Так кончается звук и так начинается свет

      Кабинет начальника медицинского отдела никак не напоминал кабинет главного врача, который можно ожидать. Обычный офис из множества других, что я видела в Старейшем Доме. Я быстро огляделась, когда мы вошли в ее кабинет. Большой шкаф с открытыми полками, полный книг по медицине, и на отдельной полке — книги по оккультным наукам. Себастьяна оказалась подготовлена ко всем неожиданностям. На другом конце кабинета стену практически всю занимал архивный стеллаж с подписанными ячейками. Широкий письменный стол, два гостевых стула, в один из которых приземлилась я. Села и с нескрываемым удовольствием потянулась, так, что хрустнула спина — никогда не думала, что работать в медицинском отделе гораздо сложнее и выматывающее, чем заниматься уборкой с помощью Табельного Оружия. После, собственно, медицинского крыла Беннет потащила меня обратно, на площадку реконструкции Ординариума. Прежнюю реконструкцию больше практически ничего не напоминало, и внутри больше ничего не откликалось. Тут мне так же пришлось подходить к каждому больному, с той стороны, что указывала мне Беннет, предварительно проверив его с помощью старомодного огромного кассетного проигрывателя с прикрученным к нему микрофоном на проводе — наверняка очередное изобретение Центра Исследований. Результаты такого моего обхождения оказались налицо — кто-то проснулся, вернувшись к жизни, а кто-то окончательно умер, буквально растаяв у меня на руках густым туманом. Так же в забытье осталось только несколько человек, около десятка. Эта возня вымотала меня практически до предела, тяжело было не только физически, но и морально — когда у меня на руках умирает человек, мой собственный сотрудник, ни в чем не виновный, только попавший в не то место и не в то время, попросту не успевший ни эвакуироваться, ни попасть под раздачу защитных устройств — это невыносимо тяжело. Себастьяна смотрела на меня, с ощутимым сочувствием во взгляде, и направилась к кофемашине. Я сидела на стуле, полуприкрыв глаза, и следила за ее действиями. Разлив по двум кружкам по трети кофе, она достала из шкафчика бутылку с коньяком и долила нам в кружки. — Это должно помочь, — мягко проговорила она, давая мне в руки одну из кружек. Я отхлебнула немного: сочетание крепкого, горького кофе и хорошего коньяка мне понравилось, и я отпила еще немного. Горячее питье как будто меня согревало, и мерзкое ощущение внутри понемногу отпускало. — Те, кого мы спасли, — нарушила тишину она, — их гораздо больше, чем мы могли рассчитывать, — я подняла на нее взгляд. — Я хочу сказать вам огромное спасибо, за то, что помогли, Директор.       Мне только и оставалось, что покачать головой. — В любом случае, это гораздо меньше, чем можно было спасти. — Вы это о чем?       Я помедлила немного, прежде чем продолжить. — Когда я… разбиралась с вторжением, то обошла все Бюро, — начала я. — И видела множество рабочих мест. Очень много помещений с рабочими столами и пультами управлений. То есть спасти можно было гораздо больше людей — в Бюро работает очень много сотрудников, никак не меньше пяти тысяч… — Хорошее наблюдение, — заметила Себ. — На самом деле, ненамного больше, около восьми с половиной тысяч человек — при полной комплектации мест. — Именно, — я кивнула. — И я уничтожила очень много Ииссов, которые выглядели как люди и действовали как люди. Здесь же, в медицинском отделе, оказалось не меньше двух сотен человек. Около сотни смогли сохранить разум с помощью РУГ. Все же остальные… — Мэм, подождите, — перебила меня Беннет. — Всё не так, как вы думаете. Здесь, в Центре Содержания, существует отдел, который специально разработан для защиты персонала именно при таких кризисных ситуациях. Называется Бункер и существует со времен Директора Бродерика Нормунда. — То есть ты хочешь сказать, что все эти люди… лишь малая часть от всех сотрудников? А те, Ииссы, они только выглядели как люди? — Именно, — радостно улыбнулась Беннет. — Большая часть сотрудников была всё это время в сохранности и безопасности. С Бункером существует так называемая СРП — Система Раннего Предупреждения. При возможной угрозе прорыва из других миров внутри Бюро срабатывает общее оповещение, сигнал тревоги, и сотрудники обязаны тут же покинуть рабочие места и последовать в Бункер. После этого Бункер полностью отрезается от внешнего мира, в том числе от воздействия резонанса, и одновременно на Старейший Дом накладывается внутренняя и внешняя изоляция для предотвращения распространения агрессивного воздействия в пределах Бюро и во внешний мир. Эта система рассчитана, чтобы в сохранности оставались все сотрудники. Странно, что