануне, он пожал плечами — дело было несложным, его и миссией-то назвать можно было с натяжкой. Его роль заключалась в том, чтобы быстрее переправить через лес Смерти двоих богачей с помощью рисованной птицы. При этой технике Саю оставалось только контролировать уровень своей чакры и выбирать безопасное место для восстановления сил.       Возвратившись в деревню Листа, решил пройтись по рынку — дома не было еды, а идти в раменную не хотелось: сегодня он был не прочь спокойно отдохнуть у себя. Закупив продукты, шиноби остановился у прилавка с посудой. Зачем? Неизвестно. Он выбрал легкую деревянную миску, лакированную и украшенную затейливой росписью.       "Наверное, - ответил себе Сай, - его просто привлек красивый узор".       Придя домой, художник наскоро поел и отправился отдыхать, растянувшись на футоне. Засыпая, он вспомнил о своем приобретении. Внезапно в сознании всплыла картинка черной от затвердевшей грязи тарелки в камере Саюри.       Сон как ветром сдуло, Сай сел. Неужели, он сам того не понимая, купил это для нее? *** Поздний вечер 22 мая. Объяснение с Сакурой.       Хьюга с сыном вернулись домой, когда совсем стемнело. В коридоре он передал на руки бабушке спокойно спящего ребенка и попросил: — Мне нужно поговорить с Сакурой, могли бы вы приглядеть за ним? — по глазам старой госпожи он понял, что ей не нужно объяснять, о чем пойдет речь.       Бабушка приняла ребенка и пошла в свою комнату.       Хьюга зашел в спальню и плотно закрыл дверь.       Сакура давно ждала его, она чувствовала, что предстоящий разговор будет непростым, иначе стала бы Ханаби так себя вести? Наверное, что-то происходит в большой семье и Неджи чем-то прогневал сестру? Странно, последние дни он почти не выходил из дома — что же это могло быть?       Она вопросительно посмотрела на мужа, отмечая каким серьезным было его лицо, в нем было еще что-то, но розоволосой было сложно определить, что именно. — Неджи, что происходит? — в ее голосе слышалась обеспокоенность, она замолчала, ожидая ответ.       Он молча подошел и крепко обнял её. Неджи тихо заговорил, Сакура покорно вслушивалась, но каждое последующее слово еще больше заводило ее в тупик. — Сакура, дай мне сказать всё, не прерывай, просто выслушай. Что бы ни произошло завтра, я хочу только одного — чтобы ты жила счастливо, а наш сын стал достойным человеком и вы заботились друг о друге. — Неджи… ты пугаешь…       Муж не дал ей договорить. — Прости — мне надо закончить. Помнишь, в бою с шиноби Облака я применил технику Хьюга? Он оказался родственником даймё из страны Молнии. Даймё потребовал от Райкаге найти убийцу, и тот не мог ему отказать… Сакура, я больше всего не хочу делать вам больно, — он на минуту оторвался от нее и их взгляды встретились, в ее зеленых глазах читались тревога и непонимание.       Неджи вдохнул побольше воздуха и продолжил. — Страна Молнии поставила ультиматум Хокаге — их требование выдать убийцу того мерзавца из Облака. Завтра истекает время, о котором для меня попросил Шестой у Райкаге, — теперь он сказал главное и замолчал, все так же обнимая ее.        Почувствовал, как вдруг ее тело, бывшее до этого таким расслабленным в его руках, напрягается, осознавая смысл произнесенного им. — Нет, Неджи… я не верю, скажи, что это неправда, — но он только крепче прижал ее к себе. — Сакура… — Хьюга замолчал. — Сакура.       Он хотел сказать, что-то важное, но не мог подобрать нужных слов.       