Сны розовой сакуры

      Утром следующего дня Сакура проснулась от того, что почувствовала как мокрая ткань прилипает к ноющей груди. Пока не понимая, что с ней происходит, куноичи потрогала себя и открыла глаза — посмотрев вниз она, увидела причину — налившаяся грудь болела и сочилась молоком. Медленно, чтобы не разбудить Неджи и малыша, который спал в колыбельке розоволосая встала и прошла в уборную. Там она привела себя в порядок, переоделась и вернулась покормить ребенка.       Склонившись над колыбелью, не могла налюбоваться на своего мальчика, осторожно и ласково она подняла его на руки и села на небольшой стул, стоявший у кровати. Малыш еще не проснулся, но зеленоглазая и не собиралась его будить, она знала, что скоро он сам захочет есть.       И точно — словно почувствовав запах молока, он завертел головой в поисках пищи. Она освободила грудь от одежды и приложила ребенка, Акира открыл глаза. Проголодавшийся ребенок жадно припал к соску, Сакура еще не привыкшая к кормлению, глубоко вдохнула и закусила губу, чтобы не шуметь.       Ощущения были… непростые. С одной стороны, грудь была очень чувствительной — наполненная молоком, она была твердой и ныла, а соски стали настолько восприимчивыми, что когда Акира сильно сдавливал их деснами, Сакура чувствовала боль, но вместе с тем она испытывала любовь, нежность, безграничную радость.       Неджи пошевелился во сне и шумно выдохнул, просыпаясь, она видела, как он с закрытыми глазами протянул свою руку на ее половину. Проведя ладонью по пустой простыне открыл глаза и повернулся, ища ее. — Мы здесь.       Он сел, глядя на них — в душе разливалось тепло. — Милая, нужно было… — Знаю, я только недавно сама проснулась, — она удивлялась его новой привычке — просить будить его, как только она проснется. ***       Время шло, они привыкали к новому укладу их жизни. Сегодня исполнялась неделя со дня рождения Акиры, и Сакура могла с уверенностью сказать, что это был самый необычный период ее жизни — опыт материнства. Как правильно держать малыша или убаюкать; понять момент, когда он наелся, в какой воде искупать или как одеть на прогулку, решить вопрос о кормлении по ночам — к счастью, на всё это рядом была мудрейшая госпожа Хару. Сакура и Неджи не хотели злоупотреблять вниманием сьарой куноичи и перегружать ее. Они спрашивали ее мнение и пытались сами следовать советам, но бабушка, заметив это веско сказала. — Не беспокойтесь, когда устану — сама вам об этом скажу. А пока дайте мне правнука, и я покажу, как это делается, — и тут же принималась показывать им, как надо купать малыша или держать столбиком после кормления.       Каждый день заглядывала Ханаби — оставшись без бабушки дома, она приходила к ним и погружалась в атмосферу радостной суеты, и к удивлению многих принимала в нем участие — играя с виновником этого самого легкого переполоха.       Пару раз забегала Ино, а сегодня пришел … Сай. Сначала он просто молча наблюдал как ребенок спит в своей колыбельке. — Можно его потрогать? — Сначала, вымой руки, — предупредила строгая Хару, которая была таковой во всем, что касалось ее ненаглядного.       Тот послушно выполнил приказ старой куноичи.       Сакура подняла ребенка с колыбельки и передала ему на руки. Он держал такое легкое, теплое тельце, и ощущения ему … нравились? Когда мальчик проснулся, то сначала нахмурившись, изучающе смотрел на Сая, а потом улыбнулся ему. — Смотрите, он улыбается, — прошептал ниндзя-художник. — Он улыбается, потому что повторяет за тобой, — ответила Сакура.       Сай с удивлением осознал, что сейчас и в самом деле, его губы растянулись в заметной улыбке. Он широко раскрыл глаза от удивления и Акира, запыхтел в его руках двигая ручками. — Тише, малыш, — голос Сая был совсем другим, нетипичным для него. Неджи и Сакура переглянулись — как это получилось, что их неадекватный в плане выражения эмоций друг, сейчас мог так ласково разговаривать с их сыном?        Ниндзя-художник посидел еще с пару минут в полной тишине и ребенок, привыкнув к его обществу снова заснул.       Оставив его в кроватке под защитой прабабушки, друзья отправились на кухню. Сидя за приятным чаепитием, они делились последними новостями. — Как твои дела? — спросила Сакура, вспомнив, что тот хотел активно заняться личной жизнью после возвращения в Коноху. — Нормально, — лицо его слегка окрасилось улыбкой. — Я познакомился уже с многими девушками.       Сакура одобрительно покивала головой, мол, молодец. — А есть кто-то, кто нравится больше других?       