вообще получились пострадавшие. — Резонанс Ииссов весьма силен и губителен, — покачала головой я. — Так что это проблема не в организации, а в защите Старейшего Дома. В нем есть уязвимые места — Зоны соприкосновения, определенное воздействие Измененных Предметов и Предметов Силы. В любом случае, профессор Дарлинг предвидел подобное развитие событий и позаботился о том, чтобы часть сотрудников была защищена от такого воздействия и смогла ликвидировать угрозу. — Но, опять же, оказались защищены только некоторые отделы. Оперативный, Безопасности и некоторая часть Центра Исследований, — заметила она. — Наиболее лояльные самому Дарлингу и никого почти из Центра Управления и Центра Содержания. — Это вопрос сотрудничества между отделами, — покачала головой я, — а не обеспечения безопасности. Были определённые разногласия между Директором Тренчем и Дарлингом. — А что именно произошло? — спросила Беннет. — Засекреченно, — покачала головой я. Возможно, дело не только в разногласиях между Дарлингом и Трентчем, может, везде здесь такое безобразие творится. Надо будет поговорить с Барбарой насчёт этого и заглянуть к Дарлингу. А ещё нужен ежедневник, чтобы не забыть всё то, что нужно сделать. Межведомственное сотрудничество здесь, конечно, на высоте, с сарказмом подумала я и решила сменить тему. — Я мало знаю Бюро и его нужды, — призналась я откровенно. — Что ты хочешь изменить? Чего не хватает? Я имею в виду, для нормальной, полноценной работы.       Беннет на минуту задумалась и, может быть, даже смутилась. — Трентч никогда бы не спросил, что нужно его сотрудникам, — я вежливо улыбнулась, чтобы не начать изгаляться на тему «я не Трентч», — но для спокойной работы нашему отделу лично мешает недостаток квалифицированных сотрудников, межведомственное разногласие и расплодившаяся агрессивная Плесень, — выдала она.       Я потеряла лоб над переносицей. — Надо сказать Андерхилл, чтобы заканчивала свои бесконечные эксперименты с Плесенью и использовать огнеметы, — пробормотала я. — Что-то ещё? — Лекарств и расходных материалов у нас хватает, спасибо отделу обеспечения, — пожала плечами она. — Отделу Защиты спасибо за то, что предоставляет параутилитарные средства защиты и оборудование для распознавания влияния Резонанса. — Та штука, с помощью которой вы разделяли поступающих больных? — кивнула я. — Те люди, которые лежали здесь, они легко пришли в себя и практически не пострадали от влияния Ииссов. — Да, здесь были сотрудники с наибольшим из всех больных параулитарным потенциалом, которые имели наибольшую вероятность выжить. Вы, Директор, помогли им, и ваша помощь неоценима.       Кажется, я покраснела немного. Мне хотелось, чтобы виной этому был коньяк в кофе, чем моя смущенность, которую так легко видеть на моей светлой коже. — Я ещё кое-что хотела спросить у вас. У вас в отделе размещён Дилан Фейден. Я хотела бы узнать его состояние и дальнейший прогноз. — Ваш брат, да? — участливо поинтересовалась она. — Мне так жаль. — Так что с ним? — Он так же подвергся воздействию Ииссов, но в его случае всё по-другому. Остальные сотрудники как будто бы только услышали этот шум, но мистер Фейден как будто бы не только впустил в себя этот звук, но и пел и танцевал под этот шум. Всё очень плохо. — И что можно сделать? Есть возможность, что он придет в себя? — Физически он почти в полном порядке, но вот сознание едва ли присутствует. Мы хотели поместить его в МРТ, но это тоже вид резонанса, и поэтому я запретила это делать. Так что мы ждем идей от отдела Парапсихологии, что они могут предложить. — Я прослежу, чтобы они не медлили. Спасибо, Себ, — проговорила я, вставая с места. — И вам спасибо огромное, Директор Фейден, — так же встала она. — Если что-то понадобится, звоните, — разрешила я. — А теперь мне нужно идти, у меня много работы. — Конечно, Директор, — отозвалась она.       Я мысленно поморщилась, но не стала ее поправлять. Мне стоило привыкать, что меня окружает некий пиетет и почтительность. Пусть мне это не нравилось, это часть столь нужной сейчас дисциплины и поддержания в сотрудниках популярного нынче мнения, что Директора нужно слушаться, для их же сохранности. Ну и для обеспечения должного функционирования Бюро. Я вышла из медицинского крыла и через отдел Безопасности и Логистики отправилась к лифту. Эти места, запомнившиеся мне пустотой и опасностью звука совсем недавно, сейчас были наполнены совершенно другими: звуками шагов и голосами людей — нормальными голосами, я имела в виду, а не жуткой скороговоркой Ииссов, обещающих только неприятности. Люди смотрели мне вслед и переговаривались — я практически чувствовала любопытство, направленное в мою спину. Среди любопытствующих я заметила Чарли и с дежурной улыбкой кивнула ему, и он тут же спрятался.       