Дневник сказочника

Ян вышел ранним утром на рынок. Город восстанавливался после беспорядков. Не успел он свернуть в переулок, как знакомый неприятный голос его окликнул. — Януш Флам! Приказываю тебе остановиться именем Церкви! Он обернулся и увидел сладко улыбающегося Богуслава Дробны. — Долго я твои бесовские силы терпел. Пора и покаяться. — Вот ты значит как, вот твоя благодарность, падре, — протянул юноша. Хорошо. Сзади, в переулке как и спереди ощетинились пиками алебардисты. Голос парня зазвучал с горькой усмешкой. — Что же, не по нраву тебе мои сказки, так послушай последнюю. Он начал говорить, и все, включая выпучившего глаза святого отца, замерли, алебардисты склонили острия к земле.

Чёрная сказка

Дин-дон! Дин-дон! — Слышишь колокольный звон? — Это Джек! Рукастый Джек! Он бьёт в колокол! — Почему он бьёт в колокол? — Чтобы все затворили двери! Чёрный Ветер гуляет по земле! — Чёрный ветер гуляет по земле? — Да-да, гуляет по земле! А ещё колокол звонит о Чёрном Короле! — О Чёрном Короле? — Говорят, Чёрный Король народился! Под могильным холмом в далёкой земле нашёл себе дом! — Говорят, он опылил Чёрный Ветер страшным злом! — Страшным злом? — Кто не помолится Святой Петре, того охватит моровое поветрие! Дин-дон! Дин-дон! Джек шёл по опустевшему городу, прочь от башни Инкирк, прочь из Драмена. Решение принято, а значит нет времени на отдых. Он угрюмо жевал сосиску из большой вереницы, опоясавшей его тело. Он выправил колокол и звонил в него на протяжении многих часов. Даже кошек не было на улицах, а значит, в городе не нашлось храбрецов, готовых выступить против Чёрного Короля. Пророчество было туманно и говорило лишь о том, что храбрецы, выступившие против Короля, перебьют друг друга, но Джек был уверен, что они смогут всё же договориться. Не слишком, конечно, утешали его такие горькие предсказания, а холодный, не по сезону злой ветер швырялся пылью в лицо. Вдруг он услышал шум человеческих голосов и пошёл в ту сторону. Ноги привели его на маленькую площадь, где собралась толпа. На помосте, заложив руки за спину, стоял человек в горчичного цвета мантии с бахромой на рукавах и жёлтой мятой шляпе с кисточкой. За его спиной возвышалась виселица. Он что-то уверенно вещал в толпу. Прищурившись, Джек заметил верёвку, тянущуюся от шеи оратора к перекладине и прислушался. — Конечно-конечно! Когда ветер приносит из-за гор огромные дождевые тучи для ваших полей, то бездельник Зоф тут не причём! Он только бьёт баклуши и сдувает вывески, да завывает ветром по ночам под вашими окнами. А когда ветер несёт моровое поветрие, рвёт крыши с домов или начинает кружиться ураганом, то это именно Волшебник Ветрогон вас не защитил, и пора его вешать! Делайте, что хотите. Мы уже который раз говорим об этом в подобной ситуации. Мне не надоедает это бесплатное шоу, но не жалко ли вам верёвки? Не обидно ли вам, что в прошлый раз виселица обвалилась? А пять разов назад так вообще прискакали императорские гвардейцы и высекли толпу нагайками, потому что я понадобился, чтобы запустить самого большого воздушного змея Его Высочества! Вы знаете предсказание, меня ждёт другая смерть, так что даже не старайтесь! В толпе возникло какое-то шевеление и шепотки, постепенно она начала отступать, благоговейно замолкая. Через толпу шла женщина в серой широкополой шляпе. Волшебник захохотал, задрав голову и обнажив крепкие ровные зубы, тряся ленточками и колокольчиками в своей бороде. — Веретено… Райла Веретено… она две сотни лучших королевских мечников положила… Ветеран войны с Лоскутными Королевствами… Веретено, — шепталась толпа. Никто не рисковал смотреть на мечницу. Она же держала руки сложенными на груди, а пальцы сложенных крест накрест рук поигрывали над рукоятками двух сабель на её поясе. За ней шёл хмурый нечесаный человек, не спускающий укороченного указательного пальца