Так кончается звук и так начинается свет

      Моя жизнь с некоторого времени приобрела характер порядка и некой стабильности, что выгодно отличалось от моих прошедших лет, в те времена, когда я неприкаянной бродила по бескрайней Америке и бессистемно пыталась что-то сделать. Подумать только, чтобы организовать свой день и работать плодотворно, мне нужно будет спасти мир и обуздать силу, которой в давние, забытые почти времена свергали богов. Иным методом, наверное, меня было и не заставить. Некоторые люди пытались, по правде говоря, с кем меня свела жизнь или судьба или попросту дерьмовый случай. Не могу сказать, что у них получалось, и тогда они смеялись беззлобно, или разводили руками, или, особо поэтичные натуры, сравнивали меня со стихиями или природными силами. Глупость, ей-богу. Как можно было меня сравнивать с грозой или бурей на море, не похоже даже. Простая неорганизованность и много свободного времени.       Очень много и очень мало с тех времен изменилось. У меня так же было всё время, которое я могла себе позволить, и я с небывалым удовольствием предавалась лени и культурному досугу с книгой. И в то же время у меня действительно было много работы, шутка ли — целое большое невъебически странное Бюро. Достаточно большую часть моих прямых обязанностей теперь занимала бумажная работа, и уже эта часть была самой странной на мой взгляд. По большей части эти документы являлись собой отчетами о разных видах деятельности, будь то финансовая отчетность о потраченных на очередной исследовательский проект или графики отработанных часов, сведенных по дням и по отделам. Таким образом я могла узнать, правильно ли тратятся деньги Бюро, расходуются ли они правильно, на нужные вещи, и выполняют ли люди свою работу на своих должностях. Я могла за этим следить, а могла этого и не делать. И только одно знание о том, что подобные документы доходят до моего кабинета, заставляли — или вдохновляли — сотрудников работать продуктивно. Всегда подозревала, что бумажная работа одна из самых нудных и бесполезных видов деятельности, но здесь эта схема работала и беспрестанно меня удивляла этим.       Я работала с персоналом, в перерывах между книгами и бесконечной бумажной волокитой, и получала от этого намного больше удовольствия. Заходила на совещания и сидела, слушала доклады и предложения по текущим проектам, училась, постигала присутствующий здесь образ мысли и действий. Я плохо знала юридическую или экономическую часть работы, но я знала людей, которые этим занимаются и была ближе к ним. Моим именем побуждали лучше работать нерадивых сотрудников, хороших же работников сравнивали со мной. Обо мне начинала складываться определенная репутация — меня видели не только как безликое существо, сумевшего возглавить Бюро, но и как человека, личность, со всеми моими недостатками и возможностями. Я потакала таким «распространенным тенденциям» — являлась на собрания и публично хвалила отличившихся сотрудников и отсчитывала приватно проштрафившихся. Так я считала, будет правильно.       Совершенной же неожиданностью для меня стало то, что меня стали уважать солдатня — рейнджеры, сотрудники охраны и большая часть оперативников. Случилось это после моей памятной драки в зоне отдыха Отдела Безопасности. Никто не говорил об этом вслух, но достаточно ясно было видно, по изменению их поведения и по витающим в Бюро слухам, неосязаемых, как дым от огня, но также достаточно ясных. Мне это в нужной степени импонировало, и я неосознанно относила себя к боевым силам Бюро больше, чем к штабным крысам.       Мне нравилось работать именно с людьми, а не с бумагами, и я занималась тем, чем нравилось. Не всё время, конечно же — я не оставляла моего собственного обучения технической части, отчетами разной степени засекреченности разных лет давности.       И, конечно же, меня окружали чудеса, которых и не найдешь нигде в других местах. Чудом, в том числе, я считала собственные способности, по управлению и владению собственными параулитарными силами. Маленький и настоящей феномен, когда я поднимала телекинезом в воздух любой предмет или взлетала в воздух сама. Я получала самое настоящее удовлетворение, каждый раз, когда у меня это получалось, даже если я считала это, какой-то своей консервативной частью разума, что это невозможно. Так же невозможно, как и то, что мои приказы и распоряжения выполняются. Например, когда я пришла к Кирклунду, чтобы проверить, как идет расследование автокатастрофы. Называть это «покушением» мне не хотелось даже мысленно. Его я нашла в его же кабинете, где он выслушивал доклад о ходе расследования одно из активных дел. Кажется, дверь была заперта, но я беспрепятственно зашла в его кабинет на середине доклада и уселась в дальнем углу, дожидаясь, пока он закончит. Я никуда не спешила и одновременно тем самым показывала уважение к рабочему персоналу. Когда доклад закончили, и человек ушел, я пересела в гостевое кресло. — Что там с аварией? — незатейливо поинтересовалась я. — Есть кое-что, — он тоже уселся в кресло и уставился на меня. — Покажу тебе немного позже, тебе понравится. Так же мы разобрались с твоим списком контактов и, как ты и говорила, никто из твоего прошлого не желает тебе смерти или просто недружелюбен к тебе. — Как ты это выяснил? — удивилась я. — Мне казалось, не все мои знакомые оставили обо мне такое положительное впечатление.       Уильям несколько замаялся. — Я попросил моего знакомого из Отдела Парапсихологии прозвонить по оставленным тобой номерам, в поисках тебя. Специалист он хороший, и по голосу может определить, в каком настроении собеседник и что ощущает. — Понятно уже, что здесь уникальные специалисты собрались, — буркнула я. — Так вот, большая часть людей, контакты которых ты оставила, отзывались о тебе положительно. Никого с предопределенной злобой или ненавистью. Ты действительно умеешь ладить с людьми. И ты передала список имен, но от тебя требовался только список… любовников, а не своих подружек с колледжа, — заявил он несколько недовольно, — в эту комиссию и так много оперативников задействовано. — Я очень хорошо поняла эту твою инструкцию, — пробормотала я. — И сделала всё в точности. — О чем ты говоришь, — не понял сначала он, а потом до него дошло, и он посмотрел на меня совершенно особенным взглядом. — Вот значит как. — Именно. Только я хочу, чтобы эта информация не стала общедоступной. Ты можешь представить, насколько эта новость отвлечет сотрудников от работы. Свои… потребности я держу подальше отсюда. — Да, Хелена рассказывала о твоем