«Дело № __.
Об ограблении частного банка
ООО “Клевер”.
20.07.2020 в 6 часов утра по московскому времени в охраняемое помещение банка, расположенного…»
— Чёрт возьми, Дубин! — в сердцах воскликнул на весь офис возмущённый Игорь, небрежно бросив на стол оформленные в папку документы, и с неприкрытым негодованием уставился на своего напарника, прожигая его раздражённым взглядом. — Ты хочешь сказать, что спустя неделю после моего возвращения в полицию я должен заниматься этим?! Ради этого, по-твоему, я тащился сюда ни свет ни заря?! — Остынь, Игорь, — невозмутимо отозвался ничуть не смущённый его яростной вспышкой Дима, безвозвратно погружённый в скрупулёзное изучение материалов, связанных с ограблением. Прямоугольные очки на тонких дужках съехали с его переносицы на самый кончик носа, а сам он сосредоточенно щурил светло-зелёные глаза, вчитываясь в мелкий шрифт. — Не каждый же день нам гоняться за сумасшедшими маньяками и тайными наёмниками? Пора бы заняться более спокойным делом… Ух ты, да эти умники обчистили десяток сейфов! Интересно, как им удалось?.. Демонстративно отвернувшись в решительном нежелании вникать в подробности этого скучного происшествия, Игорь обвёл тоскливым взглядом переполненный сотрудниками офис, ища знакомые лица старых приятелей, чтобы хоть немного развлечь себя непринуждённой беседой с коллегами, с которыми так давно не встречался. Обычно он не любил отвлекаться от работы за бессмысленной болтовнёй, да и болтать было особо не с кем, но после столь длительного перерыва в службе Игоря невольно тянуло ко всем, кого он видел, то ли от того, что ему осточертело одиночество, то ли из-за излишней сентиментальности, проснувшейся в нём вслед за минувшими событиями. Наводнившие просторное помещение полицейские оживлённо переговаривались между собой, перебивая друг друга, постоянно ходили туда-сюда, дополняя несмолкаемый шум множества возбуждённых голосов топотом торопливых шагов, кто-то приводил очередных преступников, пойманных с поличным, а кто-то умиротворённо, отгородившись от всеобщей суеты, попивал бодрящий кофе, сидя за персональным компьютером. Оказывается, Игорь успел позабыть, какой переполох порой поднимался в главном офисе, с утра до ночи кипящем непрерывной работой, и теперь с блаженным наслаждением наблюдал за открывшейся ему картиной, всё никак не смея поверить, что и сам отныне являлся частью этого сплочённого коллектива, где каждый знал свои обязанности и был готов оказать помощь при любом затруднении. Тараторящий без умолку Дима продолжал что-то втолковывать ему об украденных деньгах, но он не слушал, ослеплённый невиданным счастьем. Совсем скоро он вновь вольётся в колею, зарекомендует себя в глазах нового начальника, примется за расследование особо сложного дела, полного неразрешимых загадок и опасных тайн, и всё будет как раньше… — Игорь, чтоб тебя! — внезапно резанул его по левому уху грубый окрик Димы, у которого вдруг прорезался командный голос, совсем не свойственный тихому и нерешительному парню вроде него. Запоздало Игорь вспомнил, что его быстро поднимающийся по карьерной лестнице друг за неоценимый вклад, внесённый в борьбу с Призраком, удостоился звания капитана. — Ты меня вообще слушаешь?! — Извини, — с неподдельным раскаянием пробормотал немного смущённый майор, почувствовав острый укол мимолётного сожаления, и обернулся на напарника, виновато улыбнувшись ему. — Ну не могу я относиться всерьёз к такой ерунде. Если тебе охота, сам занимайся, а я найду себе дело поинтереснее. Может, схожу к Марии Андреевне и попрошу дать мне какое-нибудь опасное поручение. — Ты неисправим, — сокрушённо покачал головой Дима, с притворным раздражением покосившись на него, и отклонился от стола, обманчиво огорчённо вздохнув. — Эх, придётся самому всё разруливать… И как только я справлюсь без великого и неподражаемого майора