охота на сердце

Лаксус оставался на стороже, осознавая, что вероятность того, что суккуб способна выбраться из комнаты, нельзя исключать. Он осторожно спустился по скрипучей деревянной лестнице на первый этаж, собираясь исследовать особняк. Здешние комнаты его мало привлекали, тем не менее он старался найти хотя бы какую-нибудь подсказку. Недолго размышляя, охотник пришел к выводу, что в столь богатом доме обязательно должна быть библиотека. Значит, следовало, наведаться туда. Кто знает, возможно, там окажется что-то интересное. Или, по крайней мере, у него будет возможность обдумать дальнейшую стратегию. Всё-таки вряд ли эта дьяволица начнет его поиски с убежища книг. Лаксус хмыкнул. Разумнее было бы воспользоваться шансом и убраться отсюда, все-таки это спонтанный заказ, на который он отправился, будучи не очень подготовленным. Но об этом ни могло быть и речи. Дреяр доведет начатое до конца и неважно, сколько сил у него на это потребуется. Воспользоваться свечами было наиглупейшей идеей и лёгким способом выдать свое присутствие. Поэтому охотник предпочел идти в темноте. Узкий коридор казался бесконечным, повезло, что пол не скрипел. Сквозь одно из окон пробивалась мерцающая полоска луны, а по стеклу стучали ветви дерева. Стены были покрыты выцветшими обоями с едва различимым узором. Несколько раз Дреяр чуть не врезался в стоящие тумбочки и стулья. Из-за этого его немного повело в сторону, и он едва не рухнул на пол, хватаясь рукой за стену. Повернув влево, Лаксус наконец-то остановился перед массивной дверью, выполненной из тёмного дерева с замысловатой резьбой. Что-то отличало ее от других комнат, и Лаксус дёрнул за ручку. К счастью, та легко поддалась. Видимо, здесь было не заперто. Открыв дверь, Лаксус оказался в библиотеке. Взору предстало довольно-таки огромное помещение с высоким потолком, казавшееся больше и внушительнее из-за полумрака, царившего внутри. Стены, от пола до потолка, уставлены старыми плотно приставленным друг к другу шкафами, заполненными сверху до низу древними фолиантами и свитками. Книги были разного размера, с потертыми корешками и служили пристанищем для тонких сеток паутины. Некоторые из них были закрыты на металлические застёжки, другие лежали в беспорядке, словно кто-то в них спешно рылся в поисках чего-то важного. По периметру читального зала, между шкафами, висело несколько старинных гобеленов. В центре комнаты стоял массивный дубовый стол, на котором также скопилась пыль. На нем лежала расческа, свидетельствующая о том, что в библиотеке бывали. Неужели суккуб? Лаксус мотнул головой. Вот уж странные причуды. Хотя, если так подумать, должна же эта дьяволица чем-то заниматься, пока в этих краях не появлялись новые жертвы. Рядом со столом находилось большое кожаное кресло, которое потрескалась из-за натиска времени. Лаксус не сразу обратил внимание на то, что часть библиотеки скудно освещена. Это было так странно. Очередное воздействие чар этого проклятого места? Впрочем, это не сильно влияло на мрачную обстановку. Ибо лишь несколько маленьких восковых свечей в старинных канделябрах давали слабый свет, отбрасывая длинные, колеблющиеся тени по комнате. Тусклое свечение немного искажало контуры некоторых предметов, а сами их очертания казались мутными. В углах помещения по-прежнему темнота сгущалась. Пол был покрыт старым ковром, который когда-то, вероятно, выглядел роскошно, но теперь его цвета поблекли, а поверхность износилась и местами порвалась. Ворсинки, как опавшие листья, шуршали, когда подошва сапог соприкасалась с ними. Лаксус взял одну из свечей и зажёг ее. Он шел вперёд, осматриваясь и убеждаясь в том, что, несмотря на небольшое запустение, библиотеку и впрямь часто посещали. Суккуб, интересующаяся чтением, всё-таки выходила за рамки его понимания. Здесь было спрятано что-то важное для нее? Возможно, источник сил? Но Дреяр, как назло, не мог припомнить никаких подходящих сведений, которые могли бы дать ответ на его вопросы. Возможно, кто-то из местных жителей деревни, из которой пришел Лаксус, заглядывал сюда в поисках редких книг? Однако это то же звучало неправдоподобно. К чему крестьянам талмуды, когда можно было украсть что-то ценное из особняка? Даже та шкатулка, которую швырнула в него чертовка, выглядела более достойным трофеем. Не говоря уже об украшениях из редких красных камней, что лежали на туалетном столике. Загвоздка заключалась лишь в том, что своими сокровищами суккуб вряд бы поделилась с добычей. Лаксус снял с плеча паука, и понял, что четкого плана действий у него по-прежнему не было. Что же ему предпринять, чтобы одолеть эту соблазнительную чертовку? Лаксус медленно прошёл между стеллажами, внимательно осматривая полки. Должно же здесь находиться что-то полезное. Он остановился у ряда, на котором лежали в стопку разные толстые фолианты, напоминавшие чем-то справочники. Охотник вытащил несколько из них, пыль посыпалась на одежду, и он едва не чихнул. Лаксус пролистывал страницы, ища что-нибудь, что рассказало бы про историю этого заброшенного края. Однако ничего полезного в книгах не обнаружилось. Всего лишь истории разного жанра. Хотя кое-что занятное все-таки мелькнуло ближе к концу: устаревшая