С таким же шлейфом из любопытства и настороженности я проследовала через Центр Управления к своему кабинету. Этого можно было ожидать. Я здесь человек новый, можно сказать, никто не знает, какой у меня характер и на что я способна. Да, я спасла шкуры и здравые рассудки всех их, но в то же время я могла оказаться хуже Тренча. Стоило их понять.       Дойдя до своего кабинета, я увидела сидящую на своем месте секретаршу. — Нужно поговорить в моем кабинете, Барбара, — кинула я ей, проходя мимо. Она тут же встала и на своих высоченных каблучищах поспешила за мной. Я толкнула двери и стремительным шагом вошла в свой кабинет. За время моего отсутствия — сколько меня не было, часа четыре? Или больше? — добавилось несколько деталей. Возле диванчика в углу появилось большое зеленое растение в большом горшке, с различимой надписью «Бенджамин», с тоненьким белым нежным цветочком на самой верхушке, которая достигала моего роста. На столе тоже кое-что добавилось. Появились корзины для входящих и исходящих сообщений, небольшой перекидной календарь на месяц. До этого почти пустой, теперь стол был завален бумагами. С правой стороны лежало несколько стопок конвертов, перехваченных резинками, чтобы не разлетелись, и ещё возле стола стоял картонный ящик, в котором тоже лежало несколько стопок корреспонденции. Стоял большой стакан с ручками и карандашами, в котором так же торчало несколько толстых маркеров разных цветов. Появился светильник, практически такая же «нога», что и в комнате, но с несколькими коленами и регуляторами. По левую руку находилось несколько папок с фирменным логотипом Бюро. А посередине расположился толстый ежедневник, оплетенный темной кожей, с золотым тиснением, с моим именем, и рядом с ним лежала дорогая на вид ручка. Я села за стол и провела рукой по своему ежедневнику — он был приятный на ощупь. Барабара встала предо мной и сложила руки на планшете на животе. — Я хочу кое-что прояснить, — проговорила я, кинув неприязненный взгляд на почту. — Я слышала, что в Бюро между разными отделами существует, так сказать, некоторый дух соперничества.       Секретарша красноречиво вздернула брови. — Соперничество? — переспросила она. — Я бы назвала это нездоровой конкуренцией. Центр Исследований борется с отделом Логистики за финансирование, отдел Безопасности бодается с отделом Паракинезиологии, чтобы те поумерили свой пыл в исследовании параестественного, — пожала плечами она, как будто бы говорила об обычных вещах. — Глава Центра Исследования вообще уволился, не сойдясь во мнениях с Директором Трентчем насчёт ценности жизни агентов. — Мне это не нравится, — заявила я непреклонно. — Разные отделы выполняют слишком разную работу, чтобы ссориться из-за этого. Это не соревнование, а командная работа, — твердо заявила я. — А что насчёт Главы Центра Расследования? Он сейчас в Бюро? — Нет, — ответила женщина. — Он уволился до начала инцидента и сейчас, скорее всего, в своём доме. Я предоставлю вам его адрес вместе с его характеристикой и отчётом по тому делу. — Очень хорошо. Так же нужно, чтобы рейнджеры из отдела Безопасности вместе с огнеметами обошли Центр Содержания и Центр Исследования и уничтожили остатки Плесени. Активные формы… они уже уничтожены. Андерхилл и ее место работы не трогать, я сама с ней поговорю.       Она записала это на планшет, что был у нее в руках. — Что-то еще? — Пока всё, — решила я. — Понадобится что-то еще, я тебя вызову.       Дождавшись, когда она выйдет из кабинета, я с негромким стоном упала лбом на мягкую обложку ежедневника. Я не имею в виду, что хотела бы еще раз предотвратить вторжение, но это определенно легче было, чем разбираться с конфликтами между отделами. Еще минуту так полежав, я подняла голову и принялась за работу. Начать решила с папок. Сверху лежал отчет из Паноптикума. Я открыла его и пролистала. Лэнгдон подшил в папку ксерокопии планов Паноптикума и Архива и отметил те части, которые нуждались в починке, а так же список Предметов Силы, которые требовали первоочередного внимания. Светофор, Холодильник, Вентилятор — он действительно мог причинить немалые неприятности — и еще десяток копий архивных документов, требующих внимания Предметов. Отлично, займемся следующим.       Дальше, пять папок по числу Центров с перечислением должностей, занимаемых и вакантных. Это я перебирать не буду, это надо передать в отдел кадров, или что его тут занимает, для анализа, согласно моей инструкции. Я примерно знала, как надо правильно искать сотрудников. Случайно или нет, но знала. У меня было вообще больше информации и представления, что делать, особенно если учесть, что ни специального управленческого, ни специального для федеральных агентов образования у меня как такового нет. Зато умею надраивать полы щеткой и избавляться от мусора. Здесь это точно пригодится.       