Украдкой за надеждой

      Работа кипела, модель быстро меняла позы, будто ей самой не надоело делать одно и то же пятый раз за неделю, а Тэхён профессионально строил из себя увлечённого работой человека. Посетитель его скромной фотостудии и не заметил бы, как взволнован он был на самом деле: как часто облизывал губу и почесывал подбородок, как нервно запускал в волосы пятерню и тут же выпускал, ловя себя на мысли, что слишком нервничает. Ожидание сводило с ума. Тэхён впервые ощутил неутолимое желание получить что-то здесь и сейчас, не минутой позже. — На сегодня всё, — бросает Тэхён и оставляет камеру на ближайшей горизонтальной поверхности — любимом бабушкином комоде, перешедшем в его владение. — Я думала, мы поработаем до двух. Нам необходимо сдать все фотографии через неделю, времени мало. — Помню, но сегодня я больше не в настроении. Модель вздыхает немного устало, совсем не понимая происходящего, но все же прощается и покидает Тэхена. Теперь он ходит по комнате кругами, внимательно следя за секундной стрелкой наручных часов. Пятьдесят три. «Когда она придёт?». Пятьдесят четыре. «Не разочаруется ли?». Пятьдесят пять. «А вдруг она заметит моё волнение?». Пятьдесят шесть. «Интересно, она придёт в платье или брюках?». Пятьдесят семь. «Она будет в настроении или нет?». Пятьдесят восемь. «А...» — Можно? — в дверном проеме слышится еле слышный вопрос, вместо стандартного «привет». — О, нет! — Тэхён ошарашено уставляется взглядом в Хаюн. Он резко разворачивается и зажмуривается. Руки судорожно отряхивают хлопковые брюки, быстро переходя на рубашку. Складки немного разглаживаются, делая его вид немного более презентабельным. За своим копошением он не сразу слышит, как Хаюн аккуратно входит. Серо-зелёные оттенки помещения нежно сливаются и дарят успокаивающую атмосферу. Ей нравится. Студия просторная, но отнюдь не пустая. Комод у стены и деревянное зеркало в пол рядом с ним, невысокий подиум у дальней стены, сейчас обустроенный под ложе и окружённый красивыми гардинами серо-зелёного цвета, заполняли собой пустоты. А окна в пол со шпросами вскружили Хаюн голову своим великолепием. Хозяин имеет хороший вкус. — Здесь уютно, — бросает Хаюн, пытаясь сменить неловкую атмосферу на более дружелюбную. Тэхён поворачивается. — А, да. Люблю зелёный. Он совсем не понимает, что говорить. Говорить о любимом цвете в данной ситуации вообще нормально? Идиот. — Он действительно прекрасен, — говорит Хаюн и подходит к комоду, чтобы не стоять столбом в проходе. Глаза бегают по поверхности, стремясь задержаться на каком-нибудь объекте, однако это остаётся непосильной задачей в имеющихся условиях: таинственный мужчина стоит у неё за спиной, заполняя собой всё пространство вокруг. Тэхён глубоко вздыхает, встряхивает головой, будто отгоняя посторонние мысли, и уже собранный подходит к девушке. «Не могу просто смотреть». Расстояние между ними может показаться непозволительным. Что ж, так и есть. Ничего не стоит слегка подуть — и вот лёгкая струя тёплого воздуха уже касается открытой шеи девушки. Она вздрагивает, но не поворачивается. Молчит, продолжая бегать глазами по стене. Пустой стене. — Ты н-не мог бы отойти немного дальше? — с лёгкой дрожью в голосе спрашивает Хаюн. Её просьбу наглым образом игнорируют: тёплая мужская ладонь накрывает её ладонь, вызывая топот мурашек вдоль позвоночника. «Что он себе позволяет?» — логичный вопрос, который должен был возникнуть, однако его не последовало. Это касание обжигает, заставляет закрыть глаза и тихо молиться о возвращении былого спокойствия в душе. Тэхён аккуратно тянет Хаюн за руку, вынуждая развернуться к нему лицом. Её глаза всё ещё закрыты, брови сдвинуты к переносице, как если бы она усердно пыталась что-то вспомнить. Запоминающаяся картина. Свободная рука сама тянется к порозовевшей щеке. — Т-ты. — Хаюн резко распахивает глаза. — Я. Он ожидал, что она отбросит руку, отпихнёт, накричит на него, ударит в конце концов, но Хаюн просто продолжает смотреть на него этими большими прелестными глазами. Его нутро сжимается, а глаза опускаются на приоткрытые губы. Она соблазняет его? Нет. Хаюн не смогла бы. Но все её действия — будь они осознанные или нет — имеют над Тэхёном страшную власть. Не желая больше терпеть это насилие, Тэхён