карта местности. Недолго думая, Дреяр быстро вырвал страницу и, сложив пополам, спрятал в нагрудный карман. Пожалуй, больше он ничего здесь не найдет. Лаксус хмыкнул и собрался покинуть библиотеку. Но внезапно его взгляд зацепился за картину, висевшую на стене. Она была закрыта какой-то прочной материей, которая, наверное, использовалась в защитных целях. Чтобы полотно не пострадало из-за освещения или сырости. Лаксус ничего не смыслил в подобного рода тонкостях, но это заинтересовало его. Охотник приблизился к старой раме и осторожно дёрнул за край, который мгновенно слетел вниз. Судя по всему, это старый портрет. Лаксус внимательно пригляделся и не мог поверить своим глазам. На нем была изображена юная девушка, внешне удивительно похожая на суккуба, запертого в спальне. Буквально те же черты лица, что и у чертовки. Только здесь она была младше, окруженная родителями и, судя по всему, младшими братом и сестрой. Дети были очень похожи, и Лаксуса пронзила лёгкая дрожь, когда, глядя на девочку поменьше, он вдруг вспомнил ту статую, которую едва не разбил в церкви. У нее же были те же выразительные глаза. Когда же уже эта чертовщина прекратиться? Дреяр качнул головой, это место действительно могло свести с ума любого. Он снова посмотрел на полотно. Изображённые на нем люди выглядели счастливыми и беззаботными. Настоящая любящая семья. Что это значило? Это проделки суккуба? Но вряд она могла создать столь сильную иллюзию. Это звучало бредово. Да и зачем закрывать и прятать портрет? Полотно ей дорого, и она не хочет, чтобы с ним что-то случилось? Да уж, чем дольше он здесь находился, тем число загадок увеличивалось. Настоящий рубикон. Загадочные статуи в церкви, суккуб, заброшенная деревня и наконец этот портрет. Череда столь разных, но связанных между собой деталей, определенно, не мога быть простым совпадением или исключением из правил. Лаксус был в этом уверен. Он подошел ближе и ещё внимательнее изучил картину. Изображённые на полотне люди точно жили в этом доме. Художник хорошо постарался, отразив их крепкие узы. Могло ли это означать, что суккуб, которая, по словам владельца трактира, не первый год наводила страх на округу и губила молодых мужчин, когда-то была обычной девушкой из обеспеченной семьи? Что же с ней произошло? Кто превратил её в демона? Как снять колдовство? Что делать со статуями? Как можно убедиться в правоте своих суждений и не попасть в ловушку? Может, с ним играл его усталый и не так давно затуманенный чарами разум? Лаксус пригляделся к краю рамы и попытался прочесть то, что там неразборчиво написано. «Штраусы». Подпись художника или фамилия семьи? Впрочем, эти сведения в данный момент не столь важны. Лаксус продолжал размышлять, стараясь взять под контроль сложившуюся ситуацию. Если девушка была превращена в суккуба, значит, возможно, существовал способ разрушить проклятье. Мысли охотника вертелись вокруг того, что он узнал. Он вдруг осознал, что заказ стал выглядеть гораздо сложнее, чем он ранее предполагал. Вернее, он и вовсе не задумывался о подобном раскладе. Это уже не простая охота на нечисть, а что-то гораздо более запутанное и... личное. Быть может, этот поступок, помощь тем, о ком давно все забыли, поможет ему немного простить себя? Лаксус качнул головой. Вполне возможно, что это всего лишь бред. Навязчивая идея Дреяра и борьба с призрачными ветряными мельницами. Он прекрасно понимал, что за очередной ошибкой последует дорогая плата. Возможно, он канет в небытие намного быстрее, чем предполагал. Но в то же время это мало заботило его. В конце концов, не в этот раз, так в любой другой Лаксус мог расстаться с жизнью. А сейчас он не собирался бросить все на самотёк и выбрать лёгкий путь отступления. Охотники давали клятву бороться с нечистью, с тем, кто тревожил покой обычных, ни в чем не повинных, людей. Лаксус сам ввязался в эту сомнительную на успех авантюру. Он обязан во всем разобраться. Это было правильнее всего и именно так поступил бы старик. Он всегда был упрямым, когда речь шла о благополучии других. Хотя Лаксус не сомневался, что его методы он точно не одобрил бы. «Надо перестать уже все время вспоминать его», — в бессчетный раз пронеслось в голове, и Лаксусу стало больно и тоскливо. Тем не менее он нашел в себе силы сохранить равнодушное выражение лица. Нельзя поддаваться эмоциям. В таком состоянии им легко манипулировать, но в то же время именно благодаря этой пустоте и вине, скопившейся внутри него, Дреяр и не смог окончательно потерять контроль над собой и забыться в объятьях, разжигающих огонь. Иронично, что спало от гибели то, что само медленно, но верно разрушало его каждый день. Кажется, суккуб упоминала, что хотела подарить ему сладкую смерть? Забавно, что у судьбы были другие планы. Лаксус затушил свечу и толкнул дверь. Чертовка запросто могла обмануть его, но в то же время у нее уже была возможность избавиться от него. И вместо того, чтобы устранить врага, она медлила, несмотря на то, что ее уловка в начале сработала. Может, это всё-таки не просто так? Дреяр хмыкнул. Что же он никогда не узнает, если не спросит об этом прямо у нее. Других вариантов не предвиделось, а дальше будет то, что уготовано.

