Хронометраж

Разогретый на солнце воздух прерий пробирался в салон сквозь щель приоткрытого окна и мягко овевал лицо Эммы, тихо подпевающей доносящейся из динамиков «He’s sure the boy I love». Она мерно постукивала по рулю, заставляя Ханну качать головой в ритм мелодии. Свернувшаяся калачиком на заднем сидении Сом мирно дремала, иногда довольно поскуливая во сне. Очевидно она предвкушала, как будет носиться по просторам ранчо, играя в догонялки с едва окрепшими жеребятами. Помехи на радио сквозили редким шуршанием, но Эмме это только нравилось. Ведь чем сильнее сбивались слова песни, тем ближе они были к финальной точке затянувшегося маршрута. На горизонте показалась ограда поместья, как его в шутку называл мистер Адерли, а за ней и сам дом. Внезапно Ханна поинтересовалась: — Будем только мы? Эмма прикусила губу, оценивая предстоящий ущерб сказанного. Прикинув сколько на неё свалится вопросов в связи с реальными фактами, она решила ответить более уклончиво, притворившись, будто осведомлена ничуть не лучше подруги. — Папа сказал, что пригласил ещё кого-то в качестве сюрприза… Без понятия о ком шла речь… — И ты даже не удосужилась выпытать побольше информации?!— шёпотом возмутилась Ханна, боясь разбудить виляющую во сне хвостом Сом. Эмма обернулась в её сторону и демонстративно закатила глаза: — Как будто ты не знаешь, что бы он ответил… Ханна с неохотой кивнула, тут же спародировав баритон мистера Адерли: — Наберитесь-ка терпения, мисс. Эмма весело усмехнулась, постепенно сбавляя ход и притормаживая у подъездной дорожки дома. Два знакомых высоких дуба, охранявшие периметр ранчо, отбрасывали длинные тени на парадное крыльцо. В воздухе витал густой аромат полевых цветов. А у ступеней, терпеливо выжидая, уже стоял сам мистер Адерли. С заднего сидения послышался радостный лай. Эмма поставила машину на тормоз и выскочила наружу торопливо открывая заднюю дверь для кружащейся в нетерпении собаки. Сом мигом сорвалась с места, юркнув в образовавшийся проход. И бросилась прямо к присевшему на колени Роджеру, с готовностью выставившем руку, чтобы потрепать её за ухом. Она подпрыгивала и облизывала его ладони и лицо, радостно пританцовывая и вертя всей задней частью туловища. — Кто хорошая девочка?! Кто хорошая девочка?!— с энтузиазмом повторял мистер Алерли, трепля признательно лающую Сом по голове и холке. Следом за ней из машины вылетела Ханна. Она стремительно подбежала к отцу Эммы, стискивая его в свои привычные объятия, восклицая: — Родж! Как же я рада вас видеть! Мистер Адерли ответил ей с неменьшей радостью, крепко похлопав девушку по спине. Он был очень избирателен в обращениях и лишь немногим разрешал звать его подобным образом. Но неизменно лучезарная Ханна, казалось, всегда была в кругу близких друзей их семьи, поэтому не брезговала пользоваться привилегиями. — Ханна, дорогая, как здорово, что вы приехали! Сом вторила словам мистера Адерли радостным лаем, не переставая восторженно носиться кругами по крыльцу дома. Эмма весело ухмыльнулась, наблюдая за этой идиллией, и ненадолго замерла, любуясь представавшей картиной. Но всё же очнувшись от наваждения, полезла за вещами в багажник, вытаскивая на землю пикниковую корзину с печеньем, сумку с четырьмя бутылками любимого отцовского вина и две дорожных сумки с их с Ханной вещами. — А вот и моя Звёздочка! Эмма брось уже эти чемоданы и иди сюда, Роберт всё отнесет,— воскликнул мистер Адерли, жестом руки подзывая торопливо возникнувшего на крыльце дворецкого. Тот тут же направилась к машине, сгребая ворох сумок. — Здравствуй, Робер!