Нет прощаниям

      Эрза не собиралась из-за этого хандрить. Потому что Джерар на протяжении последних лет десяти стабильно был главной причиной для плохого настроения, и если она не позволяла себе расклеиваться раньше, нечего и начинать сейчас. Тем более что это первое их расставание, не омраченное ничем.       Она просто проводила друга на задание.       Только «друг» был кем-то немного большим.       А «задание» подразумевало собой неопределенный промежуток времени, конца у которого могло и не быть.       Ну и не совсем «проводила», подловила на попытке сбежать, не прощаясь.       В общем, все как всегда пошло немного не правильно.       И Эрза совсем не собиралась грустить из-за этого.       У нее было свое задание. У их команды, если точнее. Нацу засиделся и начал становиться буйным, так что было решено взять работенку и махнуть всей командой на другой конец страны. Для спокойствия Джувии, Эрза хотела позвать и ее, но потом поняла, что даже если их с Греем отношения и похожи на комедийную пьесу, то созерцать ее с перерывами на сон, она не выдержит.       Как она ни старалась, а не испытывать легкую зависть по отношению к тому, что во всю цвело между Джувией и Греем, было сложно.       Она тоже хотела быть взаимно влюбленной, даже если все будет сложно. У нее уже было сложно, но настолько чрезмерно, что они сами стояли на своем пути друг к другу.       И Эрза сделала то, что у нее всегда получалось лучше всего: засунула свои мысли и чувства в дальний ящик своего воображаемого рабочего стола. Она достанет их, когда будет одна. Когда будет сидеть на своей койке в общежитии, расчесывая встрепанные после сна волосы. Когда будет смотреть в темный потолок спальни, не в силах уснуть.       А пока у нее есть работа, за которую неплохо было бы не потерять награду, выплачивая штрафы.       Это на самом деле было приятно: просто взять задание и пойти его выполнять.       Никакой войны. Никаких боев насмерть. Никаких угроз миру. Просто работа. Просто работа, которую они все идут выполнять за деньги. Раньше это было частым явлением, но с тех самых пор, как Эрза, возвращаясь в гильдию с задания, услышала разговор двух волшебников темной гильдии… все завертелось. И она не могла сказать, что это было плохо. В конце концов, она завела новых друзей и стала ближе к старым. Через все эти кризисы, потери и приобретения она шла и росла над собой. Но все же вернуться к старой доброй рутине волшебника было освежающе.       И так думала не только она. Напротив нее Грей с самым умиротворенным лицом созерцал проплывающие мимо окна пейзажи. Эрза никогда не могла угадать, о чем он думает. Но, пожалуй, она впервые видит его настолько спокойным.       В Грее всегда что-то кипело и бурлило, как подводное течение, невидимое под коркой льда. Теперь Эрза знала, что могло его беспокоить, и это был результат их совместного путешествия. Думала ли Эрза, отплывая на Галуну, чтобы отловить и наказать нарушителей правил, что ей суждено узнать, какую трагедию скрывает в себе тот, кого она, казалось бы, знала, как свои пять пальцев?       То приключение открыло перед ней душу Грея, вывернуло его наизнанку перед ней, подставило самой уязвимой стороной, и Эрза не могла поступить иначе, кроме как дать ему всю поддержку, какую могла. И когда они плыли обратно к большой земле, мерно покачиваясь на волнах, Эрза сидела рядом, привалившись к чужому плечу. Ей не надо было ничего говорить, она знала, Грей не хотел слов, не хотел обсуждать ни произошедшее только что, ни прошлое. Ни маленький северный городок, ни тысячи мертвых тел, ни жизнь в домике в горах, ни Браго, ни Ур, ни Лиона. И себя он тоже не хотел обсуждать. Даже когда Эрза перетягивала бинтами его раны.       И Эрза молчала, но была рядом. И знала, что делает все правильно.       А потом они точно так же молча сидели над койкой спящего беспробудным сном Нацу после разрушения Райской Башни. Эрза не хотела обсуждать ни Джерара, снова растерзавшего ей сердце в клочья, ни свое желание умереть, ни смерть Симона. Они сидели рядом, и когда Эрза забывалась нервным хлипким сном, он не давал ей упасть, удерживая.       