Куноичи пыталась оттолкнуться, посмотреть в его глаза. Она мотала головой и повторяла как заведенная. — Это неправда… неправда! Неджи… Хокаге… он ведь не позволит? — в ее голосе слышались отчаяние и слезы. — Я должна пойти к нему, он знает, что это они напали на меня. Как Райкаге может требовать от нас такое? — Милая, — Неджи хотел успокоить ее хоть чем-нибудь. — Не нужно никуда идти. Шестой и Райкаге все знают, и все понимают. Дело не в том, что этого жаждет деревня Облака, на самом деле, Райкаге принес извинения за попытку похитить тебя.       Сакура совершенно перестала что-либо понимать. — Неджи, тогда что все это значит? — она все еще надеялась, что сейчас он скажет, что-то хорошее.       Хьюга вздохнул, понимая сам насколько все запутано: есть мир шиноби, а есть мир людей. Среди людей попадаются очень богатые и влиятельные, они могут сделать заказ шиноби и получить все, чего захотят. Если разобраться шиноби всегда были лишь инструментами в руках этих самых «особенных» людей — феодальной знати. Являясь тонкой прослойкой между благородными господами и простолюдинами — крестьянами и ремесленниками, шиноби исполняли особые заказы первых, превосходя своими секретными навыками вторых.       В этот раз Неджи просто не повезло — подонок, которого он убил, оказался родственником такого человека — даймё, которому важно было не получить откуп — наверное, клан смог бы собрать нужную сумму. Ему нужно было отомстить. — Разве тот человек не совершил преступление в нашей стране? Почему они могут требовать какой-то мести? Это несправедливо! — Сакура повысила голос.       Неджи закрыл глаза. — Мы говорим сейчас не о справедливости, я уже сказал — дядя этого шиноби приближен к императору, он грозит закрыть границы и прекратить товарооборот — от этого понесут убытки торговцы, простые люди, начнутся стычки и обострения на границе — Каге хотят избежать этого. Потому они договорились, что через месяц я сам сдамся им.       Неджи горько улыбнулся думая о том, как жестоко может шутить судьба — он долгое время не понимал, как мог уйти отец? Как он мог бросить мать, которая его обожала, маленького сына, чтобы добровольно пойти на смерть за поступок, в котором был не виноват.       И теперь все повторилось, судьба дала ему возможность понять чувства своего отца, его мотивом было — защитить семью.       Да, его отец не убивал того шинобигашира, а Неджи убил. Но и Неджи совершенно не чувствовал никакой вины за это. *** 19 мая. Утренний разговор возле решетки камеры Саюри. — Привет, я уже не ждала. — Привет, я и сам не ожидал, что приду.       Они говорили, что думали, не боясь показаться странными, возможно, впервые действительно игнорируя извечный закон шиноби — не раскрываться полностью ни перед кем. — Как тебя зовут? Ты же знаешь мое имя? — Саюри недавно осознала, что даже не знакома с этим парнем — единственным, кто приходил к ней.       Он кивнул, не сводя с нее глаз. — Знаю, ты — Саюри. Меня зовут Сай. — Сай… — девушка произнесла его так медленно, словно пытаясь распробовать его на вкус. — Я впервые слышу это имя. Что оно означает? — Я забыл свое настоящее имя, мои родители рано погибли, — светлоликий пожал плечами. — Имя Сай дали мне, когда я ребенком попал в АНБУ.       Шиноби сел на пол и Хьюга повторила за ним сев напротив него с другой стороны решетки. — Странно, я сейчас подумала, что наши имена звучат похоже, мы пережили сходные ситуации с возлюбленными и даже внешне… Мне кажется, что ты был бы хорошим старшим братом. — У тебя его нет?       Она горько усмехнулась. — Будь у моих родителей еще дети, я бы добровольно приняла печать и, возможно, не стала бы такой…       Сай промолчал — эти непонятные традиции Хьюга были ему чужды. Как он понял одни Хьюга — как Неджи, были недовольны получив печать, другие как Саюри, желали ее заполучить, а еще, были такие как Ко, которым было все равно.       