с курка искрящей фитилём картечницы. Джек двинулся за ними. На глазах у всех Райла запрыгнула на помост и перерубила все связывавшие Ветрогона верёвки. Толпа молчала. Джек ждал. Когда процессия двинулась на выход, кто-то вскрикнул: — Куда вы его уводите посреди чумы?! — Вам он был видать совсем не нужен, — усмехнулась Райла, — мы идём на поиски Чёрного Короля. — Это верная смерть! — Особенно, если вы его найдете! — Это ещё лучше, чтобы уничтожить этого бездельника и смутьяна. Райла ничего не ответила, просто повернулась к толпе спиной и пошла. Джек пристроился в хвост процессии. Через пару минут, когда они покинули площадь, Райла резко развернулась и подошла к Джеку, посмотрела, не отрываясь ему в глаза своими льдисто холодными глазами, и процедила: — Уверен, что тебе правда стоит тащиться за нами, увалень? — Я искал тех, кто пойдёт на Чёрного Короля. Я нашёл их и могу быть полезным. — Кто ты, чёрт возьми, такой? Думаешь, подковал всех лошадей в своей деревне, даже самых буйных, и стал героем? — насмешливо спросила Райла. — Оставь его, Райла, — пробасил стрелок в густую бороду. — Пусть скажет, кто он, и покажет, что умеет, — прошипела мечница — Я Джек. Рукастый Джек. Веретено ничего не сказала, просто сабли будто сами прыгнули ей в руки и метнулись к лицу Джека. Он закрылся руками, глаза сами собой закрылись. Раздался металлический звон и скрежет. Джек открыл глаза. Его ещё никогда не били саблей. Но он крепко держал оба клинка. Сабли выскользнули из его захвата и засвистели в воздухе, летая быстрее птиц. Они были совсем близко к его горлу, но каждый раз он успевал отбить их, да так, что искры сыпались. Он решил, что хватит терпеть удары, что пора ответить, и нанёс удар. Веретено закружилась, смеясь и уходя от его рук раз за разом. «Как рыбу голыми руками ловить», — подумал Джек. В один момент его рука почти прорвалась к ней через серую гудящую завесу мечущихся клинков, но он почувствовал жгучую боль в шее и отскочил. Ощупав шею, он убедился, что это тончайший порез, нанесенный будто вскользь листом бумаги. Она бы могла легко снять ему голову. Тем временем воительница уже убрала сабли и заложила руки за пояс. — Я слышала о тебе. Ты верно хорош только в кузне, потому что дерёшься неважно. Но это поправимо. Раздалось тихое шипение — это стрелок потушил фитиль на своём ужасающем оружии. — Я Борг, — рыкнул он, — меня ещё зовут Длинный Запал, но это не потому, что меня стоит пытаться бесить. — Эй, если вы закончили меряться длинами, то нам стоит поспешить, пока солнце не зашло, я думаю попасть к Воющему ущелью, — оборвал их Зоф. За полдня, пока они шли к ущелью, Джек многое узнал о своих спутниках. Например, что Райла очень не любит говорить о прошедшей войне и втайне надеется, что больше таких поводов погеройствовать у неё не будет, а у Зофа чувство юмора бывалого висельника. — Мне суждено умереть в объятиях любимой женщины. Это предсказал мне великий магистр Ульфий, когда я только поступил в Фильдонрел. А он предсказал даже исход последней войны и ни в чём не ошибся ни на монету контрибуций и ни на шаг в сдвиге границы. Жалко, помер старик, а то спросил бы его ещё и когда. Всё-таки неплохо я пожил, сколько раз на волосок от смерти бывал, не счесть. Что на учёбе, когда северный ветер унёс меня в облака, вместо того, чтобы подчиниться, что пока я бродил по всем краям земли… — Послушай-ка, болтун-зубоскал, — прервала его Райла, — не подумай, что ты у меня на особом положении, хоть о тебе та-акие легенды ходят, ты не думаешь, что Империя может опять двинуться на Лоскутные Королевства, так сказать, улучшить результаты войны? Просто мы все тогда встретимся на поле боя… — Встреча с тобой, где угодно, — это праздник для моего сердца, — с усмешкой промурлыкал Зоф. — Да послушай! Так вот, мы же по разные стороны баррикад будем… в общем… пока мы не успели