Грома с его огромной силой и редкой удачливостью? — Великого и неподражаемого? — не сдержал смешок Игорь, стрельнув в друга сверкающими безобидным лукавством глазами. — Не знал, что меня так называют. Похоже, я действительно очень популярен. Они рассмеялись, как всегда с ними бывало после обмена взаимными шутливыми колкостями, и Игорь заметно приободрился, проникнувшись жизнерадостным настроем Димы. Напарник, раззадоренный их общим весельем, окончательно отвлёкся от ненавистного майору дела и склонился к нему ближе, намереваясь сказать ещё что-то не менее смешное, однако его искрящийся озорством взгляд метнулся куда-то в сторону и тут же задержался на чём-то весьма любопытном за спиной Игоря. Беспечная улыбка тут же сползла с его посерьезневшего лица, светлые брови свелись к переносице, а недавно сквозивший беззаботностью взор покрылся тонкой пеленой странной задумчивости. Коротко оглядевшись, Игорь не без некоторого замешательства заметил, что не один Дима вдруг насторожился: все без исключения сотрудники, находившиеся в офисе, прервали свои занятия и теперь в почтительном молчании бросали овеянные непонятным благоговением взгляды в ту же сторону, куда смотрел молодой капитан, будто увидели там нечто невозможное. В одно мгновение в примолкнувшем офисе установилась робкая тишина, не понравившаяся Игорю своей естественностью, и, движимый проснувшимся любопытством, он сам обернулся на объект всеобщего неусыпного внимания, жаждая узнать, наконец, в чём причина этого оцепенения. Оценивающе напряжённый взгляд наблюдательного майора наткнулся на единственную, выдающуюся среди прочих фигуру, обладатель которой был ему совсем незнаком. Точнее, обладательница. Посреди управления, замерев в статной позе с безупречным разворотом узких плечей и спрятанными за осанистой спиной руками, стояла девушка, облачённая в традиционную полицейскую униформу: надетый поверх голубой, наглухо застёгнутой рубашки синий китель, подвязанный ремнём с позолоченной бляхой, отмеченной символикой полиции, и обтягивающая изгиб стройных бедёр синяя юбка выше колена. Сплошь чёрные волосы, приютившие в себе бледные блики искусственного света, заливавшего всё помещение, были собраны в тугой пучок на затылке, большие зелёные глаза, выражающие непререкаемую уверенность, смотрели твёрдо и сдержанно, пробегая по притихшим работникам, но в то же время в них затаилась располагающая к себе приветливость, искореняя неуместную властность. Утончённое лицо с правильными чертами оставалось спокойным и открытым, тонкая линия расслабленных губ, лишённых помады, чуть дребезжала в выражении призрачной улыбки. Бесцеремонно скользнув пытливым взглядом по её стройному телу, Игорь отметил про себя высокую физическую подготовку и задержался на погонах с четырьмя звёздами, расположенных на её плечах. «Капитан», — сразу смекнул заинтригованный майор, не переставая беззастенчиво пялиться на крайне привлекательную незнакомку. — Кто она? — вполголоса осведомился у Димы Игорь, провожая немигающим взором неизвестную девушку, что сошла с места и неторопливо направилась к возвышению, где находился кабинет начальника, проходя между ровными рядами столов. Сотрудники, завидевшие её, поспешно вставали в знак уважения и приветствия, почтительно кивая ей или отдавая честь. На каждый такой жест она отвечала благосклонной улыбкой, слишком подозрительно искренней для особы, занимающей столь высокий пост в таком молодом возрасте. — Вставай, Игорь! — вместо ответа пихнул его в плечо Дима, поднимаясь на ноги, и лихорадочным движением поправил смятую рубашку, критически оглядев себя и недовольно нахмурившись при виде испещрённой складками ткани. — Блин, не слишком заметно, что она такая мятая?.. Мимолётно закатив глаза, Игорь медленно встал, привычным развязным движением пряча руки в карманы брюк, и исподлобья стал следить