Сай медленно кивнул, но вид его был нерадостный, впрочем, по его лицу все равно трудно, что-то понять. — О, я так рада! — Сакура искренно была рада за одного из своих спасителей.       Ей также было приятно, что она приложила руку к положительным переменам к его жизни. — Кто она? — Пока не могу сказать, но потом — обязательно узнаете…       Зеленоглазая шиноби-медик решила не настаивать — главное, в его личной жизни тронулся лед. ***       Сай говорил правду: он и в самом деле теперь часто общался с девушками — в основном деревенскими жительницами, некоторые были действительно очень даже хороши. Его симпатичное лицо, а особенно выраженная бледность, которая всегда воспринималась в их среде как признак благородного происхождения, помогали обратить на себя внимание и обезоруживали местных красавиц*.       С ними ему было намного легче ладить, чем со знакомыми ему куноичи. Деревенские девушки больше ему позволяли, рядом с ними он чувствовал себя умным, желанным, значимым. Сай мысленно добавил — с ними ему было легче, но… неинтересно.       Также художник не врал, когда говорил о том, что у него появилась одна особенная девушка, о которой он не спешил говорить.       Тогда — ровно месяц назад, сидя у костра со своими друзьями, он внимательно разглядывал стройную черноволосую девушку — как художник, отмечая гармоничные пропорции лица, фигуры, красивые глаза и особенный, немного необычный овал лица.       Но как житель Конохи он видел в ней преступницу, совершившую одно из величайших преступлений — похищение и подстрекательство к убийству ниндзя из своей же деревни, что было сродни предательству по отношению ко всем шиноби Скрытого Листа. Но что было еще более чудовищным для Сая, абсолютно сводящим на нет любое человеческое понимание — попытка совершения детоубийства.       Перевесило сознание шиноби, определяющее Саюри как предательницу подлую и опасную злодейку, достойную жесточайшего наказания. Сай перестал смотреть на нее, ему стало гадко — такой человек не заслуживает ничего кроме отвращения и ненависти…       Позднее, когда произошла ее перепалка с Ино, он отметил, что ее реакция была слишком бурной для шиноби, которая как ему рассказали, чуть не убила себя час назад.       Саю стало интересно — Ино знала, нечто, что отличалось от его сведений. До этого он думал, что причиной ее поступка были внутрисемейные разборки многочисленной семьи Хьюга.       Когда Ино переговорила наедине с Неджи и вернулась к костру, Сай негромко спросил у блондинки. — Что означали твои слова о том, что ее целью является он? Почему тогда, она действительно не попыталась убить его? Он же сказал, что мог пропустить атаку, доверяя ей?       Ино фыркнула — столько вопросов!       Секунду подумав и, оценив вклад своего бывшего поклонника в дело спасения ее подруги, она удостоила его ответом. — Не убить, а любить, — понизив голос коротко бросила она.       Сначала Саю показалось, что он ослышался и не поверил своим ушам, уставившись на блондинку, он переспросил ее. — Любить?       Ино несколько раз утвердительно покивала — ей даже говорить не хотелось об этой твари.       В сознании художника всплыли недавние неторопливые вечерние беседы с розоволосой подругой, вспомнил, как ощутил движение ребенка, прикасаясь к теплому животу, ее искреннюю заботу о каждом пациенте, общие миссии на которые они ходили.       Кем нужно быть, чтобы решиться на то, чтобы вычеркнуть Сакуру из жизни всех кто знал и любил ее, по причине своей любви к Неджи? Ему захотелось прибить змею, он знал, что не пожалел бы о содеянном — уже ничто не исправит таких людей как она. Таков был его вердикт.       Он бросил полный презрения взгляд на Саюри и… осекся. Память вбросила в его сознание тот случай — три с половиной года назад, когда он сам был готов убить Ко.       Память не жалела бледнолицего — всплывали картины его атак чернильными змеями, броски сюрикенов в соперника, потом драка, в которой от злости не контролировали себя ни он, ни тот ненавистный Хьюга.       Хьюга — ох, уж это многочисленное семейство — на секунду отвлекся Сай. Мало того, что они неплохо расплодились сами по себе, так еще и присвоили себе двух его самых близких девушек!       Сай вспомнил, как встреча с Наруто изменило его отношение к ситуации. Тогда ему повезло, а ей — нет. Его мысль потекла в другом направлении. Выходит, не ему осуждать эту девушку? Ведь он сам был в ее ситуации и если бы не Узумаки, мог оказаться в ее положении презираемого и ненавидимого всеми. ***       В этот день визиты не закончились — вечером к их дому подошел сам Шестой Хокаге. Услышав стук в дверь, Неджи проверил бьякуганом и, предупредив Сакуру, пошел встретить высокого гостя.       