— улыбчиво поздоровалась Эмма, предварительно пожав сухую мозолистую ладонь мужчины, на что тот добродушно ухмыльнулся: — Добро пожаловать домой, мисс! Как добрались? — Всё прекрасно, не переживай. И спасибо за помощь с багажом. Дворецкий кивнул и заговорщически шепнул, с интонацией, с какой он ещё обращался к совсем маленькой Эмме, много лет назад, когда она приезжала на ранчо на летние каникулы. Словно и не прошло двадцати лет и их секрет всё также имел магическую силу. — Я попросил подготовить Фердинанда к вашему приезду, подозревая, что вы захотите прокатиться. — Чёрт возьми, как же ты меня хорошо знаешь,— радостно ухмыльнувшись, ответила девушка. — Эй, что это вы там секретничаете?!— шуточно возмутился мистер Адерли, раскинув руки в широком жесте. Роберт призывно кивнул в сторону крыльца и, подмигнув Эмме напоследок, направился в сторону двери, намереваясь разнести сумки по комнатам. Ханна последовала за ним, подбадривая виляющую хвостом Сом следовать за ней. Эмма с удовольствием втянула сладкий жаркий воздух полудня и наконец-то подбежала к отцу, чувствуя, как вновь оказалась в кольце его крепких рук. От него исходил знакомый ей с самого раннего детства древесный запах эвкалипта. Уткнувшись ему в рубашку, она тихо улыбалась, чувствуя, как он медленно покачивается из стороны в сторону, словно убаюкивая её и закрывая от враждебного мира. Знакомый аромат заставил её окончательно расслабиться. Она крепко обхватить шею отца в капкан объятий и быстро чмокнула его в щеку, наблюдая за тем, как все морщинки на его лице меняют узор вместе с появившейся на губах улыбкой. — Кажется, ты загорела,— подметил мистер Адерли, всё же выпуская дочь из плена рук. — Последнюю неделю мы чередовали павильон и улицу, так что да, есть немного,— ответила Эмма и неторопливо побрела в сторону входной двери, поднимаясь по лестнице вслед за отцом. Дом встретил приятным ароматом древесины и прохладой. У входа всё также стояла абсолютно бесполезная подставка для зонтов, вешалка ручной работы, заказанная матерью Эммы из мастерской в Италии, и небольшая медная статуэтка лошади, подпирающая дверь в гостиную. Эмма тут же принялась стягивать с себя кеды, примерив у тумбы для обуви, пару своих натертых ковбойских сапогов, очевидно, оставленных Робертом. — Ты же не против, если я сначала прокачусь?— спросила девушка, глядя на отца, пока тот выуживал из кармана связку ключей от гаража. — Не против, милая,— весело ухмыльнувшись, ответил мистер Адерли, демонстративно звякнув ключами,— В любом случае, мне ещё нужно кое-что подготовить к приезду остальных гостей. Эмма попыталась максимально достоверно изобразить удивление, но отец опередил её. — Брось эту театральщину, я уже знаю, что тебе сказали. Эмма приподняла один уголок рта и виновата пожала плечами, признавая: — Подловил. — Ты рада?— потрепав её по голове, спросил мистер Адерли. Эмма так и не поняла к чему этот вопрос. И про что именно шла речь… Про приезд Дэвида или саму идею с совместными выходными на ранчо? Но она согласно кивнула без всякого зазрения совести и довольно улыбнулась. После чего подхватила с верхней полки свою ковбойскую шляпу и направилась на улицу, через поле, к конюшне.