Художник открыл сумку и вынул деревянную лакированную миску. Передал ей - девушка молча взяла и отнесла ее на маленький столик, вернувшись, Саюри принесла ему соколиное перо, оно уже почти не светилось, он забрал перо легко прикоснувшись пальцами к ее руке.       Сай пообещал, что принесет на днях новое, красивые прозрачные глаза благодарно сверкнули, легкая улыбка пробежала по губам и затаилась в чуть приподнятых уголках. — Покажешь свои рисунки? — спросил художник. — Да.       Как ни странно, они просидели еще почти полчаса, и в этот раз Сай не чувствовал затхлость удушливого воздуха темницы — возможно, просто сегодня майский ветерок проник в маленькие окошечки под самым потолком? День 20 мая. Воспоминание Сая. — Почему у вас не получилось? С той девушкой? — Саюри была лидером по натуре, если ей что-то было интересно — она спрашивала напрямик. — Она полюбила другого, — Сай не хитрил. — Ты до сих пор любишь ее? — с легкой заминкой спросила она, надеясь, что он этого не заметил — Уже нет, — спокойно, но слегка помедлив, сказал Сай. — Я никого не замечала кроме него, — девушка опустила голову. — Это глупо, да? — Не знаю, я сам перестал думать о ней только недавно. Для этого мне понадобилось четыре года. — Да уж если так пойдет дальше и после каждой возлюбленной ты будешь страдать по четыре года, то на сколько разочарований тебя хватит? На пять-шесть? А потом на покой?       Они рассмеялись, пугая птиц, которые облюбовали маленькое окошко, свив там гнездо. Искренний смех был так непривычен в этих стенах.       Сегодня Саюри пребывала в хорошем настроении, ее глаза поблескивали, отражая те скудные солнечные лучи, что почти героически пробивались в вентиляционные окошки. Она добавила: — Один мой знакомый чунин хвастался, что в каждой из пяти деревенек близ Конохи у него есть возлюбленная, которая уверена, что является его невестой. — Это точно — не наш случай, — они снова рассмеялись. — Мне было интересно, угадала ли я твою улыбку? — она произнесла это так тихо, что Сай не разобрал слов.       Он забрал пустые фляжки, и собрался уходить, когда она окликнула его по имени. Сай обернулся — Саюри протягивала ему свой рисунок. Художник взял листок и подошел к окну в коридоре, ближе к свету. С листа на Сая смотрел улыбающийся он сам. Художник вопросительно взглянул на Саюри. Она качнула головой. — Угадала, — ее интонация и кивок были утвердительными. Хьюга довольно улыбнулась, словно ей удалось решить хитрую головоломку. *** Ночь 22 мая. Продолжение разговора Неджи с Сакурой. — Сакура, Хокаге дал мне время, увидеть нашего малыша и провести с вами целую неделю. Я каждое утро благодарил судьбу за то, что вы живы. Я научился ценить дни, часы и даже минуты.        Они все также стояли обнявшись, женщина чувствовала себя как в кошмарном сне — понимала, что нечто страшное ворвалось и ломает всю ее жизнь, и в то же время, она не могла постичь всего происходящего — слова казались настолько ужасны, что ей хотелось кричать, но не хватало сил даже прошептать. Она оцепенела. — Да, я научился ценить время, знаешь, милая — мне было жаль тех минут, когда я был вдали от вас, — шиноби усмехнулся от собственной сентиментальности и твердо продолжил. — Но, повторю тебе в сотый раз — я поступил бы точно также, даже осознавая последствия. У меня нет сожалений и страха. — Замолчи… Я не могу это слышать, — простонала розоволосая, повторяя. — Неджи, я не могу это слышать. Подумай о нас…. Ты говоришь так, как будто смирился.       