быстро, но мягко накрывает соблазнительные губы. Мир замирает. Сердце заходится в бешеном ритме, когда он понимает, что Хаюн неумело, но отвечает на поцелуй. Миллион искр взрываются в голове. Он не верит в эту реальность. В любую другую — да, но не в эту, где девушка, покорившая его сердце художника, робко мнёт его губы в ответ и доверчиво жмётся ближе. Скромный поцелуй резко разрывается. Одышка, лёгкое головокружение, глаза в глаза. «Это безумие!», — вопит разум одного, а второй копирует его. Но это настоящее. Тэхён отчётливо видит этот испуганный взгляд, вызванный резкой остановкой. Он отчётливо чувствует эти тёплые ладошки на своих боках, крепко вцепившиеся в них. — Прости, — шепчет Тэхён прежде, чем с новой силой впиться в желанные губы. Хаюн испуганно охает, но встречает его с энтузиазмом. «В самом деле вихрь», — с улыбкой думает Тэхён, заключая девушку в объятия. Хаюн, немного осмелев, запускает руку в волосы Тэхёна и легонько их сжимает. — Чёрт, — стонет Тэхён и с силой толкает девушку к комоду. Та ударяется, но не прерывает поцелуя, незаметно превратившегося в настоящую борьбу. Тэхён языком проходится по мягкому нёбу Хаюн, вызывая дрожь по хрупкому телу. Ему определённо нравится эта реакция. Тэхён отстраняется от припухшего рта с чмоком и тут же решается на авантюру: он притворно нежно касается губами бледной шеи. Хаюн резко втягивает воздух, её руки перемещаются на грудь Тэхёна, строя заведомо провальную преграду. — Не бойся. — Тэхён тут же проводит лёгкую дорожку языком от шеи к ключице. Целует выпирающую косточку. — С-стой, — стонет Хаюн, отстраняя парня от себя не резко, но уверенно. — Это уже слишком. Она тяжело дышит, ей неловко и в то же время она готова завизжать: ей так понравилось это безумие. Никогда в жизни она не позволяла себе быть настолько прямолинейной в своих чувствах. Стоит ли продолжать? Тэхён всё ещё удерживает её вплотную к комоду, обнимая за талию. Сейчас смотря на эту маленькую девушку с тяжёлым дыханием, с покрасневшими губами и блеском в глазах, он готов поклясться, что она сейчас счастлива. Её, наверняка, сейчас терзают мысли, о том, как… Женский смех наполняет всю студию. Живой, яркий. Хаюн мягко давит на грудь Тэхёна, таким образом освобождая себе проход. Она, к удивлению Тэхёна, уверенно переплетает их пальцы и тянет за собой к подиуму, где приземляются уже оба. — Это какое-то сумасшествие, — шепчет Хаюн. — Для тебя это плохо? — Да. Пульс Тэхёна на мгновение перестаёт биться. Он не хотел слышать этого. — Плохо, потому что мало. — Хаюн с застенчивой улыбкой, почти удачно перетягивающей всё внимание с краснеющих щёк на себя, смотрит в омут карих глаз и выпускает руку. Ей понравилось целовать его, но сейчас, когда они просто сидят рядом, становится неловко. Унять нервную улыбку кажется непосильной задачей. Приход сюда был не более чем способом удовлетворить любопытство. Однако появилось только больше вопросов, ответы на которые может дать только один человек. Человек, имени которого она не знает (?). Не знает ведь. При первой их встрече она была слишком ошарашена, будучи застигнутой врасплох в мокрой одежде. Её беспокоила только одна мысль: как бы прикрыться и не умереть со стыда. Молодой человек волновал её мало. Вторая встреча произошла также спонтанно. Он просто появился перед ней, вырос, словно из-под земли. Тогда Хаюн была заинтересована куда больше его завораживающей аурой. Имя её не волновало. В человеке ведь главное — сам человек. А сейчас, когда они сидят рука об руку и уже успели познакомиться поближе, Хаюн испугало то, каким малым количеством информации она располагает. — Ты маньяк? — в лоб выдаёт Хаюн. — Что? — Тэхён шокировано вскрикивает и вскакивает на ноги. — Ты эксгибиционист? — продолжает наседать Хаюн, упираясь своими наивными глазами в его. — Нет и нет. Что за вопросы? — Тэхён хмурится и начинает потирать переносицу. — Я произвёл настолько плохое впечатление? Это из-за того, что видел тебя на пляже в.. эм~ неприглядном виде или потому, что пригласил сюда? — Я не знаю даже твоего имени…– обречённо выдыхает Хаюн, когда щёки покрываются румянцем. Облегчённый вздох покидает Тэхёна. Всё дело в имени. Он просто совсем залюбовался этой девушкой, что забыл представиться. Как глупо с его