***

Дэвид плохо понимал суть происходящего. Недосказанности и загадки он предпочитал изучать исключительно в кино, старательно избегая их в реальной жизни. Приглашение на выходные в фамильное ранчо Адерли было чем-то странным и внезапным. Он не понимал мотивов отца Эммы, поскольку считал, что их поверхностного знакомства на благотворительном вечере более чем достаточно, и Эмма сама не горит желанием официально представлять его семьей. Но судя по энтузиазму Адерли и настойчивости её отца, он ошибся. Кроме прочего он был возмущен собственной непредусмотрительностью. А именно тем, что не удосужился уточнить у Эммы дозволенность границ этого визита. Ему было сорок пять лет и он, понятно дело, уже не испытывал юношеского стеснения по поводу собственных чувств. Но вот подобное утверждение об Эмме было скорее ошибочным, чем правдивым. Дэвид не понимал, как ему следует себя вести в обществе её отца и, следует ли ему в открытую проявлять свою привязанность. Но, поразмыслив над вопросом этичности, он всё же решил, что сперва будет ориентироваться на поведение Эммы, а позже они обсудят это лично, чтобы не провоцировать излишне неуместный дискомфорт. Среди бесконечных размышлений, пожалуй, единственное, что нравилось Дэвиду, так это их условия. Все дело было в том, что в машине Энтони сломался кондиционер, и из-за невыносимой дневной жары Вуд был вынужден сложить крышу автомобиля, переводя его в режим кабриолета. А, как известно, разговоры в едущих на полной скорости кабриолетах сводятся к редким перекрикиваниям и жестикуляции. Поэтому Дэвид наслаждался отсутствием едких комментариев и шуточек друга, которыми тот уже успел одарить Тарино сполна при встрече. В основном всё сводилось к приколам над тем, что Дэвид едет знакомиться с родителями своей, без пяти минут невесты, переводя отношения на новый уровень осмысленности и серьёзности. Естественно, Тарино было не смешно, но вот Вуд умирал со смеху и упивался его мнимым смущением сполна, однако вынужден был замолчать не в силах перекричать порывы ветра. Когда солнце вошло в зенит, вдалеке показалась возвышающаяся фигура дома, окруженного бесконечными зелеными полями и загонами для скота. Однако, несмотря на быстрый темп езды, Тарино был вынужден притормозить. От вождения его отвлекла усиленная жестикуляция и крики Вуда, упорно тыкающего куда-то за горизонт. Остановив машину, Дэвид недовольно закатил глаза, косясь в сторону друга, в ожидании новой порции псевдоинтеллектуального юмора. Но вместе этого он перевел взгляд, следуя траектории указательного пальца Энтони, обессилено произносящего: — Ты хоть посмотри, куда я показываю. К машине стремительно приближался черный жеребец со всадником, в котором Дэвид через секунду узнал Эмму. Она была в весьма необычном образе. На ней была тонкая майка на бретелях, джинсовые шорты и весьма уместные, но непривычные ковбойские сапоги и шляпа, которые, казалось, Эмма позаимствовала из гардероба Вуда. Лучезарно улыбаясь и мягко похлопывая коня сапогами по бокам, Эмма приблизилась к машине: — Привет!— бодро поздоровалась она. Скользнув восторженным взглядом по парочке в автомобиле, она остановила его на Дэвиде, прищурив глаза в безжалостном свете полуденного солнца. — Привет! Потрясно выглядишь,— ответил Энтони, с восторгом осматривая нетерпеливо топчущегося на месте коня. — Ты это мне или Фердинанду?