за приближением таинственной незнакомки, стреляя в неё изучающим взглядом из-под надвинутого на лоб козырька кепки. Застывший рядом Дима принял стойку «смирно», вытянув руки вдоль тела, и, кажется, от волнения забыл как дышать, так что покосившийся на него майор, единственный не понимающий всеобщего трепета перед этой красоткой, насмешливо усмехнулся, за что получил от друга предупреждающий взор. Вскоре молодая сотрудница поравнялась с друзьями, мазнув по ним непринуждённым взглядом, и мгновенно замерла на месте, повернувшись к Игорю и уставившись на него с откровенным восхищением в округлившиеся от удивления глазах, чем вогнала его в ошеломлённый ступор. Никак не ожидая от неё подобной реакции, растерянный майор тупо оцепенел перед ней, с нарастающим замешательством смотря в её посветлевшее лицо, а она только шире улыбалась, словно стала случайной свидетельницей какого-то редкого явления. — Это и есть твой легендарный напарник, про которого ты так много рассказывал, Дима? — с неприкрытым восторгом в мелодичном, мягком голосе пророкотала девушка, бросив на приободрившегося Диму воодушевлённый взгляд. Как теперь понял поддавшийся на столь хитрую уловку Игорь, его друг на самом деле и не думал напрягаться, а его поза из выверенной и строгой превратилась в расслабленную и доверительную, как если бы он общался с близким приятелем. «Ну конечно, они же занимают одинаковую должность! — внезапно осенило Игоря, немного задетого очередным притворством напарника, решившего в такой ответственный момент подшутить над ним. — Какой же я дурак!» — Александра Анатольевна Енисеева, капитан Московского управления полиции, а с недавних пор — Петербургского, — бодро отрапортовала незнакомка, смело протягивая Грому руку, и тот с некоторым промедлением пожал её, невольно подивившись её природной утончённости и сочетавшейся с ней внутренней твёрдости. — Очень рада наконец познакомиться с Вами, Игорь Гром. Я наслышана о Ваших подвигах и искренне считаю, что Вы поступили правильно, когда вернулись в полицию. Нам нужны такие, как Вы. — Да что там, — немало смущённый столь щедрой похвалой, пробормотал Игорь, высвобождая свою ладонь из тёплого рукопожатия, и неуверенно покосился на Диму, словно ожидал от него какой-то поддержки. — Я и сам рад, что вернулся. Приятно познакомиться, Александра… — Можно просто Саша, — беспечно отмахнулась девушка, не позволив ему произнести до конца её длинное имя, и внезапно порывисто развернулась в сторону главного кабинета, бросив на двух друзей через плечо дружелюбный взгляд. — Ещё увидимся, мальчики, а сейчас мне пора, начальство ждёт. Хорошей работы! Дима безмятежно помахал вслед уходящему капитану, непринуждённо улыбаясь, но Игорь всё никак не мог отделаться от неприятного стесняющего ощущения, что словно липкая паутина льнуло со всех сторон к его телу, мешая ему пошевелиться и даже захлопнуть предательски раскрытый от удивления рот. Провожая новую знакомую потаённо растерянным взглядом, он с отчаянной тщательностью перебирал в голове все известные ему лица, один за другим отметая за ненадобностью близких друзей и приятелей, жаждая раскопать недра памяти в поисках похожих расчётливых глаз, умеющих смотреть не только приветливо и мягко, но и сурово и требовательно. Где же он видел такой непредсказуемый кошачий взгляд, способный, оказывается, быть опасно завораживающим и по-детски весёлым? — Я смотрю, ты обзавёлся новым другом, пока меня не было, — с долей якобы невинного осуждения прошептал в ухо Диме озадаченный Игорь, резко опускаясь обратно на стул. — Ну и кто она такая? Не отпирайся, всё равно вижу, что лицо знакомое. Не могу только вспомнить, чьё именно. — Не зря ты слывёшь профессиональным детективом, — обречённо, но при этом ничуть не расстроенно вздохнул Дима, пряча понимающую улыбку, и ближе наклонился к Игорю, заговорщически