Часть 10
21 августа 2022 г. в 15:59
Теперь, просыпаясь, Эмма надеялась, что сейчас ей позвонит капитан Моралес и объявит, что всё закончилось. Каждый вечер, закрывая глаза, она убеждала себя в том, что преступников поймают через день-другой. Время шло, но ничего не менялось.
Каждое утро, просыпаясь, Эмма боялась, что сейчас Джонс скажет, что ему надо уезжать. Каждый вечер, засыпая в его объятиях, она была уверена, что это в последний раз. Киллиан оставался.
Больше десяти лет жизнь Эммы была подчинена одной цели — она стремилась к успеху. Ей нужно было выжить самой и обеспечить будущее сыну. Свон научилась радоваться тому, что сама распоряжается своей судьбой и умело справляется с делами. Больше десяти лет Эмма неуклонно двигалась вперёд безо всяких отклонений от курса. Отклонение было равносильно неудаче и потере независимости. И вдруг меньше месяца назад в её дом и в её жизнь ворвался Киллиан Джонс, и прежде прямая дорога потеряла чёткие контуры, раздвоилась. Глупо делать вид, будто ничего не изменилось, и противиться переменам бесполезно. Самое страшное, Эмме больше не кажется, что она сама выбирает, по какой дороге идти дальше.
Понимая, что ей всё равно надо держаться, Свон упорно работала с утра до ночи, цепляясь за привычный распорядок. Вот единственная сторона жизни, в которой она была уверена и считала, будто может ею управлять. Хотя следование раз и навсегда заведённому режиму вносило в её дни видимость порядка, душевного спокойствия Эмма лишилась. Она с подозрением рассматривала каждого клиента. Приближался летний сезон, и её дайвинг-центр процветал. И хотя работа уже перестала быть для Свон смыслом жизни, она по-прежнему работала без выходных. Джонс легко порвал ткань её жизни. Он потянул за несколько нитей и разом всё изменил. Эмма уже свыклась с мыслью, что всё изменилось бесповоротно, но пока не знала, как ей жить дальше. Когда Киллиан уедет — а он непременно уедет, — ей придётся заново учиться подавлять желания и гнать прочь мечты.
Они непременно разыщут убийцу Лиама Джонса. Они найдут человека с ножом. Нужно верить, иначе невозможно жить. Но когда опасность минует, когда они узнают ответы на все вопросы, всё станет другим. Джонс стал неотъемлемой частью её самой. Он уедет, и образуется дыра, пустота. Придётся приложить все силы, чтобы эту дыру залатать.
Ткань её жизни и прежде безжалостно мяли и рвали. Эмма утешала себя тем, что ей удалось всё починить. Правда, ткань стала совсем другой, не такой, как прежде, но дыру она залатала. И теперь залатает. Иначе нельзя.
Иногда Свон металась в кровати до рассвета, не в силах заснуть. В голову лезли страшные мысли: наверное, латать дыру придётся прежде, чем она достаточно окрепнет.
Джонс слышал, как Эмма беспокойно ворочается рядом. Постепенно до него дошло, что она практически перестала нормально спать. Ему хотелось, чтобы Свон прижалась к нему, доверилась ему, но он понимал, что этого не будет. Эмма слишком независима — и вовсе не уверена в себе. Признаться в том, что она не может без него обойтись, ей трудно, почти невозможно. Свон не привыкла ни с кем делиться тяготами жизни. Впервые в жизни ему захотелось успокоить её, утешить. Всю свою сознательную жизнь Киллиан тщательно подбирал себе удобных спутниц, у которых не было проблем, которым не нужны были ни советы, ни утешения, ни поддержка. Утешение и поддержка означают эмоциональную привязанность, к которой он считал себя неспособным. Не из эгоизма, а из осторожности. Всю юность, все молодые годы Киллиан Джонс только и делал, что латал за братом дыры и склеивал осколки. Поэтому он бессознательно противился положению, в котором придётся оказывать такие же услуги кому-то другому.
