Враг моего врага

      Надежда свойственна даже тем из людей, кто привык ставить здравый смысл над эмоциями. Да и коротать одиночество в её компании куда приятнее, чем делить камеру с холодным рассудком, особенно когда последний так и норовит подёргать за ниточки древнейшего из страхов.       Как и любое живое существо, Игнис боялся смерти. Просто некоторых других вещей он боялся сильнее.       Очевидно, из них четверых важен для Нифльхайма лишь Ноктис, а все остальные — не более чем способ на него воздействовать. Если Нокт погибнет, от них избавятся. Если он перестанет быть нужен имперцам — тоже. Ирония заключалась в том, что побег Ноктиса был бы лучшим исходом для них всех, пусть даже и выбирать приходилось из плохих и совсем плохих вариантов.       Однако сказать всё это прямо, как и положено королевскому советнику, он не мог без уверенности, что их не подслушивают. Принц Эстиан должен был видеть сомнения Ноктиса, раз уж ему приспичило положиться на привязанность пленника к друзьям. И оставалось надеяться, что Нокт, даже если и не поймёт всё сам, то хотя бы сделает правильный выбор. В конце концов, верить в Избранного Кристаллом — это то, что Игнис умел очень хорошо.       За ним пришли гораздо раньше, чем он рассчитывал. Конечно, судить о тягучем, как дёготь, времени исключительно по своим ощущениям — занятие неблагодарное, но он предполагал, что задолго до того, как откроется дверь камеры, тупое ожидание успеет окончательно опротиветь и подтолкнёт его хоть к какой-нибудь имитации деятельности. Но нет, когда на пороге появились двое нифов, Игнис всё ещё лежал на койке и делал вид, что усиленно что-то обдумывает, пока одни и те же мысли заходили уже на третий круг. Или на пятый. Тут так легко сбиться со счёта.       Он поднялся, потянулся, разминая до сих пор неприятно ноющие после побоев мышцы, и вышел, не испытывая терпение тюремщиков, но и без лишней поспешности. Так, будто он решил прогуляться, а нифы тут сами по себе стоят. Иллюзия продержалась ровно до того момента, как один из имперцев схватил его за предплечье, вырвав короткое непроизвольное шипение сквозь сжатые зубы, и, прежде чем Игнис успел сориентироваться, руки оказались скованы за спиной. Он зло обернулся, получил в ответ тычок в плечо и, укоризненно выдохнув, пошёл за вторым конвоиром. От него не укрылось, что в отличие от тех, кто обычно уводил Нокта, у этих при себе было только боевое оружие — к вопросу о разной ценности их жизней в глазах нифов.       Каждый шаг — как новый поворот ключа, взводящего тугую пружину тревоги где-то внутри. Хотели бы убить, сделали бы это на месте. Не хотят. Неужели Ноктис заупрямился, и его собираются образумить проверенным способом? В прошлый раз ему показали результат, теперь, должно быть, дадут и за процессом проследить. А ведь Нокт может не выдержать и наделать глупостей — этого Игнис боялся сильнее, чем возможности в очередной раз побывать королевским мальчиком для битья.       Когда просторный и светлый из-за распахнутых створок полуангар-полугараж дохнул в лицо уже почти забытой за эти дни прохладой свежего воздуха, тревога переросла в уверенность. Его отвезут к Нокту. Куда? Вряд ли в Зегнавт. Император, похоже, не осведомлён о том, на что готов пойти любимый сын ради отцовского здоровья, а значит, устраивать воспитательный процесс прямо у него под носом принц Эстиан не посмеет. Слишком рано Ноктис дал задний ход, слишком рано…       Видавший виды микроавтобус уже вхолостую тарахтел мотором. Пока глаза Игниса привыкали к тусклому освещению, кто-то бесцеремонно втащил его внутрь и усадил. Сдвижная дверь сердито лязгнула, закрываясь.       — Игги? Что с Ноктом?       Напротив уже сидел Гладио, и Игнис не сдержал лёгкую улыбку. Всё-таки приятно воочию убедиться, что ещё один из их компании пережил ту ночь.       — Недавно был в порядке, со мной. Сейчас — не знаю. Промпто?       Гладио так и остался мрачен, но придавленные грузом неизвестности плечи немного расправились.       — Я его не видел.       Игнис покачал головой, и на этом с общением пришлось повременить. Сразу за гаражом начиналась какая-то особо разбитая дорога, на которой машина подскакивала, как несущаяся в припрыжку девочка с пассажирами в роли пирожков в корзинке. Даже нифы едва держались на местах, а Игнису и Гладио приходилось проделывать то же самое, но без помощи рук. Каким чудом они оба сумели ни разу не упасть, ведомо лишь Шестерым.       — Что у тебя с лицом? — хмуро спросил Гладио, когда тряска наконец прекратилась.       Тон у него при этом был такой угрожающий, будто он ждал, что друг укажет на обидчика среди сидевших поодаль нифов, а он пойдёт и задаст ему взбучку.       — На себя посмотри, — ухмыльнулся в ответ Игнис.       Гладио действительно выглядел не лучшим образом. Осунувшийся, с нездорово обострившимися чертами — таким бывает человек после серьёзной болезни. Игнис помнил, как Щит Короля принял на себя удар, предназначавшийся Ноктису, и не спрашивал о причинах. Тут скорее впору было удивляться, как быстро имперцы поставили его на ноги и что в принципе взялись возиться с тяжело раненым врагом.       Охранники обмениваться скудными новостями не мешали. Говорил в основном Игнис, потому что Гладио, как выяснилось, всё это время провалялся под присмотром нифских врачей, развлекаясь не особо успешными попытками их разговорить. Он нехотя признал, что врачи эти оказались, по его выражению, нормальнее, чем он боялся, и Игнис понимающе кивнул.       За последние тридцать лет Люцису удручающе редко выпадал шанс отбить своих. Но те случаи, когда Глефы возвращались с победой и освобождёнными пленниками, стали благодатной почвой для страшилок о зверствах империи. Лично державший в руках некоторые отчёты Игнис мог подтвердить, что далеко не все из этих сплетен — плод фантазии скучающих жителей Инсомнии, но Гладио лечили настоящие медики, мало чем отличающиеся по убеждениям от люцианских коллег, а не профессиональные садисты.       