Украдкой за надеждой

      Солнце пробиралось сквозь шторы, разрушая мрак, воцарившийся в комнате. В помещении можно было разглядеть большой махровый ковёр темно-изумрудного цвета, прямоугольный комод, деревянное зеркало в пол и расправленную кровать прямо напротив окна. Хозяин квартиры, должно быть, сторонник минимализма.       Со стороны кровати улавливается движение. Из-под одеяла неторопливо показывается смуглая нога, которая тут же оказывается закинутой на другую сторону кровати. В ответ из мягкого укрытия показывается каштановая макушка.       — Ты охирел? — сонно бормочет Джихун и недовольно потирает заспанные глаза. Во рту пересохло настолько, что стало тяжело оторвать язык от нёба. Сон понемногу отступает. Похмелье всегда такое. — Ногу убери: жарко.       Со стороны слышится только невнятное «мг», а потом вторая нога накрывает пятую точку Джихуна.       — Тэхён, блядь! — шипит Джихун и с силой скидывает ноги.       Тэхёна это никак не задевает, он лишь сонно потягивается, начиная понемногу приходить в себя. Его похмелье беспокоило не сильно. Выпил он всего-то две банки пива. Развязать себе язык помогло: нега текла по венам, слегка будоража. Вчерашний поцелуй заставил нервничать. Никогда прежде он не пытался ухаживать за девушкой, ведь заинтересовать его могла не каждая. А теперь, когда появилась острая необходимость, он вдруг понял, что совершенно не понимает, как вести себя дальше. Пригласить на свидание? Предложить встречаться? Сделать вид, что ничего не было до тех пор, пока Хаюн сама не подаст знак? Голова вчера кипела от количества мыслей, а Джихун был на удивление сговорчив в теме отношений. Бровью не повёл как предложил помощь.       — Кстати, на чем вчера мы остановились? — сонно зевая, спрашивает Тэхён.       — На том, что ты пиздец какой лось-копатыч. Двадцать четыре стукнуло, а до сих пор нуждаешься в советах романтического плана.       — Заткнись. — Тэхён пинает Джихуна в бок ногой, и тот падает с кровати.       Джихун потирает ушибленное колено, но говорить не решается. Что ж, может он и не должен указывать на этот недостаток друга. Было бы слишком скучно жить с чистой совестью.       — Я сделаю чай. Поднимай зад и пойдём обсуждать проблемы насущные.       Джихун покинул комнату, оставив после себя открытую дверь. Голова немного болела, но это не мешало ей работать на всю катушку: Тэхён всё не мог перестать думать о податливых губах Хаюн и её тонкой талии в руках. Это сводит с ума: видеть, но не сметь дать волю своим демонам. Сегодня, он надеется что-то придумать и не упасть лицом в грязь. Джихун опытный — сможет помочь. Тэхёну не остаётся иного выхода, как верить в него. Он единственная надежда.       Кружка тёплого чая делится небольшими волнами тепла с Тэхёном. Он покручивает её в руках, поджимает губы, совершенно не готовый к повторному позору. Почему, ну почему он не знает, с какой стороны показать себя Хаюн. Если бы только в школьные годы или хотя бы в университете он не отвергал всех поголовно для отношений, сейчас бы не пришлось сидеть с опущенной головой, как провинившийся школьник, и часто моргать.       — Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты до сих пор девственник. — Джихун раскатисто засмеялся. — Мало кто знает, что в университете ты был тем ещё сердцеедом.       — Спать с девушками и встречаться — разные вещи, — недовольно подметил Тэхён.       — Ну, да. Чтобы трахаться достаточно иметь член, а чтобы ухаживать за девушкой, нужен друг, например, я.       Тэхён шутку не оценил. Неловкость как рукой сняло. Он был абсолютно недоволен собой в те годы. Да, у него было много связей на одну ночь. Да, он разбивал сердца девушек. Да, он их использовал. Тогда он думал, что именно таким способом сможет сбежать от проблем, от своих переживаний, от себя. В глубине души он также надеялся показать остальным, что такое боль, какую опустошающую черноту внутри она умеет оставлять. Тэхён ошибался. Девушки — не средство достижения целей. Делая больно им, он не облегчал свою ношу. Он делал хуже.       