понизив голос. — Она дочь Марии Архиповой, вот и вся тайна, Шерлок Холмс. Правда, она не любит, когда об этом болтают за её спиной, так что лучше не поднимай эту тему. Она боится, что её начнут ненавидеть из-за якобы особенного положения при начальстве, вот и пытается показать себя с лучшей стороны. Но, на самом деле, она правда хорошая. Мы с ней уже не одно дело раскрыли… — Значит, прилетела из Москвы вслед за матерью? — задумчиво протянул Игорь, бросив приправленный метким любопытством взгляд в сторону, куда ушла Александра, только её уже и след простыл: должно быть, скрылась в кабинете Архиповой. — Интересная история. И надолго она к нам? — Если честно, я точно не знаю, — пожал плечами Дима, чуть проехав на стуле в сторону компьютера, и принялся что-то увлечённо печатать на клавиатуре, при этом иногда посматривая в папку с рапортом. — Возможно, что нет, когда-нибудь улетит домой… Когда у нас всё наладиться после… Да что за чёрт! Ну и день сегодня! — Ну что опять у тебя стряслось? — не скрывая своего раздражения, фыркнул Игорь, мимолётно закатив глаза, и придвинулся ближе к другу, склоняясь к нему и заглядывая в экран через его плечо. Не сказать, что увиденное хоть как-то встревожило его: перед глазами всего лишь высветилось сообщение о пропаже Интернета, а вместе с ним и излюбленная всеми неискушёнными пользователями игра в динозаврика, неподвижно ожидающего на своей позиции, когда ему разрешат прыгать через кактусы. Посмотрев на пиксельную зверушку пару секунд, Игорь медленно отклонился, чувствуя, что еле сдерживает смех и при виде не на шутку расстроенного Димы, который с надутыми от крайне свирепой досады губами сверлил экран компьютера таким уничтожающим взглядом, что тот мог запросто задымиться под его требовательным прицелом. Дёргано отпрянув на спинку мягкого стула, напарник небрежно швырнул папку на стол, подняв в сторону майора лёгкий ветерок, и тот всё-таки не сумел подавить тихий безобидный смешок, наблюдая за его неподдельным отчаянием. — Просто прекрасно! — продолжал возмущаться друг, то и дело в негодовании всплескивая руками, и Игорь поспешно отпрянул от него подальше, чтобы случайно не попасть под раздачу. — Только я собрался заняться работой, как какие-то умники решили вырубить весь Интернет! Что за подстава?! — Да ладно тебе, не кипятись так, — снисходительно хмыкнул Игорь, внутренне разрываясь от нескончаемого смеха, и всё-таки не удержался от того, чтобы не хохотнуть пару раз в присутствии разочарованного Димы: уж слишком напряжённым и неоправданно серьёзным становилось его лицо. — Как выключили, так и включат, подумаешь, трагедия. Вон, в динозаврика лучше поиграй, глядишь, полегчает. Тут же на него обрушился целый ворох каких-то листов и бумажек, заставив его отшатнуться, и он наконец дал волю рвущемуся наружу смеху, позабавленный столь искренним гневом приятеля. — Это не смешно, Игорь! — в отчаянии воскликнул Дима, когда перестал забрасывать майора документами, и с неподдельным осуждением покосился на него, снова вернувшись к компьютеру, на экране которого ничего не поменялось. — Он не может определить нашу сеть, по-твоему, это пустяк? — Резко провернувшись на стуле, капитан окинул выискивающим взглядом весь офис и повысил голос, обращаясь к другим сотрудникам: — Эй, народ, у кого-нибудь есть Интернет? Послышались нерешительные бормотания, перекрываемые такими же возмущёнными криками, раздражённые причитания и недоумевающие возгласы, и, обернувшись на коллег через плечо, Игорь увидел несколько потерянно вытянутых лиц, обескураженно округлённых глаз и полных беспомощного непонимания взглядов, которые так и рыскали по всему помещению, словно в поисках какой-то немедленной помощи. Как бывает всегда, осознание того, что такое недоразумение случилось у всех сразу, а не у кого-то одного, немного утешало, но всё же прежняя