А потом фургон с новыми силами забился в эпилептическом припадке, заставляя их замолчать. Гладио только сумел отпустить пару нелестных реплик о качестве рессор и дорог в процветающем Нифльхайме. Игнис вообще не рисковал открывать рот, опасаясь на очередном подскоке прикусить себе язык. По полю они, что ли, ехали? Право слово, будто это по империи, а не по Люцису прокатилась лавина Великой Войны…       И вот двигатель прощально и надрывно взревел и затих. Добрались-таки или несчастная машина всё же не выдержала издевательств?       Оказалось, с полем он почти угадал. Запах смолы и сырости окутывал столпившуюся на небольшой просеке имперскую технику, как моллюски облепляют вторгнувшиеся в их владения чужеродные предметы. Высоченные сосны поддерживали отяжелевшие серые тучи, пока те истекали противной моросью вместо того, чтобы пролиться вниз приличным дождём и сбежать, предоставив солнцу разбираться с последствиями. В такую погоду Игнис предпочёл бы не задерживаться на улице, но после почти двух недель заточения и эта пародия на дождь была приятной сменой обстановки.       Деловитыми муравьями сновали люди, суетясь вокруг сколоченной из потемневших от времени балок лачуги впечатляющих для такой кособокой постройки размеров. В неё то и дело что-то вносили, что-то выносили, у входа о чём-то спорили и что-то искали.       Их оставили в компании четырёх вооружённых солдат под тёмным боком одного из кораблей. Игнис, насколько позволяли наручники, размял затёкшие плечи и прислонился спиной к мокрому и холодному борту, а Гладио нервно месил с песком и без того изрядно прохудившийся ковёр многолетней хвои.       Продолжать прерванный бездорожьем разговор отчего-то перехотелось обоим. Чем дольше Игнис наблюдал за имперцами, тем яснее становилось, что он ошибся. Их вывезли на природу вовсе не ради красочных угроз заупрямившемуся Ноктису. А зачем тогда?       Он закрыл глаза, сосредотачиваясь на обрывках долетавших до них фраз. Ничего дельного разобрать не выходило, лишь какие-то технические детали. Рубашка быстро отсырела, но Игнис упрямо не обращал внимания на зябкую дрожь. Оживился он только, когда Гладио предупреждающе пихнул его плечом в бок.       На ходу листая что-то в смартфоне, к ним направлялся молодой ниф. В то время, как остальные или носили военную форму, или одевались на манер охотников, этот выглядел вызывающе по-граждански, будто бы забрёл сюда случайно, но охрана перед ним расступилась слаженно и даже уважительно. Знать Нифльхайма не тяготела к попыткам быть ближе к народу, так что это или высокородный бунтарь, или помощник кого-то куда более важного. Представить его в короткий срок самостоятельно пробивающимся наверх не получалось: совсем уж нехарактерная для имперской шишки прямота сквозила в каждом жесте. Ни надменности, ни выпяченного на всеобщее обозрение желания казаться чем-то большим и значительным.       — Вы не хотите немного помочь своему принцу? — бодро предложил ниф, убирая телефон в карман ветровки. Он волновался и тщетно прятал это за излишне нарочитой бравадой.       — Своему? — скептически переспросил Игнис.       — И нашему тоже, — не стал отпираться имперец.       — Что вам надо? — Гладио не любил ходить вокруг да около.       — Чтобы вы проникли в Зегнавт и отключили Генератор Сокрушающей Волны. С нашей помощью, само собой.       — Это ещё что за штука такая?       — Устройство, которое блокирует вашу магию. Можно же не объяснять, как оно мешает нашему общему делу?       Гладио выразил своё мнение об этом «общем» деле одним мрачным хмыканьем, а Игнис никак не мог понять, для чего они тут. Неужели у принца Эстиана так мало сторонников, что приходится обращаться к врагам? Да нет, даже прямо здесь хватит людей на небольшой ударный отряд, а они для имперцев скорее угроза операции.       — А если мы откажемся? — на пробу бросил он.       — Обойдёмся без вас, — пожал плечами ниф. — Но разве вы доверите нам жизнь вашего Избранного?       Не обойдутся. Не отвезут же их в случае отказа обратно. Так или иначе они окажутся в Зегнавте. Зачем? Если там тоже не действует магия Кристалла, то их ценность как бойцов невелика. Нет, имперцам нужна не помощь, а люциане в Зегнавте. Предпочтительно, люциане, заявившиеся туда по доброй воле. Ведь если принц Эстиан не намерен отправляться в изгнание или на эшафот за государственную измену и не рассчитывает на понимание отца, ему понадобятся виновные во вторжении в святая святых Нифльхайма. Как насчёт двух королевских гвардейцев?       Вопрос лишь в том, насколько заговорщикам важно, чтобы означенные гвардейцы успели помахать мечами при свидетелях.       Аккуратно, словно ступая на первую кочку посреди опасной трясины, Игнис проговорил:       — Учитывая все обстоятельства, думаю, да, доверим.       На краю поля зрения дёрнулся, но сдержал возмущение Гладио.       — Я тронут, — проникновенно заявил собеседник.       Он заметно растерялся и спешно придумывал достойный ответ. Отлично. Значит, имперцы хотят договариваться, а не тащить пленников в Зегнавт живыми или мёртвыми. Ещё бы выяснить, сколь велико пространство для манёв…       Мысль оборвалась, когда так и не сумевший подобрать слова ниф вдруг развернулся и собрался уходить.       Проклятье, осторожней надо было!       Игнис непроизвольно задержал дыхание и чуть не прикрыл глаза перед последним в его жизни грохотом выстрела. Но не окликать же уходящего командира с обещаниям впредь быть покладистее.       — Хорошо, хорошо, — раздражённо выдавил тот бесконечные шесть секунд спустя, поворачиваясь на пятках и яростно жестикулируя. — Снимите с них наручники.       