— весело усмехнувшись поинтересовалась Эмма, на что Вуд показательно цокнул: — Ну, конечно, про тебя, в кой-то веки мне импонирует твой стиль. Эмма тихо рассмеялась, заставляя коня покружиться на месте, чтобы продемонстрировать образ со всех сторон. После чего она вновь посмотрела на Дэвида, слегка приподняв шляпу. — Привет,— улыбнувшись её жесту, поздоровался Тарино, наблюдая за тем, как яркий диск солнца за её головой придаёт её волосам особое сияние. Только сейчас, глядя на неё спустя целую неделю, он понял насколько сильно скучал. Кожу её лица покрывала едва заметная тень бронзового загара, заставляя её глаза казаться светлее и голубее обычного. Кудри были растрепанны от быстрой езды, а по лбу медленно стекала капля пота, перескочившая с линии бровей на верхнюю губу. Эмма протёрла её тыльной стороной ладони, переводя взгляд на виднеющуюся за полосой полей фигуру дома. — Ну что? На перегонки?— весело спросила она, и, не став дожидаться ответа, натянула поводья и ударила по чёрным бокам жеребца, пулей срываясь с места. Энтони, последовав импульсу азарта, тут же надавил на газ, услышав рык двигателя. Машина стремительно понеслась вслед за удаляющейся фигурой девушки, настигнув её в считанные секунды. Прежде, чем Вуд затормозил у подъездной дорожки, Дэвид увидел раздосадованное выражение лица Эммы, демонстративно утершей указательным пальцем невидимую слезу. Он тихо рассмеялся, попутно наблюдая за тем, как она слезает с коня, и накидывает ремешок поводьев на ближайший деревянный столб. Энтони тем временем вылез из машины, восторженно восклицая: — Победа! Эмма приблизилась к нему в два шага и одобряюще похлопала по плечу: — Мои поздравления, об этой битве будут слагать легенды… Переведя взгляд с пары соперников, Дэвид заметил на крыльце смеющегося мистера Адерли, восторженно аплодирующего состоявшемуся состязанию: — Браво, Энтони! С Эммой сможет потягаться далеко не каждый. — Разве что на машине,— выгнув бровь, возразила девушка. — Ну что ты, Звёздочка, поражения следует принимать с достоинством,— с шутливой укоризной покачал головой мистер Адерли. Эмма, поддержав добродушный тон его замечания и также шутливо закатила глаза, скрестив руки на груди. Её отец тем временем спустился по ступеням и приблизился к Тарино, сжимая его ладонь в приветственном рукопожатии: — Дэвид, очень рад вас видеть. Тарино с готовностью ответил на жест, произнеся: — Взаимно, мистер Адерли. На что тот недовольно отмахнулся, возражая: — Ну что вы, к чему эти формальности, просто Роджер. Следом из-за спины Дэвида возник Энтони, перехватывая ладонь хозяина ранчо в встречном рукопожатии. Не дожидаясь, пока режиссеры начнут обмениваться любезностями, Эмма подошла к отцу. — Пойду отведу его в стойло,— кивком головы указав на коня, сообщила она, на прощание вновь улыбнувшись присутствующим. — Да, да, милая, я пока покажу джентельменам наши скромные владения,— заверил мистер Адерли, тут же обращаясь к Энтони и Дэвиду,— Не беспокойтесь о машине и вещах, ими займутся. Бросив взгляд на запыленный Порш, Роджер тут же последовал к входной двери, жестом приглашая друзей проследовать за ним. Дэвид и Энтони неторопливо поднялись по ступеням к крыльцу и вошли в дом. Внутри было очень приятно и прохладно. Как отметил про себя Дэвид, интерьер был выполнен исключительно в стиле Американского кантри. Предметы были подобранны нарочито грубовато и взяты из быта ковбоев. Не считая некоторых элементов, вроде резной вешалки на входе, которая больше соответствовала классическому стилю. Заметив заинтересованный взгляд Тарино, Роджер тут же сказал: — О, не обращайте внимание, здесь руку приложила мать Эммы, она не сильно разделяла мои предпочтения в выборе интерьера. Словосочетание «мать Эммы» он произнес отстраненно и безэмоционально, словно речь шла о каком-то давно забытом дальнем родственнике. Очевидно, намеренно избегая её имени. — Ну что ж, пройдемте со мной, покажу вам нашу гостиную,— торжественно объявил Роджер, жестом руки, приглашая гостей идти за ним. Вся троица проследовала вглубь дома, завернув направо в широкий дверной проем, ведущий в огромную комнату. Энтони восхищенно присвистнул, оценивая коллекцию рогов на