Чувствуя, что голова начинает пухнуть от обилия информации и запланированных дел, я взяла в руки ручку, постучала ей по столу и открыла ежедневник. Грубо говоря, это не был ежедневник в строгом его смысле, не было датированных страниц и бесполезной информации с международными кодами и валютами, только разлинованные страницы без нумерации. На первой я размашисто написала «Федеральное Бюро Контроля». На следующей я вывела наверху «Центральный» и ниже — названия отделов: Офис Директора, Секретариат, Коммуникации, Исполнительный, и, подумав немного, добавила — Персонала с вопросительным знаком. На следующей странице написала «Исследовательский Центр», ниже «доктор Каспер Дарлинг» с улыбающимся смайликом и дальше, по порядку, отделы: Паракинезиологии, Парапсихологии, Защиты, Удачи и вероятности. Дальше — «Центр Содержания» и его отделы: Паноптикум, Архивы, Логистика, Медицинский, Бункер, Транзитная. Четвертая страница — «Центр Обслуживания», и отделы: Электрогенератор, Электропреобразователь, Охлаждения, Вентиляция, Безопасности и Оперативный. Пятая страница была практически пустой, только заголовок «Центр Расследований». Это тоже была одной из первостепенных задач.       Я перелистнула сразу несколько страниц и коротко написала «Паноптикум» и «Центр Расследований». Подумав немного, я написала еще «Андерхилл — Плесень». Дальше нужно было еще не забыть про кадровый вопрос, я и это написала, добавив еще и «Эриш» и «Маршалл». Покосившись на горкой лежащую отсортированную почту, я тяжело вздохнула и дописала: «Почта. Соболезнования о смерти Трентча». Кому-то всë-таки был дорог этот мерзавец. На отдельной странице я написала имя брата. Это нужно было сделать для начала. Работы, даже для каждого пункта, было много. Начать я решила с самого неприятного.       Счета за регулярные заказы я бегло просмотрела и отправила в корзину исходящих, чтобы дальше передать в отдел Логистики. Письма Тренчу, как Директору, я отложила в сторону для более глубокого и внимательного изучения — для этого мне нужна ясная голова и определенно больше времени. Так же нужно было обзвонить всех, кто за последнее время писал лично Тренчу, и поставить в известность, что он умер, и принести соболезнования. По легенде, лично его я знать не должна, не бывает же такого в реальном мире, что пуля в голове мертвеца транслирует его мысли через Табельное Оружие и Телефон Прямой Связи — два сильнейших Измененных Предмета. Я не должна слышать эхо его слов и понимать образ его мышления, что значительно упрощает мне работу. Немного поразмышляв, я написала в ежедневнике, открыв его на рандомной странице ближе к концу. «Здравствуйте, вы пытались связаться с мистером Тренчем? К сожалению, он мертв, приношу свои соболезнования.» Короткая, сухая фраза, только ставящая в известность звонившего. Я даже распечатывать письма не буду, мне только нужно имя корреспондента. А номер телефона… я положила стопку писем и начала обыскивать ящики стола. В основном они были пусты, только в самом нижнем ящике по левую руку я нашла два ежедневника, исписанных и толстых, точно таких же, как и у меня, только с другими гравировками. «Бродерик Нортмур» и «Захария Тренч». Проведя пальцами по первому, я не решилась его взять и прихватила только второй. Закрыла ящик и начала перебирать письма, выискивать имена отправителей и прозванивать на найденные с этими именами номера и ставить в известность абонентов. Реакция на такое известие была самой разной, от безразличия до полного недоверия к такой новости. Я могла бы перепоручить это в Исполнительный отдел или в Секретариат, но я чувствовала, что так будет правильно, чтобы я сделала это лично.       Личных контактов у Тренча было не так уж много, около двух десятков. Не так уж много для человека его возраста, хотя я сама имела знакомых гораздо меньше. Пока я прозванивала, в мой кабинет вошла секретарша и положила еще две довольно приличной толщины папки. Приоткрыв верхнюю, я заметила имя начальника Центра Расследований и кивнула ей. Она так же тихо вышла. В последнюю очередь, после всех его знакомых, я пролистала его записную книжку и нашла номер телефона его жены. Она только тихо заплакала, когда я ей об этом объявила, и только спросила, как он умер. Не став вдаваться в подробности, я просто ей сказала, что он умер от попадания пули в голову. Она заплакала еще сильнее. Припомнив, что она пережила из-за него — смерть дочери, вечное отсутствие его дома, подозрительность и тяжелый характер — можно было сказать, что она плачет от облегчения. Я попыталась сказать ей что-то утешительное, но я откровенно не умела говорить такие слова, да и она мне в принципе никто была, чтобы я смогла ее утешить. Тогда я просто положила трубку и позволила ей выплакаться в одиночестве.       