Надо же… Опешившие имперцы, очевидно, и сами не ждали такого поворота, но подчинились. Пока Игнис с удовольствием разминал затёкшие запястья, Гладио первым делом призвал любимый двуручник. Короткая радость от того, что эта попытка наконец увенчалась успехом, — и вот он уже подался вперёд, готовый к бою, а охрана слаженно отпрянула, разрывая дистанцию и вскидывая автоматы.       — Гладио, не надо, — попросил Игнис, даже не пытаясь присоединиться.       — Игги, да мы их…       — Не надо! Убери меч.       То ли спокойная уверенность его слов заставила Гладио прислушаться, то ли щерящиеся дула способствовали благоразумию, но, недовольно зыркнув на Игниса, он хмыкнул, рассеял меч, скрестил руки на груди и всем своим видом продолжил выражать неодобрение.       — Хорошо, — повторил молодой ниф. В отличие от остальных, он и не подумал взяться за оружие, если оно у него вообще было, но на пару шагов всё же отступил. — А теперь проваливайте.       — Что? — тут удивился даже Гладио.       — Проваливайте. Я вас не держу.       — Серьёзно? — Гладио тут же взялся проверить его честность, выйдя за пределы отведённого им пятачка. Нифы, поколебавшись, расступились.       — Ближайший город там, — подсказал их командир, махнув рукой. — Километрах в пяти отсюда.       Гладио оглянулся на него как на идиота, но всё-таки буркнул:       — Спасибо, — и уже веселее: — Игги, ты идёшь?       Игнис не пошевелился, испытующе глядя на имперца. Не так уж и прост тот был, оказывается.       Один — один.       — Только скажите, что вы собрались делать дальше? — вдогонку поинтересовался он. — Хотите отыскать своего принца? Он в Гралее. Мы как раз туда собираемся и можем вас подбросить.       — Сами разберёмся, — в голосе друга появился намёк на сомнения.       — И с Зегнавтом тоже? — невинно подначил его ниф. Он явно вошёл во вкус и думать забыл про свои недавние волнения. — Не знаю, принято ли у вас пускать в Цитадель любого желающего, но у нас не так.       — Разберёмся, — в этот раз вышло совсем вяло.       — Гладио, он прав, — неохотно вздохнул Игнис.       — То есть мы вместе с ними пойдём за Ноктом, что ли?       Игнис медленно кивнул. Вид у друга был такой, словно он балансировал на тонкой грани между гневом и растерянностью, мол, как так-то? Лишь бы он не сорвался и не затеял эмоциональный спор здесь и сейчас… К счастью, обошлось без взрыва.       — Вот и отлично, — обрадовался ниф и протянул руку. — Левитус Тройбрен.       Гладио смерил его ладонь мрачным взглядом и пробурчал под нос что-то неразборчивое, а Игнис решил побыть немного дипломатом, пусть даже после Инсомнии рукопожатие с имперцем казалось насмешкой над памятью всех, кто погиб в тот день.       — И всё же, зачем мы вам в Зегнавте? — не удержался Игнис, выпуская чужие пальцы.       Он не рассчитывал на честный ответ, но и «официальная версия» могла оказаться полезной.       — В двух словах: у вас лучше выходит ладить с магитехами, — ниф уже направлялся к здешней лачуге и жестом пригласил их следовать за собой.       — А если не в двух? — поравнявшись с ним, уточнил Игнис.       Гладио мрачно плёлся следом, а замыкали процессию нифы-охранники, уже не очень понимающие, какую роль играют.       — Не в двух расскажу ближе к делу. Эст… мы считаем, что подробности вам стоит узнать уже на месте. Нагляднее выйдет.       Нагляднее, как же… Отсутствие информации — весьма действенный способ держать их на коротком поводке, и глупо было надеяться, что принц Эстиан им пренебрежёт. А Левитус, похоже, именно на него и опирался, отдавая приказы.       — С нами был ещё один человек, Промпто. Где он?       — Мы отпустим его после того, как всё закончится. Должны же мы оставить при себе хотя бы одного из вас, — Тройбрен говорил скомкано, будто заранее признавая неэффективность угрозы.       И дело вовсе не в бесполезности Промпто, которую тот сам себе придумал и стеснялся. Нет, просто благополучие каждого из них троих значило одинаково мало по сравнению с необходимостью вытащить из этого переплёта Нокта. Пусть Эстиан строил свой план на том, что сам Ноктис так и не признает этой очевидной истины, но вот от Игниса подобной наивности никто не ждал. Ради своего короля он готов был принести в жертву любого из них, включая себя самого, и надеялся, что друзья простят ему этот холодный расчёт, если вдруг узнают.       Внутри тоже было сыро, но напоенная ароматом прелой хвои свежесть сменилась затхлостью и запахом машинной смазки. Деревянные и пластиковые контейнеры выстроились лабиринтом с тем частично рукотворным хаосом, какой бывает после нескольких амбициозных, но брошенных на полпути попыток навести порядок. Тройбрен решительно обогнул пару особо впечатляющих залежей наверняка нужного барахла и остановился перед выползшим поперёк прохода длинным ящиком.       — Вот, выбирайте, — предложил он, пинком сбивая крышку.       Сваленные в кучу гвардейские мечи живо напомнили, кто сейчас хозяйничает на их родине. Клинки, способные служить проводником магии, всегда имели для люциан сакральное значение, и видеть их вот так небрежно переложенными промасленной бумагой было дико. Может, времена, когда им по-настоящему поклонялись, и прошли, но на Ноктиса, уговорившего подмастерье оружейника сделать ему удилище, косились с таким неодобрением, что Регис запретил сыну пользоваться новой игрушкой на публике. Нокт, правда, урок не усвоил и поздравил Промпто с принятием в гвардию сделанным по той же технологии креплением для камеры. Хорошо хоть не додумался преподнести подарок прямо на официальной церемонии…       — Зачем? — рык Гладио немного привёл Игниса в чувства.       — Но свои же мечи вы в Зегнавт не пронесёте, — как нечто само собой разумеющееся объяснил Тройбрен. — Вам нужно что-то ещё, поэтому — вот.       Гладио смерил его взглядом.       — А эти, думаешь, пронесём?       — Если вы их не магией, а просто так… — голос нифа звенел от неуверенности и норовил скатиться к вопросительным интонациям.       — Так понесём, ага, — кивнул Гладио.       