стене, подпирающей ряд массивных книжных шкафов и камин. По полу, вместо ковра, были тут и там разбросаны пятнистые коровьи шкуры, а сам паркет был выполнен из тёмного дуба. Стены поднимались высокими каменными арками к потолку, с которого свисали массивные люстры, выполненные в форме шара, с прорисованными силуэтами бегущего табуна лошадей. В воздухе стоял приятный терпкий аромат древесины, а стеклянные двери боковой стены были распахнуты и выходили на просторную веранду, с края которой виднелись зона барбекю, стол, ряд шезлонгов и бирюзовая полоса бассейна. — У вас прекрасный дом,— без тени лести произнёс Дэвид, вслушиваясь с доносящийся с улицы звон льда и стекла, смешавшийся с знакомой бодрой мелодии песни «The Wanderer». — Благодарю,— с заметной гордостью ответил Роджер, переводя взгляд на восторженно распахнувшего рот Энтони. — Просто великолепно… Просто великолепно…— восхищенно прошептал Вуд, интенсивно осматриваясь по сторонам,— А вы случайно не сдаете комнаты на постоянной основе? Мистер Адерли добродушно рассмеялся, ответив: — Нет, но для вас готов сделать исключение. Оглянувшись по сторонам, словно в поисках чего-то он виновато произнёс: — Что ж, думаю, кухня вам не интересна, а гостевые комнаты вам с удовольствием продемонстрирует Роберт, пока я занимаюсь поисками своих очков. — Роберт?— хором спросили Дэвид и Энтони. Однако пояснение мистера Алерли опередила возникшая из-за спины статная фигура мужчины в костюме, произнесшего: — Добрый день, мистер Тарино, мистер Вуд, я дворецкий в этом доме и возьму на себя смелость проводить вас к вашим комнатам. — Да, Роберт работает на нашу семью уже тридцать лет и уже стал её неотъемлемой частью,— произнес Роджер, всё ещё растерянно оглядываясь по сторонам. К его счастью, Роберт достал из кармана футляр с его потерянными очками, попутно пояснив: — Я протёр их, сэр, как вы и просили. — О, чудно, что бы я без тебя делал!— довольно воскликнул мистер Адерли, вынимая оправу из футляра. — Прошу следовать за мной, господа,— направляясь в сторону парадной лестницы, произнес дворецкий, вынуждая режиссеров идти за ним по пятам. Преодолев каскад ступеней под предводительством Роберта, Дэвид с Энтони оказались в просторном светлом холле второго этажа, стены которого были увешанным многочисленными полотнами с изображением мустангов, рассекающих поля зеленых прерий. Завернув в правое крыло этажа, они прошли по широкому коридору, к каскаду распахнутых массивных дубовых дверей, ведущих в многочисленные комнаты. Одна из которых значительно выбивалась из остальных, во-первых, тем, что была закрыта, а, во-вторых, вырезанным на верхней перекладине дверного проема именем «Эмма». Буквы были слегка кривоваты и, казалось, были написаны детской рукой. — О, а вот и пристанище гениального творца!— шуточно воскликнул Энтони, засматриваясь на резную надпись,— Можно нам взглянуть хотя бы одним глазком?— тут же спросил он, скорее ради интереса, чем из искренних побуждений. — Боюсь, я рискну своей жизнью, продемонстрировав комнату мисс Адерли без её согласия,— предупредительно произнёс Роберт, указывая Энтони на соседнюю распахнутую дверь,— Ваша комната, мистер Вуд. — А мои вещи?.. — Уже там, сэр,— с готовностью ответил дворецкий. Тарино и Вуд заглянули внутрь, с интересом изучая весьма незамысловатый, но приятный интерьер комнаты. Стены были деревянные, шоколадного оттенка, на полу лежали уже знакомые шкуры, поверх которых стояла просторная двухместная кровать, слева от которой виднелся весьма вместительный шкаф из светлого дерева. На стене висел горизонтальный холст с изображением двух скачущих белоснежных лошадей. Пока Энтони под руководством Роберта осваивал отведенное ему пространство, Дэвид вновь выглянул в коридор, заметив одну интересную деталь. Распахнутая настежь дверь смежной комнаты была сплошь усеяна золотыми бликами, словно солнце множество раз отразилось о что-то зеркальное. — А это тоже гостевая?