А теперь его всё сильнее влечёт к женщине, которая излучает чистое чувство и которых он сознательно избегал всю жизнь. Джонс всё больше влюбляется в женщину, которая упорно отказываться признать, что он ей нужен. Эмма сильная, умная и волевая, она привыкла сама о себе заботиться. Но её глаза полны грусти. И в то же время они такие манящие! Он готов пойти на что угодно, лишь бы избавить её от боли.
Эмма Свон круто изменила его жизнь. Перевернула простой и давно налаженный порядок вещей. Ему хочется утешать, защищать, быть причастным. И тут уже ничего не поделаешь. Лаская её, Джонс всё больше убеждался в том, что от его воли сейчас ничего не зависит.
В постели было жарко. В комнате пахло цветами, которые буйно разрослись за открытым окном. Их аромат смешивался с ароматом сухих лепестков в вазе на туалетном столике. Время от времени кроны пальм шевелил лёгкий ветерок, но тихий шелест Киллиану не мешал. Его волновало беспокойство лежащей рядом женщины. Волосы Эммы разметались по подушке, щекоча ему плечо. От Свон пахло морем и ветром. В комнату проникал лунный свет, который заползал в углы и отчётливо высвечивал её стройный силуэт. Когда Эмма в очередной раз заворочалась, Джонс притянул её к себе. Мышцы у Свон напряглись — она словно приготовилась отвергнуть утешения ещё до того, как ей их предложили. Она тревожно вздохнула. Киллиан принялся осторожно и медленно массировать ей плечи. Сильные плечи с нежной кожей — он почувствовал, что тает. Эмма что-то прошептала во сне, прижимаясь к нему. Принимает она его или о чём-то просит? Сейчас это уже не важно.
Лежать рядом с ней так хорошо, так спокойно. Все вопросы, все сомнения подождут до рассвета. До рассвета они могут поделиться желанием, которое бушует в них обоих. При лунном свете в тихие предрассветные часы каждый из них способен принять то, что другой в состоянии предложить. Киллиан нежно прикоснулся губами к её губам.
Эмма едва слышно вздохнула, не просыпаясь, её тело обмякло. Наверняка ей сейчас снится что-то приятное: спокойное море, мягкая трава. Джонс провёл рукой по спине Свон, ощупывая, изучая. Длинная, стройная, гибкая и сильная. Ему же стало жарко и тревожно. В нём начала просыпаться пока дремлющая страсть.
Эмма пробуждалась постепенно. Её тело проснулось до того, как разум поспел за ним. Не открывая глаз, Свон поняла, что обнимает Джонса, уже возбуждённого. Когда Киллиан снова поцеловал её, она пылко ему ответила.
На сей раз Эмма не медлила и, ни секунды не сомневаясь, уступила своему желанию. Ей хотелось отдаться Джонсу целиком, до конца. Высказать вслух всё, что она чувствует, невозможно. Да и неразумно, наверное, признаваться в том, что её сердце обнажено и открыто для него. Можно не говорить о чувствах, зато можно их показать.
Не отрываясь от губ Киллиана, Эмма крепко обняла его. Она страстно целовала, ласкала, покусывала и дразнила его до тех пор, пока дыхание Джонса не сделалось частым и прерывистым. Киллиан не мог не ответить ей. Эмма дрогнула. Она поняла, что и его тоже можно соблазнить, заставить забыть о разуме, отправить в полёт за пределы реальности. У Свон закружилась голова. Оказывается, она тоже умеет соблазнять и возбуждать!
Эмма подвинулась, чтобы ему удобнее было лечь сверху, но не учащала ритма. Киллиан прошептал её имя — Свон поняла, что он сдерживается из последних сил. Она инстинктивно находила на его теле самые нужные точки, ласкала их, учась на ходу. Кончиком языка она провела по его шее, наслаждаясь его мужественностью. Пульс у него бился часто — так же, как и у неё. Одним движением Эмма оседлала Киллиана. Оказавшись сверху, она обрела бóльшую свободу.
Её неопытные руки поглаживали его вначале нежно и робко. Её ласки сводили его с ума. До неё Киллиан не знал ни одной женщины, способной вот так дарить чистое наслаждение. Эмма медленно покрыла поцелуями его грудь, затем потерлась о неё щекой. Её прикосновения одновременно и утешали, и распаляли его.