Какаши зашел в дом, последовал традиционный обмен приветствиями и затем он вошел в просторную гостиную, где его уже ожидала Сакура с ребенком.       Шестой справился о здоровье матери и новорожденного, пожелал всех благ и оставил им подарок в довольно увесистом запечатанном свитке. — Сакура, мне пора, Неджи, проводи меня.       Хьюга кивнул жене — я ненадолго, но это было излишним, так как она и не думала переживать. ***       Сай вспоминал свой первый разговор с Саюри. Тогда спустя несколько дней как они победителями вернулись домой, он с удовольствием вспоминал, как их радостно приветствовали знакомые — Гай, Ли, Чоджи и многие-многие другие. Новость разлетелась по всей округе очень быстро, и все кто встречал их, расплывались в улыбках. Каждый не преминул поздравить, было очень приятно.       Кстати, это тоже очень способствовало его успеху у девушек, в то время знакомые часто видели его в компании очередной красотки в кафе или гуляющим в парке. Эйфория продолжалась примерно недели полторы, а потом он вспомнил о той девушке…       Нет, ничего серьезного, просто захотелось понять, смогла ли она раскаяться в своем преступлении или, преступив закон однажды, человек меняется навсегда. И ренегат никогда не станет прежним?       Как бывший АНБУ, он знал, что лицо, совершившее подобное, отправляется в специальную тюрьму Конохи. У него были связи, позволяющие наведываться туда, в случае необходимости.       Она сидела в углу мрачной камеры, когда он подошел к решетке, то увидел на ее ладонях специальные печати, блокирующие чакру — эта секретная техника, используемая для особо опасных преступников, наподобие той, что использовал Третий, но слабее. Однако, обычно ее было достаточно, чтобы обезвредить шиноби.       Сай знал, что для шиноби это означало конец. Ему стало жаль ее, но вспомнив ее действия — он прогнал эту непрошенную слабость. — Я хотел спросить тебя… — он не успел закончить свой вопрос. — Я не хочу ничего говорить, спрашивай у своей блондинки, она ведь была в моей голове, — голос звучал пренебрежительно, словно не она сидела сейчас в этой темной каморке, а он. — Ты, правда думала, что он полюбит тебя? — Сай задал один из волновавших его вопросов. — Как ты хотела этого добиться? — Не твое дело, — девушка говорила глухо и безэмоционально. — Уходи.       Сай пожал плечами. — Если я спрашиваю — значит, мне нужно знать.       Его глаза привыкли к темноте, и он оглядел ее камеру. Темная и убогая одиночная клетка. Он знал, что эти стены станут ее домом в течение долгих лет.       Краем уха Сай слышал, что Ханаби требовала у Хокаге выдать ее клану для того, чтобы судить ее по законам их семьи. Но Шестой не позволил этому случиться — передача Саюри клану — означало для последней верную смерть.       Он молча вышел из камеры. ***       Следующая встреча произошла через два дня, Сай сам не понимал, по какой причине он продолжает думать о ней. Красива ли она? Определенно — да, но у него были девушки и покрасивее.       Он решил для себя, что идет туда в последний раз, уже не надеясь на ответ, просто… перед его глазами стояла серая камера с землистым полом, брошенный прямо на пол грязный тюфяк с соломой. Грязная посуда, из которой не стали бы есть даже деревенские собаки. Парень понял, что снова ее пожалел.       В этот раз он решил ничего не спрашивать, просто просунул сквозь прутья решетки стопку бумажных листов, цветные мелки и фляжку из бутылочной тыквы со свежей питьевой водой.       Сай знал о запрете передачи любых твердых или металлических предметов, даже хаси для еды. Это делалось в целях безопасности — бывали случаи когда заключенные могли использовать из как оружие, в связи с чем, не стал приносить ей краски и кисточки.       Молодой человек повернулся, чтобы уйти и очень удивился, услышав ее смех. — Как это глупо, думаешь, я поверю тебе? И за эти подношения я выверну свою душу перед тобой?! — она смеялась, а он стоял и не оборачивался.        Художник сделал несколько шагов дальше по коридору, удаляясь от нее, когда услышал, что ее смех перешел в сдавленное рыдание.       Уходя, Сай знал, что это их последняя встреча. *** — Неджи, мы выполнили твою просьбу — весь этот месяц ты был с семьей…. Завтра истекает последний день срока нашей договоренности с Кумогакуре, — Хокаге отвел глаза.       Хьюга видел, как сложно Какаши говорить.       Он ответил: — Я все помню, вам не стоило беспокоиться, я слежу за датами. Завтра утром я буду готов.