демарше. Было бы совсем хорошо, если бы ты ставила в известность Отдел Безопасности о своих отгулах, — на это заявление я только фыркнула. — К слову говоря, неосмотрительно… с твоей стороны проявлять столь безрассудную доверчивость, — заявил мне Кирклунд, тяжело вздохнув. — Ты о чем сейчас? — Ты передала мне свой личный телефон с паролем, записанным на бумажке, — напомнил он. — Включенный мобильный телефон, который, по идее, даже дальше ресепшена существовать не может. — Информация с него полезной-то оказалась? — усмехнулась я. — Ты еще спрашиваешь! Доктор Вон рвет и мечет. Впервые вижу, как эта женщина повысила на кого-то голос. Даже когда Лэнгстон предположил, что поведение Тренча — это следствие влияния Ииссов, они в весьма резкой форме предложили ему «не сублимировать». Ты не отвлекай меня от темы. Ты проявила безалаберность, отдавая мне свой мобильный телефон, — продолжал он отчитывать меня. — Это личная вещь, содержащая личную информацию, и опасно разбрасываться ею налево и направо! Ты свою кредитку не отдаешь же первому встречному? — Ну ты же не первый встречный, — пожала плечами я. — Да к тому же, я уже немного усвоила местные правила игры. Я держу это место, а ты — один из тех, кто обеспечивает мою безопасность. Или я не права?       Уильям промолчал, и только желваки заходили. Видимо, он хотел мне что-то сказать, но оставил свои мысли при себе. — Пойдем, я покажу, как продвигается расследование, — он встал со своего места и пошел на выход. Я последовала за ним.       Он спустился вниз и направился в дверь напротив, где раньше начиналась Просека, а теперь просто начинались офисы. Он повернул налево и показал на дверь с горящей красной лампой сверху. — Кстати, забери свой телефон, не заставляй сотрудников нервничать, — он кивнул на дверь, и я вошла туда. В небольшом помещении, больше похожего на страшный сон клаустрафоба, на пустом столе одиноко лежал мой телефон, я забрала его и вышла обратно. Дождавшись, пока я выйду, он продолжил идти вперед и прошел до конца коридора, открыв с помощью пропуска торцевую дверь. Это оказался один из новых «капсульных» закрытых офисов, который использовался сейчас для расследования автоаварии. На длинном столе лежала куча папок, раскрытых и закрытых, множество бумаг и фотографий, чем-то отдаленно мне знакомых — кажется, я видела их в Гостинице. Возле стола стояло несколько белых передвижных досок, на ближайшей из которой я увидела несколько фотографий незнакомых людей. — Знакомься, Джесси, — объявил он, показывая на фотографию лысого, изможденного на вид мужчины лет тридцати, висящей в центре доски. — Это Грегори Тейлор, водитель грузовика, который протаранил твою машину. Он угнал машину тем же утром и сидел в машине, пока на его телефон не поступил вызов с заблокированного номера. Потом он поехал к аэропорту и следовал по параллельной улице за машиной, дальше свернул в нужное время на светофоре и пошел на разбег. — Как была определена его личность? — спросила я, разглядывая его лицо. — У Дарлинга есть два Измененных Предмета, медицинских прибора, которые, как я понял, были первыми в своем роде. Шприц типа «Рекорд» и секвенсор Сэнгера. Используя их в сочетании и подключив их к компьютеру Дома, он сумел воспроизвести внешний вид этого человека. Я понятия не имею, как именно он это сделал, но это сработало. — Это фото с камер наблюдения, — я показала на снимки на столе. — Как вы их получили?       Кирклунд поморщился, но ответил. — Я связался с мистером Картером, обрисовал ситуацию и попросил о помощи. Он долго выражал свое недовольство тем фактом, что на тебя напали и сожаление тем, что исполнитель мертв, и выделил несколько человек для помощи нам.       Я хмыкнула, представив, в каких именно выражениях он был недоволен. Уильям показал на фотографии женщину и двух девочек, находившихся рядом. — Это его жена, Анабель Тейлор, в девичестве Саймон, и двое детей, Дженнифер и Женевьева, семи и десяти лет. Живут небогато, в Бруклине, однако в последние года их материальное состояние основательно потрепали счета за лечение хондросаркомы. Счета выписаны на имя Грегори. — Он умирал, — я коснулась фотографии мужчины, — от рака костей, так что заставило его покончить жизнь самоубийством таким жестоким способом? — Полагаю, внушительное денежное вознаграждение, — он указал на счета. — После его смерти все больничные счета, а также некоторые коммунальные были оплачены, и некоторая сумма была переведена на счет будущего обучения девочек. То есть кто-то нанял умирающего человека, оплатив его долги и обеспечив обучение детям. Кто-то очень предусмотрительный и хитрый. Ты можешь предположить, кто это мог быть?       Я только покачала головой. — Надо бы поговорить с этой дамой, — я кивнула на фотографию жены. — И обыскать их квартиру. Может быть, что-то получится узнать. — Хорошо, я приглашу ее повесткой в Бюро, — согласился он. — Нет, — я замерла на секунду, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Не лучшая идея. Дом ее попросту сожрет. Загонит в каменный мешок или что еще сделает. Не будем рисковать, лучше сами к ней поедем. — Как прикажешь. Только возьмем с собой нескольких параулитов и вызовем группу из Министерства Обороны. — Хорошо, — легко согласилась я. — Отправляемся как можно скорее, чего тянуть.       Он кивнул и отошел к стоящему у стены телефону и принялся названивать кому-то. Тем временем я стала изучать документы на столе. Протоколы допросов свидетелей, отчеты Чосен и Нельсона и фотографии, очень много фотографий. Я видела снимки с места аварии, видела обломки, в которой с трудом можно было опознать машину, в которой я ехала за несколько секунд до того, как она, собственно, стала грудой металла. Запоздалый страх коснулся меня, и я попыталась дышать ровно и глубоко. — Джесси, ты идешь? — окликнул меня Уильям.       Мы вышли из кабинета и по пути к нам присоединилось еще несколько оперативников. Добравшись до лифта, мы спустились к Обслуживающему Сектору и уже там погрузились в две машины. Оперативники вели себя спокойно и обыденно, будто такие задержания были им привычны. Может, и в самом деле были, только вот они выглядели немного смущенными, из-за моего присутствия, наверно.       