Киллиан весь горел как в огне, и в то же время ему казалось, что он плывёт по воздуху и через его тело проходят воздушные потоки. Огонь от её поцелуев распространялся по телу, как лесной пожар. Эмма пробовал его на вкус, и её мягкие влажные губы походили на шёпот ночного ветерка — охлаждающего, успокаивающего.
— Скажи, чего ты хочешь… — Эмма подняла голову, и её зелёные глаза замерцали в лунном свете. — Скажи, что мне делать.
Джонсу показалось, что он больше не вынесет. Потрясённый её чистотой, неискушённостью и бескорыстием, он приподнялся и запустил обе руки в её волосы. Так Киллиан мог бы лежать с ней вечно. Эмма напоминала амазонку, чья кожа отсвечивает в полумраке золотом. В глазах горел огонь желания. Джонс притянул Свон к себе, и их губы снова встретились. Ей не нужно было ничего говорить, её ничему не нужно было учить. Сила её желания зажгла его.
Джонс забыл о рассудке, послал к чёрту самообладание. Положив руки Эмме на бёдра, он усадил её повыше и одним движением вошёл в неё. Свон ахнула от неожиданности. Всё её тело сотрясала сладкая дрожь. Упёршись руками ему в плечи, она задала бешеный, неудержимый ритм. Удовольствие, боль, радость и ужас одновременно затягивали Эмму в пучину и уносили куда-то ввысь.
Киллиан не мог ни о чём думать, зато его чувственность была обострена до предела. Ещё вчера он ни за что не поверил бы, что можно ощущать столько всего сразу и так остро. Его душу раздирало нечто неиспытанное, в нем возникало что-то новое, наполняя его новым смыслом. Наконец, Джонс перестал что-либо слышать, кроме биения собственного сердца. С полуоткрытыми глазами он следил за Эммой — обнажённой, освещённой лунным светом. Он любовался ею, когда она увлекла его за собой на вершину блаженства, на недосягаемую вершину, где царило слепое безрассудство. Такой он запомнит её навсегда.
***
«Просто невероятно! Такого просто не может быть, — подумала Эмма. — Как можно вполне обыденно выдавать напрокат снаряжение для дайвинга, когда тело по-прежнему живёт памятью о восхитительных предрассветных минутах близости?» Тем не менее Свон стояла за прилавком, выписывала квитанции, давала советы, называла цены и давала сдачу. Правда, работала она машинально. Благоразумия хватило лишь на то, чтобы не выходить сегодня в море, а послать вместо себя Луиса. Так же машинально Эмма здоровалась с клиентами — кого-то она знала давно, кто-то был здесь в первый раз — и гнала прочь мысли о списке, который обещала составить для Моралеса. Кто согласится арендовать снаряжение и брать уроки дайвинга в «Чёрной жемчужине», зная, что все они под надзором полиции? Убийство Лиама Джонса и затруднительное положение, в котором она из-за этого оказалась, угрожают бизнесу гораздо сильнее, чем застой в делах или свирепый ураган. К состраданию, сочувствию и надеждам, что Киллиан наконец-то успокоится телом и душой, примешивалась отчаянная потребность защитить своё дело, уберечь ради Генри то, что она создала из ничего. И как бы Эмма ни пыталась забыться, она страшно злилась, вспоминая, что замешана в страшной неразберихе, где сама она ни над чем не властна. Да, в ней происходила настоящая борьба. Свон злилась на Джонса за то, что он круто изменил её судьбу, и вместе с тем страстно желала, чтобы он с ней остался. Если бы он не ворвался в её жизнь, они бы не оказались вместе. И как бы Эмма ни злилась, она нисколько не жалеет о том времени, что они провели вдвоём. Свон обещала себе никогда не жалеть о том, что было. Настало время взглянуть правде в глаза. В ней таится бездна любви, которую она долго прятала. Один раз её отвергли, и ей не хотелось снова рисковать. Но Киллиан высвободил в