безмятежная атмосфера спокойной работы постепенно сменилась всеобщим смятением, пока ещё далёким от паники, но уже неумолимо близким к слепому помешательству. Теперь и Игорь, понаблюдав за остальными, вник во всю серьёзность происходящего, и всевозможные варианты дальнейшего развития событий замелькали в его подвижных мыслях, пока он кропотливо раздумывал над странным происшествием, пытаясь отыскать какие-нибудь закономерности. Ни с того ни с сего во всём полицейском управлении пропадает Интернет, лишая сотрудников возможности нормально работать, сеть также оказывается недоступной, и в итоге полиция остаётся без GPS-гаджетов, потерявшая возможности отслеживать происходящее в городе, без единственного быстрого источника информации, незаменимого при раскрытии преступлений, и без беспроводных камер видеонаблюдения, работающих в режиме реального времени. Одним словом, она остаётся совершенно беспомощной, бесполезной или… Беззащитной. Непрошеные страшные воспоминания пробудились в полыхающем неистовым пламенем сознании Игоря, так что по спине у него пробежал леденящий кровь озноб, и он с силой зажмурился, прогоняя ненавистный ему образ опасного Призрака вместе с его хитроумными бомбами и прочими техническими устройствами, способными сотворить всё, что угодно их сумасшедшему хозяину. Могло бы быть похоже на правду, если бы раскрывший свою личность Олег Волков не сидел сейчас в хорошо охраняемой тюрьме, скованный по рукам и ногам… Или ему каким-то образом удалось сбежать? А может, Игорь напрасно придаёт этому такое большое значение, и всё дело кроется в обычных неполадках из-за какой-нибудь аварии? В конце концов, не всегда же все мелочные сбои должны быть связаны с преступниками! Но, чем дольше и глубже Игорь думал об этом, анализируя то, что видел собственными глазами, тем больше он понимал: это далеко не случайность.***
Череда оглушительных хлопков, на первый взгляд таких незначительных, но каждый новый выстрел, произведённый решительно напряжённой рукой, гулким эхом отдавался в ушах, словно сыплющиеся с горы камни, безвозвратно исчезающие в бездонном утробе глубокой пропасти. От первого беззащитно открытое для подлой атаки тело сокрушительно покачнулось, а от последующих безвольно рухнуло на пол, неподвижно застыв наподобие мёртвого. Бездыханное, безжизненное, покалеченное вот так запросто и быстро, даже ни единого стона… Ледяное торжество, смешанное с безумным вожделением, пробудилось внутри, сумасшедшая жажда, с каждой минувшей секундой представляясь всё более нестерпимой, подчиняла себе ненасытное существо, одержимое преступным желанием вкусить свежей крови. Нет, никто в целом мире больше не нужен, ни с кем он не станет делить свою власть! Всё, чего он был лишён, будет снова принадлежать ему, ему и только ему! Ещё одна смерть, ещё одна попытка оборвать ненавистную ему ничтожную жизнь, только теперь никто не сможет помешать ему упиваться справедливой местью. Прицел безошибочно отыскал свою жертву, беспомощную и растерянную, ни разу не дрогнувшие пальцы выжидающе замерли, опустившись на курок, мрачная решимость всколыхнулась в груди, и, прежде чем в голове пронеслись хоть какие-то мысли, роковой выстрел пронзительно раздался в гробовой тишине, безжалостно разрывая странную дымчатую пелену, застилавшую собой всё вокруг. Но что это?.. Перед ним, вместо желанной добычи, которую он так упорно и ревностно пытался загнать в ловушку, стоял он сам, и невыносимо несчастное выражение читалось на его побелевшем лице, а в светлых глазах стояли ненавистные слёзы, слёзы жалости и тщедушного раскаяния, достойного только самых слабых и трусливых существ. Нет, какая нелепость! Разве он может быть таким? Он сильный, бесстрашный и неумолимый, у него есть власть, он может управлять другими, он может всё!.. Тёмно-красное пятно свежей крови проступило на белой ткани