друг друга возненавидеть, пока не убили наших дорогих людей, ты найди меня на поле битвы первым, а? Встанем лицом к лицу, а там будь, что будет. Я постараюсь всё сделать быстро, обещаю. — Ага-ага. А прах развей по ветру. Буду я летать по свету и лезть людям в глаза, да першить в горле! Вот так жизнь, и не повесят за такие фокусы! — Трепло ты, я ему про серьёзные вещи… — Так я тоже — женщины я ещё не нашел, так и о смерти говорить рано. Когда они подошли к Воющему ущелью, уже темнело. Кисти и бахрома на одежде Зофа затрепетали, ветра закружились вокруг него, звеня колокольчиками в бороде и вороша его волосы. — Да ладно, ладно вам! — засмеялся волшебник — чёрта лысого со мной чего бы случилось, сами знаете, — но ветра только ещё больше теребили его и ерошили бороду. — Пожалуйте-ка все братцы сюда, мне след нужно взять, — он развёл руки и принюхался. — Юго-восточный, младший лукавый братец, нет, не ты… северный… опять злой собака! Признайся, снова крушил острова в море и корабли бил? Говорю тебе, завязывай! Никто так тебя кроме этих полоумных с ледяных островов не полюбит… так, похоже вот. Ну… точно не сирень. Ну и затхлое у тебя дыхание! Значит, вот ты какой, Чёрный Ветер, Ветер-Бедоносец! Ну, ладно, нашли тебя, ты и вправду смердишь как дыхание Чёрного Короля. Каков же он на этот раз? Наверное, живой мертвец, мертвечиной от тебя разит, будь здоров! Ладно, кто как, а я спать. — Что, прям в поле заночуешь? — хмыкнул Борг. — Да нет, есть тут местечко. Если вас, конечно, святые женщины не смущают. — Тебя?! И в монастырь ночевать пустят, с твоей-то славой? — засмеялась Райла. — Тише ты. Там поменьше святой удел. И святая там одна и усопшая. Самое надежное место, тебе скажу. Так, переругиваясь, они дошли до узкой неприметной расселины в скале. Зоф нырнул в неё и запалил запасённый факел. Спустя несколько десятков шагов по узкому проходу они оказались в скромной гробнице, высеченной прямо в скале. — Ну, принимай гостей, матушка Петра. Располагаемся на полу, он не шибко холодный, — повёл вокруг каменного саркофага в центре залы Зоф. — Та самая? — удивился Джек. — Она, родимая. Героиня первого похода, первой, самой удачной группы храбрецов. Когда Чёрный Король ещё вампиром народился. Умерла, говорят, своей смертью в глубокой старости, а до того чудодействовала и куролесила почище какого магистра магии, это вы поверьте. Одно перекрытие трёх рек до сих пор никто не повторил, не говоря уже о том, что у неё весь Драмен в засуху доесть не мог всё зерно из закромов, что она наполнила. Говорят, очень азартные игры не любила, ни разу за жизнь костьми не пораскинула и игроков люто щучила. Ну, да байки это всё, как и все эти её кости-реликвии по городам. Одних рёбер штук шестьдесят, половина мужские и конские. Вот, смотрите, вся целёханькая, — с этими словами Зоф сдвинул крышку саркофага, и глазам отряда предстал огромный даже для мужчины скелет. — Вот так размер, — шепнул Джек. — Да, баба что надо, — фыркнул в усы Борг. — Костями она не пораскинула, ага, как же! Вон как раскидала! — усмехнулась Веретено.— И вообще, поход у нас на благое дело, против нового Чёрного Короля, а значит и реликвия полагается, — с этими словами она стянула немаленькую бедренную кость святой и повесила на пояс. — Как знаешь, но не гневила бы ты старуху, не выйдет это ничем хорошим, — покачал головой Ветрогон. Все стали устраиваться ко сну. Наконец смолкли разговоры. Джек не мог сомкнуть глаз. Разные картины вставали перед его глазами. Вспоминались как одна, все деревни, где он был, вся работа, что сделал. Был Джек умельцем и трудягой с младых ногтей, как сожгли его деревню, а сам он никого не спас, хоть и помял тех степняков изрядно, да так напугал, что они из запалённой деревни удрали. В тот день он отбивал стрелу за стрелой, останавливал скачущих на него коней ударом кулака в