стороны. — Ви, — представляется и тянется к маленькой ладони Хаюн, чтобы в истинно джентельменской традиции закрепить их «знакомство» поцелуем. – Это что-то вроде псевдонима. Извини, что не могу пока сказать своё настоящее имя, – Тэхён решил, что представиться именно так будет правильно. Он бы не хотел, чтобы его настоящее имя, известное всему Сеулу и обрекающее его на пристальные взгляды окружающих, мешало ему узнавать Хаюн без предрассудков. Лицо Хаюн напряглось, но через мгновение мышцы расслабились, как если бы она приняла для себя какое-то решение. — Надеюсь, вопросов стало меньше. Если тебя вдруг интересует что-то ещё, лучше спрашивай прямо. Тогда я не окажусь ненароком убийцей-насильником. — Тэхён одаривает девушку усмешкой, вызывая дикое смущение у последней. — Нет-нет, всё не так. Боже, какая глупая, — Хаюн стучит себе по лбу и вскакивает. — Я думала о том, что мы уже целовались, и мне бы не хотелось, чтобы ты оказался кем-то плохим. Вот и решила отмести сразу худшие варианты. Вообще это было глупо и некрасиво с моей стороны. Я бы могла сказать, что непозволительно и… — Монолог Хаюн перерос в скороговорку. Она всё говорила и говорила, то переплетая свои пальцы, то прокручивая руку вокруг запястья другой, что Тэхён не выдержал и накрыл очередную «скульптуру» своими большими ладонями. Щёки девушки тут же превратились в настоящий помидор. — Я всё понял, не нервничай так. Мне нравится, когда ты уверена в том, что делаешь, — бросил Тэхён, подмигивая и уходя к комоду, на котором покоилась его камера. — Пофотографируем?

***

Возвращаться домой Хаюн сейчас хотелось меньше всего — там она снова окунётся в воспоминания о губах Ви, которые, к слову, были очень мягкими. Одернув себя в очередной раз, Хаюн продолжила шагать вдоль оживлённого шоссе. Она прекрасно понимала, что весь оставшийся день, даже скорее все выходные, её будут преследовать эти образы, поэтому единственный способ как-то свести это к минимуму — поделится с Нарой. Подруга в последнее время была занята чем-то столь секретным, что время общения с Хаюн резко сократилось до банального «поговорим позже» и «сейчас не могу говорить». Разглашать своё занятие она строго отказывалась. Однако отказаться от такой животрепещущей темы она вряд ли сможет. Сейчас, сидя на кухне в доме Нары, Хаюн испытывала невероятное смущение. Нара уже пять минут упорно рассматривает гостью. Её щёки полыхают, руки как обычно пытаются выстроить непонятную фигуру, а сама так часто запивает комок в горле, что чашка чая уже опустела. Хаюн явно волнуется. — Так и будешь молчать? Зуб даю, что привело тебя ко мне что-то интересненькое. Ты, конечно, могла прийти и просто потому, что соскучилась, но, зная тебя, ты бы пришла раньше. Значит, есть что-то другое. Так, что это, Хаюн? — Нара всё продолжала тараторить, заваривая вторую чашку чая для Хаюн. Сейчас она стояла спиной к ней, но ей натерпелось скорее вновь сесть перед Хаюн и попытаться вытянуть хоть слово из неё. — Хаюн, ну же, ты начинаешь пугать, — снова начинает Нара, ставя чашку перед подругой. — Если нет ничего важного, ты могла просто позвонить, знаешь ведь, что я… — Я целовалась! — вдруг выпаливает Хаюн. Нара резко вскакивает со стула, роняя свою пустую чашку на пол. Мельком в голове проносится мысль, что нужно было поставить её подальше от края. Осколки разлетелись по всей кухне, но все целы, невредимы. Все, но не барабанные перепонки Хаюн. Нара визжит и подбегает к последней. Щёки попадают в плен и теперь Нара, как бешеная белка, вперивает свой взгляд в Хаюн. — Ты! Кто он? Когда? Тебе понравилось? Он красивый? А целуется как? — Он милый, — Хаюн смущается от такого количества вопросов, ведь они вновь рождают в голове образ тех уверенных страстных губ. Обольститель! Она снова думает о нём. — И? — И целуется отменно, — тихо, почти шёпотом отвечает Хаюн, опуская глаза в пол. — Кто целуется отменно? — На кухне возникает Джихун, заставляя девушек отчаянно вздохнуть. Он стоит, уперевшись в косяк, нога закинута на другую. На голове его ураган, но выглядит он как обычно симпатично. Магия семьи Чон, честное слово. Что Нара, которой удаётся после пьянки выглядеть как с обложки модного журнала, что Джихун, который только после сна производит впечатление скорее милого, уютного парня, чем