Он был одним из немногих людей, кто был хотя бы в курсе, что Эрза сделана не из стали, конечно же, не из стали, не после того, как он ловил ее плачущей в одиночестве несколько раз.       И Эрза была благодарна ему за молчание об этом маленьком факте.       — Эрза, я все хочу спросить: ты в порядке? — Грей внезапен в своем желании начать разговор, и уж тем более — в его теме.       — Почему я не должна быть в порядке?       — Не знаю, может быть, потому, что каждый раз, когда Джерар уходит, тебе приходится собирать себя по кусочкам? — он парирует вопросом ее неловкую попытку сорвать беседу.       — Я в норме, — приходится ответить, — больше, чем обычно. Возможно, потому что в этот раз мы не прощались навсегда. Я имею в виду, в первый раз он вышвырнул меня как надоевшую игрушку, чтобы я мучилась на свободе, пока мои друзья страдают, потом я посчитала его мертвым, во третий раз я была уверена, что он проведет оставшиеся дни в тюрьме, даже не помня, за что именно он наказан, а дальше… мы пересекались только по его работе. И в том году он вообще подобрал меня как котенка. Я не знала, что мне делать без гильдии, и мы случайно встретились. И то Джерар до последнего не хотел пятнать мою репутацию связью с ними, преступниками. И я его почти не видела, вот так ему хотелось со мной общаться. Спасибо лакримам Уоррена, мы хоть созванивались.       — Вау, — только и ответил на эту тираду Грей. — Извини, продолжай.       — Да как-то и нечего добавить, когда их помиловали, они всей компанией завались в Магнолию, ну, ты сам знаешь, Мереди пришла провести время с Джувией, Эрик и Кинана, остальным было как-то побоку, где чувствовать вкус свободы, а я… и Джерар… это был лучший день в моей жизни, Грей. Мы гуляли по городу, разговаривали, и, нет, не о том, кто больше виноват в том, что наши жизни — полнейший беспорядок, Джерар даже шутил, Грей, представляешь, шутил!       — О.       — И я поняла, что это все не безнадежно, мы с ним не безнадежны, я поверила, что что-то может быть.       — И он ушел.       — И он ушел. Попытался уйти тайком, если конкретнее. А когда я его на этом поймала, стоял и только и мог, что извиняться. Я знаю, что он может разговаривать со мной по-человечески. Я ненавижу это его «Прости», потому что оно звучит как чертово «Прощай». Я что-то ему наговорила, навязалась, буквально умоляла его не делать глупостей, не пропадать.       — Мда, — изрек Грей, пока Эрза пыталась привести мысли в порядок.       — Мда, — согласилась она.       — Если хочешь услышать мое мнение, то он очень боится того, что может быть.       — Как ты бегал от Джувии?       — Ну, типа. То, что у меня налаживается личная жизнь, не делает меня экспертом, конечно, но пока мы занимались всем этим дерьмом с «Аватаром» я заметил, как он пытается держаться от тебя подальше, но не может.       — И?       — Ничего. Эрза, ничего. Серьезно, я точно не желаю, чтобы до него дошло тем же способом, каким это дошло до меня. Так что либо он каким-то другим способом все поймет, либо забей на него и пусть мучается в одиночестве. Считает, наверное, что после всего этого дерьма он не заслуживает счастья с тобой, ему будет достаточно того, что счастлива ты, ну и все в таком духе.       — Я, — говорит Эрза медленно, практически выжимая из себя слова, — счастлива с ним.       Эта правда падает между ними тяжелыми камнями.       Она ни с кем другим не чувствовала себя так. Джерар был самым особенным человеком для нее.       Грей смотрит на нее с пониманием, от которого все внутри ноет. Он встает со своего места, садится рядом и тянет в объятия.       