лоб, выдёргивал кочевников из седла и лупил что есть дури от землю. К нему боялись подойти, а он, от рожденья с твёрдыми, как сталь, руками стоял насмерть. Но вот только не спас никого и отправился бродить по свету. Там избу скособоченную поправит, тут колодец голыми руками выкопает. Люди его любили, да только выставляли с котомкой еды за порог, как кончал работу, — ел Джек за двоих. Вспомнив эту неприятную вещь, Джек заворочался. — Что, не спится? — хмыкнул из темноты волшебник. — Всё вот понять не могу, — ответил ему из темноты вместо Джека Борг, — ты почему не бежишь от любви, как от огня? — А с чего бы мне бегать? — Так, ты же как только найдёшь её, знать не будешь, когда смерть придёт. Как бы ты не нашёл её и умер тут же. — Ну, это совсем жалобная сказочка выйдет. А пусть и так, вот что тебе скажу — было у меня в жизни всякое, ни о чём я не жалею. А вот любви не случилось, а без любви все эти приключения для чего? Байки по кабакам травить, что ли? Пустое. Любовь, это я тебе скажу, — самое главное человеческое приключение, самая важная в жизни часть. Так что и бегать от него я не стану, захочет, так без спросу найдёт — не спрячешься. А теперь точно спать, а то завтра на скаку носом клевать будете. Утро было пасмурным. Волшебник снова повёл их к ущелью, легко отыскал нужный ветер и вскочил на него верхом, пришпорив пятками. Он подал руку Райле, а затем и Рукастому Джеку с Боргом. И они понеслись. Мелькали внизу леса и поля, города и королевства. Слезились глаза и закладывало от свиста ветра уши. Ветер нёс их полдня и принёс к огромному холму со обветшавшим мрачным замком на нём. Ветер оставил их и ускользнул под холм, который, как спина какого-то огромного чудовища, слабо колыхался словно от дыхания. — Что же, — пророкотал Борг, — он наверное знает, что мы уже здесь. Нет времени ждать. Идём. Они стали спускаться в широкий зев катакомб. Навстречу им и правда спешили несколько обглоданных до белых костей мертвецов. Не дожидаясь, пока они подойдут, Зоф щёлкнул пальцами и взмахнул рукой, и их перешибла плеть ветра. Так они и спускались в катакомбы уровень за уровнем, ведомые сиплым дыханием Чёрного Короля. Ветрогон старался ветром нагнать вокруг них свежего воздуха, но всё равно чувствовался тошнотворно-сладковатый запах разложения. Мертвецы этого огромного некрополя пёрли на них без устали. Вооруженных и крепких встречала Веретено и рубила, что есть мочи. Когда у них не оставалось рук, чтобы атаковать ржавыми бердышами и мечами, они старались вцепиться в руки или ноги, если уже упали. Джек был начеку и громил их черепа кулаками, дробил кости и вколачивал трупы в землю. Когда набегала особенно большая волна, Джек просто сдерживал их, отбивая удары клинками и топорами, пока не раздавался пронзительный свист, и все не бросались в стороны, а Длинный Запал одним залпом очищал коридор. Так они спускались всё ниже и ниже, мимо древних могильников и захоронений, подземных дворцов и шахт. — Пришли, наконец, — поприветствовал их огромный скелет, сидящий посреди гранитного зала, — хороши герои! Убийца, которая не одну сотню детей сиротами сделала, овдовительница, пустоцвет и повеса, ветреный бродяга, простачок и короткопалый стрелок, который обещал вернуться, да некуда. — А сам-то? Ты, я погляжу, самый вонючий и резвый мертвяк в этом могильнике, — обнажил зубы Зоф. — Раз нас знаешь, то и сам будь добр представиться! — А, не хотите сразу, как все прочие, биться? Ну, поживёте ещё. Может, и историю мою послушаете? Всё старику забава, а то и поговорить не с кем, знаете, все мертвецы только о своей жизни до смерти горазды трепаться. Старые обиды и победы перемывают в сотый раз. — Отчего не послушать! — рыкнул Борг. — Убить тебя ещё успеется. На коротком привале он проиграл в карты Зофу желание, и теперь был зол как чёрт. Они долго о чём-то шептались, Джек услышал