ней любовь — а может, она сама отпустила её на волю. Что бы ни случилось, чем бы ни кончилась вся история, Эмма поняла, что в состоянии любить. Снова. —А вас, оказывается, трудно поймать! Отвлёкшись от собственных мыслей, Эмма резко вскинула голову. Знакомое лицо — и имя тоже сразу всплыло из памяти. — Мистер Кинг! — Свон встала из-за стола и подошла к прилавку. — Я и не знала, что вы ещё на Косумеле. —У меня всего один отпуск в году, поэтому я стараюсь выжать из него всё, что можно, — Артур поставил на прилавок высокий бумажный стакан, в котором в «Pepsi» плавали кубики льда. — Чего только ни придумаешь, чтобы угостить даму выпивкой! Эмма посмотрела на стакан и задумалась. Как лучше его отшить — ласково или грубо? Сейчас ей больше всего на свете хочется остаться одной, наедине с собственными мыслями, но клиент есть клиент. — Как мило с вашей стороны! Да, я всё время очень занята. — Я серьёзно! — Артур обаятельно улыбнулся, демонстрируя ровные белоснежные зубы и неподдельное дружелюбие. — То вас нет в городе, то вы ушли в море… Вот я и вспомнил о горе и Магомете, — произнеся это, он огляделся по сторонам. — Сейчас здесь спокойно. — Время обеда, — пояснила Эмма. — Все, кто собирался выйти в море, уже там. Остальные обедают, дремлют и решают, как провести вечер. — Ленивое островное существование. Свон улыбнулась в ответ: — Вот именно. Пробовали ещё погружаться? Кинг поморщился. — Перед тем как мистер Морис улетел к себе в Техас, я позволил уговорить себя на ночное погружение… Остаток отпуска буду держаться поближе к бассейну! — Дайвинг подходит не всем. — Лучше и не скажешь! — согласился Артур и, сделав глоток из стакана, облокотился о прилавок. — А может, поужинаем вместе? Ужин точно подходит всем. Эмма смерила его удивлённым взглядом, хотя его ухаживание ей польстило. — Я редко ужинаю вне дома. Мне нравится домашняя кухня. Мистер Кинг… — Артур, — поправил он. — Артур, спасибо за приглашение, но я… — Свон на мгновение задумалась, как лучше ему объяснить. — Я не свободна. — Серьёзно? — Кинг положил руку ей на плечо. Не понимая, смущена она или больше удивлена, Эмма убрала руку. — Я вообще человек серьёзный. — Что ж, — Артур поднял стакан, — тогда, наверное, лучше остаться в деловых отношениях. Может, расскажете мне о масках и трубках? Пожав плечами, Эмма оглянулась через плечо. — Если умеете плавать, значит, сможете плавать с маской и трубкой. — Скажем так: я — человек осторожный. Можно я всё осмотрю? Эмма решила, что повела себя с ним весьма невежливо, и улыбнулась: — Конечно, смотрите всё, что хотите. Они вместе подошли к полкам и стали рассматривать снаряжение. — Вот трубка. Как видите, это просто трубка с загубником, — Эмма сняла одну с полки. — Вставляете загубник в рот и дышите ртом, как обычно. Если трубку прикрепить к маске, можно до бесконечности плавать под водой. — Отлично. Но я много раз видел, как эти трубки исчезают под водой. — Если хотите нырнуть поглубже, задержите дыхание и выпустите немного воздуха — тогда легче будет погрузиться. Главное — не забыть продуть трубку и очистить её от воды, когда всплывёте на поверхность. Как только освоите эту премудрость, можете сколько угодно раз нырять поглубже и подниматься к поверхности, не высовывая лица из воды. Артур с задумчивым видом повертел трубку в руке. — Там, внизу, есть на что полюбоваться! — Там целый мир. Неожиданно Артур посмотрел Эмме прямо в глаза. — Вы наверняка всё знаете о здешних рифах и тому подобном. А что вам известно об Исла Мухерес? — Там прекрасное место как для сноркелинга, так и для дайвинга. — Эмма сняла с полки маску, намереваясь показать Артуру, как присоединять к