***

Суккуб, оказавшись запертой в спальне, стояла перед зеркалом, которое отражало её истинный облик. Она долго всматривалась в своё отражение, и на её лице отразилось мучительная гримаса. В очередной раз настигло осознание того, что её когда-то человеческие черты были искажены демонической сущностью, которую она не могла скрыть. Красные рога зловеще возвышались над её головой, а потемневшие глаза, когда-то притягательные и искрящиеся теплотой и добротой, теперь горели злобой и отчаянием. Но за этим мраком и ужасом, которые она несла в себе, скрывалась боль, глубокая и изнуряющая. Как же она устала. Ни жизнь, а тупое прозябание. Суккуб, которая обречена на клетку из оков собственного тела, которое не слушало ее. Одиночество, которое впиталось в этот особняк вместе с ужасным проклятием. Слёзы начали стекать по её щекам, оставляя влажные дорожки на побагровевшей коже. Они казались неестественными, ибо таким монстрам, как она, казалось, было несвойственно рыдать и хныкать. Выглядеть столь жалко и беспомощно. В каждом вдохе суккуба чувствовалось тяжёлое дыхание, прерываемое всхлипами. Она закрыла лицо когтистыми руками, пытаясь заглушить собственные слёзы, но эмоции нахлынули с новой силой. Слишком долго этот ураган, сотканный из противоречивых чувств, копился в ней, просясь вырваться наружу. Её шёпот, полный горечи и разочарования, звучал так, будто она корила саму себя: — Какая же ты дура, Мираджейн. Собственное имя прозвучало незнакомо. Ее давно так никто не звал. Было ли это ее именем? Или выдумкой, в которую отчаянно хотелось поверить? Эти слова эхом отдавались в голове Мираджейн, каждый раз раня её душу всё глубже. А осталась ли у нее душа? Наверное, да, раз ей было так тошно. Она устала от всего: от своего облика, который являлся не только погибелью и проклятием для других, но и в первую очередь для нее самой. От того, что ей приходилось становиться такой и медленно умирать. Она ненавидела своё отражение и того, кто обрек ее на эти невыносимые страдания. Этот облик суккуба был не только физическим, но и духовным бременем, которое Мира больше не могла выносить. Ещё сильнее её тяготило постоянное внимание глупых людей, которые приходили в деревню, влекомые слухами о красивой дьяволице. Они, конечно же, не могли видеть дальше собственного носа, не разглядели бы и ее мучений и того, что с этим местом все не в порядке. Что этот край не просто заброшен. Для зевак важна была лишь охота за редким трофеем. Грандиозная битва с монстром, которая прославила бы их и запомнила на века. Никчёмный подвиг. Мираджейн устала терпеть их глупость, желание убить её ради величия или забавы. Её сердце, несмотря на происходящее, всё ещё стремилось к любви и пониманию. Пусть внешний облик только и делал, что отталкивал всех, кто мог бы приблизиться к ней. Однако все хорошие и чистые стремления умирали, когда она встречала горе-героев, у которых не получалось убить ее. Оставалась только жажда насытиться и стремление продлить застывшее мгновение жизни. Мираджейн упрекала себя за то, что не уничтожила этого странника, своего нового врага, пока была возможность. Она понимала, что замешкалась, что позволила на секунду старой надежде пробудиться и поверить, что, возможно, появится тот, кто разглядит в ней не чудовище, а ту, что способна не только на убийства и обман. Но это было очередной ошибкой. Нельзя было вновь идти на поводу у своих заблуждений. Мираджейн и без того ослабла. Сейчас она боялась прихода смерти больше всего. Липкое чувство ужаса охватило её, стиснуло грудь: страх умереть в этом ужасном обличье, навсегда запечатлевшем её сущность как монстра. Но ещё сильнее оказался страх остаться одной, запертой в этой комнате, в этом пустынном особняке, который когда-то был уютным домом. Суккуб не хотела уходить, не оставив в памяти ничего, кроме мрачных минут агонии и разрушений. Она не могла бросить дорогих ей людей одних. Брат и сестра... Им приходилось хуже, чем ей. Что лучше быть заточенной в камень? Или прозябать в облике демона? Слезы Мираджейн становились всё горче, солоноватый привкус пропитал губы, и каждая капля падала на холодный пол спальни, словно символ её разбитых надежд и мечтаний. Внутри Мираджейн шла борьба между ненавистью к себе и стремлением подготовиться к неизбежному. Её плач был тихим, почти неслышным, но в этом звуке скрывалась вся трагедия её существования, весь ужас того, кем она стала. Мира себя презирала. Она снова с ног до головы оглядела в зеркале свой жалкий вид и быстро вытерла слезы. Даже платье и то порвано. А странник, казавшийся на первый взгляд таким же недальновидным, предпочитающим идти на поводу у своих плотских желаний, всё-таки на так прост, раз сумел выбраться из-под действия гипнотических чар. Чем были настолько сильно поглощены его мысли, раз дурман не подействовал? Да, Мираджейн ослабла, но всё-таки раньше в таком состоянии этот трюк более чем срабатывал. Кто же он, черт возьми, такой?! Суккуб постаралась успокоиться и взять себя в руки. Мира поправила спутавшиеся пряди волос, зачем-то заколола на шее громоздкое рубиновое колье. Никто, даже ее потенциальный убийца, не должен застать ее в столь жалком виде. Она снова постаралась открыть дверь, но та не поддавалась. Ее попытки оканчивались провалом, несмотря на все усилия. Что этот светловолосый странник сделал? Почему дверь не двигалась с места? Он придвинул к ней какую-то мебель? Жаль, что Мираджейн повела незнакомца сюда, иначе давно бы уже выбралась через окно. Мираджейн вздохнула. Той силы, что удалось забрать у ее нежданного гостя, было мало. Она по-прежнему истощена. Ей тяжело давался контроль над своим обликом суккуба, ибо жажда мучила все сильнее. Мираджейн чувствовала, что в доме по-прежнему находился тот молодой мужчина, и это пробуждало в ней порочное желание завладеть его телом, довести до блаженства и хладнокровно высосать всю энергию. Если раньше Мираджейн пыталась бороться со столь чуждой ей потребностью, не быть монстром, в которого её превратили, то теперь все это казалось бессмысленной тратой времени. Действительно к чему ей было жалеть своего потенциального убийцу? Он ведь не первый, кто вторгся в её владения в надежде удовлетворить свою похоть и обрести славу героя. В отчаянии суккуб схватила канделябр и швырнула его в дверь, оставив на ней глубокие царапины. Откуда-то из глубины особняка послышались шаги, и в этот момент произошло нечто странное. Тихий скрип. Мираджейн не до конца верила в происходящее, когда встретилась с внимательным взглядом серых глаз.