— поинтересовался Дэвид, кивком головы указывая на солнечных зайчиков, запятнавших дверь. Энтони с Робертом одновременно выглянули в коридор и дворецкий тут же ответил: — О, нет, сэр, это, так называемая комната наград. — Роджера?— спросил Тарино. — Нет, сэр, награды мистера Адерли стоят на стенде в библиотеке, в этой комнате исключительно знаки отличия мисс Адерли. Дэвид удивленно приподнял брови, пальцем указывая на дверной проем: — Можно взглянуть? — Разумеется,— поощрительно улыбнувшись ответил Роберт, неторопливо проследовав в комнату вместе с двумя компаньонами. Оказавшись внутри, Энтони ахнул от удивления, а Дэвид всё же сумел сдержаться от того чтобы не разинуть рот. Все три стены были уставлены стеллажами и полками, на которых гордо стояли всевозможные кубки, грамоты, дипломы и медали, самых разных форм, цветов и размеров. Падающий из окна свет, заставлял сиять натёртые медные пластины дисков и чаш, он также отражался от стекла рам, из-за чего казалось, что вся комната сияет. По-отечески улыбнувшись, дворецкий гордо произнёс: — Мисс Адерли с детства занималась верховой ездой, французким, балетом, игрой на фортепиано и актерским мастерством. И во всём преуспевала. Должен признать в игре, как на инструменте, так и театральной ей нет равных. — Неужели она всё это успевала?!— восхищенно воскликнул Энтони, подходя из одному из стеллажей, с которого свисала голубая лента почётного призового места. Внезапно Роберт заметно погрустнел, засматриваясь на висящее на стене фото, на которое обратил внимание и Дэвид. На нём была изображена девочка подросток, гордо восседающая на лошади. Непослушные светлые кудри буйно вились, а голубые глаза радостно блестели, в руках она удерживала очередной кубок. — Видите ли, мать мисс Адерли, герцогиня де Вержи, была приверженкой классической школы воспитания,— дворецкий тяжело вздохнул,— Не то, что бы у мисс Адерли был выбор. Впервые за всё время общения с Эммой, Дэвид почувствовал их разнящиеся отличия. Она была дочерью аристократки с превосходным воспитанием и голубой кровью до сотого колена. Девушкой с предрешенным блестящим будущим и, как выяснилось, множеством талантов. А он был сыном официантки из пригорода Ноксвилла, штата Теннеси, хоть и режиссером с достойной карьерой и не уступающим количеством наград. На секунду он почувствовал странный дискомфорт, который однако просуществовал всего мгновение, поскольку его затмило совсем иное чувство. Дэвид был восхищен Эммой. Разумеется, и до этого момента, но теперь он даже не мог себе вообразить более развитого и разнопланового человека. Теперь её идеал, казалось стал ещё более недосягаем для всех остальных в его глазах. Вместе с Энтони он продолжал восторженно оглядываться по сторонам, остановившись взглядом на заметно выбивающейся из общего роя фотографии. Она была в огромной белоснежной раме, снизу виднелась размашистая подпись в виде инициалов «Э.Л.А». На самом фото была изображена уже взрослая Эмма, гордо восседающая в кресле режиссера с фамилией «Адерли». Она расположилась на стуле в пол оборота и лучезарно улыбалась. На заднем плане виднелась съемочная площадка, как догадался по декорациям Дэвид, её первого фильма. — Это моё любимое фото,— довольно произнёс Роберт, смахнув с рамы невидимую пылинку,— мистер Адерли решил добавить его в коллекцию, когда мисс Адерли прислала его в качестве одного из рождественских подарков,— немного помедлив, он улыбнулся, заключив,— Она на нём такая счастливая. Дэвид с Энтони приблизились к фотографии, ровно в тот момент, когда со стороны дверного проема послышалось недовольное покашливание.