После этой работы мне срочно понадобилось смыть с себя всю эту грязь, и я отправилась в свою комнату для быстрого душа, который занял у меня минут пятнадцать. Сменив блузку, я поглядела на себя в зеркало, подумала немного и сменила причёску, зачесав волосы в пучок, ближе к затылку. Чистые и расчёсанные волосы легли хорошо, с небольшим беспорядком, но достаточно элегантно, чтобы не перечесывать заново. После этого я решила пойти перекусить, чтобы не свалиться в голодный обморок. Кушать тоже надо, хотя бы раз в день, даже если и не очень хочется. — Мне нужна машина и водитель, — объявила я, когда вышла из кабинета. Барбара кивнула. — Я сейчас поем чего-нибудь и поеду за город. — К мистеру Кирклунду? — осведомилась она. — Попробую его уговорить вернуться. Руководитель Центра Расследований всё-таки нам нужен, — бросила я.       Ближе всего был кафетерий возле отдела Связи, и я направилась туда. В принципе, когда говоришь «кафетерий», подразумеваешь место со стойкой заказа и несколькими столиками, чтобы выпить кофе и закусить чем-нибудь сладким и лёгким. Я никак не подразумевала большой зал с небольшими столами в большом числе, способных вместить до сотни человек, с длинным столом раздачи, на котором помещалось около двух десятков блюд. Но в данный момент мне стало всё равно, как это называлось, я учуяла вкусный запах горячей, полезной, сытной еды и поняла, что жутко проголодалась. Взяв пустой поднос, я встала в короткую очередь и огляделась. Видимо, обеденный час уже прошёл, потому что людей в кафетерии было мало, и все заняты сами собой, содержимым тарелки и разговорами с коллегами. Вся эта картина выглядела мирно и спокойно, в отличии от пустого этого же кафетерия ещё пару дней назад. Это ни могло не радовать, особенно сколько много было здесь живых и адекватных людей, не собирающихся на меня нападать. С такими мыслями я дошла до повара, который разливал напитки. Едва встретившись взглядом с ним, дородной женщиной лет пятидесяти, с добрым лицом бабушки, как она замерла, и я тоже. — Ой Господи-боже, это же Директор Фейден! — воскликнула она грудным, красивым голосом. Достаточно громко, чтобы услышали даже на самых дальних столиках. Потом кинула на стол тряпку, которую держала в руках и шустро выбежала из-за стойки и кинулась ко мне. Я машинально отступила на шаг назад и хотела уже выхватить Табельное Оружие и выстрелить ей в голову, как делала много раз до этого, но сдержалась и не дёрнула рукой. И секундой спустя женщина заключила меня в свои широкие и мягкие объятия. — Директор Фейден! Вы не представляете, как мы рады, что вы всех нас спасли! — эмоционально воскликнула она. — Пока сидели в Бункере, думали, помрем там, — она всхлипнула и отстранилась. С удивлением я увидела, что она плачет. — Простите, Директор, я погорячилась, — призналась она с раскаянием. — И не представилась. Вениамина Уолесс, главный повар и заведующая всем пищеблоком. Господи, да вы же худая, как щепка! — Всё в порядке, — пробормотала я, несколько смущенная её эмоциональностью. — Очень вкусно пахнет. — Да, конечно, вы же голодная! — всплеснула она руками. — Сейчас, сейчас, я вас накормлю. Как же можно Директора держать голодной…       Она вернулась за стол раздачи и наложила мне еды, несколько больше, чем я предполагала. Так же она с минуту возилась с чем-то вне моего зрения, прежде чем поставить мне на поднос черную кружку со знакомым перевернутым треугольником. На другой стороне была надпись: «Лучшему боссу в мире». — Это вам подарок, — объявила она. — Не стоило, в самом деле. Но спасибо, мне она пригодится, — поблагодарила я. Подхватив поднос, я направилась к ближайшему столику, села за него и стала есть. Не только хорошо пахло, но и было очень вкусно. Я с большим удовольствием кушала, уминая еду с непривычно высокой скоростью. Кофе в подаренной кружке тоже был вкусным, с привкусом корицы. Никогда такой не пробовала, но мне нравилось.       Пока я поглощала со скоростью пылесоса еду, ко мне подошла девушка с тёмными волосами, собранными в низкий, гладкий хвост. — Директор Фейден, вы должны немедленно найти замену покойному Альберту Томасси, начальнику отдела Связи, — требовательно заявила она.       