***

Лаксус на мгновение замер в дверном проёме, его выражение лица было серьёзным и настороженным. Первым делом охотник обратил внимание на валявшийся на полу канделябр. Она, что бросалась им? Из-за этого ранее слышался лязг? Повезло, что он открыл дверь минутой позже, и ему не прилетело этой железкой по голове. — Нам надо поговорить, — сказал охотник, стараясь сохранять спокойствие в голосе. До чего абсурдно получалось: Дреяр не очень-то любил тратить время на разговоры с людьми, зато на полном серьёзе собрался вести беседу с суккубом. С этой рассерженной бестией, которая сейчас жаждала по меньшей мере выцарапать ему глаза, отомстив за порванное платье и прочее унижение. Это отчётливо читалась на ее лице. Лаксус также заметил, что она умудрилась привести себя в порядок и выглядела опять утонченной. Даже нацепила на шею дорогую побрякушку. Да, если кто-то все-таки распоряжался судьбами смертных сверху, то у него явно было никчемное чувство юмора. Мираджейн фыркнула, её глаза сверкнули красным огнём. Она чувствовала, как столь неожиданные слова застали ее врасплох. Тем временем ее враг как ни в чем не бывало зашёл в спальню и стоял перед ней, скрестив руки за спиной. Поговорить... Им надо поговорить. Это предложение казалось невозможным и неуместным. Суккуб не верила в искренность намерений незнакомца, ведь инстинкт самосохранения подсказывал ей, что это окажется всего лишь хитрой уловкой, способной застать ее врасплох. В ее сознании мелькали воспоминания об их недавнем противостоянии, когда он запер ее в этой комнате без сожаления и малейшего проявления жалости. Мираджейн пыталась скрыть свою растерянность и выглядеть уверенно. Он не должен думать, что загнул ее в угол и обеспечил себе победу. — О чём? — голос Мираджейн был полон ядовитой горечи. — Уж не о том, как ты собираешься убить меня? Лаксус усмехнулся. Действительно, он похож на идиота, которому захотелось потратить время на этот вздор?! Он же так любит чесать языком без повода! Так она считает? Охотник устало вздохнул и сделал шаг вперёд, держа руки перед собой в примирительном жесте. Если не получится, если он ошибся, придется немедленно хвататься за нож и вонзать его в изящную шею. — Я нашел портрет в библиотеке, — начал он, заметив, как суккуб вздрогнула, — Ты когда-то была другой, не суккубом, а обычной, верно? — спросил Лаксус, не сводя с нее взгляда, — Я хочу понять, что произошло, и почему ты стала... такой. Дьяволица, не выдержав столь пристального внимания, опустила глаза и внезапно все ее существо приобрело отчужденный вид. Будто он общался не с ней, а с пустотой. Её ярость и жажда избавиться от него почти исчезли, уступая место неожиданной усталости. Черты лица едва смягчились, но она тут же снова нацепила притворную маску жестокости. — Почему это должно тебя волновать? — прошипела Мираджейн. Она все ещё не могла поверить в то, что услышала и продолжала задавать глупые вопросы вместо того, чтобы позволить облегчению закрасться внутрь. — Ты ведь пришёл сюда, чтобы убить меня, верно? Кого черта ты шатался по особняку? Лаксус покачал головой. Какая упрямая дьяволица. Ещё и смотрела на него так, будто он жалкая букашка, а она здесь королева. Не нравится, что ходит по ее владениям. Вот же манерная и наглая девица. В ее положении это казалось по меньшей мере глупым. Впрочем, не ему об этом рассуждать. Бессмысленно гадать, что творилось в голове этой чертовки, однако вывести его из себя она сумела без труда. — Я не хочу убивать без причины. Если есть шанс спасти тебя, я попробую, — пытаясь сохранять спокойствие в голосе, ответил Дреяр, — Расскажи мне, что произошло. Мираджейн смотрела на него в недоумении. Никто никогда не предлагал ей помощи, не пытался понять её. Она так жаждала этого, и вот наконец-то свершилось нечто, сродни давнему сну. Но могла ли она довериться ему? — Если я расскажу тебе, это ничего не изменит, — сказала Мира тихо, глядя ему в лицо. — Я проклята. Этот лес, этот особняк, этот облик — всё это моя тюрьма, — она обхватила себя руками, — И каждый раз, когда я пытаюсь сопротивляться, становится только хуже. Лаксус задумчиво кивнул. Выходит, его догадка подтвердилась. — Позволь мне попытаться, — сказал Дреяр, — Это часть моей работы... Я не обещаю чудес, но готов выслушать больше подробностей и помочь, как и полагает, любому охотнику на нечисть. Суккуб вздохнула, будто взвешивая все за и против. Ее плечи поникли. Она сдалась, решила всё-таки рассказать? Или уточнение, касающиеся его ремесла, наоборот, усилило ее подозрения? Лаксусу всегда было трудно понимать других. Он в себе то не до конца разобрался, куда ему разгадывать намерения проклятой девушки. Смешно и неразумно. — Хорошо, — прошептала Мираджейн, — расскажу тебе свою историю. Но помни, охотник, я предупреждала тебя, если ты обманешь, то.... Я не стану сдаваться так легко. Вот же невыносимая девица. Сколько можно?! Или она ожидала, что он то же будет постоянно напоминать ей, что распознает любые скрытые намерения? Лаксус кивнул и прошел в центр комнаты, замечая, что суккуб села на край кровати, готовая поделиться с ним своей историей.