лишь «когда кулак покажу… куда укажу». Из того, как Борг мало говорил и неохотно что-то обещал, Джек сделал вывод, что у того какая-то давняя история с обещаниями. — Дед мой, значит, родился… хехе, какие вы рожи-то скорчили, — зашелестел Чёрный Король. — Просто всё. Был я знатен и богат, да только лишил меня король в угоду причуде своей любовницы всего: всех моих родичей предателями заклеймил и казнил, а меня, молодого ещё, одного в живых оставил, скитаться по свету. Так я прям так на его дворе и взмолился небу: «Да будет хоть какая-то справедливость в этом грешном мире! Пусть не останусь я жить на потеху им всем!». И тут же убило меня на месте молнией. Но справедливости ради, а может забавы для воскресили меня Высшие Силы здесь, в гробнице этой. Так я и дул Чёрным Ветром, пока не сгубил всё королевство. И дальше дуть буду, не остановит меня никто, потому как был равнодушен свет к моей беде, так я столько горя и страдания причиню, чтобы мир больше не смел равнодушным оставаться. Много из-за меня слёз прольётся, больше чем из-за вас всех вместе взятых. — Ну, хорош ты, из-за своей обиды весь свет пропадом пропади, да?! — вскрикнул Джек. — А то, что люди страдают как и ты, побоку, да?! Нет твоей мести конца и края? Детям малым тоже мстить собрался? А вдовам? А старикам? — Всем, всем за безразличие отомщу! Как они глаза на мои страдания закрывали, так и я на их не посмотрю! — Ну и чем ты лучше их? Мы тебе тогда тоже за безразличие к их горю башку снесём, тут обижайся, не обижайся. А чтобы не встал опять мы прах твой на семи ветрах развеем. Полетаешь по свету, посмотришь что и горше твоего людям бывает, это я обещаю, — прошипел Ветрогон. Чёрный Король встал с трона, взял в руку свой полуторный меч, поправил чёрную корону на голове, взмахнул плащом и бросился на храбрецов. И тяжко сразу стало героям, потому как руки Джека еле держали удар, от залпов Длинного Фитиля Борга Король даже не уворачивался, они проходили через его скелет почти ему не вредя, ветер трепал его плащ, бросался на него раз за разом, да без толку, а Веретено как не рубила, всё ему было побоку, мёртвого не убить. Одна из сабель Райлы только застряла со скрипом между рёбер да полуторный меч сбил шляпу с головы воительницы. — Ну-ка, Джек, покажи нам, как ты голыми руками сталь гнёшь, — рявкнула Веретено. Джек схватил изо всех сил меч обеими руками и почти вырвал его из рук Чёрного Короля. В этот момент Райла со всей силы швырнула в лоб Королю бедренную кость святой Петры. Кость со звонким стуком ударила в пустой череп, по лбу пошли трещины, и пока Король приходи в себя, Райла взмахнула саблей и голова покатилась по полу, звеня упавшей короной. — Снова святая злодея одолела! Сильна, даже после смерти с нечистью бьётся! — засмеялся волшебник. Райла задумчиво подошла к голове, расколола её саблей и взяла в руки корону. Вдруг как будто принесённый ветром издалека раздался шёпот: — Не принесёт вам радости эта победа… Вот вам моя месть — не расскажет никто об этой победе, а кто расскажет, так себе и слушателям на беду… И новый Чёрный Король народится. Самый лютый из всех, через силу моей короны народится… — Ну, не расскажут. Нам-то чего? Сами то знаем, что победили, и будет. Мне лично никакой славы не нужно, мне от той что есть тошно, — пожала плечами Веретено и надела корону. — Послушай, я знаю, что нам теперь делать, как не встретиться на поле боя в новой войне, если нашим венценосным ещё не хватило прошлой заварушки. Мы могли бы… — начал Зоф. — Могли бы. Но не будет новой войны, — отстранённо сказала Райла и поправила свободной от сабли рукой волосы. — Это ещё почему? Император уже третий раз осматривает новую границу, а потом собирает за закрытыми дверями министров, — сказал Борг, — дело смердит войной. — Новой войны не будет, потому что уже через месяц императора вздёрнут на самом высоком