Доехав до нужного места и не доезжая до него пары кварталов, мы свернули в переулок, где нас уже ждали. Кирклунд совершенно спокойно припарковался рядом: он знал этих парней и видел, на чем они ездят. Я вышла из фургона и двинулась навстречу так же вышедшему со стороны пассажирских мест молодого, явно не старше меня, человека. Он выглядел симпатичным, да и его фигура, запакованная в строгий черный костюм, не скрывала налитых мышц. Военный или любитель спортзала? Двигался он плавно и достаточно уверенно в себе. — Джереми Рендел, из Армейского штаба Департамента Армии, — представился он, протягивая мне ладонь. — А вы, так полагаю, Джесси Фейден, Директор Бюро Контроля. — Приятно познакомиться, — я по-мужски крепко пожала ему руку. — Картер попросил меня собрать группу и помочь вам с расследованием. Я был удивлен, знаете ли, — произнес он несколько сварливо. — Такое большое Бюро, и не можете банально интернет провести к себе.       Вышедший вслед за мной из фургона Уильям только тяжело вздохнул и возвел глаза к небу. Видимо, они уже по этому поводу успели пособачиться. — Спасибо, что напомнили мне об этой проблеме, — искренне поблагодарила я его. — И я была бы искренне благодарна вам, если вы бы помогли ее решить, — вкрадчиво попросила я. — Может быть, в вашей машине есть образец интернета начала восьмидесятых годов? — спросила я. — Или, даже лучше будет, если он будет пятьдесят четвертого года? Тогда проведение интернета в Бюро будет лишь делом техники. Ты можешь мне помочь, Джереми?       Парень заткнулся и неодобрительно на меня посмотрел, как будто ему не понравилось то, что я сказала. Или он попросту не понял. Некоторые шутки бывают сложными к пониманию. — Идем уже к подозреваемой, — буркнул он и прикоснулся к передатчику в ухе. — Выдвигаемся, ребята.       Всей веселой когортой мы двинулись к нужному дому. Я сразу же представила себе, как мы, одетые в строгие костюмы и с оружием, выделяемся на фоне городского пейзажа. Однако Джереми уже предпринял нужные меры — возле нужного дома я заметила нескольких его агентов, одетых в штатское. Он действовал деликатно и аккуратно, в то время как я и Бюро Контроля было более… грубым в своих действиях. По сравнению с другим федеральным подразделением это можно было легко увидеть. Конечно, если учесть, какая персона сейчас Бюро возглавляет. — Действуем быстро и тихо, — проговорила я, подходя к двери и замедляя шаг, — я открываю двери, вы заходите внутрь, находите миссис Тейлор и ее детей, обыскиваете квартиру. Ищем улики преступления, любые доказательства, а также любые объекты исследования нашего Бюро. — А как вы откроете дверь? — подал голос Джереми. — Тихо это сделать не получится, если, конечно, у вас нет ключей или отмычки.       Я его проигнорировала, подходя к входным дверям. Эта семья жила в скромном и бедном районе, в узком двухэтажном доме, зажатом между двумя такими же узкими домами. Еще не доходя до двери, я сфокусировалась на замке двери, выглядывающим из-под ручки. Замок самостоятельно щелкнул, отпираясь, видимо, испугавшись моего взгляда, и дверь медленно открылась. Мои агенты прибавили шагу, обгоняя меня, и быстро зашли в дом. Я зашла внутрь и огляделась. Чисто, скромно и одновременно очень бедно. Я отправилась на кухню и проинспектировала холодильник и шкафы. Запасы скромные оказались, но в холодильнике были готовые блюда явно не из дешевых. Видимо, не только дети на колледж получили деньги. — Мэм, — на кухню заглянул Чейз. — Женщина и ее дети найдены и находятся сейчас в гостиной под присмотром. Мы готовы начать допрос по вашему приказу, — заявил он. — Я сама ими займусь, — отозвалась я, оставляя в покое холодильник.       Из кухни я прошла в небольшую гостиную, которая сейчас казалась совсем крохотной из-за заполнивших ее людей, не останавливаясь, и никто не останавливал меня, все расходились передо мной, давая дорогу. Джереми хотел было перехватить инициативу, но Кирклунд что-то негромко ему сказал, и он затих. Женщина сидела на диване и прижимала к себе своих дочек, испуганно оглядываясь на наводнивших ее дом незнакомцев, которые явно не желали ей добра. На низком кофейном столике перед ней стояла ваза с фруктами, которую я вежливо отодвинула в сторону, прежде чем притянуть к себе рукой рядом стоящий стул со спинкой, развернуть его спинкой к ней и усесться к ней лицом, вызывая ее доверие или хотя бы заставляя расслабиться. Сев перед ней, я не глядя подняла руку за голову, и мне в нее вложили папку, которую я положила перед собой. — Привет, Анабель, — вежливо поздоровалась я. — Меня зовут Джесси Фейден, — я достала из внутреннего кармана пиджака удостоверение и показал его ей. — Видишь, здесь написано мое имя и кое-что еще, очень важное, — она вгляделась в удостоверение и кивнула. — Я показываю тебе это, чтобы ты поняла, что я тут не шучу.       Она только молча кивнула, всё еще имея испуганный вид. — Мне очень жаль, что твой муж умер, — призналась я, — Но перед смертью он сделал кое-что очень нехорошее. — У тебя нет жалости и сострадания, — тихим хриплым голосом произнесла она. — Мой муж умер, я осталась без кормильца, а мои дочери — без отца. — Я просто хочу тебе показать кое-что, — я открыла папку и стала выкладывать перед ней фотографии. — Утром, в день своей гибели, он угнал грузовик, полный взрывоопасных материалов. Некоторое время он прождал, а потом поехал по дороге и протаранил машину, в которой в тот момент находилась я. Неприятно, правда ли? — проницательно спросила я. Она ничего не ответила. Крепкие нервы были у нее, или ей попросту было плевать на меня. — Нападение на государственного служащего высшего ранга — для вас это может выльется в обвинение в пособничестве и лишение родительских прав. — Но вы же живы, — разумно произнесла она. — Да, вы правы, хер с моей жизнью, — согласилась я с ней, — Но в той машине я была не одна. Со мной был мой водитель, Джошуа Эстер, — я положила перед ней его фотографию. — Посмотри внимательно на него. У него молодая жена и грудной ребенок. А также он очень хорошо делает свою работу, другого такого водителя мне вряд ли удастся найти. Так же в машине были мои телохранители, — я поочередно положила их фотографии. — Рудольф Нельсон, посмотри, какой молодой — у него есть сын возраста твоей младшей дочери и жена. Чарли Чосен — она не замужем и без детей, но очень хороший специалист и ведет курс рукопашного боя.       Она отвела взгляд, не желая смотреть на разложенные веером фотографии на столе. — Чем они заслужили смерть? — спросила я ее. — Чем я заслужила смерть? Почему твой муж счел верным разменять наши жизни на гипотетический колледж для дочерей? — Просто уходи отсюда, — тихо попросила она. Она действительно думала, что это сойдет? — Ты думаешь, я закончила? — поинтересовалась я, выкладывая поверх всех фотографий еще одну. — Часом раньше в этой машине был мой брат, Дилан, — она не выдержала и взглянула на фотографию. — Он единственное, что осталось у меня от моей семьи. Наши родители исчезли, когда я была чуть старше твоей Дженнифер. Я очень сильно его люблю, и, если бы он остался бы в этой машине, я бы не стала сейчас с вами разговаривать. Тебе понятно, что бы я самолично сделала бы с тобой и твоими детьми или тебе рассказать?       