***

Мираджейн не ожидала, что все обернется ее откровениями. Она по-прежнему не спешила доверять этому человеку, назвавшемуся охотником за нечистью, однако другого выбора у нее не было. В чем прок стремиться убить его? Он ничего не сделал. По крайней мере, пока. Охотник остановился у окна и замер в ожидании. Мираджейн вздохнула и начала свой рассказ. На мгновение все перед глазами будто потускнело от воспоминаний. Порою создавалось впечатление, что все то, что произошло, было с кем-то другим, а не с ней. — Не так давно я была одной из самых красивых девушек в нашей деревне. Она называлась «Скайленд», здесь с каждого участка открывался вид на безупречное небо, по которому гуляли облака, — Мираджейн улыбнулась, сейчас она не видела, чтобы лазурное полотно над головой было таким, — После смерти родителей мы с братом, Эльфманом, и сестрой, Лисанной, жили в этом особняке. Мы были дружны и помогали соседям с разными хлопотами. У нас многие не чурались крестьянской работы и часто принимали участие в жизни деревни. Она на мгновение остановилась, воспоминания о тех беззаботных днях, которые пролетели столь незаметно. Они были болезненными и в то же время дороже всех существовавших на свете сокровищ. Они навевали глубокую печаль. Мира представила, какой была деревня: тихой и красивой, укрытой среди зеленых холмов и живописных лесов. Маленькие домики с соломенными крышами, узкие улочки, по которым гуляли дети и животные, и просторные поля, на которых работали крестьяне. Как же здесь было прекрасно! А сейчас все вокруг напоминало склеп. — Всё изменилось, когда в нашу деревню пришёл таинственный мужчина, — Мира поморщилась, не хотелось упоминать его, но без этого нельзя обойтись, — Его звали Пречт Гаеболг, но большинство знало его как Хэйдса. Он был очень высоким и носил повязку на правом глазу. Никто не мог угадать, сколько ему было лет, он выглядел не молодым, но в то же время сильным для старика, несмотря на седину в волосах, — задумчиво продолжала свой рассказ Мира, понимая, что внешность этого мужчины практически стерлась из ее сознания, — О нем ходило много слухов, мол он сбежавший аристократ. Претч старался показать себя как героя, как великодушного человека, которому под силу решить все наши проблемы. Мираджейн нахмурилась, её голос стал более напряжённым. Она вспомнила, каким взглядом Претч всегда одаривал ее. Это было так неприятно и по-прежнему вызывало мурашки на коже. Ей никогда не нравилось его внимание к собственной персоне. Дело заключалось даже не в том, что ее сердце уже было занято. Она не желала оставлять брата и сестру, родной дом и не собиралась иметь ничего общего с этим человеком... — Сначала он казался хорошим, помогал жителям, предлагал свои услуги и защиту. Но что-то в нём отталкивало меня. Он был слишком навязчив, слишком добр, — Мираджейн вздохнула. Повезло, что охотник не перебивал ее и позволял собраться с мыслями, — Особенно после того, как предложил мне руку и сердце. Я отказывала ему несколько раз, чувствуя, что что-то не так. Но он был настойчив и стал злым, когда я отвергала его в третий раз. Охотник внимательно слушал, но в то же время было заметно, что попутно он размышлял о чем-то своем. Воспользовавшись возможность, Мира рассмотрела его получше. Как ни странно, хмурое и усталое выражение лица не отталкивало Миру, а наоборот, вызвало интерес. Он в общем-то был недурен собой. Взгляд скользнул по широкому развороту плеч, и суккуб прикусила губ. Нет, нельзя так пристально заострять внимание на нем! Она отвернулась, стараясь не столь часто глядеть в его сторону. — Он решил отомстить мне за моё нежелание быть с ним, — продолжила Мираджейн, её голос вздрогнул. — Он назвал меня гордой и холодной, как камень, и превратил в суккуба, который, по его словам, никогда не сможет познать настоящую любовь. — Она замолчала, в голове набатом звучал тот зловещий шепот. Колдун же говорил, что она либо убьет, либо разобьёт сердце своему избраннику. Но это оказалось не самым ужасным. Мира сделала глубокий вдох, чтобы завершить свой рассказ, — А всех жителей деревни, включая моего брата и сестру, он превратил в статуи.