Он снова призвал свой пугающе огромный двуручник и, перехватив его за лезвие, протянул имперцу.       — Хочешь подержать? — насмешливо спросил он.       Тройбрен серьёзно уступал Гладио в комплекции и здраво оценивал свои силы. Совладать с такой громадой он благоразумно не рассчитывал.       — Да ладно, он только кажется тяжёлым, — ухмыльнулся друг. — Игги, покажешь?       Игнис приподнял уголки губ. Он не считал этот спектакль уместным, но понимал, что Гладио необходима разрядка, и лучше уж так, чем бросаться на имперцев. Магия кольнула ладонь, когда он коснулся рукояти, и Игнис на два вдоха замер, а потом, пусть и с усилием, но без напряжения поднял меч и на пробу сделал пару очень осторожных взмахов, боясь задеть что-нибудь таким громоздким оружием в захламлённом помещении.       — Вот видишь, ничего сложного, — коварно заверил нифа Гладио, принимая клинок обратно.       Тот с сомнением покосился на Игниса, и любопытство всё-таки победило. Он даже сумел придать мечу вертикальное положение. На лице заиграло смешанное с совершенно детским восторгом удивление. А потом законы физики взяли своё — Игнис был уверен, что Гладио и от себя добавил — и Тройбрена повело вперёд. Так лодка, на нос которой внезапно закинули неподъёмный груз, скользит по водной глади в тщетной попытке не клюнуть носом воду. Вместе с падающим двуручником он налетел на стеллаж, и всё это наверняка бы закончилось плохо, если бы Гладио не заставил меч исчезнуть за секунду до столкновения.       Тройбрен вскрикнул, деревянные полки ответили жалобным скрипом, но испытание выдержали, а уже было заскучавшие охранники встрепенулись. Один даже снова вскинул автомат, но их командир как раз оправился достаточно, чтобы, потирая ушибленное плечо, жестом приказать ему отступить. Он выглядел растерянным и даже немного виноватым. Казалось, ещё чуть-чуть — и начал бы извиняться за упавший меч, но наткнувшись на крайне самодовольную гримасу Гладио, передумал. Над ним, очевидно, пошутили, но самого подвоха Тройбрен не понимал. Разумеется, ведь даже в Люцисе не все разбирались в особенностях доступной гвардейцам магии, что уж говорить про Нифльхайм.       — Что вы сделали? — спросил ниф после некоторого молчания.       В его словах не нашлось и намёка на оскорблённую гордость. Обида, да, была, но такая… свойская, будто бы не пленники посмеялись над имперским офицером, а друзья беззлобно поддразнили товарища.       — Ничего, — неубедительно изобразил сущую невинность Гладио и ведь даже не соврал.       — Но как тогда?.. — Тройбрен снова подозрительно осмотрел Игниса.       Несложно было угадать ход его мыслей. То, что Гладио спокойно орудовал мечом, который у него не получилось и просто удержать в руках, могло считаться удивительным, но на невероятное уже не тянуло. А вот Игнис за выдающегося силача сошёл бы только ночью и в мешковатой одежде.       — То есть без магии вы его тоже не поднимете? — просиял гордый своей догадкой ниф.       — Что значит, не подниму? — тут же оскорбился Гладио. — Если ты кроме своих пистолетиков ниче…       — Мой друг всего лишь хотел сказать, — твёрдо вмешался Игнис, перебивая возмущения означенного друга, — что в Зегнавте мы бы предпочли иметь при себе огнестрельное оружие. И я был бы весьма признателен, если бы мне вернули очки.       — Да без проблем, — легко согласился Тройбрен, — вам с чем удобнее?       И тут пришёл черёд люциан ощущать себя дилетантами. Игнис умел стрелять в примерном направлении противника, а также мог похвастаться неплохим багажом исключительно теоретических знаний вроде аэродинамических свойств летящей пули. Гладио теорией не интересовался, а с практикой дела у него обстояли получше, но даже его поставила в тупик необходимость выбрать что-нибудь из обширных имперских запасов. В итоге Тройбрен ничтоже сумняшеся предложил им самим определиться с подходящим вариантом. Да уж, проснувшись сегодня в тесной камере, Игнис и подумать не мог, что пару часов спустя будет вместе с Гладио и его дружескими подначиваниями упражняться в стрельбе по шишкам и стволам.       Куда подевались очки, Тройбрен не знал, но отправил одного из своих людей в ближайший городок, где, по счастливой случайности, оказалась оптика, а в оптике — пара с нужными диоптриями. Вышло хоть и не идеально, но терпимо.       Ещё одна заминка произошла с формой. Как и Нокту, им предстояло попасть в Зегнавт под видом военных, но вот сходу отыскать размер, который на Гладио не трещал бы по швам от любого неосторожного движения, не удалось. Снова кого-то куда-то посылали, выясняли, искали неучтённые запасы…       Краем глаза поглядывая на всю эту суету, Игнис убеждался в правильности решения пойти на поводу у имперцев. Происходившее здесь определённо было не частью продуманного плана, а попыткой перестроиться на ходу. И пусть успехи и провалы принца Эстиана Игниса заботили мало, но Нокта подстраховать они были обязаны, а подобные спешные латания прорех вообще редко когда удаются без новых неожиданностей. Конечно, кронпринц мог быть и гением импровизации, но на всякий случай Игнис предполагал худшее.

* * *