Я только неприятно удивилась, пережёвывая и проглатывая то, что имелось у меня во рту. — Прежде всего, девушка, поздоровайтесь с вашим начальником и представьтесь, назовите отдел.       Она насупилась, совсем как маленький ребёнок. Стоило поставить её на место, чтобы впредь не смела в таком тоне со мной разговаривать. Это научит её подчиняться мне, выполнять мои приказы и распоряжения, даже если они ей не нравились. — Элаииза Стелтон, сотрудник отдела Связи, — произнесла она. — Здравствуйте, Директор.       Я кивнула, продолжая есть. Я голодная, и я обедаю, а если она не хочет видеть жующего Директора — пусть сама приходит в мой кабинет. — После смерти мистера Томасси некому возглавить отдел Связи, — заявила она. — Люди работают, но начальник нужен, чтобы организовать работу, систему приема, обработки и рассылки внутренней корреспонденции, а так же работы с мертвыми письмами. — А почему бы вам самой не возглавить этот отдел? — предложила я. — Я вижу, вы хорошо знаете свою работу, к тому же достаточно ответственная и смелая для этой должности, — окончание фразы «чтобы домогаться до Директора во время ее обеденного перерыва» не было сказано, но мы обе это поняли. Стелтон смутилась. — Подайте заявление в установленном порядке, я его подпишу. — Я… хорошо, я подумаю, — она встала. Простите за беспокойство.       Она ушла, а я спокойно закончила трапезу, отнесла пустые тарелки в нужное место и направилась обратно. К моему возвращению возле моего кабинета ждал мужчина в строгом черном костюме и в водительской фуражке. Он коротко кивнул мне, и я кивнула ему в ответ. Зашла в собственный кабинет, чтобы взять документы, и через минуту я вернулась обратно, с папками, и мы вместе с ним отправились к лифту. На форме сотрудника я заметила навешанную карточку-пропуск с фотографией и именем. Джош, значит. Мне же представляться не нужно было, меня, кажется, уже всё Бюро знало, в лицо, по крайней мере. В Центре Содержания мы дошли до Транзитной Зоны, где Джош любезно придержал дверь машины передо мной. Сам он сел на водительское место, и мы поехали. Транзитный Коридор вел прямо в город, и Джош поехал быстро, но аккуратно. А самое главное, он ехал молча, не задавая вопросов и ничего не спрашивая. Видимо, привык к поездкам с полусонным и засыпающим Тренчем. Мне же и лучше, я успела просмотреть за время поездки и личное дело Кирклуда, и то дело с погибшими агентами. Обстоятельства были такого рода, что мне самой стало мерзко от всего этого. Но всё это теперь — дело истории и архивов, а сейчас можно было сделать всё совсем иначе. Так, как хочу я. Я откинулась на изголовье сидения и так просидела некоторое время, с закрытыми глазами.       Машина остановилась в пригороде, таком классическом американском пригороде, с красивыми уютными домиками на одну семью, с зелеными лужайками. Мне такое не по вкусу, мне бы больше понравилась небольшая квартира ближе к центру города, поближе к урбанизации и супермаркетам. Впрочем, Уильяму Кирклунду такое нравилось, раз он здесь жил. Я вышла из машины, сняла пиджак и перевесила его через правую руку, стараясь скрыть всё так же пребывающее в кобуре на правом бедре Табельное Оружие, взяла в левую руку сумку с документами и зашагала по вымощенной дорожке к дому. Вокруг нее ярко зеленела трава, и стоило мне оступиться с дорожки, туфли бы тут же испачкались в траве и черноземе. Джош остался в машине.       Позвонив в дверь, я выпрямилась и стала ожидать. После Старейшего Дома закрытые двери вызывали у меня смутное желание зайти в них сразу после Табельного Оружия, но я сдерживалась. — Кто там? — послышался из-за двери приятный мужской голос. — Федеральное Бюро Контроля, — откликнулась я. Получилось довольно представительно, на мой взгляд. За дверью стали слышны только шорохи да два тихих голоса. Через несколько минут дверь открылась, и передо мной оказался представительный мужчина лет сорока, высокий и умеренно накаченный, в рубашке, не скрывавшей его суховатых мышц на руках. Черты лица его были грубоваты, но было в них что-то привлекательное, как бывают привлекательны очертания пейзажей диких каньонов. Волосы были подстрижены по-военному коротко, и в них уже проглядывала седина. — Можно войти? — спросила я. Уильям пожал плечами и отошел в сторону, пропуская меня. Я прошла внутрь и быстро огляделась. Внутри дом оказался таким же, как я и представляла — мило, по-домашнему уютно. Чувствовалось, что дом этот любят и за ним ухаживают. Даже гостиная, оформленная в зеленых тонах, выглядела приемлемо и не была похожа на кучу рвоты. — И что от меня надо Бюро? — с нескрываемым сарказмом произнес Кирклунд.       