***

Лаксус сцепил руки в замок, всё ещё находясь под впечатлением от услышанного. Его нельзя было назвать очень эмоциональным и чувствительным человеком, да и благодаря своему ремеслу он повидал многое. Однако с таким он ещё не сталкивался. Дреяр понимал, что перед ним не просто суккуб, а жертва ужасного проклятия. Впрочем, как и все остальные жители. А этот колдун явно был силен, раз его чары повлияли не только на это место, но и на соседние деревни, которые напрочь позабыли об этом крае и считали его давно заброшенным. — Претч покинул деревню, оставив меня в этой тюрьме. С тех пор я вынуждена существовать здесь, пытаясь бороться с демоническим голодом и оставаясь в одиночестве, — она завершала свой рассказ, — Все, кто приходили сюда, думали, что могут меня убить. Никто не... Предлагал помощь. Мираджейн не смогла произнести до конца фразу «никто до тебя», но, наверное, охотник ее прекрасно понял. Она замолчала, а её глаза вновь устремились на Лаксуса. В этом взгляде смешалось столько разных чувств: боль и надежда, страх и отчаяние. — Теперь ты знаешь мою историю, охотник. — спросила она, её голос был тихим и усталым. — Что ты собираешься делать? Лаксус задумался на мгновение, затем подошёл к проклятой девушке и аккуратно протянул ей руку. Он видел, что она все ещё считала его попытку помочь ей крайне сомнительной и не спешила довериться. — Я не знаю, смогу ли я снять это проклятие, — честно сказал Дреяр, — но небольшой шанс есть. Мы найдём способ вместе.

***

Мираджейн впервые за долгое время почувствовала, как напряжение отступило. Возможно, этот охотник был не таким, как остальные. Быть может, у неё действительно появился шанс на спасение. Она коснулась до протянутой ладони и быстро пожала ее. Нельзя было продлевать это мгновение, ибо ей всё ещё тяжело сдерживать себя, когда он находился так близко. Охотник немного отступил назад, наверное, стараясь понять, что делать дальше. А, возможно, понял, лучше не провоцировать лишний раз. Он посмотрел на суккуба и, немного поколебавшись, решил начать с самого очевидного. — Меня зовут Лаксус Дреяр, — представился он, касаясь своего лба и убирая назойливые пряди назад. — А к тебе мне как обращаться? — Мираджейн Штраус, — ответила она тихо, всё ещё не до конца веря в происходящее. — Можешь звать меня Мирой. — Мира, — повторил Лаксус, запоминая её имя. — Ты так и не сказала, что решила. Могу ли я тебе доверять? Ты не убьёшь меня? Мираджейн усмехнулась, её взгляд стал чуть насмешливым. Серьезно? Они наконец-то нормально познакомились и стали вести беседу в более непринуждённой обстановке, а он решил поинтересоваться такими вещами?! — А что, если я спрошу то же самое у тебя? Могу ли я тебе доверять? — Мира скрестила руки на груди, — Ты не убьёшь меня, как только я повернусь к тебе спиной? Вдруг тебе важнее слава и список достижений? Лаксус хмыкнул. Список достижений? Скорее, список провалов... Где найти лишний запас терпения? Он устало потёр переносицу и нахмурился, чувствуя, что они вдвоем такими темпами загонят друг друга в тупик. Это вызывало раздражение. Этот разговор порядком его утомил. Или все дело в том, что за последнее время он ни с кем не общался так... Долго? — Я охотник, Мира. Моё дело — убивать нечисть. Но я не убиваю без причины. — перефразировал недавно озвученную мысль Дреяр, — Если ты не представляешь угрозы, я не причиню тебе вреда. — И как же я могу быть уверена в твоих словах? — спросила Штраус, её тон был чуть издевательским. — Может, ты просто хочешь втереться ко мне в доверие, а потом убить меня, когда я буду беззащитна? Лаксус сжал кулаки, его взгляд стал более резким. Она его достала. Он не понимал, почему выходки этой проклятой девицы так быстро стали действовать ему на нервы. Он же гордился тем, что ему удавалось оставаться хладнокровным. Угораздило же встретить ее. Впрочем, он сам в этом виноват. — Не собираюсь убеждать тебя в том, что я — хороший человек. Это бессмысленно, — он снова провел по волосам. Всё-таки надо состричь к черту эти патлы, — Да, я охотник, который умеет только убивать, но не бездушное чудовище, — хмуро сказал Лаксус, — И если я сказал, что помогу тебе, то так и будет. Ясно? Мираджейн должна быть благодарной, но вместо этого взбесилась не на шутку. Как же самодовольно он произнес последнюю фразу?! Вот же гордец! Она ответила ему таким же упреком. — А как насчёт того, что я могу сделать с тобой? — заявила Мираджейн, подходя ближе и внезапно тыкнула его пальцем в грудь, — Как ты можешь быть уверен, что я не воспользуюсь твоей слабостью, чтобы завладеть тобой и убить? — Это риск, который я готов принять, — отрезал Лаксус. — Но если ты хочешь доказать, что ты не такая, как все остальные суккубы-демоны, тебе придётся начать с доверия. Они на мгновение замолчали, разглядывая друг друга. В воздухе повисло напряжение. Оба были недовольны беседой, которая, скорее, напоминала совместные претензии, чем начало командной работы. Впрочем, Лаксус и не рассчитывал на подобное. Он мог уживаться только с одним человеком. Конечно, он не подозревал, что Мираджейн разделала его мнение. Только думала о своих брате и сестре. — Хорошо, — наконец сказала Мираджейн, её голос стал мягче. — Но пойми, это не легко для меня. Я слишком долго была одна, слишком долго боролась с собой. — Я понимаю, — спокойнее ответил Лаксус. — Но, если мы хотим изменить что-то, мы должны хотя бы не действовать друг другу на нервы? Мираджейн робко кивнула. Охотник и суккуб знали, что путь, который они собрались избрать, был полон трудностей. Но, по крайней мере, они начали с первого шага — попытки понять и поверить друг другу, несмотря на все опасения и сомнения.