      Играть в гляделки с механизмом — со всех сторон дурацкая затея, но Игнис отчего-то не сводил немигающего взгляда с тусклых огоньков режима ожидания на гротескном подобии лица. Он не мог отделаться от ощущения, что застывшие у борта магитехи всё прекрасно понимают и буравят их с бессильной ненавистью — такие же пленники, как и они с Гладио. Может, потому Эстиан с единомышленниками и избегают так распространённых в имперской армии роботов? Не из-за дурных предчувствий, само собой, а из-за реальной возможности разоблачения. Магитехи, как уже давно убедились в Люцисе, в состоянии действовать полностью автономно, но это не значит, что их не отслеживают в каком-нибудь командном центре.       Да и предчувствия тоже недооценивать не стоит.       Сейчас, например, он готов был поспорить, что сидевшие рядом нифы — четверо членов их небольшого диверсионного отряда — гораздо спокойнее относятся к соседству с люцианами, чем с творениями своей же военной промышленности.       Этих магитехов выгрузили деактивированными, и Тройбрен ещё долго колдовал над ними, подключая ноутбук то к одному, то к другому. Теперь же безмолвной угрозой проклятые роботы умудрились стереть границы между врагами хотя бы в отдельно взятом трюме военного корабля, и если бы сюда заглянул посторонний, он вряд ли бы смог понять, кто из шести солдат на прикрученной к борту скамейке на самом деле захваченные в плен чужаки.       Из имперцев с подозрением на них косился только сосед Гладио, но он, единственный бывалый вояка среди благородных юнцов, вообще выглядел самым угрюмым. Или просто самым здравомыслящим. Не то, чтобы Игнис имел что-то против юных и благородных, особенно учитывая их с Гладио возраст и происхождение, но контраст заставлял задуматься, как подбирали этот отряд. То, что заговорщики рассчитывали обойтись без боя, было очевидно и понятно: захват Зегнавта — это уже настоящий переворот, который легко мог вылиться в гражданскую войну. По тому, что успел увидеть Игнис, Эстиан к ней готов не был.       Но кто все эти люди? Ближайшие и наиболее доверенные сторонники кронпринца? Обладатели ключевых навыков и позиций?       Тройбрен вместе с длинным, как жердь, Квилом скрылся в кабине, что-то оживлённо обсуждая. За воякой-Вигниром сидели интеллигентного вида Мик и чересчур прилизанный светловолосый Феликс. Эти двое производили впечатление хорошо вышколенных штабистов. Четвёртым был немногословный Радвин Меретис, быстро расположивший к себе Игниса необычайной правильностью во всём: в жестах, редких словах, форме с иголочки и даже внешности. Он один, не считая Тройбрена, не забыл представиться, но у него это вышло проявлением не дружелюбия, а безукоризненной вежливости. Остальные же имена или хотя бы короткие прозвища Игнис выуживал из чужих разговоров.       Имперцы молчали, магитехи сверлили их притухшим светом из глазниц, Гладио сопел и ёрзал. Корабль иногда мелко вздрагивал, но шёл на удивление ровно. Если бы не недвижная шеренга перед ним, Игнис бы всерьёз задумался о баночке «Эбони» или возможности вздремнуть. Закрыть глаза, расслабиться, вообразить, что всё в порядке, как раньше, когда они вчетвером колесили по Люцису… Пусть даже это «в порядке» всего-то месяца два назад любой из них счёл бы катастрофой.       — Ребята, мы получили подтверждение. Всё по плану.       Зачарованный неживым взглядом Игнис даже не заметил, как в трюм высунулся довольный Тройбрен, успевший сменить свои джинсы с ветровкой на военную форму. То ли он и правда был тут старшим по званию, то ли просто выбрал самую вычурную из того, что нашёл.       — В этот раз точно? — натянуто хохотнул Мик.       — Точнее некуда, — серьёзно кивнул показавшийся следом Квил. — Канцлера видели поднимающимся по трапу, и мы сейчас ведём его корабль. Так что в Зегнавте его нет.       Нифы поддержали, но с какой-то мучительно знакомой фальшью. Игнис даже впервые оторвался от гипнотизирующих светодиодов, отвлечённый этой вдруг воспалившейся занозой. Что-то замаячило на краю сознания, болезненное, тянущее, но почему-то светлое.       Инсомния.       Он вспомнил то липкое ожидание конца, лишь слегка прикрытое лоском благополучия, с которым жил каждый, умеющий мыслить критически. И королевские гвардейцы с такими же преувеличенно бодрыми подначиваниями и перешёптываниями встречали очередной обнадёживающий брифинг.       Да они ведь в самом настоящем отчаянии! И если одержимость принца Эстиана здоровьем отца ещё как-то можно было понять, то столь глухая тоска его сторонников ставила Игниса в тупик.       — Вам ваш канцлер, что ли, не нравится? — нагло встрял Гладио, возвращая друга к насущным вопросам.       Да, канцлер… Они с Ноктом гадали, заодно ли тот с кронпринцем или оба ведут свои игры. Что ж, вот и ответ.       — А кому он может нравиться? — фыркнул Тройбрен.       Вигнир одобрительно проворчал что-то неразборчивое, но явно ругательное.       — Да вроде получше некоторых, — не унимался друг. — Странный, конечно, немного, но с кем не бывает.       Игнис только усмехнулся про себя, слушая, как Гладио нахваливает их нежданного спасителя. Само собой, во внезапную симпатию он не верил. Всё это не более, чем попытка подтолкнуть имперцев к разговору в надежде узнать хоть что-нибудь о том, что ждёт их в Зегнавте.       — Вы не знаете, за какие заслуги он получил свой пост? — удивился Тройбрен, склонив голову на бок. — Это же открытая информация.       — Насколько мне известно, канцлер Изуния проявил себя во время Великой Войны, — вмешался Игнис. — Как и многие другие.       Война ведь прекрасно подходит для стремительного карьерного роста даже вне армии. Ничего необычного.       — Проявил, именно, — протянул Тройбрен.       Когда люциане не оценили его сарказма, он со вздохом прислонился к борту спиной рядом с безмолвно застывшим строем, не забыв подозрительно покоситься на ближайшего магитеха.       — Да он и Бесития, можно сказать, на блюдечке поднесли Люцис его сиятельству. Чтобы вы понимали, не будь Изунии, ваша Стена ещё лет сто и больше бы простояла. Та, первая. По-прежнему считаете, что он «получше некоторых»?       Игнис недоверчиво поморщился. За те два дня по дороге к Диску канцлер не произвёл впечатление человека выдающихся талантов. Нет, что-то в нём наверняка было, ведь смог же он как-то тридцать лет оставаться правой рукой Йедоласа Альдеркапта. Но приписывать ему победу Нифльхайма? Не много ли?       — Так вам он тогда чего не нравится? — хмыкнул Гладио. — Раз он вам войну выиграл.       — Какой ценой? Вы хоть представляете, чем стал Нифльхайм за последние десятилетия?       