ней трубку. — Мы предлагаем нашим клиентам прогулки на полдня и на целый день. Те же, кому хватает смелости, могут обследовать подводные пещеры. — Некоторые из них достаточно уединённые, — заметил Кинг как бы между прочим. — Если вы плаваете с маской и трубкой, вам лучше держаться поближе к рифам, но опытный дайвер может обследовать пещеры целыми днями. — И ночами… — Артур, не сводя с Эммы взгляда, зажал трубку между пальцами. — Мне кажется, если совершить ночное погружение, там уж точно никто не будет мешать. Свон сама не поняла, почему её вдруг кольнула тревога. Она машинально бросила взгляд в сторону дверного проёма — у входа на солнышке дремал её телохранитель из полиции. Эмма пожала плечами и подумала: глупость какая. Уж она-то никогда не гонялась за призраками. — Для ночного погружения место там довольно рискованное. — А некоторые любят риск, особенно если он приносит неплохой доход. Во рту у Эммы пересохло. Она сглотнула слюну и положила маску на место. —Может быть. Но я не из таких. На сей раз улыбка Кинга уже не была такой обаятельной, а взгляд серо-голубых глаз — дружелюбными. — В самом деле? — Не понимаю, о чём вы. — А по-моему, всё вы понимаете… — Кинг схватил Свон за плечо. — По-моему, вы прекрасно понимаете, о чём я. Эмма, то, что умыкнул Лиам Джонс и оставил в банке в Акапулько, стоит немалых денег! — Артур нагнулся к ней и понизил голос: — А можно заработать ещё больше. Он вам не говорил? Эмма похолодела. Она отчётливо вспомнила лезвие ножа, прижатое к её шее. — Ничего он мне не говорил. Я ничего не знаю. Артур загородил ей дорогу, не давая пройти. — Если я закричу, — не повышая голоса, сказала Эмма, хотя это стоило ей больших трудов, — вы и охнуть не успеете, как здесь соберется толпа народу. — Не нужно кричать, — Кинг поднял обе руки, словно демонстрируя, что не собирается причинять ей вред. — У нас с вами деловой разговор. Меня интересует только одно: что говорил вам Лиам до того, как ошибся и оскорбил того, кого не следует? Поняв, что её трясёт, Эмма приказала себе успокоиться. Кингу её не запугать! Да и какое оружие можно спрятать в плавках-шортах и рубашке с коротким рукавом? Свон расправила плечи и посмотрела Артуру прямо в глаза. — Лиам ничего мне не говорил. То же самое я сказала и вашему приятелю, который угрожал мне ножом. Он мне не поверил и потому испортил мой манометр. Кинг пожал плечами: — Моему напарнику не хватает утончённости. Я не таскаю с собой ножей и недостаточно разбираюсь в снаряжении для дайвинга, чтобы что-то в нём портить. Зато я кое-что знаю о вас, и знаю достаточно. Вы, Эмма, усердно работаете, встаёте на рассвете и трудитесь до заката. Предлагаю вам всё обдумать. У нас с вами деловой разговор, Эмма. Чисто деловой. Именно его невозмутимость и спокойствие вывели Свон из себя. Артур невозмутим и спокоен, а два человека уже погибли! — Зарубите себе на носу: я не Лиам и не Руби. Ваши грязные делишки меня не интересуют, зато они интересуют полицию, и чем дальше, тем больше. Если вы думаете, что меня можно запугать ножом или испорченным снаряжением, вы, наверное, правы. И всё равно — катитесь ко всем чертям! Вон отсюда! Оставьте меня в покое! Артур долго — секунд десять — смотрел на неё, а потом слегка попятился. — Эмма, вы неправильно меня поняли. Я же сказал: у нас с вами деловой разговор. После того как Лиама не стало, нам очень нужен опытный аквалангист, особенно такой, который знает все местные воды. Меня уполномочили предложить вам пятнадцать тысяч долларов. Пятнадцать тысяч американских долларов за то, что вы любите. Вам нужно будет нырнуть в определённом месте, оставить одну посылку, а другую забрать. Никаких