Женевьева у нее на руках заплакала. Женщина машинально погладила ее по голове и с бесконечной обреченностью в голосе спросила меня. — Что тебе от нас надо? — Я вам рассказала правду, и ты тоже будь со мной честна. Кто заплатил твоему мужу, кто покрыл счета за лечение, и кто дал ему план действий, и кто указал именно на эту машину. Скажи мне правду, и я оставлю тебя в покое. Уйду и больше не вернусь.       Она всхлипнула и еще сильнее прижала к себе девочек. — Мэм, поверьте, я ничего не знаю. Грегори только последние несколько дней был беспокоен, взбудоражен, он всё время повторял, что делает это на благо нашей семьи. Обнял меня несколько раз и говорил, что любит меня. А девочек он отвел в их комнату и долго с ними говорил о чем-то.       Что именно он им говорил, понятно было. Вернулся Кирклунд, который за пару минут до этого отходил, наклонился ко мне и тихо сказал на ухо два слова. Кажется, меня даже перекосило. — Миссис Тейлор, как давно ваш муж состоял в террористической организации под названием «Благословенная Организация» — спросила я ее, и она даже плакать перестала. — Что вы имеете в виду? — Состоите ли вы лично в этой террористической организации, — продолжала я проговаривать, даже не потрудившись придать голосу вопросительную интонацию. — Какие поручения и акты против американского народа приказывали выполнять вам и вашему мужу? Участвовали ли в этом ваши дети? — Я не понимаю, — проговорила она. — Участвовали ли вы в изготовлении, передаче и использовании Измененных Предметов, Предметов Силы. Участвовали ли вы в терактах «Игл Лимитед», инциденте на радиовещании «Ночная Америка» или иных, не известных Бюро Контроля? — Нет! — возмущенно воскликнула она. — Мы не террористы! Ни я, ни мой муж, ни наши дети не имеем дело с этим! — Сопротивление расследованию федерального бюро не пойдет вам на пользу, миссис. Раз вы не хотите говорить правду, то и нам нет смысла идти навстречу вам. Агент Рендел, арестуйте эту женщину и ее детей в подозрении на терроризм, — я встала со стула и развернулась к стоящему рядом Джереми. — Я невиновна! — закричала Анабель. — Мэм, прекратите разыгрывать сцену, — вмешался Кирклунд, смерив ее уничтожающим взглядом. — В тайнике под вашей кроватью нашли документы, касательно организации «Благословенная Организация». — Что? — изумление на ее лице было неподдельным. — Это не мое!       Агенты не торопясь, надели наручники на нее и на детей и начали выводить иих на улицу. Девочки были на удивление тихими, только старшая очень зло зыркнула на меня. Я перехватила за локоть Джереми, заставляя остановиться. — Просто подержи их у себя в камерах, — тихо попросила я. — Мать держи отдельно от детей, но девочек не разделяй. И не относись к ним как к безвредным созданиям, маленькие дети порой могут оказаться опаснее взрослых. — Что ты имеешь в виду? — Когда я сама была возраста старшей девочки, то шериф страшно и злобно матерился, только услышав мое имя. Вполне обоснованно, заметь. — Я сделаю, как ты просишь, только из уважению к Заку, — кивнул он. — У меня перед ним крупный должок.       Он ушел и вернулся, с интересом наблюдая, как мои люди обыскивают квартиру. Это походило на то, что он видел раньше и к чему привык, но раньше он и представить не мог, что оперативные агенты будут при обыске использовать приборы, похожие на счетчик Гейгера для улавливания радиации. На самом деле это были сконструированные Отделом Паракинезиологии приборы для улавливания параулитарного резонанса. Я и сама прошлась по квартире, с тем же намерением, только я сканировала пространство собственным резонансом. Особо ничего интересного не нашлось, только некоторый отзвук я наша в спальнях, и то это было только память самого дома о живущих здесь людях. — Она не похожа на террористку, — заявил Ренер, найдя меня за изучением гардероба Анабель. — Мне приходилось сталкиваться с террористами, и они обычно бывают более… шумными и проблемными. Может ли быть такое, что ее подставили? — Вполне возможно, — допустила я. — Если она не совершала ничего противозаконного и не знала о планах мужа, что сомнительно, то к ней Бюро никаких претензий иметь не будет. — Судя по словам твоего начальника Расследований, эта шантрапа уже долгое время портит вам кровь. Они могли в самом деле подослать своего человека, чтобы попытаться тебя убрать. — Вполне могли, — кивнула я, выныривая из шкафа. — Разберемся. — А почему тогда вы их к себе не забрали? — несколько недовольным тоном заявил он. — Мне совершенно незачем нянчиться с ними. — Наше Бюро это совершенно не то место, где могут находиться дети. Да к тому же, эта женщина мне не нравится. — Тебе виднее, — он только пожал плечами, молча удивляясь такой постановке факта, но ничего не сказал против.       Закончив обыск, вернее, не найдя для себя ничего интересного, я покинула это жилище и стала спускаться по ступеням. На всей улице не было ничего необычного, никаких выкрутасов Измененных Предметов или странно ведущих себя людей, однако меня поразил неожиданный и беспричинный приступ паники. У меня никогда не было панических атак, однако сердце мое неожиданно застучало очень сильно в груди, я даже чувствовала его стук, а разум охватило смятение. Что-то должно было случиться, что-то очень плохое; я знала это ощущение, в былые годы оно меня не раз спасало от многих разных неприятностей, заставляло убираться подальше, когда всё катилось к черту или когда должны были нагрянуть копы, или еще какое дерьмо случиться. Но на этот раз неприятности были посерьезнее, чем просто копы. Я стояла очень высоко, и ставки тоже были высоки. Что-то блеснуло голубоватым прямо передо мной, и я взглядом зацепилась за это сияние, устремляясь взглядом к его центру. Так Полярис нередко показывала мне вещи, на которые стоило обратить внимание, показывала мне источник резонанса. Сейчас же эта была крохотная фигура человека, на крыше здания через два квартала. Фигура сделала движение, и бликанул луч света, никак не связанный с Полярис.       