Бабушка считала его прекрасным человеком, говорила, что Тэхён — ангел, освещающий своим сиянием всё вокруг. Она гордилась им. Но, когда она неприлично скоро ушла из жизни, Тэхён ушёл в глубокую депрессию. Он не успел показать ей мир, который оказался слишком велик. Она заслуживала хотя бы толику того, что дала Тэхёну.       Заниматься воспитанием мальчика — сложная задача, а в условиях тяжёлой работы на ферме практически невозможная. Что ж, она дала ему счастливое детство, несмотря на все трудности. Еда всегда была вкусная, постель тёплая, а атмосфера в доме дружелюбная. Ребёнку большего не надо. Родители были заняты подъёмом собственного бизнеса в городе, но с сыном продолжали видеться, как только улучался момент. Да, это не та жизнь, которую его родители хотели дать сыну. Но всё сложилось неплохо, и в итоге все остались в выигрыше: бабушка и дедушка были счастливы растить Тэхёна, родители сумели поднять бизнес и заработать достаточно для комфортной жизни в Сеуле, а Тэхён познал человеческое сердце.       Он был хорошим ребёнком. Бабушка вложила в него самое ценное, что смогла взрастить в своём мудром сердце. Любимый внук был солнцем в доме. Но что бы она сказала, увидев его погрязшим в похоти и лицемерии? Ему было стыдно. Душа плакала.       Глупое, даже ужасное поведение Тэхёна не смогло утешить боль. Он понял свою ошибку, изменился. Больше сердца девушек не страдали в отличие от их эго. Они не понимали, что теперь он оберегал их, и злились на него. Такой Тэхён удивил всех, но никто не пытался узнать причину столь внезапных перемен. Друзья, с течением времени оказавшиеся лишь знакомыми, исподтишка перешёптывались между собой. Осуждали его и его «чрезмерно завышенное эго». Тэхён закрылся, стал избирательно относится к тому, что, а главное — кому, он говорит.       — Эта тема неприятна, и ты прекрасно знаешь об этом, — прошипел наконец Тэхён после недолгого молчания. Да, он знал, ведь Тэхён не так давно поделился своей историей, конечно, не без помощи алкоголя. Но Джихун не настолько бессовестный, чтобы забыть такое.       — Блядь, — Джихун прочистил горло и даже смутился, — не бери в голову. Ты говорил, что она особенная.       — Да.       — Что в ней есть, чего нет у других?       — Моё внимание, — на полном серьёзе выдал Тэхён.       — Наше дело переходит из разряда «сложно» в «практически невозможно», — обречённо выдыхает Джихун.

***

      Всё утро Хаюн пыталась выведать у Нары её секретное дело, но та упорно избегала ответа. Она буквально делала всё, только бы не говорить на эту тему, даже согласилась помочь со статьёй. Точнее со сменой темы. Чон Нара — великая и неповторимая во всех аферах, которые только может придумать мозг студента.       — Я не буду ей звонить! — вопила чуть ли не во всё горло Хаюн. — Ты смерти моей хочешь? Звонить, во-первых, в воскресенье очень грубо, а, во-вторых, звонить миссис Ким в воскресенье — это суицид!       — Да послушай же ты. Если бы ты только поменяла тему уже сегодня, мы бы и закончили сегодня. Если ты этого не сделаешь, эта миссис Ким сама тебя прикончит уже через неделю. Ты уже как пять дней назад должна была предоставить ей черновой вариант. Где он? Я не видела. Конечно, может быть, что ты ну очень бережно его прячешь, но…       — Хватит тараторить: голова трещит, — Хаюн хлопнула Нару по попе, пока та кружилась над ней, как разгневанный ястреб.       — Эй! — она легонько треснула подругу по руке. — Я что-то не вижу телефона в руках и энтузиазма в глазах.       — Ты правда считаешь, что это поможет? — обречённо спросила Хаюн и получила короткий кивок.       — Звони.       Гудки были такими долгими, что руки Хаюн успели покраснеть: так усиленно она перебирала пальцы, крутила вокруг запястья. С каждым последующим гудком она всё сильнее жалела, что послушала Нару. Два часа дня на часах. В это время миссис Ким вполне могла сидеть с семьёй за обедом или прогуливаться с мужем. Хотя, учитывая репутацию ведьмы Ким, она с большей вероятностью поглощена кипой научной литературы, собранием любителей поесть мозг или же уроками по язвительности. Однако будь это так, Хаюн всё равно испортит ей настроение, лучше позвонить завтра и не тревожить её. Так она решает, когда очередной гудок обрывается и на том конце слышится слишком громкое «слушаю».       — Миссис Ким, прошу прощения за такой неуместный звонок, но у меня проблема, — тараторит Хаюн и зажмуривается, ведь по голосу поняла, что преподавательница не в духе, однако её следующие слова дают надежду.       — Говорите.       — Тема, что вы мне дали, немного… сложная. Я не представляю, с какой стороны к ней подступиться.       — И в чём проблема? Вы настолько халтурно относитесь к работе, что не удосужились поискать материал по ней, или вы настолько ленивы? — голос преподавательницы становился всё выше, пока совсем не оборвался.       Хаюн быстро сообразила, что злится миссис Ким вовсе не на неё. Когда преподавательница подняла трубку, у неё уже было испорчено настроение.       — Я…       — Я вышлю адрес, приедете, и мы что-нибудь придумаем. — Миссис Ким тяжело вздохнула и скинула звонок, оставляя после себя полное недоумение.       На Хаюн и разозлились, отругали, и в то же время согласились помочь, несмотря на выходной день. Чувства были неоднозначны. Солнечная погода не соответствовала ощущениям внутри, создавая некую сюрреалистичность.       Хаюн передёрнуло от звука вибрации.       «Инсандон, 30, 15:00. Будьте добры, не опаздывайте», — гласило сообщение.       — Картинная галерея? — удивилась Нара, когда заглянула через плечо подруги. — Это кто?       — Миссис Ким предложила встретиться. Она, похоже, согласна решить проблему с темой. Я тороплюсь, поэтому извини. Спишемся или созвонимся позже. — Хаюн чмокает Нару в щёку и быстро покидает квартиру.       На поиски указанного места ушло некоторое время, за которое успел внезапно начаться дождь, закончившийся также внезапно. Он до нитки вымочил Хаюн, вовремя не посмотревшую погоду на день. Ну и что, что солнце светило. С погодой шутки плохи также, как с миссис Ким. Ох, как же тяжело Хаюн будет объясняться перед ней, умоляя простить за опоздание.       Она вполне могла бы прийти вовремя, если бы не парень, неожиданно заставший врасплох в одном из переулков, который отделял её от заветного здания. Он упорно демонстрировали свои отвратительные манеры и неумение принимать отказ. Всё настаивая «познакомиться поближе». Хаюн храбро вступила в словесную перепалку и даже одерживала верх, пока наглец не вцепился своими грязными ручищами в её запястье.       — Отпусти, козёл, мне больно! — Хаюн уже вовсю размахивала сумкой, но отбиться не получалось.       — Все бабы одинаковые. Сначала кричите, соблазняете, — он маслянистым взглядом прошёлся по груди, а затем и по бёдрам Хаюн, вызывая у неё рвотный рефлекс, — а потом кричите, как вам больно. — Не хочешь сама, так я тебя заставлю. — Он отпускает её руку, но лишь для того, чтобы теперь крепко вцепиться в её талию. — Ну же.       Ей противно, она чувствует себя грязной.       — Сволочь, отстань! — Хаюн вертится из стороны в сторону, пытаясь отдалится от нежелательной близости, но это не помогает абсолютно, так как с каждой секундой его дыхание становится всё ближе. Она молится о чуде. Неужели рядом нет никого, кто мог бы прекратить этот ад?       В попытке защитить себя от нежелательного прикосновения к губам, Хаюн, со всей силы бьёт коленом между ног. Сумасшедший рычит от боли и на секунду отпускает девушку. Она отворачивается, чтобы бежать, но резкий рывок за волосы заставляет осесть на землю и пустить слёзы.       — Сука, как смеешь сопротивляться, — разъярённо рычит он в самое ухо жертве.       Он с силой тянет за волосы вверх, заставляя подняться. Хаюн больше не кричит. Ей настолько страшно, что руки и ноги совсем не слушаются, а ещё ей ужасно холодно, ведь промокшая одежда не держит тепло. Сейчас она делает только хуже, увеличивая в сто крат лёгкие дуновения ветра, пуская мурашки по всему телу.       Тихий грязный переулок давил на психику, здесь не было слышно ни единого голоса. Создавалось впечатление, что на планете не осталось больше людей, кроме этого ублюдка и её. Хаюн плачет навзрыд и не понимает, что в этой жизни сделала не так. Почему её сейчас касается какой-то грязный мужчина из переулка, почему она вынуждена это терпеть? Неужели, это наказание за какие-то прегрешения?       — Надо было с самого начала быть вежливой, шлюха, — противно шипит сумасшедший и уже тянется своим противным ртом к Хаюн, утратившей любое сопротивление, как слышится чей-то возглас, заставивший замереть обоих.       — Руки убрал! — зло гремит бас, смутно что-то напоминающий.       Что происходит дальше, Хаюн не понимает. Ей плохо: голова кружится, тело дрожит от холода и пережитого стресса, а сердце заходится. Чтобы хоть как-то облегчить своё состояние, она закрывает глаза и оседает на землю. В этот момент она пропускает удивительное зрелище. Тэхён и спаситель в одном лице с мощью тигра поднимает за грудки ублюдка и резко бросает на землю. Тот пытается ретироваться как можно дальше, отползая на локтях, но не получается. Тэхён быстро оказывается рядом и кулаком проходится по лицу. Он бьёт сильно, ведь считает, что эта скотина должна заплатить за все унижения Хаюн, за её слёзы. Тэхён, как куклу, поднимает его и продолжает наносить удары до тех пор, пока он не опускает руки, которыми до сих пор пытался защититься.       Тэхёну едва не снесло крышу, когда он шёл заверить некоторые бумаги в офисе отца и вдруг понял, какая картина перед ним развернулась. Его хрупкую Хаюн сейчас обижал какой-то сукин сын, позволяя себя хватать её. Разорвать бы этого…       Хаюн снова громко всхлипывает, заставляя всё внимания Тэхёна сосредоточиться на ней. Тэхён отпускает парня и молниеносно оказывается возле девушки, тянет окровавленную руку к её плечу, как бы прося посмотреть на него. Немного шипит, когда её волосы касаются свежей раны.       — Хаюн, — ласково зовёт её внезапно охрипшим голосом, — я рядом.       Она поднимает удивлённый заплаканный взгляд сначала на белые кроссовки, затем на разбитые костяшки рук и наконец останавливается на испуганном лице Ви. По телу проходится дрожь, на этот раз вызванная сильным облегчением. Она поджимает губы, стараясь больше не плакать, но стоит взглянуть в эти тёмно-карие глаза напротив, как все усилия летят в тартарары.       Тэхён ожидает услышать облегчённый вздох, но получает новую порцию слёз и крепкие объятия, заставившие окончательно встретить зад с асфальтом. Хаюн льнёт всем телом, сильно сжимая руки на широкой спине. Она не понимает, как он оказался здесь, как отвадил того ненормального, ей важно одно: этот кошмар прекратился и рядом человек, который показал, что может защитить её.       — Всё, всё, он больше не тронет тебя, — шепчет Тэхён, нежно поглаживая тёмную макушку. — Вставай, тебе нужно умыться и, видимо, сменить одежду: ты вся промокла.       Сил хватает лишь на слабый кивок. Тэхён поднимается и уверенно берет на руки Хаюн. Сомневаться в том, что идти она сама не сможет, не приходится.       — В-ви, — бормочет она, но лишь для формального протеста. На самом деле ей удобно, комфортно и теперь совсем не страшно. Удивительно, но его руки, словно купол, дарят ощущение защиты и греют через одежду. — Мы м-можем зайти в галер-рею здесь поблизости?       Тэхён удивлённо вскидывает бровь, не понимая её, но тем не менее слабо улыбается. После пережитого, она решила созерцать произведения искусства? Вот ведь девушка-загадка. Именно такой и должна быть его муза.       — Зачем?       — У меня наз-значена встреча, — бормочет Хаюн, а её щёки немного розовеют.       «Наконец», — отмечает про себя Тэхён. Он счастлив запечатлеть эту улыбку.       Они быстро оказываются на месте. Тэхён оставляет «ценную ношу» на одной из лавочек в зале с множеством картин, но лишь для того, чтобы сбегать в аптеку. Возможно, минут пять придётся уделить и кое-каким другим вещам, несмотря на полное отсутствие желания заниматься ими именно сейчас. Перед уходом он умоляет Хаюн сидеть смирно и не пытаться сбежать. Он даже дарит целомудренный поцелуй в лоб, искренне надеясь смутить её надолго. Она смотрит на время и вдруг ужасается: на часах 15:47.       Решая, как можно скорее извиниться перед миссис Ким, она набирает ей и очень удивляется, когда телефонная трель раздаётся позади неё.       — О боже, что случилось? — охает преподавательница, когда Хаюн подрывается на ноги, чтобы тут же поклониться. — Мисс Пэк, ч-что, — преподавательница старается вымолвить хоть что-то, но внешний вид девушки пугает её: одежда абсолютно мокрая, коленки и ещё некоторые места на одежде измазаны грязью, а кое-где и кровью, глаза опухли из-за слёз.       — Извините, что заставила ждать. — Хаюн кланяется ещё раз, надеясь на благосклонность. — Непредвиденные обстоятельства.       — Хаюн, о чём вы говорите! — женщина быстро подходит к девушке, усаживает обратно на лавку. — Сейчас это невероятная мелочь. С вами всё в порядке? Воды?       Хаюн кротко кивает. Миссис Ким показала себя с совершенно новой стороны. Никто никогда не видел её взволнованной или недоумённой. Эта женщина всегда была образцом силы и самостоятельности. Она всегда первая в рядах тех, кто идёт на всё ради достижения целей. Дом, семья? Нет, работа и авторитет — да. Так что же сейчас изменилось? И менялось ли вообще… Возможно ли, что она просто очень умело скрывает свои чувства под маской профессионализма?       — Держи, дитя, — она протягивает пластиковый стаканчик в холодные руки.       Они продолжили сидеть в тишине. Хаюн была благодарна женщине за возможность перевести дыхание и за то, что та вошла в её положение. Только сейчас Хаюн обратила внимание на картины. Все они пестрили яркими красками, были полны жизни и света. Они будто создавали единую композицию, призванную облегчить переживания людей. Сквозь эту нить можно проследить послание к человеческому сердцу: «Если в душе твоей наступила печальная осень, вспомни, какие краски находятся в её владении. Жёлтый, красный, оранжевый — все цвета яркие и несомненно тёплые. Они согреют тебя, подобно летнему солнцу, если ты обратишься именно к ним».       Однако взгляд Хаюн остановился на картине, висевшей прямо напротив неё. Она совершенно точно разрушала царящую вокруг атмосферу тепла и трепета. На ней был изображён лес, вернее, его часть. Можно было различить слегка размытые деревья, как если бы художник писал её на ходу, и небольшие утренние лучи солнца, едва касавшиеся стволов деревьев. Преобладание темных и светлых оттенков серого в сочетание с белым выделяло её из всех. Что заставило организатора повесить её среди остальных? Хаюн не могла долго понять. От мыслей отвлекла резкая вибрация мобильного.       «Молочный или чёрный шоколад?» — гласило сообщение.       Хаюн быстро напечатала ответ и вновь взглянула на картину. Дрожь прошлась по телу, зрачки расширились, когда она осознала её исключительность. Она, именно эта картина была главным экспонатом. Остальные лишь позволяли ей сиять. Если посмотреть внимательнее, можно понять, как автор пытался передать то неуловимое спокойствие, которое встречается лишь в минуты полного отчаяния. Странно? Возможно. Но если прокрутить сегодняшний день, Хаюн может точно ответить, что испытала это. Когда надежды на спасение не оставалось, появился лучик солнца. Он не был ослепительно жёлтым, скорее холодным белым, но сумел согреть и отогнать всё серое и неприятное одним лишь своим присутствием. Всё плохое отступило, оставив только спокойствие.       — Я не знал твой размер, поэтому взял «эску». Думаю, тебе стоит сменить одежду. А ещё в аптеке я купил лекарства, — не успевает войти в зал, начинает Тэхён.       Он замечает второго человека, сидящего спиной, и что-то его смущает. Смущает до тех пор, пока этот человек вдруг не вскакивает, как ошпаренный и не уставляется в него своим проницательным взглядом.       — Ба? — у Тэхёна от удивления открывается рот. — Что ты здесь делаешь?       — Ба? — пищит Хаюн и вдруг бледнеет. — Миссис Ким? — она обращается к преподавательнице с немым вопросом.       — Миссис Ким? — Тэхён с комичным выражением продолжает сканировать ошарашенные фигуры.       — Тэ, ты знаком с Хаюн?       — Ба, тут такое дело… В общем долгая история, — говорит он бабушке и подходит к девушке, аккуратно усаживая её обратно. — Тут пластыри, обезболивающее и немного шоколада. Я взял молочный, как ты и просила, — обращается уже к Хаюн, когда бережно вкладывает ей в руки пакет с лекарствами.       — У меня сегодня непозволительно много времени, благодаря кое-кому, — миссис Ким выразительно смотрит на внука и уже готовиться выслушивать немного приукрашенную версию Тэхёна о встрече с этой замечательной девушкой, пока та будет неловко прятаться за Тэ. — Так что извольте объяснить ситуацию, молодой человек.