имён, никаких лиц. Доставьте мне товар, не вскрывая, и получите пятнадцать тысяч наличными. Парочка таких погружений в неделю — и скоро у вас на чёрный день скопится кругленькая сумма. По-моему, женщине, которая растит ребёнка в одиночку, лишние деньги не помешают. Страх перешел в ярость — Эмма стиснула кулаки. — Я велела вам убираться вон, — сказала она. — Ваши деньги мне не нужны. Артур улыбнулся и погладил Эмму по щеке. — А вы не торопитесь. Если вдруг надумаете, я буду рядом. Эмма долго смотрела ему вслед. Она никак не могла отдышаться. Потом она нарочито медленно заперла магазин и подошла к своему телохранителю. — Я еду домой, — сказала Свон, когда тот испуганно вскинулся. — Передайте капитану Моралесу, пусть через полчаса заедет ко мне. — Не дожидаясь ответа, она зашагала по пляжу. Через пятнадцать минут Эмма захлопнула за собой дверь дома. Привычные скорость, ветер в лицо не успокоили. За каждым поворотом ей угрожали. За каждым поворотом ломали её личную жизнь и покой. Сегодняшнее происшествие стало последней каплей. Ещё одну угрозу, ещё одно требование она, возможно, и пережила бы. Но Кинг предложил ей работу. Предложил заплатить за контрабанду наркотиков, занять место убитого. Занять место брата Киллиана. «Это какой-то страшный сон», — думала Эмма, переходя от одного окна к другому. Хотелось бы поверить, что сегодняшний разговор приснился ей в страшном сне. Скоро захлопнется капкан, в который её заманили обманом. То, что начал Лиам Джонс, заставят закончить её и Киллиана. И не исключено, что это будет стоить им жизни. Эмма обещала себе, что непременно доведёт дело до конца. Она разорвет порочный круг, чтобы её сын мог безбоязненно вернуться домой. Каких бы жертв ей это ни стоило, она своего добьётся! Услышав шум подъезжающей машины, Свон выглянула из окна гостиной. Джонс! Сердце у неё упало. Сказать ли ему, что она лицом к лицу встретилась с человеком, который, возможно, убил его брата? Как Киллиан поступит, узнав имя и увидев убийцу? Он так далеко зашёл, что может тут же помчаться к убийце, пылая жаждой мести. И отомстит за смерть брата. Но разорвёт ли Джонс порочный круг? Эмма боялась, что в таком случае они окажутся в ещё более мощном капкане, из которого уже не вырваться. У неё на глазах юрист Киллиан Джонс, человек, не лишённый выдержки и сострадания, всё больше пригибается к земле под грузом своего бремени. Как обезопасить его — и одновременно спасти себя? Свон распахнула дверь и вышла Киллиану навстречу. Она бняла себя руками — её бил озноб. Джонс сразу понял: что-то случилось. — Ты почему так рано дома? Я заехал в «Чёрную жемчужину», но она закрыта. — Киллиан… — Эмма сделала единственное, в чём была уверена: притянула его к себе и крепко обняла. — Сюда едет Моралес. — В чём дело? — Киллиан невольно выдал свой страх. Он отстранил Эмму от себя, посмотрел ей в глаза. — С тобой что-нибудь случилось? Тебя ранили? — Нет, меня не ранили. Входи, садись. — Эмма, я хочу знать, что случилось. Свон снова услышала шум мотора и посмотрела на улицу. К дому приближалась ещё одна машина, ничем не примечательная. — Моралес приехал, — прошептала она. — Входи, Джонс. Я лучше сразу расскажу вам обоим. Эмма твердила себе, что выбора у неё нет. Она стояла на пороге и ждала. Свон назовёт Моралесу и Джонсу имя человека, который к ней обратился, и в точности передаст его слова. Тем самым Эмма ещё на шаг отдалится от расследования. Назовёт имя, опишет внешность, расскажет, где его можно найти. И мотив преступления налицо. Вот что хочет полиция, и вот чего хочет она. Увидев, как Моралес вышел из машины, Свон покосилась на Киллиана. Ему это тоже нужно. Дав