Сделать я ничего не успевала. Даже на физическое движение у меня не хватало времени, да к тому же, сразу за мной спускался ничего не подозревающий Джереми, а подставлять гражданского, да кого-либо еще не входило в мои планы. Тогда я обратилась вглубь себя, к той части себя, что была камнем и рыжей Джесси с огромным резонансом и незнакомым, меняющимся лицом. Это всего лишь на мгновение, попросила я. Перестань быть мной, мне сейчас будет очень больно. Я не хочу, чтобы было больно тебе. Я только и успела заметить, как двинулась, сместилась тень от некого огромного объекта. И в следующее мгновение меня толкнуло в грудь, очень сильно, так, что я потеряла равновесие и начала падать назад.       Боли я в первое мгновение не почувствовала. Упав назад, я завалилась на Джереми, и его тоже повалила на ступеньки. Я попыталась сделать следующий вздох, и на губах запузырилась кровь, а ткань пиджака стала быстро пропитываться темным и блестящим. — Блядь, — с силой выдохнула я, и тут пришла боль. Я буквально чувствовала злые кусочки металла, которые раздирали болью мои легкие, это как полая вена в руке, ощущение чужеродного внутри тела, только во много раз больнее. — Джесси, Джесси, — позвал меня знакомый голос, и я разлепила глаза, которые, как оказывалось, я успела закрыть. Надо мной надвис Кирклунд, со встревоженным лицом на фоне серого пасмурного неба. — Дом… в порядке, — с трудом проговорила я. — Я… успела позаботиться… об этом. — Кто это был? Кто стрелял в тебя? — не успокаивался он. Позади него начали собираться другие люди, мои агенты. — Ублюдок… с крыши, — я чуть подняла руку, указывая туда. Роберт Чейз тут же исчез с места, но Джереми его не заметил, параулит был позади него. Сам же Рендел лежал под моей спиной и никак не реагировал, только издавал подозрительные звуки выброшенной на берег рыбы. — Взять его! — крикнул в сторону Уильям. — Живым, блядь! — уточнил он и снова повернулся ко мне. — Держись, девочка, сейчас тебе будет лучше, потерпи. Я прочитал всё, что есть о твоей подруге, сейчас тебе станет лучше. — Я на это… — но не успела я закончить фразу, как меня прошило еще два выстрела. — Как же, сука, больно, — взвыла я, брызгая кровью и бессильно царапая каблуками бетон ступенек. — Тихо, тихо, — попросил Уильям, придерживая меня за плечо. — Не дергайся, так только хуже будет.       Я попыталась следовать его совету, попыталась дышать ровно, но каждый вздох только резал меня по живому. Попытавшись замереть, я вытянулась по струнке. — Что за херня тут происходит? — заорал у меня под ухом Джереми. — Тут «скорую» нужно вызвать, срочно! Да и то я не уверен, что поможет… я видел такие ранения, тут ничего не поможет! — А ну пасть заткни, говорун, — зло рыкнул Уильям. — Ты не имеешь никакого понятия вообще, о чем говоришь.       Слушая, как они переругиваются, я почувствовала, как тело мое становится тяжелее, как будто мое тело весит не положенные ему килограммы, а куда больше, сотни, десятки сотен килограмм. Как будто материя моего тела становилась чужеродной этому месту, как и сам Старейший Дом, оставляя за собой только видимость, успешное — или не очень — подражание окружающей действительности. Боль, раздирающая мои легкие, истаивала, как табачный дым в воздухе, становясь с каждым мгновением глуше, неважной. Как будто меня намеренно тянули, забирали отсюда, в другое место. Небо, края зданий, озабоченная рожа Кирклунда выцветали, уходили в нестерпимую белизну бескрайней плоскости, и только ровно надо мной виднелась пирамида иссия-черного. Я хотела предупредить Кирклунда, хотела сказать, куда я отправляюсь, но не успела даже рта раскрыть. В одно мгновение я еще лежала на тушке впадающего в панику Рендела, а уже в следующее — лежала на огромном плато черного с золотыми прожилками камня. ≫> Сохраняйте спокойствие\неподвижность, Директор. Вы в безопасности\Доме ≪<       Я хотела сказать, что догадалась, но не стала этого делать — инструкции от Совета нужно было соблюдать неукоснительно — и вместо этого попыталась расслабиться, расслабить инстинктивно напряженные мышцы, и даже закрыла глаза, даже сквозь веки продолжая видеть перевернутую пирамиду Совета. Я чувствовала движение резонанса Полярис, как те времена, когда она подлечивала меня после многочисленных ранений, как раньше. Не совсем понимаю, зачем Совет меня к себе забрал, я бы и так была в порядке, но они лучше знают. Прямо сейчас я видела одно большое преимущество — тело больше не болело, и поэтому я не возражала особо. Незаметно для себя, через некоторое время соскользнула в сон.       Астральный План совершенно особенное место. Время здесь не идет, и объективно сказать, сколько я здесь пробыла, нельзя было. Ни телефона, ни механических часов у меня с собой не было, и поэтому, когда я очнулась, то не могла определить, сколько я здесь провела. Возможно, несколько часов, возможно — целую вечность. Так или иначе, очнулась я с совершенно ясной головой и полностью здоровая. Я проверила — запустила пальцы за ворот блузки, там, возле ключицы еще темнело бурым испачканная и порванная ткань. Пулевых ранений как и не бывало. ≫>Вы целы\здоровы\в тонусе. Мы проследили, чтобы вы оказались работоспособны\быстры≪< — О, спасибо, — пробормотала я, разглядывая испорченный костюм. — Не стоило вмешиваться, но спасибо, — искренне поблагодарила я. ≫>Вы доказали свою пригодность\полезность\исполнительность. Нам нужно, чтобы вы сохранили пост\связь с нами. Вы наш любимый\нынешний Директор≪< — Преимущества Директора, — догадалась я. О чем-то таком в свое время и говорил Тренч. Вот оно значит как. Физически устранить меня теперь будет куда трудной задачей для желающих получить мое мертвое тело. ≫> Верная догадка\попадание дротиком. Мы не желаем, чтобы вы подвергались покушениям\нападениям\наезду. В третий раз мы примем меры для предотвращения≪<       Последнее звучало не очень любезно, но любезности я и не ждала. Не те ребята этот Совет, чтобы расшаркиваться со мной. Я поднялась на ноги и сосредоточилась, желая убраться отсюда. Ослепляющий свет померк, и я обнаружила себя в своем кабинете, стоящей прямо посередине него. Еще раз с отвращением оглядев испорченный костюм, я подошла к столу, уселась на его край и стала вытаскивать из пиджака всё, что там было. Значок, картохолдер, зеркало — всё это полетело на стол, телефон я разблокировала с и некоторым облегчением осознала, что всё еще сегодня, и даже двух часов не прошло с того момента, как в меня стреляли. Очень хорошо, хотя по собственным, внутренним ощущениям я отлично выспалась, а значит, провела в Астральном Плане не менее полусуток. И чувствовала себя, на удивление, хорошо, как будто бы мне в грудь и не стреляли, даже памяти о боли не осталось. Кстати, о птичках. Я развернула к себе телефон и вызвала Барбару через интерком. — Где сейчас Уильям Кирклунд? — спросил я секретаря. — Одну минуту, мэм, — откликнулась она, и телефон замолк. Я как раз успела избавиться от испорченного пиджака и блузки, как она возникла снова. — Пятнадцать минут назад миновал Транзитную Зону, три минуты назад вышел из лифта в Секторе Расследований. Доложить ему, что вы его искали?       