шпиле Драмена по моему приказу, а драменские музыканты на всех углах будут петь хвалу Райле — новой Чёрной Королеве! — Но ты же только и твердила, что устала от войны, — ошеломлённо пробурчал Борг. — Ты себе даже не представляешь как. Но мертвецов, в отличие от солдат, я не жалею, а Ветер Бедоносец поможет мне враз уморить чумой всю замковую стражу и министров, а без них империя не успеет оказать сопротивления. А там и Лоскутные Королевства, а там и весь мир… — Чёрт тебя дери! Снимай эту корону, она напела тебе несусветную дурь! — выкрикнул Зоф. — Корона шепчет мне о славе и величии, о мире без горя и войн. О мире, славящем Чёрную Райлу! Зоф порывом ветра попытался сбить корону с головы Райлы. Корона даже не шелохнулась, лишь взметнулись смоляные локоны. — А теперь послушай сюда, волшебник. Я не хочу тебя убивать, я уже говорила. Уезжай на край света, найди женщину и полюби. Хочешь, даже умри в её объятьях, пока мои чёрные легионы не явились на далёкий край света. — Ну уж нет. Я свой выбор сделал! — рыкнул Зоф и бросился на Райлу. Загудел в серебряном сиянии воздух и только порывы ветра успевали сносить волшебника, уводя его от молниеносных атак. Борг неотступно следовал за ними дулом — в этом мельтешении Райла не забывала о нём и постоянно оказывалась то рядом с Ветрогоном, то двигалась так быстро, что попасть в неё не было никакой возможности. Джек опомнился и бросился вперёд. Зазвенела сталь. Джек молотил руками, как ветряная мельница, пытаясь ухватить саблю или пробиться к мечнице — один удар, всего один удар и они смогут спасти её. Сабля оказалась у него в руках. Неожиданно мир потемнел и заплясал искрами. Колено вспыхнуло болью от удара сапогом, глаза заслезились от боли и руки разжались сами собой. Джека обожгло поперек живота. Держась руками за рану он сделал пару шагов назад, уходя от новых ударов и повалился наземь. — Тело у тебя не как руки, не железное, да и брюхо мягкое. Не лезь, ты мне не ровня, — прошипела Райла, продолжая наступать на волшебника. Теперь она не вилась змеёй, не утекала как вода сквозь пальцы от атак Джека, а как будто танцевала, поймав общий с Зофом ритм. Гудел воздух, свистела сталь и волшебник только успевал отскакивать. Они кружили по залу, Борг не снимал руку с курка, наведя на них дуло и ожидая своего шанса, а Джек истекал кровью. Когда они описывали очередной круг, Джек заметил на лице Ветрогона досаду и решимость. Неожиданно он бросился вперёд, прямо на саблю, та вспорола горчичную мантию и вошла по рукоятку, выйдя сзади окровавленным клыком. На пол закапала кровь. Зоф схватил Райлу за голову и поцеловал, прижимая к себе. Та, потерявшись, приобняла его свободной рукой. Неожиданно Зоф сжал кулак и указал на себя. «Когда кулак покажу… куда укажу», — вспомнил его уговор с Боргом Джек. Палец волшебника указывал на него самого. Борг не колебался ни секунды. Грянул залп, и два тела упали. Корона с лязгом покатилась по полу. — Видишь же, я свой выбор сделал, — раздался хриплый и слабый голос волшебника. — Ты ещё больший идиот, чем я думала, — прошептала Райла. Борг угрюмо уставился на неподвижных друзей. — А ведь я знал, что опять с моим словом какая-то дрянь случится. Но я его сдержал, будь оно неладно, выстрелил туда, куда ты покажешь, когда скажешь. Знал бы, ни за что не дал. Он подошёл к короне, достал что-то круглое из кармана и потянулся к фитилю картечницы. Джек заметил огромную алую лужу под собой. Глаза Джека закрылись.

***

Тени сгустились позади рассказчика, когда он говорил последние слова. Окончив рассказ, он исчез, затянутый в тень на стене чьей-то загорелой рукой, появившейся из тени. Только его дневник, который он прижимал к груди от резкого движения упал на мостовую. Пастор, нахмурив брови, сбросил оцепенение и подошёл подобрать книжицу в простой чёрной кожаной обложке, воровато оглядываясь.