Джонсу то, что ему нужно, Эмма ещё на шаг отдалится от него. — Мисс Свон, — войдя, Моралес снял фуражку и покосился на Киллиана. — Капитан… — Эмма положила руки на спинку кресла. — У меня для вас кое-какие сведения. Здесь находится американец по имени Артур Кинг. Меньше часа назад он предложил мне пятнадцать тысяч долларов за то, что я достану наркотики с рифа у Исла Мухерес. Моралас невозмутимо переложил фуражку под мышку. — Вы с ним знакомы? — Один раз он записался на урок дайвинга в группу начинающих. Держался дружелюбно. Сегодня зашёл в «Чёрную жемчужину», чтобы поговорить со мной. Очевидно, он считал, что… — Эмма снова покосилась на Джонса. Тот стоял неподвижно на самом пороге. — Очевидно, он считал, что Лиам держал меня в курсе своих афер. Кингу известно о банковской ячейке в Акапулько. Понятия не имею откуда. Наверное, он уже давно следит за мной. — Нервы начали сдавать, и чтобы успокоиться, Свон привычно провела рукой по волосам. — Он предложил мне занять место Лиама, забирать наркотики из пещеры у Исла Мухерес за большие деньги. Кинг знает… — Чтобы голос не сорвался, пришлось сглотнуть слюну. — Кинг знает, что у меня есть сын. — Вы сможете его опознать? — Да, но я не уверена, что Лиама Джонса убил именно он… — Эмма снова с умоляющим видом посмотрела на Киллиана. — Я ни в чём не уверена, но опознать его смогу. Прежде чем подойти к ней, Моралес проследил за её взглядом. — Мисс Свон, прошу вас, сядьте. — Вы его арестуете? — Эмме хотелось, чтобы Джонс заговорил, сказал хоть что-нибудь, но он будто застыл на одном месте. — Он преступник! Кинг или его сообщники убили Лиама Джонса. Вы должны его арестовать! — Мисс Свон… — Моралес усадил Эмму на диван и сам сел рядом. — Мы знаем, как их зовут. Знаем их в лицо. За наркодельцами, которые сейчас действуют на полуострове Юкатан, следит не только мексиканская, но и американская полиция. Имена, которые сообщили мне вы и мистер Джонс, нам давно известны. Все имена, кроме одного. Мы не знаем главаря. Он за всем стоит, и, несомненно, именно он отдал приказ убить Лиама Джонса. Нам нужно выяснить, кто он. Остальные — мелкие сошки. Мисс Свон, мы должны найти главаря. И ещё нам нужны улики. — Не понимаю… Вы хотите сказать, что отпустите Кинга? Тогда он найдёт другого желающего поднимать «посылки» со дна моря! — Если вы согласитесь, ему не придётся больше никого искать. — Нет, — вмешался Джонс, не давая Эмме до конца осмыслить слова Моралеса. Он произнёс это тихо, так тихо, что у Свон по спине пробежал холодок, и достал сигареты. Эмма заметила, что руки у него не дрожат. Киллиан не спеша закурил и затянулся — в полутьме мелькнул красный огонёк. Выпустив дым, Джонс посмотрел на Моралеса в упор: — Убирайтесь к чёрту! — Мисс Свон способна сама мне ответить. — Вы не имеете права её использовать. Если хотите внедрить к ним своего человека, выяснить, кто главарь, и найти улики, возьмите меня. Моралес смерил Джонса внимательным взглядом. Нервы крепкие, хорошая выдержка — но вспыльчив, страшно вспыльчив! — Они обратились не к вам. — Эмма нырять за наркотиками не станет. — Погодите-ка… — Свон прижала ладони к вискам. — Вы хотите, чтобы я снова встретилась с Кингом и сказала, что я согласна? С ума сойти! Зачем? — Вы будете приманкой, — Моралес посмотрел на её руки. Да, тонкие, но сильные. Об Эмме Свон он знал всё. — Расследование вступило в завершающую фазу. Мы не имеем права их спугнуть — тогда они переместятся в другое место, и всё начнётся сначала. Если же операция пойдёт гладко, им ни к чему будет сматывать удочки. Вы, мисс Свон, являетесь камнем преткновения и для контрабандистов, и для следствия. — Как?! — закипая