Я так и представила, как она созванивается со своими подружками-сплетницами с пропускных пунктов и спрашивает о Кирклунде. В самое ближайшее время о ее интересе будут знать в Бюро все желающие. — Нет в этом необходимости, я сама сейчас его найду, — заявила я и отключилась.       Под каждой из реконструкций АМС находился комплекс из нескольких камер содержания заключенных и допросов. По поводу этого АМС реконструкции не будет, поэтому он поведет заключенного в те допросные комнаты, которые расположены под развилкой, от которой отходили пути в разные реконструкции. Туда я и отправилась, приведя перед этим себя в порядок. За это время, я так полагаю, они успеют устроиться и с комфортом устроить заключенного.       Видимо, ему всё-таки доложили, что я его ищу, потому что он перехватил меня у выхода из офисов. Он ничего не сказал, когда вышел мне навстречу, только внимательно меня оглядел, подсчитывая наличия у меня всех нужных конечностей, и тут же развернулся, рукой сделав жест следовать за собой. Он ничего не сказал, но по его глазам я поняла, что он рад меня видеть и рад, что со мной всё в порядке. Я уже успела его немного узнать, чтобы понимать его чувства без слов. Уильям не любил говорить словами, но его лицо, глаза особенно, были гораздо красноречивее.       Гораздо сильнее него отреагировал Джереми. Едва я вошла в допросную комнату, он подскочил с места и издал горлом невнятный звук, который был похож на тот, которым самцы каких-нибудь певучих птиц завлекают самок. — Как? — только и смог выдавить он. — Засекреченная информация, — парировала я. — Мы будем мое здоровье обсуждать или займемся делом? — я качнула головой в сторону.       Я прошла мимо него и уселась на стул, повернутый в сторону примыкающей комнаты. Их разделяло лишь стекло, которое только с одной стороны было прозрачным, а с другой — зеркалом. Стандартная допросная комната Сектора Расследований, только таким окном и отличавшаяся от многих других безличных кабинетов. В другой комнате, с прикованными к столу руками, сидел совершенно незнакомый мне человек. Мужчина, сорока лет, с длинными волосами, собранными в жидкий хвостик, в рубашке и простых штанах. Он не показывал волнения, даже несмотря на его весьма незавидное положение, наоборот, ничем его не примечательная внешность отличалась каким-то вдохновленным выражением лица. Я знала такой тип людей, которые уверенны в своей правоте, и которых переубедить невозможно. А нам надо это сделать, потому что этот человек перед нами — террорист. Нам нужно было найти его сообщников. Человек, который стрелял в меня с крыши. — Что прикажете делать с ним, Директор? — подал голос Уильям. Джереми повернул в мою сторону голову. — Самое простое, что можно с ним сделать — это попросту убить. Его вина, безусловно, очевидна, его поймали с оружием в руках, и он совершенно не отрицает, что стрелял в меня, желая убить. — Убить? — переспросил Джереми. — Я имею в виду, не допрашивать его, а вместе с имеющимися уликами передать в надежные руки судебной системы, тем более это не совсем наш профиль работы, — объяснила я, чтобы он не подумал, что мы здесь самоуправством занимаемся. Ну, вообще-то занимаемся, но никто не должен об этом знать, это тоже засекреченная информация. — Но это не решит вопрос самой его организации, ее местоположения и численности. А также вопроса возникновения Измененных Предметов. — Что это за дрянь? — поинтересовался Джереми. — Оружие и способ исполнения террористических актов, — откликнулась я. — Если они террористы, может быть, подключим Национальный Контртеррористический Центр? — Дельная мысль, молодой человек, — кивнул Уильям. — Они будут рады, когда мы устроим для них преждевременное Рождество. Но для этого нужно запаковать для них «подарки», которые нужно еще найти и обезвредить. Какие еще идеи могут быть, Директор? — Он выглядит слишком самоуверенным в своей правоте, — заметила я. — Скорее всего, у его этой «Благословенной Организации» сильная идеология, которую будет непросто сломать. — Это верно, — поддакнул Киркнулд, смотря на меня с таким неким одобрением учителя математики, любимая ученица которого решила сложное уравнение. — Так как мы поступим? — Мы разделимся, — я развернулась к Джереми. — Я понимаю, что вы работаете на других людей, но я могу же дать вам задание, которое будет относиться к национальной безопасности и безопасности Америки? — спросила я, совсем немного, легко надавливая на него своей силой, голосом и тем нечто, что облачает меня властью. То, как пытался надавить на меня Тренч, совсем, казалось, недавно.       Он несколько побледнел и средним пальцем оттянул плотно сидящий на шее воротник рубашки. — Да, мэм, конечно, — кивнул он. — Этот человек — я кивнула на стекло, — сделаете его персоной интереса. Выясните о нем всё — связи, контакты, где он спит и с кем общается. Траты, большие закупки, детство, семья. В конце концов, где он достал такую большую и убийственную снайперскую винтовку, это вроде бы как незаконно. — Я вас понял, — кивнул он, вставая с места. Рендел оглянулся на Уильяма, как будто бы беспомощно, а потом — на человека за стеклом. — Я могу быть уверенным в том, что всё пройдет законным путем? Мы же всё-таки в цивилизованные времена живем. — Я прослежу за этим, — заверил его Кирклунд. Джереми посмотрел на меня, как будто бы не верил ему и вышел за дверь. О какой цивилизованности может идти речь вообще, если люди сжигают ядовитый мусор и изобретают лосины оверсайз размеров. Дикий мы народ еще, вроде туземцев из пещеры, которые орать только могут и забивать камнями до смерти, дикие, даже если в приличные костюмы нарядить.       