неопрятного бомжа. — Тебя не звали, свали. Ты вообще час назад собирался домой. Нара наконец отпускает щёки подруги и уже толкает Джихуна вон из комнаты, когда он начинает возмущаться, прикрываясь тем, что заволновался, когда услышал звон битого стекла. — Вы привороты делаете? Я прав? Поэтому вы и разбили чашку, — выносит вердикт Джихун. — Боже, ну что за идиот, — тяжело вздыхает Нара и закатывает глаза. — Ты видишь здесь травы, котелок или, может быть, ты видишь здесь бутафорскую кровь? Не неси чепухи и выметись из кухни. Здесь девчачья зона. — Ты целовалась и тебе понравилось? Хаюн, кто этот счастливчик? — Джихун весело поднял одну бровь и стрельнул игривым взглядом прямо в девушку, смутив в конец. Ему хорошо известна её несчастливая история поцелуев. За десять лет дружбы их семей, он сблизился с Хаюн настолько, что теперь считал ещё одной младшей сестрёнкой. А все её стыдные, неловкие и позорные истории для него были воспоминаниями, а не чьими-то рассказами. Поэтому он прекрасно помнил и её первый поцелуй в семнадцать лет с соседским мальчишкой, который был хоть и старше неё, но целоваться не умел абсолютно. Бедная Хаюн, которая вернулась со своего первого и, о слава богам, последнего свидания с ним вся в слезах. Он был настолько увлечён поцелуем, что совсем не заметил, как его слюни оказались размазаны по всему лицу Хаюн. Второй поцелуй её застал в восемнадцать, когда она играла в бутылочку с новыми одногруппниками. Все были воодушевлены переменами в жизни, им хотелось завести новых друзей, а кому-то и девушку. Поэтому один парень посчитал вполне нормальным проявить настойчивость во время простого чмока в щёку. Как итог — красная щека и слёзы Хаюн. Ох, как же тогда Джихун проучил его. Неделю лежал в больнице со сломанным носом. Последний, до недавнего времени, неудачный поцелуй был вообще испорчен зубами. Кто в здравом уме подумает, что девушке понравится, когда её губы кусают со всей силы? В общем, тот факт, что Хаюн лестно отозвалась о поцелуе, заслуживает особого внимания. — Он из университета? Я его знаю? — Пожалуйста, не сейчас. Мне ужасно неловко, Джихун. — Для пущей уверенности Хаюн зарылась в волосы. — Видишь, ты здесь лишний! — Нара пошла в наступление. — Ухожу, маленькая ведьма. А ты, — начал Джихун, обращаясь к Хаюн, – просто знай, что я смогу защитить тебя. Продолжать разговор на кухне стало опасно для конфиденциальности информации, несмотря на уход брата, поэтому девушки ретировались в комнату хозяйки дома. Хаюн долго пыталась собраться с силами, чтобы наконец рассказать всё последовательно, но выходило отвратно. Она сидела в позе лотоса на кровати и пыталась воспроизвести всё, что помнила, пока Нара устраивалась рядом с ней, вытягиваясь во весь рост. — Я уже встречала его раньше. Тогда, на Ырвани, видела мельком. Потом мы сталкивались ещё несколько раз и в последний раз он предложил сфотографировать меня. — И ты согласилась? — Да, сегодня пришла к нему на студию. Он был такой забавный, нервничал. — А ты? Ты переживала? Он же совсем незнакомец. — Нара поменяла позу и уже лежала на животе, подперев голову руками. — Он не незнакомец: у него имя есть - Ви. И конечно, я волновалась! Поэтому, дурочка и вцепилась взглядом в стену. Ох, тут-то я и ошиблась. Представляешь, он вдруг подошёл совсем вплотную и взял за руку, а потом поцеловал! Да как поцеловал. — Хаюн снова покраснела и зажмурилась. — Его губы были такими мягкими, но при этом упорными. — И это вскружило тебе голову, — констатировала Нара, мечтательно улыбнулась. — Я хочу, чтобы Тэхён когда-нибудь также поцеловал меня. Думаю, его губы очень напористые, — Нара стрельнула глазками, ясно давая понять, что имелось в виду под «напористые». Минуту что-то напряжённо обдумывая, она то и дело хмурилась и вздыхала, пока наконец не выдала: - И всё же странное у него имя. Ви. Это точно какой-то никнейм. Но знаешь, что странно, он кажется мне знакомым. Хаюн заинтересовалась словами Нары, но решила раньше времени не делать выводом о том, почему Ви представился так, как представился. Секретные посиделки затянулись до ночи, и Хаюн была вынуждена остаться в логове Нары до следующего утра. А там в воскресное утро вполне можно наконец заняться статьёй и попытаться разузнать о тайной миссии Нары.