Он не тактильный человек. Эрза знает. Она столько раз пыталась его обнять, неизменно встречая яростное сопротивление, он уклонялся даже от простых прикосновений. Ее мальчики вообще не любили обниматься. Нацу вот в объятиях видел чаще всего ловушку и тоже противился. Но, по крайней мере, прикосновения были его языком поддержки. Грей в плане поддержки был скорее немым. Он не очень хорошо обращался со словами, жесты его были неловкими, он из тех, кто спрашивает имя обидчика и идет мстить.       Поэтому полноценное объятие становится для Эрзы шоком. Но куда более поражает то, насколько он теплый. Эрза жмется к нему в ответ.       — Я тебя люблю, — сообщает Эрза.       — Я знаю, — хмыкает Грей. — И я тебя.       А вот из его уст Эрза слышит это впервые. Обычно за Грея говорят поступки, но сегодня, для нее, он расчехляет свои запасы словесного проявления привязанности и не только находит нужные слова, но и говорит их в самый нужный момент.       Дверь в купе открывается, на пороге Люси. Сначала она удивленно смотрит на открывшуюся ей картину, но не зря она сообразительная, быстро понимает, какого рода тут была беседа, раз после нее Эрзу нужно обнять. И тут же теснит их, плюхаясь рядом и превращая объятие в тройное.       Эрза зажатая между Греем и Люси, чувствует, что слова, сказанные Джерару на кладбище, про то, что она в основном счастлива, не были ложью. Она действительно была счастлива. У нее были самые лучшие в мире друзья.       К сожалению, у Грея существовал лимит на объятия, и он в какой-то момент напрягся и начал тихонько выползать из мешанины рук, так что Эрза осталась в объятиях одной только Люси.       Он снова отсел на свое место, и как ни в чем не бывало продолжил созерцать проплывающие за окном пейзажи.       — С Джераром… сложно, — вдруг говорит Эрза, не обращаясь ни к кому. — Иногда я вижу в нем мальчика из системы-R. Ну, то есть того, кем он должен был вырасти. Но иногда он кажется мне незнакомцем.       — Вы слишком редко видитесь, — мягко говорит Люси, укладывая ее себе на колени. — Иногда между вашими встречами проходит столько времени, что можно успеть измениться до неузнаваемости.       Присутствие Люси вносит баланс в разговор. Грей по большей части логичен. Он пытается докопаться до сути своих и чужих переживаний, разложить все по пронумерованным ящичками и успокоиться. Люси лучше справляется с эмоциями, и она тоже девушка, что упрощает понимание ситуации.       — Я знаю, знаю, — почти стонет Эрза. — Но что мне делать, если он избегает меня? Иногда мне кажется, что я все выдумываю… ну, что это взаимно. Почему все так сложно?       — Спроси что полегче, — хмыкает Грей. — Если тебя утешит, даже я не думаю, что ты себе что-то навоображала.       — Согласна. Он точно не стал бы так часто возникать на горизонте, если бы ты была просто девушкой из его прошлого, которой он когда-то навредил. Он бы старался не пересекаться с тобой.       — Что он и делает, — мрачно вставляет Эрза.       — Да нет же, нет, нет, нет. Вот смотри. Допустим, когда мы только вернулись с Тенрю, у них реально было к нам дело, но потом! Неужели ты думаешь, что он тогда действительно в аквапарке темную магию искал? Один, без Уртир и Мереди? Или еще позже, я точно помню, что он не просто помогал бороться драконами, но и делал это рядом с тобой, хотя мог бы и на другом конце города сражаться.       — После разгрома Тартароса, я видел их шайку где-то в Магнолии, — добавляет Грей. — И ни с кем они тогда вроде не контактировали. Да они даже и не сражались там с нами. Но что-то им надо было у нас.       — И на рождество… — вспоминает вдруг Эрза.       — Вот, и на рождество! — радостно кивает Люси. — Погоди, на какое еще рождество…       Повисло неловкое молчание. Они все вместе праздновали не так много рождеств, чтобы был широкий простор для воспоминаний и при этом чтобы Джерар мог где-то рядом маячить. На самом деле таких рождеств было всего одно, то самое, где они перебрали с алкоголем и устраивали всякое…       Грей выругался.       — Только не говори, что это было то рождество.       — Это было то рождество, — безжалостно подтверждает Эрза его худшую догадку. — Я как раз вышла из дома, чтобы выполнить то условие, и тут он… Ну, он дал мне свою куртку, спасибо ему. И я, кажется, жаловалась ему на то, насколько ужасно быть одиночкой среди парочек.       — Да там не было еще никаких парочек.       — Ой, ну вот не надо, — возразила Эрза. — Ты и Джувия. Гажил и Леви. Между вами воздух так и искрил. Еще и Нацу с Люси…       — Что за «Нацу с Люси»? У нас с ним ничего нет!       — Да ладно, — скептически протянул Грей. — Он настолько часто оказывается у тебя на груди, что должен был уже жениться на тебе, будь он порядочным человеком. Спорим, что он видел тебя без одежды больше одного раза.       Люси отчаянно застонала, ей нестерпимо хотелось врезать Грею, но Эрза мешала ей встать, а со своего места достать до ледяного мага она не могла. Даже в коленку пнуть не могла, и он это знал, и сидел со своей ехидной рожей, глядя на ее краснющее злобное лицо.       — Никто не станет с тобой спорить, Грей, — фыркнула Эрза. — Это заведомо проигрышный спор.       — Ага, — невесело согласилась Люси, смиряясь с невозможностью выразить свое раздражение путем насилия. — Так как теперь твоя очередь испытывать неловкость, Грей, колись, самое постыдное, что у тебя было с Джувией.       Он мог бы не отвечать, но, похоже, конченым засранцем он не был, так что после короткой паузы, взятой для раздумий, он все-таки сообщил:       — Ну, во время первой встречи с Джувией, я случайно схватил ее за грудь.       — Случайно?       — Да. Она поливала меня кипятком, вокруг сплошное облако пара, не видно ничего, я пытаюсь не свариться, замораживаю воду. А потом завеса пара рассеивается, и бац — моя рука на ее груди.       — И ты?..       — Отменил заклятие и извинился, конечно. Ты за кого меня принимаешь? Я не имею привычки лапать женщин.       — И ты не видел ее голой или что-то вроде…       — Не видел. И не собираюсь, пока мы… э…       Девушки дружно на него замахали, мол, поняли мы, что как только дело дойдет до совместного досуга в постели, так сразу. Слушать про эту сторону их взаимоотношений не хотелось. Может быть, от Джувии еще можно было бы послушать, но не от парня…       — Для человека с репутацией извращенца у тебя удивительно мало позорных историй, — вздыхает Люси.       — Я теряю шмотки не потому, что мне это нравится. Я пытаюсь, вообще-то, этого не делать, спасибо, что заметили мои страдания.       — Ну, извини, обычно ты выглядишь, как будто это не сильно тебя беспокоит, — Люси пожимает плечами.       — Беспокоит, но у меня не осталось такого стыда, с которым я бы не сталкивался, если бы я еще и реагировал каждый раз как в первый, это было бы еще более неловко.       — Ты не думал, не знаю, разобраться в корне проблемы?       — Я знаю, в чем моя проблема. Это нервное.       — О.       — Ага.       Они замолкают.       — Вы такие милые, — говорит Эрза, не встревавшая ранее в их разговор.       — Ну, типа, — хмыкает Грей. — Давайте вернемся в мир сложной личной жизни Эрзы.       — Ты мне нравился больше, когда не хотел в нее лезть, — ворчит Эрза.       — У меня есть право на два несвоевременных и варварских вмешательства в твою личную жизнь. Хочу реализовать и забыть об этом как о страшном сне.       — С чего бы?       — Помнишь, как ты меня во время магических игр поймала в уединенном месте и начала воодушевлять на выяснение отношений с Джувией?       — Допустим.       — Вот. Это первый раз, когда ты варварски и несвоевременно влезла в мою личную жизнь.       — А второй?       — Я точно знаю, кто помогал Джувии отпраздновать четыреста тринадцатый день нашего знакомства.       — Это запрещено?       — Нет. Но это было настолько несвоевременно, что хоть стой хоть падай. Считается.       — Вы такие милые, — смеется Люси, повторяя ранние слова Эрзы.       — Это не мило. Это моя месть, — возражает Грей.       — Ты милый, — повторяет Люси упрямо.       Он издает невнятный звук, полный отвращения.       Эрза смеется так, что чуть не скатывается с коленей Люси.       Она так любит этих идиотов.