от злости, Эмма привстала с места. Моралес положил руку ей на плечо. — Лиам Джонс жил с вами, работал на вас. Он считался дамским угодником. О том, какую роль в его планах играли вы, до конца не знали ни мы, ни контрабандисты. Сейчас в вашем доме поселился родной брат Лиама Джонса. И ключ от банковской ячейки нашли тоже вы. — Капитан, вы считаете меня сообщницей? — голос Эммы сделался резким. Джонс лишь однажды или дважды слышал у неё такой голос. — Полиция меня охраняет или я под надзором? Моралес и глазом не моргнул. — Первое служит той же цели, что и второе. — Раз вы меня подозреваете, возможно, вы подумали, что я возьму деньги и сбегу? — Именно этого мы от вас и хотим. Очень разумно. Джонс не знал, сколько ещё он способен сдерживаться. Сейчас ему больше всего хотелось поднять Моралеса с дивана и вышвырнуть из дома, убрать подальше от Эммы. — Эмма обманывает наркодельцов и злит главаря. Тот отдаёт приказ устранить её так же, как устранили моего брата. — Вы не учитываете, мистер Джонс, что мисс Свон будут денно и нощно охранять. Если всё пройдёт, как мы задумали, операция успешно завершится, наркодельцов, в том числе и убийцу вашего брата, схватят, и они понесут заслуженное наказание. Разве вы не этого хотите? — Нет, если ради успеха операции приходится рисковать жизнью Эммы. Внедрите к ним своего человека, Моралес! — Времени нет. Мисс Свон, если вы согласитесь нам помочь, операция завершится очень быстро. Если нет — нам понадобится ещё несколько месяцев. — Месяцев?! — ужаснулась Эмма. Да для неё каждый день этого кошмара казался целой жизнью! — Я согласна. Киллиан мгновенно оказался рядом с ней: — Эмма… — Через две недели домой возвращается Генри, — Свон положила руки Киллиану на плечи. — Я не хочу, чтобы он жил в аду! — Увези его в другое место, — Джонс схватил её за плечи, пальцы скользнули по нежной коже. — Мы вместе уедем в другое место! —Куда? — с горькой усмешкой спросила Эмма. — Каждый день я твержу себе, что всё происходящее меня не касается, и с каждым днём увязаю всё глубже. Всё началось, когда ко мне явился Лиам. И тут ничего не изменишь. Пока всё не закончится, не закончится совсем, для меня нет будущего. Джонс понимал, что Эмма права. Он всё понял с первой же минуты. Но за прошедшие недели слишком многое изменилось. Киллиан даже не знал, что способен испытывать такое отчаяние. И всё из-за неё. — Возвращайся в Штаты со мной. И тогда для тебя всё закончится. — Закончится ли? Ты забудешь, что твоего брата убили? Ты забудешь и простишь человека, который его убил? Пальцы Джонса больно впивались ей в предплечья, глаза сделались бешеными, но он ничего не отвечал. Эмма тихо вздохнула. Она прекрасно понимала, какие страсти сейчас в нём бушуют. — Нет, ничего не закончится, пока мы сами не положим этому конец. Джонс, один раз я уже бежала и обещала себе, что больше ни от чего бегать не стану. — Тебя могут убить! — Я ничего не сделала, а они всё равно дважды едва меня не убили… — Эмма опустила руки. — Пожалуйста, помоги мне! Киллиан понял, что не заставит Свон поступить по-своему. Может быть, поэтому он так ею и восхищался? Эмма бескорыстна, но у неё сильная воля. Джонс мог бы её умолять, мог бы спорить, но лгать ей он не имеет права. Если Свон сбежит, если они сбегут оба, до конца жизни они не освободятся от этого кошмара. Киллиан притянул Эмму к себе. От её волос пахло летом и морем. Джонс обещал себе: до конца лета Свон освободится. Они оба будут свободны! — Я пойду с Эммой! Поверх её головы Джонс скрестил свой взгляд со взглядом Моралеса. — То, что вы предлагаете, невозможно, — возразил капитан. — Я устрою так, что это будет возможным.