***

Лаксус чувствовал, как усталость давила на его плечи. После путешествия по лесу, нападения того гигантского волка и напряжённого противостояния с этой проклятой девушкой он едва стоял на ногах. Давно уже Дреяр не ощущал себя таким измотанным. Он посмотрел на Мираджейн, которая, казалось, всё ещё оставалась задумчивой, и медленно произнёс: — Мне нужно отдохнуть. Покажешь одну из пустующих комнат, где я смогу переночевать? Мираджейн взглянула на него, глаза перестали сверкать, и она потихоньку стала принимать свой человеческий облик. Её лицо всё ещё выражало тень недавних эмоций, но она кивнула и жестом указала ему на дверь. — Конечно, следуй за мной, — тихо ответила Мира. Она вышла первой и повела его по длинным тёмным коридорам особняка. Порванный подол платья невольно приковывал взгляд, оголяя ноги, и Дреяр старался не думать об этом, хоть и испытывал странное волнение. Шаги Мираджейн были бесшумны, словно она парила над полом. Лаксус пытался не отставать от нее, однако чувствовал, как каждое новое движение давалось ему с трудом. Спустя некоторое время они остановились перед одной из дверей. Лаксус уже успел запутаться: все казалось одинаковым. — Здесь ты сможешь отдохнуть, — сказала Мира, открывая ее. Лаксус взглянул на просторную комнату с кроватью у большого окна с длинными шторами. Непривычно роскошные условия. Впрочем, это его мало волновало. Охотник надеялся, что уснуть получится быстро. Он вновь подумал о том, что его меч куда-то запропастился. — Ты не знаешь, куда делся мой меч, Мира? — прямо спросил он, повернувшись к Мираджейн. Она на мгновение задержала взгляд на его лице, затем ответила спокойно: — Он на первом этаже. Я оставила его в гостиной, когда ты только зашёл в особняк. Ты разве не запомнил? Видимо, тогда ее чары действовали сильнее всего. Лаксус коротко кивнул, принимая во внимание её слова. Он был слишком измотан, чтобы спускаться за своим оружием вниз. Тем не менее завтра он вернёт себе меч, а сейчас ему нужно отдохнуть и попробовать чуть-чуть расслабиться. — Хорошо, спасибо, — сказал он прежде, чем Мираджейн вышла из комнаты. — Доброй ночи, Лаксус. — она впервые за все время их разговора обратилась к нему по имени. Дреяр даже не успел среагировать и запоздало кивнул. Да уж. Чертовски странный день. Эта девица собиралась убить его, а сейчас желала доброй ночи. Впрочем, вины Мираджейн в этом не было. Он в общем-то вел себя не лучше ее и вторгся в дом, чтобы избавиться от нее, совсем не предполагая, что условия заказа существенно расширяться. Лаксус услышал звук удаляющихся шагов и решил хорошенько закрыть дверь. Замок на двери щелкнул, когда он запер ее на ключ, который охотник нашел на тумбочке. Лаксус, несмотря на свою привычную настороженность, почувствовал некоторое облегчение. Он не собирался рисковать и хотел провести ночь в безопасности. Всё-таки Дреяру нужны были силы, а завтрашний день предстоял быть не менее трудным, чем сегодняшний. Он начертил защитный круг вокруг кровати, используя свои знания о подобного рода обрядах. Пусть он и мало верил во все это. Сон Дреяра был тревожным и неглубоким. Из-за шорохов за стеной он просыпался, оглядываясь в темноте, ожидая, что из тени может выйти нечто неведомое, пока не забылся, найдя путь в царство Морфея.