Негодование Тройбрена звучало искренне, но возраст не позволял ему рассуждать об империи до канцлера Изунии иначе, чем по чужим рассказам. Пожалуй, из всех здесь только Вигнир мог застать тот старый добрый Нифльхайм, если он и существовал когда-то, и то ребёнком. Так знали ли все эти люди, что они пытаются исправить?       Сам собой завладел вниманием и другой вопрос: а сколько вообще лет Изунии? На вид ему было не больше сорока, пятьдесят — при хорошем знакомстве с достижениями современной косметологии. Но даже так выходило, что должность имперского канцлера получил совсем юнец, их с Ноктом ровесник. Тут и правда задумаешься, чем он мог заслужить такой высокий пост.       — А болезнь императора, случайно, не его вина? — скептически предположил Игнис, ни к кому конкретно не обращаясь.       — Именно, — пожал плечами Тройбрен так, словно подтвердил, что солнце садится на западе.       А по словам Ноктиса, принц Эстиан как-то связывал состояние отца с Люцисом. Он, конечно, мог врать, но что если нет? Что если у Диска они столкнулись всего-навсего с сентиментальностью перебежчика? За время их вынужденного безделья в Даске Игнис успел немного разузнать о канцлере и теперь живо представил, как молодой Изуния увлёкся запрещёнными в Люцисе исследованиями магитеха и в конце концов, не желая бросать любимое дело, бежал через океан, где его таланты пришлись ко двору. Быть может, на долгие годы он выбросил из головы покинутую родину, но падение Инсомнии, которому канцлер был свидетелем, всколыхнуло что-то в его душе, и вот уже он пользуется своим положением, чтобы поддержать оказавшегося в непростой ситуации наследника люцианского престола.       Игнис отдавал себе отчёт, что всё это было сплошной спекуляцией, но она неплохо отвечала на многие из накопившихся вопросов. И даже желание нифов обвинить во всех бедах империи чужака-выскочку становилось понятнее.       — Так что вы от него тогда не избавитесь? — тем временем фыркнул Гладио. — Проще же, чем всё это устраивать.       Ответом ему стал тяжёлый вздох.       — Если бы… Эта тварь слишком живучая.       А ведь сегодня они сами убедились, насколько невежественны нифы в том, что касается магии Кристалла. При должной наглости и сноровке Изуния мог бы создать образ загадочного колдуна для тех, кто знал о его происхождении, превратив тем самым своё слабое место в оружие. И чем больше Игнис вспоминал их странного попутчика, тем сильнее крепла в нём уверенность, что да, такой человек действительно мог сыграть на имперских предрассудках.       Столь удачная догадка вскружила голову, и вместе с истовой необходимостью отвоевать хоть каплю инициативы они сложились в авантюрный план.       — Возможно, нам стоит возблагодарить Шестерых за это, — улыбнулся Игнис, не давая себе времени передумать.       Тройбрен удивлённо округлил глаза. Кажется, с подобным молчаливым недоумением на него уставились и остальные, но отвлекаться Игнис позволял себе разве что на вопросительно приподнявшего брови Квила. Важно было не пропустить первые признаки сомнений того, кто здесь принимал решения. Пока на просеку не подъехал Квил, руководил нифами Тройбрен, несмотря на свой легкомысленный вид, но потом как будто сдал лидерские позиции.       — Возблагодарить? — вежливо переспросил Квил.       Игнис машинально коснулся очков. Обычно это помогало собраться с мыслями, но ощущение новой, неудобной оправы, напротив, толкнуло в объятия безрассудства — того, что он считал безрассудством, если точнее.       — Разумеется. Без его помощи в Диске, боюсь, мы бы погибли, — вздохнул он. — За три прошедших десятилетия ваш канцлер, видимо, пересмотрел свои взгляды на эту войну. Должно быть, ему не чужда некоторая ностальгия.       Озвучивать на ходу собранное из обрывков информации предположение о родине имперского канцлера было рискованно, но, похоже, он попал в цель. Возражений, по крайней мере, не последовало, хотя то, как демонстративно закатил глаза Квил, Игнису очень не понравилось. Да и Тройбрен слушал его, чересчур внимательно изучая пространство между ним и Гладио. Кивок и быстрое прикосновение к гарнитуре — оказывается, слушал Тройбрен кого-то другого. Уж не сам ли кронпринц решил поучаствовать в разговоре? Вот только его тут не хватало.       — И что же… вы хотите этим сказать? — осторожные фразы выдавали чужие слова.       — Я всего лишь хотел заметить, что если наши пути разойдутся, мы не останемся один на один со всей мощью империи, — пожал плечами Игнис.       Он словно с головой нырнул в незнакомый омут. Слишком многого о распределении сил у трона Нифльхайма он не знал, слишком во многом приходилось полагаться на удачу и милость Шестерых. Но и тихо пойти на дно, даже не попытавшись побороться, он не мог.       — Почему именно сейчас?       Его пытаются поймать на лжи, предсказуемо.       — У меня были сомнения касательно участия канцлера Изунии в этом мероприятии. Вы их развеяли, благодарю, — серьёзно кивнул Игнис.       — Всё равно его нет в Зегнавте! — а вот это был уже сам подкупающе непосредственный Левитус Тройбрен, а не принц Эстиан или кто там к ним заочно присоединился.       — Разве это имеет значение? — его импровизацию приняли за чистую монету, и это вселяло кружащую голову уверенность. — Канцлер обещал содействие в случае проблем с имперской армией. Как думаете, он сдержит слово, если мы, скажем, сдадимся охране Зегнавта?       Угрожать нифам было нагло, но они боялись канцлера так иррационально, что не воспользоваться этим Игнис не мог. Не тогда, когда впервые за долгое и нудное время противник дал слабину, а пусть и сомнительная возможность отыграться пьянила, как один вид родника лишает разума умирающего от жажды.       — Прямо-таки обещал? — с вызовом усомнился Тройбрен.       Игнис воскресил в памяти образ Изунии. Обещал? И правда, не самое подходящее слово.       — Не совсем, — с неохотой согласился он. — Он помог нам и весьма прозрачно намекнул, что сделает это снова, если возникнет необходимость.       — И вы готовы на него положиться? — Тройбрен будто даже обиделся.       — Нет, — абсолютно честно ответил Игнис. — Но вы не оставляете нам выбора.       — Да нечего с ними церемониться! — потерял терпение Вигнир. — Лучше я… — он даже приподниматься начал, но сел обратно, подчинившись резкому жесту Квила.       — И что… что же позволит вам предпочесть слово принца возможной милости канцлера? — и опять Эстиан, за кем Тройбрен повторял, теряя часть интонаций.       Игнис вздохнул. Ну вот и самый обычный торг начался. Если бы он имел дело лишь с этим на удивление бесхитростным нифом, можно было бы нащупать границу допустимого, начав с чего-нибудь заведомо неприемлемого. Но с Эстианом так не выйдет. Кронпринц закусил удила и взбрыкнёт, едва наглость пленника поставит под угрозу его затею. Прямо норовистый чокобо, которого важно не спугнуть. А Квил так и вовсе оставался переменной с неизвестной величиной.       — Информация, — наконец решился Игнис. — Мы хотим быть в курсе плана операции и нашей в ней роли. И не в двух словах, — он коротко усмехнулся. — А все дальнейшие решения мы принимаем сообща. Мы поможем вам, но исключительно на равных.       На лице Тройбрена даже начало проступать облегчение от несущественности требования, но потом он одёрнул себя и бросил:       — Ага, сейчас.       Для сарказма прозвучало слишком уж утвердительно, для согласия — равнодушно. Впрочем, протянутая рация быстро объяснила, что последняя реплика предназначалась не ему.       — Да? — он надавил кнопку передачи.       — Игнис Шиенция, я полагаю? — то ли динамик искажал голос до механической сухости, то ли Ноктис был прав, и Эстиан не радовал окружающих эмоциональностью.       — Верно. Ваше высочество?       Судя по тишине, заполнившей два удара сердца, угадал.       — Вы считаете вашего принца идиотом? — всё так же безучастно поинтересовалась рация.       Если Эстиан рассчитывал застать собеседника врасплох, то зря. Тренированный многими выходками Ноктиса Игнис и бровью не повёл.       — Я считаю Ноктиса достойным и ответственным королём, — невозмутимо поправил он. — Это был вопрос или попытка оскорбить?       — Тогда вам может быть интересно, что ваш достойный и ответственный король предпочёл довериться мне, а не канцлеру Изунии. Не желаете к нему прислушаться?       Во имя Шестерых! Нокт пробыл в Зегнавте от силы пару часов. Какова вероятность, что он столкнулся там с Изунией случайно? И можно ли вообще переоценить упрямство Эстиана, не остановившегося и после такой встречи?       — Почему я должен вам верить?       — Вовсе не должны, — кронпринц и не собирался никого переубеждать. — А вот я, пожалуй, доверюсь вашему Королю Королей. В отличие от вас, он мне показался очень искренним молодым человеком. Пытайтесь перебежать под крыло канцлера, если хотите, только не забывайте, что запасного короля у вас нет. Аргентума тоже, но он вам не особо-то и нужен, я понял. А теперь, будьте добры, верните рацию Левитусу.       Сказано всё это было с той степенью категоричности, после которой не стоит и надеяться на новый обмен аргументами.       Плохо.       Очевидно, Эстиан почувствовал близость столь желанной цели и готов был не то что идти — ползти к ней, пока сил вовсе не останется. И демоны бы с этим имперским принцем и всем Нифльхаймом, но он утащит в пропасть и Нокта, а запасного короля, как он верно подметил, у Люциса действительно нет. Может, стоило не угрожать, а предложить помощь?       Но об этом думать надо было раньше. За последние минуты Игнис сумел начисто разрушить странную атмосферу невозможного союза Люциса и Нифльхайма, и вот на них снова смотрят, как на опасных чужаков. Тройбрен, судя по застывшему выражению лица, получил выволочку и исчез в кабине, зато Квил остался и даже не думал скрывать откровенно изучающего притихших люциан взгляда. Игнис был собой недоволен, в очередной раз убедившись, что на поводу у азарта далеко не уйти.       — Вы на самом деле верите в симпатии канцлера? — скептически поинтересовался Квил.       Игнис кивнул, не глядя. Отказываться от своих слов сейчас было бы даже глупее, чем в принципе затевать этот разговор. Но пока он решал, что добавить к своему короткому жесту, опять влез Вигнир.       — Да ясное дело. Они же… эти… Они там все заодно, — он сплюнул себе под ноги и демонстративно отодвинулся от Гладио, тесня товарищей. Тот, не будь дураком, тут же привольнее развалился на освободившемся месте, так что манёвр нифа потерял всякий смысл.       — «Эти»? — насмешливо переспросил он, закончив ёрзать.       — А то ты не понимаешь, — буркнул имперец.       — Представь себе. Так не объяснишь, а?       Гладио с изяществом гарулы в посудной лавке сводил на нет и ту сомнительную пользу, которую могла принести попытка прикрыться канцлером, но заткнуть его Игнисл не успел.       — Ты хочешь, чтобы я тебе рассказал, с чего вдруг Изуния на вашей стороне? — усомнился Вигнир.       — Наверно, мы ему нравимся, — безмятежно пожал плечами Гладио. — Ну знаешь, проникся сочувствием к последнему королю Люциса и всё такое…       Волна ответных смешков не затронула только Игниса и безразличных магитехов. Хотя, кто знает, какие мысли живут за их уродливыми масками…       — Ещё скажи, что вы, Астралами меченные, умеете «проникаться сочувствием» к простым смертным, — презрительно скривился имперец.       — Это ты мне будешь о сочувствии говорить, ниф? — тут же вскинулся возмущённый Гладио. — Ты?!       Просто удивительно, как точно подтверждалась его на коленке собранная теория. Если он правильно понял пассаж про «Астралами меченных», то нифы верили, что Изуния причастен к силе Кристалла, наряду с ним самим, Гладио и, конечно же, Ноктом. Если всё это благодаря одному лишь суеверному страху перед божественной магией, которым канцлер успешно воспользовался, то сложно было им не восхититься.       