В комнату для допросов вошел Дэйв Глиссон, сел напротив подозреваемого, спиной к стеклу и начал задавать вопросы, даже не смотря особо на мужчину и не вслушиваясь в ответы. Этот допрос был чистой формальностью, его успели поймать на месте преступления и оружием, у которого даже ствол еще не успел остыть. Этот человек был угрозой для всего Бюро, уже тем, что выстрелил в меня. Он был угрозой тем, что принадлежал к «Благословенной Организации», держал при себе книжечку с инструкциями на все случаи жизни, отпечатанную тем же, и имел при себе Измененный Предмет — старинную опасную бритву, которая под настроение могла не только идеально чисто выбрить лицо и шею, но также перерезать это горло, сильно и глубоко, так, чтобы фонтаном кровь пошла. Так что, по сути говоря, этот допрос и не нужен был, он был только видимостью, необходимым ритуалом. Мое мнение было здесь истинной в последней инстанции, и я принимала здесь решения, и поэтому этот допрос будет длиться именно столько времени, чтобы у меня хватило духу решить, что именно делать с этим человеком дальше. Это может занять часы, дни и даже месяцы, но последнее решение останется за мной. А я не имела ни малейшего понятия, что с ним делать. Автокатастрофа была подстроена, кем-то очень хитрым и умным, и очень желающим моей смерти. Семья Тейлоров были козлами отпущения, крупной костью, кинутой в сторону Бюро, чтобы мы заткнулись. И заодно — еще одной попыткой от меня избавиться. Кто-то, знающий, кто создает нам самые большие неприятности и самые мерзкие проблемы, и тот, кто в состоянии оказался столкнуть нас лбами, если не хватит этой кости. А этот самодовольный придурок с оружием был только посредником, он только выполнял чужие приказы. Бесполезно ругать ребенка, который делает так, как ему скажут.       Мысли в моей голове перетекали одна в другую, двигались, изменялись. Я не буду его убивать, поняла я с кристальной ясностью, хотя совсем недавно хотела пойти на поводу собственных эмоций и открутить ему голову. Этого придурка можно было использовать гораздо более полезно. Унитарным путем, так сказать.       Я вскочила на ноги одним импульсивным движением. — Ты туда не пойдешь, — категорично заявил Уильям, поняв, видимо, что именно собираюсь делать. Я с интересом посмотрела на него. Последний раз, когда он запрещал мне что-либо делать — с его горла еще долго синяки сходили. — Я имею в виду, ты одна не пойдешь. Он же всё-таки хотел тебя убить. — Если ты хочешь приставить ко мне оперативников, то я не буду их ждать. Успеют — хорошо, не успеют — не мои проблемы, — заявила я, прикрывая глаза. — Мне нужна пара минут.       Кирклунд тут же встал и вышел из кабинета, а я осталась одна, не считая стрелявшего в меня человека напротив меня. Испытывала ли я когда-либо страх? Не просто страх темноты или остаться беспомощной, а страх куда более глубокий, беспричинный кошмар, отравляющий, разъедающий всё твое нутро и всю твою сущность. Парализующий, лишающий воли и сопротивления ужас, следы которого остаются на всю жизнь с тобой. Чтобы сломать врага, потребуется куда больше, чем простые кошмары под кроватью. Я таких, оказывается, не знала. Готовое выстрелить дуло пистолета, направленное в мое лицо, неминуемая смерть, притаившаяся в отблеске ножа в глухом переулке или даже необъяснимая херь, которой для меня стал Диапроектор в далеком детстве, не вызывали у меня страха, только здоровое агрессивное желание уничтожить источник опасности. Я не знала страха как такового, но его знала Полярис — для нее смертельным ужасом стал резонанс, нашедший в этом мире воплощение в виде красного и шипящего. Держи его при себе, попросила я. Настало время стать воплощенным ужасом для кого-то иного. Она только пульсирующее шевельнулась, соглашаясь со мной, и я встала с места и двинулась на выход, неся в себе это чувство, как полную чашу, боясь расплескать.       Сразу за послушно распахнувшимися дверьми меня ждали два незнакомых мне оперативника, которые последовали за мной в соседнее помещение. Широким быстрым шагом я вошла в допросную и сразу же посмотрела на допрашиваемого. Он поднял голову на звук и тут же увидел меня — человека, которого он как бы застрелил совсем недавно. Эмоции его были четко для меня понятны, так, если бы он доставал карточки с написанными словами. Неверие, недоверие, четкое ощущение обмана, снова недоверие, отрицание, осознание и ошеломляющее, четкое чувство провала. В этом не следовало бы и сомневаться — он был послан именно убить меня. При моем появлении дознаватель удивляться не стал, он только молча поднялся и уступил мне место напротив подозреваемого, не тронув документы даже, лежащие на столе. Не сводя с допрашиваемого взгляда, я села и сложила перед собой руки. Два оперативника застыли у двери, Глиссон встал за его спиной, возле камеры, чтобы не загораживать обзор. — Догадался уже, что задание ты провалил, — начала я. — Нет, это неправда, — заявил он, теряя уверенность. — Я убил ее, шесть выстрелов в грудь еще никому шанса не оставляли. Ты лишь копия, имитация, попытка выведать из меня информацию. — Самообман — самая сладкая из форм лжи. Обманывай себя, — великодушно разрешила я. — Продолжай уверять себя, что ты справился с заданием. — Да, я сделал это, — продолжал говорить он. — Всё, так, как мне и приказали. Подложил документы, которые мне дали, в спальню вдовы. Устроил наблюдательный пункт. Дождался, пока женщина войдет в этот дом, а затем выйдет и потом выстрелил, — он нагнулся к столу, прикрывая лицо руками. — Я всё сделал правильно! — Нет, ты облажался, — поспешила уверить его, подпуская в сияющий невидимый резонанс вокруг себя приготовленного первобытного ужаса. — План был хорош, это можно признать, но выполнил ты его отвратительно, ты провалил то, что провалить нельзя было. Ты потерпел фиаско и феерично обломился.       Допрашиваемый разогнулся, взвыл хорошо поставленным голосом. — Великий Магистр будет мною недоволен! — запричитал он. — Как я буду оправдываться перед ним? — А кто сказал, что будешь? — делано удивилась я. — С чего ты решил, что сможешь попасть домой? Тебе светит обвинение в терроризме и в покушении на жизнь главы федерального бюро — так что жизнь тебе светит в тюрьме до конца, если тебя не казнят или если не умрешь здесь.       Он снова дернул прикованными руками, но не к лицу, а к груди, к распахнутому вороту рубашки. Я уловила это движение и накрыла его резонансом Полярис, чтобы увидеть, что эта часть его собственного резонанса, и так слабого и едва ощутимого, выглядит основательно выгоревшей, именно возле его груди и еще возле головы. — Что у него висело на шее? — обратилась я к Глиссону.       