Я развернулась к нему лицом. Он стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока, а за его спиной скрывался парень лет на пятнадцать его моложе и испугано цеплялся пальцами за его плечо. Из его личного дела я была в курсе, что Кирклунд состоял в браке, в браке с мужчиной, и это никак меня не волновало. Пусть хоть с африканской пальмой, пока работу свою выполняет. — От лица Федерального Бюро Контроля я приношу официальные извинения, — проговорила я, — за тот печальный инцидент с пропавшими агентами вашего Центра. И так же я прошу вас, Уильям Кирклунд, вернуться на вашу старую должность.       Мужчина перестал источать сарказм своим лицом и определенно разозлился. — Если Тренч считает, что таким образом он может вынудить меня вернуться, то здорово ошибается, — отрезал он. — Хоть бы сам пришел, а не присылал новенькую секретаршу с извинениями. Ты думаешь, ты тут легкую работу выполняешь? Да я тебя с потрахами сожру, милая, — откровенно зло выдавил он, и эта «милая» должно было меня напугать, но после Ииссов как-то слабо было. — Кажется, я забыла представиться, — так же спокойно проговорила я, как будто бы и не было его выпада. Кажется, Захария сильно его задел. — Джессика Фейден, Директор Бюро на данный момент, — я переложила пиджак на другую руку, давая ему увидеть Табельное Оружие. — К сожалению, Тренч по объективным причинам не может перед вами извиниться, и стоит ему это простить. — По объективным причинам? — переспросил Уильям, вмиг перестав источать яд. — Он мертв, — коротко заявила я. — Что случилось? — В Бюро произошел кризис, — я села на диван и коротко рассказала произошедшее. Уильям сел в кресло напротив, уперевшись локтями на колени. Когда мой рассказ закончился, он откинулся на спинку и покачал головой. — Я даже не знаю, что и думать. Много моих агентов погибло? — Это я у вас хотела спросить, — откликнулась я, — когда вы вернетесь на работу. — Фейден, эту фамилию я уже слышал, — он снова нахмурился. — Вы участвовали в программе «Идеального кандидата». — И вы знаете, что чисто номинально, — откликнулась я. — Бюро ограничивалось наблюдением за мной, все эти годы. — В любом случае, я не могу видеть полной картины, всей этой истории с Оридинариумом, и не могу делать выводы, — он скривился, как от зубной боли. — У меня нет допуска. — Он у вас будет, когда вернетесь, — заверила я. — Что-то еще нужно?       Если Кирклунд и удивился, то не подал вида. По лицу его было видно, что он очень быстро думает. — Если вы думаете, что я стану в дальнейшем терпеть тот произвол, что творился при Тренче, — начал было он, но осекся, увидев, что я улыбаюсь. — С самого начала, как я сюда отправилась, я хотела включить вас в команду Управления, — просто произнесла я, — Так что произвол вы возглавите вместе со мной.       Как-то были времена, когда я подрабатывала сиделкой в детском саду, именно там я научилась вести переговоры с террористами. — Мне нужно подумать, я не могу решить всё это так просто, с ходу, — наконец проговорил он. Былой ярости и агрессии как небывало, он даже выглядел несколько растерянным. — Как пожелаете, — я поднялась с места, снова переложив пиджак на правую руку. — Советую не затягивать с решением, у вас будет много работы, — он скривился, как от боли. — Между прочим, у меня тоже. Так что я пойду.       Под пристальными взглядами двух мужчин я прошла до входной двери, открыла было ее, но немного задержалась. — И советую поберечь ваши зубы, кое-кто покрупнее вас уже зубы об меня обломал, — заметила я и вышла из дома. Вслед за мной раздался громовой, здоровый хохот человека, услышавший отличную шутку.       Джош всё так же сидел на месте водителя в машине и невозмутимо ожидал меня. Не дожидаясь, пока он откроет передо мной дверь, я сама села в машину. На его вопросительный взгляд я просто сказала: «В Бюро», и мы тронулись с места.       Возвращение под крышу Старейшего Дома я ощутила, как будто я вернулась в свой родной дом, которого у меня не было с одиннадцати лет. Кивком поблагодарив Джоша, я отправилась в свой кабинет, чтобы найти там еще подаренную мне кружку, полную вкусно пахнущего, наполненного до краев, горячего кофе.       