Дневник сказочника

Я не люблю народные сказки. Не люблю все эти приспособленные к быту чудеса, когда вся деревня жрала от пуза из волшебного горшочка, сиротки нашли дом и семью у заколдованного чудовища, а жадный барин был наказан. Не люблю, когда всё действо заключается в нахождении нужного предмета, и вот уже хитрец оставляет короля голым при помощи волшебной колоды карт, а молодец побеждает всех ужасных врагов при помощи использования колец, перьев волшебных птиц и бездонных кувшинов. Сказки, которые я люблю недописаны или имеют открытый финал. Их сочиняют разные люди, не народ. Их не запишет проходивший по селу писатель, их не перескажут в тысячный раз деткам, обтесав языком все шероховатости. Их сочиняют о себе, иногда иносказательно, иногда прямо рассказывая о своих странствиях и вопросах. Это сказки о пути и поиске, о счастье и смысле. Это истории бродяг и странников, это истории без морали в конце, растворяющиеся по утру как и те, кто их рассказал. Я собираю и записываю такие странные сказки, иногда пишу их сам, чтобы снова ощутить их невесомое, загадочное прикосновение. Мне иногда кажется, что это они сами пишут себя. Отец признал мою правоту. Сегодня зал трактира был полон людьми, пришедшими ради меня, ради моих историй. Хватило только одного слуха, пущенного по городу. Он извинился передо мной со слезами на глазах. Он рассказал, как боялся того, что я просто сбегу, но теперь он не против, чтобы я попутешествовал пару лет, пока он держит трактир и может быть, в трактир будут приходить не только за выпивкой и едой, но и за моими сказками. Он сказал, что гордится мной и что, когда я остепенюсь, сказки можно будет собирать и у проходящих путников, как я и делал. Одно тревожит меня — весь вечер на меня не отрываясь смотрели глаза Богуслава Дробны — того самого пастора, жизнь которого мы с аптекарем Кляйном спасли. Мне кажется, он не из тех людей, кто умеет говорить спасибо, но не решается. У меня дурные предчувствия.

Самые быстрые ноги

Кто не знает в округе охотника Пьера? На скаку догонит дикую лань, хлопнет по загривку, закинет её на плечи и дальше припустит. Ни морщинки на лице, хотя многие на деревне помнят, что он уж точно не мальчик. Была у него только одна беда — каждую большую войну или чуму у него отнимались ноги. Таков был уговор Пьера со Смертью — его самые быстрые на свете ноги помогали делать нелегкую работу Смерти, а та не трогала охотника. Пьеру нечего было защищать в мире, он жил всю жизнь бобылем и никого не любил. Ему было нечего терять и нечего жалеть. Всё было до этого августа. Тогда, обегая свои угодья поутру, Пьер нашёл девушку в лесу и отнёс в хижину. Шли дни, незнакомка так и не заговорила, только хитро смотрела на него зелёными глазами. Жизнь текла своим чередом, на востоке зрела новая, небывалая война, а Пьер стал таскать ей по утрам цветы. Что-то сжималось в груди охотника, когда она улыбалась в ответ на его неумелые от непривычки речи и подарки. Он говорил с ней, найдя в её молчании долгожданное понимание. Даже для живущего столь длинный век человека он многое повидал, а потом решил уединиться полвека назад в лесу возле глухой деревушки. Ему было о чём рассказать, как он жил до договора, что встречал много человеческой глупости и злобы и спасать в этом мире собственно то и некого — не заслужили. Но чем больше он вслушивался в серебристый смех своей гостьи, вглядывался в её глаза цвета весенней листвы, тем больше сомневался. Смерть явилась как всегда неожиданно и потребовала причитающееся ей. Заодно она указала вернувшемуся с охоты Пьеру на загоревшийся от выскочившей искры дом и сказала: «Её тоже забираю». «Конечно-конечно» — ответил Пьер. И вошёл в горящий дом. Схватил на руки потерявшую сознание женщину, которую любил и побежал. Он бежал так быстро, как никогда в жизни. Смерть кинулась в погоню. Так они и бегут по городам до сих пор, и говорят, с тех пор не было большой войны или горя, а умирали лишь те, кого смерть успевала скосить по пути.

***

Эту историю мне рассказал мрачный бледный мужчина в заляпанном грязью плаще. Он цедил свое пиво и сквозь зубы сказал, что всё равно не нашёл в этом городе того, кого искал, а значит, может немного отдохнуть перед тем, как двинуться в путь. В тот день на улице, ведущей к заведению отца, разом умерли все старики.