Она бы упала на пол — ноги не держали, Хьюга подхватил жену за плечи и медленно опустился вместе с ней на пол. Розоволосая закрыла руками лицо и плакала, уже не сдерживаясь. — Я никогда не приму это. Это несправедливо. Он преступник, он хотел убить меня, почему они не понимают этого? — вопросы прорывались сквозь ее слезы.       Муж не отвечал, только гладил ее по плечам, целовал ее волосы.       Прошли минуты, они сидели, обнявшись, на полу пока Сакура не перестала плакать. — Когда ты узнал? — Хокаге вызвал меня на десятый день после нашего возвращения.       Зеленоглазая вспомнила: это было примерно в тот период, когда Неджи помирился с Ханаби. — Тогда была надежда, что если Коноха выдаст второго преступника деревне Облака, то ситуация разрешится. Переговоры между главами скрытых деревень заняли несколько дней. Но даймё отказался, по большому счету, ему было безразлично, в какой миссии участвовал его племянник, ему просто нужно отомстить — как глава своего рода, он не может оставить это убийство безнаказанным.       Несчастная, она слушала Неджи, и каждое произнесенное им слово проникало в нее отравленными кунаями, от которых болело все внутри. — Почему ты не сказал мне сразу? — Сакура посмотрела на него с упреком. — Мы бы могли, что-то придумать. Неджи… — Ты медик и знаешь, что человек умирает для родных, не когда его сердце перестает биться. В глазах близких он умирает, когда они узнают о его скорой смерти, — он тяжело вздохнул. — Вспомни, что делают родственники тяжелобольного человека — они начинают оплакивать его заранее, еще при его жизни. — Но это же — я? Ты скрыл правду от меня, за что? — в голосе прозвенела обида — Сакура не могла злиться на него сейчас, но было так больно. — Прости — я поступил эгоистично. Зато все отведенное мне время я был счастлив с вами. Каким бы был этот месяц, скажи я правду, которую все равно не изменить? — горько прозвучал вопрос Неджи. — Вместо счастья от рождения нашего сына, все переживали бы траур и страдания, похоронив меня заживо. Да, милая, назови меня эгоистом, но я не хотел портить наши последние дни. Я хотел быть для вас живым.       Ее глаза снова налились слезами. Хьюга не мог это выносить — отвел взгляд, но потом вспомнил, что это их последние часы, он порывисто обнял ее и быстро зашептал. — Сакура, Сакура, не жалей обо мне, прошу, не надо плакать, я бы умер за вас сотню раз, если бы только мог. Ты жалеешь меня, а мне плохо от того, что вы страдаете по моей вине. Пожалуйста, просто побудь сейчас со мной, не надо терять время на бесполезные разговоры, я хочу запомнить этот вечер светлым.        Сакура плакала, но слышала его слова, да, она забыла, что такое потери близких, за последние годы спокойной счастливой жизни и отвыкла терпеть боль.       И вот сегодня, подобно тому, как после отлива резко приходит приливная волна, боль потери покрыла ее с головой. — Неджи, как мне жить дальше? Я не могу и не хочу… — Ты будешь жить, потому что я больше всего прошу тебя об этом. Ты не станешь такой как моя мать. Ты позаботишься о нашем сыне. И я буду благодарен и спокоен, если ты пообещаешь мне это сейчас. — Пообещай, — он смотрел на нее в упор и ждал ответа. — Не терзай меня… не проси этого… — Сакура, — Неджи поцеловал мокрое лицо: щеки, лоб, губы. Ее губы… Он мягко начал, но потом все требовательнее и настойчивее, казалось, желая испить ее страдание, высушить слезы. Зеленоглазая задыхалась, уже ничего не соображая, одновременно наслаждаясь поцелуем и, испытывая страдание и боль где-то там, в районе сердечной чакры. — Пообещай мне, Сакура, родная моя.       Он оторвался от ее губ, не отпуская взгляда — мучаясь виной из-за разбитого горем лица Сакуры. Та поняла его боль и не смогла терзать его дальше… она кивнула.