А Гладио с соседом продолжали буравить друг друга враждебными взглядами:       — Ну да, вам же ваш король сказал, что мы тут все воплощение зла. Ему в Кристалле послышалось.       — У меня и свои глаза есть. Я руины Кикатриха видел. А в Галаде вы что устроили? От большого сочувствия к простым смертным, да?       — Галаду предлагали капитулировать без потерь. Это война, и ваш король мог бы её остановить, если бы не прятался за своей расчудесной Стеной!       — Зато превратить подписание мирного договора в резню — это поступок настоящего правителя!       Наверно, стоило вмешаться, но на фоне собственных мыслей ссора казалась белым шумом.       Что-то не складывалось. Имперцы могли не понимать тонкостей люцианской магии, но владеющие ей уже давно стали для них привычным противником, более того — противником, которого они привыкли побеждать. Так неужели канцлеру хватило слухов, чтобы никто не решался открыто выступить против него? Или в слухах была доля правды, и Изуния, скажем, дезертировал из гвардии короля Морса?       — Замолчите оба! — усталый окрик Квила вернул Игниса в реальность. — Виг, если он не уймётся, — выразительный кивок на Гладио, — так и быть, можешь начистить ему морду, но сам-то не дразни его хотя бы. Мы плохие, они хорошие. Кого-то это до сих пор удивляет?       Гладио подался вперёд, так явно излучая желание не униматься до победного конца, что Игнису пришлось весомо положить ему руку на плечо, заработав ещё один скептический взгляд.       — Да зачем мы вообще с ними возимся? — проворчал недовольный Вигнир. — Выкинуть их, и пусть Изуния ловит, раз ему так надо.       Игнис и сам не отказался бы от ответа, но для нифов вопрос, похоже, был риторическим.       — Фигня это всё, — продолжил Вигнир, а потом совсем тихо, с неожиданной для него робостью добавил: — Со стариком нужно разбираться. Отжил он своё.       О каком именно старике идёт речь, Игнис догадался по особенной, натянутой тишине и повисшей в воздухе неловкости.       — Его высочество считает иначе, — наконец сухо выдавил Квил.       — Высочеству пора становиться сиятельством, — отозвался Вигнир. Мик шикнул на него, но долго робеть этот ниф не умел и уже распалялся снова, готовый теперь сцепиться со своими, раз с Гладио подраться не дали. — Когда, если не сейчас? Мы все в заднице, а вместо того, чтобы из неё вылезать, мы… с этими… — он снова сплюнул.       — Да, Виг, мы в заднице, — согласился Квил. — Поэтому нам нужен император, настоящий, как раньше. И если ты знаешь, как его вернуть без всего, — кивок на люциан, — этого, не томи.       — А с «этим», конечно, всё будет по-другому, — не унимался Вигнир. — С каких пор мы верим в Избранного мальчишку с его треклятой магией как порядочные люциане?       — Виг, заткнись, и без тебя тошно, — подал голос Феликс.       Да уж, для людей, собирающихся рискнуть жизнями в отчаянном рывке за благополучие Нифльхайма, настрой у этих имперцев был так себе. Инсомния и то веселее готовилась к унизительному перемирию. Гладио больше не лез на рожон, а, гордый собой, расслабленно откинулся на металлический борт, наслаждаясь зрелищем — ещё бы, не только разговорил нифов, но и подпортил им всем настроение.       — Нравится нам это или нет, а магия Кристалла реальна, — заключил Квил. — Принц Эстиан знает, что делает.       Последняя фраза прозвучала с очевидным нажимом — одновременно и как вопрос, и как требование.       — Он толковый парень, — тут же пошёл на попятную Вигнир. — И старик его был толковым, пока эту тварь не пригрел. Но…       — Что?       — Да заодно все эти прибожённые.       Спорить с никто не торопился.       — И?       — Все! — весомо повторил Вигнир, но, должно быть, прежде он не баловал товарищей намёками, так что пришлось пояснять: — Девчонка-то из их породы. Небось, задурила голову его высочеству, вот он и затеял всё это. Остановить его надо, а то ведь обоих потеряем.       Игнис заинтересованно встрепенулся. «Девчонка из их породы» — это леди Лунафрейя, больше некому. Ничего необычного в том, что принцесса захваченной Тенебры общается с наследником императора, но достаточно ли редких формальных встреч для подозрений в задуренной голове? Робкая надежда затеплилась в стиснутой клещами тревоги груди. Канцлера он приплёл блефа ради, но Лунафрейя, вне всяких сомнений, была на их стороне. И если имперцы видят в происходящем её руку… Как же ему хотелось, чтобы догадки Вигнира оказались правдой!       — Ты думаешь, Избранный нас подставит?       — Да ты у этих спроси! — хохотнул Вигнир, демонстративно толкнув Гладио локтем. В ответ он получил не менее чувствительный тычок, который кого-нибудь другого легко заставил бы сложиться пополам, а эти двое перепихивались, как не поделившие игрушку детсадовцы.       Смысла в споре почти не осталось, но ответить, напоминая другу, зачем они здесь, стоило.       — Мы сделаем всё, что потребуется для спасения короля, которому присягнули, — ровно сообщил Игнис, глядя на Квила.       — То есть всадят нам мечи в спину при первой же возможности, — удовлетворённо поддакнул Вигнир.       — А то ты не сделаешь то же самое, — буркнул Гладио.       — Ясное дело. Ты мне только хоть какой повод дай.       И уже даже не верилось, что каких-то полчаса назад Игнис поражался тому, как внезапно они с имперцами стали одной командой. Тогда этот странный союз навевал на него жуть своей сюрреалистичностью, так что сейчас, когда всё наконец вернулось на круги своя, он должен был бы вздохнуть с облегчением. Не получалось.       К лучшему, — говорил он себе. Так проще не упустить неизбежный подвох. Но сожаление о растаявшей иллюзии доверия отказывалось подчиняться логике.       А неподвижные магитехи буравили их всех одинаково враждебным и пустым взглядом, и плевать им было, кто тут люцианин, а кто — нет.