***

Тем временем Мираджейн одолевало много эмоций, она никак не могла успокоиться. Она ходила по этажам особняка, пока ноги не привели ее в библиотеку. Она расположилась перед старым семейном портретом, на котором была запечатлена вместе со своими родителями, братом и сестрой. Воспоминания, одно за другим, накатывали на нее, вызывая болезненное ощущение утраты. Ей казалось, что это была другая жизнь, далекая, как сон, от которого она давно проснулась. В этом зале гнетущие мысли окутывали ее разум. Иногда ей начинало казаться, что ее прежняя жизнь — это всего лишь иллюзия, которую она сама выдумала, чтобы избежать реальности, в которой она была и всегда оставалась суккубом. Но вместе с этими сомнениями пришли и другие мысли, связанные с Лаксусом. Он совсем не так представляла их «новую встречу». Мираджейн не могла разгадать всех его мотивов, но поняла, что охотник оказался намного человечнее, таким, каким она давно не видела ни одного мужчину, приходящего в этот дом. В его присутствии она снова почувствовала себя живой, как будто искра прежней Мираджейн еще теплилась в ней. Это было так странно и в то же время волнительно. Она хотела довериться ему и убедиться в том, что он не лгал ей, что его намерения по отношению к ее беде были искренними. Но голос сомнений не замолкал ни на миг. Она разучилась чувствовать себя в безопасности. Ведь в этом проклятом месте так много людей поддавались чарам. Было трудно забыть об этом. Мираджейн вздохнула, заправив прядь волос за ухо. Мираджейн вернулась в свою спальню, чувствуя себя измождённой как физически, так и эмоционально. Каждое её движение было медленным, словно ей приходилось преодолевать невидимую тяжесть, которая давила на её тело и душу. Она закрыла за собой дверь, стараясь не обращать внимания на слабый скрип, который разнёсся эхом по пустому коридору, и подошла к кровати. Ложе было большим, с массивными резными столбами и тяжёлым балдахином, обрамлявшим её. Мягкие подушки и тёмное покрывало создавали иллюзию уюта, но Мираджейн знала, что никакая роскошь не сможет унять ту пустоту, что поселилась внутри неё. Она медленно опустилась на мягкую поверхность, чувствуя, как пуховая перина слегка прогнулся под её весом. Лёжа на спине, она уставилась в потолок, очертания которого стирались в полумраке, и позволила своим мыслям захлестнуть её. Внутри неё бушевал поток противоречивых чувств. Она ощущала глубокую усталость — не просто физическую, но ту, что копилась, тянулась тенью за её демоническим существованием. Её проклятие, этот чуждый облик, были невыносимым бременем, которое она больше не могла терпеть. Её когтистые руки, рога, красные глаза — всё это стало символом её наказания и отчуждения, которые терзали её каждый день. Как хорошо, что к ней постепенно стал возвращаться ее человеческий облик. Конечно, ей нужны были силы, чтобы поддерживать его. Иначе как же она справится с их совместным походом? Ведь ни один плащ не способен скрыть всего. Слёзы вновь навернулись на её глаза, и она закрыла лицо руками, словно пытаясь спрятаться от реальности. Стояла глубокая ночь, несущая мало успокоения. Мираджейн уткнулась лицом в подушку. Надо срочно отвлечься. Все же относительно хорошо... Её сердце сжималось от тоски, а мысли крутились вокруг одного: как долго она сможет выдержать эту борьбу, которая никогда не приносила ей ни побед, ни утешения? Она ведь даже не помнила, сколько времени была заточена в этом особняке, в этом теле, в этом мучении, и не видела пути к освобождению. Мираджейн чувствовала одиночество, смешанное с ненавистью к себе и страхом. Сегодня у нее впервые за долгое время появился какой-то проблеск солнца среди туч, способный избавить от этой непосильной ноши. Пусть не сразу, но постепенно. Лёжа на кровати, погружённая в свои мрачные мысли, Мираджейн вдруг ощутила странное, едва уловимое чувство. Оно было новым и пронзило ее столь стремительно. Совсем как стрела. Это было неожиданное, почти шокирующе открытие — она почувствовала слабую искорку надежды, пробившуюся сквозь гнетущую тяжесть отчаяния. Она опять подумала о Лаксусе. Его появление было для неё очередной угрозой, возможностью вновь встретить свою смерть. Почему ему захотелось помочь ей? В его глазах не было той безумной жажды убийства или охоты. Да, он был воином, опасным и хладнокровным, но в нём чувствовалось ещё что-то иное. Мираджейн не могла этого объяснять сейчас. Но даже в самом начале, когда она встретила его на пороге, Лаксус смотрел на неё иначе. Как на противника, но не просто как на суккуба, заслуживающего лишь уничтожения. Эта мысль заставила её сердце замереть на мгновение. Возможно, стоит правда поверить в то, что именно он — тот, кто сможет понять её, увидеть в ней не только чудовище, но и страдающее существо, запертое в проклятом теле. Мираджейн все никак не могла перестать думать об этом. Одинаковые размышления одолевали ее голову. Может быть, Лаксус сможет дать ей то, чего она так долго жаждала — не спасение, но хотя бы шанс быть услышанной... и уже потом, возможно, удача улыбнется и настанет освобождение от проклятия колдуна. Она не знала, откуда взялась эта вера, но она была почти осязаемой, как тёплый ветерок, согревающий её замёрзшую душу. Впервые за долгое время Мираджейн позволила себе представить, что всё может сложиться иначе. Что, возможно, она получится избавиться от этого ужаса и вновь обрести себя, перестав быть лишь суккубом, ждущим своей гибели. Мираджейн закрыла глаза, и по её лицу скользнула лёгкая, едва заметная улыбка. Эта надежда была хрупкой, как тонкая ниточка, но она дала ей сил не сдаваться. Возможно, Лаксус — её последний шанс. И хотя она боялась верить в это, страх остаться в одиночестве и умереть в этом проклятом теле был сильнее. Она решила ухватиться за эту надежду, даже, если она приведёт её к разочарованию. Давно пора покинуть этот дом, пока у неё есть время, чтобы попытаться изменить свою судьбу.