Несмотря на поздний час, спать совершенно не хотелось, да и никто не обязывал меня идти спать. Более того, дел у меня было слишком много, чтобы спать прямо сейчас. Поэтому я отправилась в свою комнату и прошла сразу в гардероб. За время моего отсутствия вещей на вешалках поприбавилось, и вряд ли стараниями секретарши, которая не знала об этом помещении вообще. Я проигнорировала новые вещи и нашла свои старые джинсы, которые не жалко было испортить, переоделась в топ на бретельках и сверху еще надела простую футболку. Не забыла я так же подаренную кобуру под Табельное Оружие. Время для работы руками, пора проводить чистку — и еще несколько шуточек сомнительного и двусмысленного толка, однако сейчас я займусь действительно уборкой, как и предполагает моя должность помощника уборщика. Закончив переодеваться, я подхватила Оружие, кружку с кофе и папку Центра Содержания, и отправилась в Сектор Обслуживания, чтобы найти там тряпку какую-нибудь. Однако в пустующей комнате Ахти я нашла целую тележку для уборки, с несколькими швабрами и вениками, пару ведер, наполненными водой, со специальными отделениями для чистящих средств и маленьких тряпок. Осмотрев щетку из твердых металлических прутьев с острыми зазубринами, я понимающе хмыкнула и вернула на место. Такая штука удобнее будет в ближнем бою, чем при сгребании крупного мусора. Хотя, учитывая специфику этого места, эти две функции могли соединяться.       Дотолкав тележку до лифта, я принялась изучать папку, что оставил мне Лэнгстон. На плане было отмечено медицинское крыло, куда требовалась дезинфекция с огнеметами, собственно, Паноптикум в нескольких местах и ненавязчиво обведен весь Архив целиком. Первым делом я отправилась в Паноптикум. Разрушения там были не такими большими, но требовали скорейшего устранения. Обрушенные каменные стены, сломанные перегородки — большие камни я просто сбрасывала вниз, в черную пустоту. Этот отдел практически не пострадал от влияния Ииссов, стены и пространства не приобрели нехорошую кубическую форму, только Изменные Предметы стали… злыми, что ли. Сейчас, когда их резонанса больше не осталось, они успокоились, более или менее. Избавившись от мусора, я отмыла пол до блеска. Это так напоминало мою прежнюю работу, ночные смены и простой, физический труд и похожие на ленивые волны прибоя мысли. Я думала о Бюро и о том, как я буду им управлять и какое влияние на него окажу. Когда я бегала сломя голову по Бюро, истребляя Ииссов и спасая брата, то видела Старейший Дом таким, каким его видел Тренч. Полутемные коридоры, тупиковые двери, запутанные пути, хаотичные нагромождения бесполезных блоков — это отражение в камне мыслей и сознания. Такова оказалась специфика этого места. Я бы даже могла его пожалеть.       Закончив с Паноптикумом, я наведалась в Архив. Ночные дежурные сначала хотели от меня какой-то допуск, но вскоре разглядели как следует мое лицо и Табельное Оружие, всё так же лежащее в кобуре на бедре, и пропустили. Даже двери меня пропустили без карточки-допуска. Архив представлял собой три этажа картотечных шкафов под три метра высотой и глубиной метра полтора. Часть этих шкафов располагалась в коридорах, видимо, для документов внутреннего допуска и незасекреченных отчетов, а большая часть содержалась в отдельных кабинетах, запираемых и имеющих свою систему допуска. Сейчас же некоторая часть документов была вывалена из ящиков и в беспорядке лежала на полу. Создавалось ощущение, что кто-то в ярости и с огромной силой выдергивал ящики и переворачивал их содержимое на пол. Папки в беспорядке лежали на полу, сами ящики были выдернуты с корнем и лежали на боку или перевернутые, как раненные животные. Я подобрала с пола ближайшую папку, посмотрела на ее обложку, из интереса пролистала дело. Это был отчет об АМС, имевшем дело двадцать лет назад в Европе. Допросы свидетелей, фотографии, отчеты. На обложке так же был инвентарный номер, адрес, где хранится дело в этих шкафах. Мелкие пакостники, эти Ииссы, мало того, что их надо было вымести отсюда, так они еще и подгадили так. Хорошо, что еще секретные и общего пользования не оказались смешанными, и еще хорошо, что все бумаги внутри папок были прикреплены намертво скобами, так что отдельные страницы не разлетались. Тяжело вздохнув, я принялась за работу. Для начала я собрала и закрыла все папки высокой секретности в этих кабинетах и отложила на столы. После я методично поднимала телекинезом вырванные ящики и вставляла их на свои места. Удобно, что все эти располагались в простом и понятном порядке. Охранник на своем месте наблюдал за мной, хорошо, что молча. Странно, наверно, для него было наблюдать, как хрупкая женщина взмывает в воздух и без особых усилий поднимает металлический ящик не одного десятка килограммов. А может, и не удивляется, учитывая специфику места.       Таким образом, я поставила на место ящики во всех кабинетах и в коридорах. Остаток ночи я перебирала папки по группам-ящикам согласно обозначениям, чтобы сотрудники днем смогли без усилий расфасовать по ящикам. Так я и заявила первым пришедшим наутро сотрудникам, прежде чем отправиться спать в свою комнату. Постель приняла меня как родную, и я заснула тут же, как упала в нее.