Дознаватель вышел из кабинета, но тут же вернулся. Он положил на стол передо мной короткие перчатки и запакованный в пакет для улик круглый предмет. Не подав виду, я первым делом надела перчатки — тонкие, мягкие и черные, такие же, как и мой костюм на выход, заканчивающиеся чуть выше запястья — и достала из пакета предмет. Им оказалась монета, очень старая на вид, с приделанной петелькой для шнурка и разрезанным плетенным шнурком. На вид это была простая, хоть и старая монета, зато от нее шел гудящий, нехороший такой резонанс. Опасный резонанс, проникающий, разъедающий, испепеляющий. Я порадовалась, что руки мои в перчатках, и покрутила в пальцах. Заключенный дернулся, пытаясь руками дотянуться до монеты, но я не дала ему это сделать. — Я не знаю, что это такое и откуда эта штука у тебя появилась, но благодаря этому я смогу добраться до твоего шефа, — заявила я, поняв за секунду до этого, как именно можно использовать этот Измененный Предмет. — Спасибо за сотрудничество следствию.       Я искренне и благодарственно ему улыбнулась, сжав монету в ладони, так, чтобы она не касалась голой кожи, и направила ту часть своего резонанса, что была Старейшим Домом. В этот же момент заключенный дернулся снова, так сильно, что сдвинулся с места стол, и одновременно где-то внутри Дома — меня — заработала сирена оповещения обнаружения нового АМС. Я резво встала и отошла назад, а сопровождавшие меня оперативники, наоборот, подались вперед и быстро ткнули буйного подозреваемого лицом в стол. Убедившись, что с ним справятся, я вышла из допросной и двинулась вглубь Сектора, в Оперативный Центр. Минуту спустя меня нагнал Кирклунд. — Что ты сделала? Сигнал обнаружения раздался именно в тот момент, когда ты допрашивала подозреваемого, — заявил он. — Да, — кивнула я. — Это именно то, что ты думаешь. Мне удалось провести резонанс этой монеты через Дом, и Дом смог отследить тот же резонанс на территории Соединенных Штатов. Это всё равно что маятником на нитке качать. Или карандашную линию на бумаге провести, соединяя две точки. — Ты хочешь сказать, что новое АМС связанно с «Благословенной Организацией»? — Я не хочу говорить, я точно указала место, — поправила его я. — Это АМС и есть их штаб-квартира, место сбора, источник и первоначало, — тем временем мы пришли в Оперативный Центр, и я прошла вперед, не сбавляя шага, к переднему из панелей управления, за которыми уже работало несколько сотрудников. Я подошла к краю панели и оперлась рукой. — Есть локализация? — спросила я у сотрудника.       Мужчина в очках кивнул, продолжая набирать на клавиатуре команды и смотреть в маленький монитор перед собой. — Да, мэм, — подтвердил он. — Сигнал четкий и ясный. Сильный, как будто только что образовавшаяся зона АМС. Штат Арканзас, подождите секунду, я локализую сигнал, — он снова застучал по клавиатуре. — Это почти на границе штатов, недалеко от водохранилища Норфорн, на реке Уайт-Ривер. Поселение в стороне от более или менее крупных городов или транспортных развилок. — Очень хорошо, — заявила я и разогнулась, обращаясь к Уильяму. — Собирай штурмовую группу, рейнджеры и оперативники, будем зачищать территорию.       Мне не нравилось это место, этот горящий огонек на территории штата Арканзас на большой, во всю стену, карте США, эта монета в моей руке и всё это дерьмо, связанное с этой всратой «Благословенной Организацией», и поэтому мне хотелось покончить с этим как можно быстрее. — Зафиксируй координаты и переведи на постоянное отслеживание этого резонанса, — снова обратилась я к оператору панели. — Это очень важно.       Мужчина с готовностью кивнул и снова застучал по клавиатуре. Теперь можно было отпустить нехорошую вещицу и вернуть ее обратно в пакет для улик. — Зачем так спешить? — здраво поинтересовался Уильям. — И зачем именно зачищать так жестко это место? «Благословенная Организация» действовала десятилетиями, и я не думаю, что нужно торопиться, тратить ресурсы и рисковать людьми, своими и Маршалл, чтобы… — Выполнить мой приказ? — закончила я за него. Работник за панелью опасливо поглядел на меня. Другие сотрудники начали на нас оборачиваться. Я подхватила его за локоть и повела прочь, на второй этаж, в закрытый офис. — Слушай, прикрыть эту лавочку надо быстро, — непререкаемо заявила я, как только мы остались одни. — Джесси, я понимаю, что ты очень огорчена тем, что тебя пытались убить, — возразил Кирклунд, — но не нужно принимать скоропалительных решений. — Дело не в том, что я действую на эмоциях. Дело в том, что спуская им с рук покушения, мы создаем прецедент и тем самым показываем, что нас можно истреблять и о нас можно вытирать ноги.       Кирклунд хотел мне что-то сказать, но не успел. — Кроме того, — продолжила я, — когда меня забрал Совет, они мне кое-что сказали, очень важное. Покушения на мою жизнь, как оказывается, это прямой вызов и плевок в лицо Совету. Ты можешь предположить, насколько сильно им это не понравилось. — Что именно они сказали? — напряжено спросил он. — Цитируя, они собираются «вмешаться», если покушение произойдет еще раз. — Что это значит? — Полагаю, ничего хорошего. Не будут же они пирогами угощать всех окружающих, — я развела руками. — Скорее всего, речь идет о тактике «выжженной земли» или об аннигиляции физического пространства. Думаю, никто не хочет проверять.       Уильям поджал губы, всем своим видом показывая несогласие с моим скоропалительным и жестоким, может быть, решением. — Ты тогда поговори с Маршалл, а я свяжусь с Картером и запрошу национальную гвардию этого штата. Какая-никакая, а лишней огневая поддержка не будет. — Хорошо, меня это устраивает, — энергично кивнула я, мыслями уже пребывая в пути. — Эй, только не говори, что сама собираешься туда соваться, — окликнул меня мужчина. — Это не твоя работа. — Полагаю, это как раз моя работа, — огрызнулась я. — Сам же говорил, лишних стволов не бывает, а тут целое Табельное Оружие. — Это полевая работа, а ты Директор, ты должна сидеть здесь, — он для убедительности ткнул пальцем в пол. — Ты это Тренчу скажи, если хочешь, я могу личную встречу организовать. Я поеду в любом случае, — я развела руками, в притворном расстройстве. — Но Джесси, — начал было он, но я его весьма невежливо перебила. Вежливые слова у меня закончились. — Мне сюда рейнджером устраиваться надо было, — крикнула я достаточно громко, так, что зазвенели стекла. — Рейнджером, а не Директором! Подумай только, Уильям, какая прекрасная работа — никаких покушений, никакой уборки, никакой ответственности за всех и каждого, только отстреливаешь всякую неебическую хероебину, что повылазиет! Какая красота, только скажи, а? — В таком случае я был бы только рад, что ты не станешь именно моей проблемой, Фейден, — весело парировал он. — А вот Маршалл не завидую. Ты упертая, мнительная стерва, — с удовольствием добавил он.       О, наконец-то мы нашли общий язык. Я закатила глаза — ты достал меня со своей гиперопекой — и вышла из кабинета.