рубашки, пульсирующими толчками вытекая из рваной раны на груди, и он, с мучительным стоном закатив глаза, завалился назад, неестественно выгнувшись, и упал куда-то во тьму, в кровожадные лапы беспристрастной смерти. Туда ему и дорога! Выжить должен только один из них, и это будет он — тот, кому всё по силам, кто не боится добиваться своих целей любыми путями, кому никто не нужен, чтобы быть любимым! Но пол вдруг разверзся у него под ногами, опора исчезла, и он полетел в беспросветный мрак, ощущая, как чьи-то холодные когти смыкаются у него на горле, мешая вздохнуть. Он умирает… «Нет, нет, нет! Я должен выжить! Я не умру, не умру! Я жив! Я вернусь!..» Липкие объятия чудовищного кошмара внезапно разомкнулись, выпуская на свободу мелко дрожащее от невиданного напряжения тело, и вынырнувший из вязкого омута чрезвычайно реалистичного сна Сергей порывисто подскочил с устланной палой листвой земли, захлёбываясь частым дыханием и не слыша ничего вокруг, кроме невыносимо громкого и частого биения собственного испуганного сердца. Не находя себе места, оно колотилось так неистово и безудержно, словно желало прорваться сквозь плоть, лишь бы покинуть сломленное смертельным страхом бренное тело, и оттого в груди поселилась щемящая боль, никак не связанная с поджившей раной, скрытой всё такой же грязной рубашкой с засохшим на ней кровавым пятном. Столь правдоподобные кошмары не посещали Сергея с тех пор как он покинул зловещую лечебницу, утратив прежде нерушимую связь со своей второй личностью, однако теперь, вздёрнутый посреди ночи пугающим видением, больше похожим на скрытые где-то в подсознании воспоминания, он убедился, что она, извечная спутница всей его жизни, вовсе никуда не исчезла, а по-прежнему жила внутри него. Вот только почему она молчит, почему не приходит, как раньше? Как бы то ни было, лучше уж во сне, чем наяву. Рассудив так, Сергей с трудом приподнялся на подкашивающихся от нахлынувшей на него слабости руках, тихо застонав, и судорожно прижал холодную ладонь к обжигающей странным теплом груди, будто лишь так мог унять бешеную пляску неугомонного сердца. Вокруг него, смыкаясь надёжной молчаливой стеной, высился ночной лес, весь наполненный живыми тенями, которые больше не тревожили беглеца, как в его первый день пребывания в роще: за минувшую неделю, что ему пришлось укрываться в диких дебрях, он привык не только к извечному прохладному лесному сумраку, ставшему ему лучшим другом и преданным защитником, но и к несмолкаемым окрестным звукам, которыми наводнялось его обширное убежище, дышащее беспрестанной жизнью. Ему это даже нравилось: существует некое понимание, что ты всё же не один в этом мире. Конечно, необходимость прятаться в густой трущобе, вдали от человеческой цивилизации, изменила Сергея до неузнаваемости, во многом потому, что ему с трудом удавалось раздобыть себе пропитание: он сильно отощал, так что больничная рубашка висела на нём бесформенной грудой белого тряпья, а при попытке поудобнее устроиться на голой земле, чтобы заснуть, болезненно выпирающие рёбра немилосердно давили в твёрдую поверхность, вынуждая подгребать под бок всё больше сгнившей листвы. Благо, в разгар лета повсюду были разбросаны нетронутые кусты диких ягод, но к ним Сергей подходил с особой осторожностью, опасаясь наткнуться на что-нибудь ядовитое, к тому же, одними ягодами едва ли удастся спасти себя от неминуемой голодной смерти. Приходилось идти на крайние, порой даже опасные меры: отыскивая среди густых зарослей или на невысоких деревьях гнездовья лесных птиц, он воровал яйца, чтобы впоследствии приготовить их на костре, а если ему необычайно везло, во время своих бесконечных странствий по роще натыкался на бывшие места проведения пикников и обустройства палаточного лагеря, где порой можно было найти остатки вполне годной человеческой еды. Правда, потом от таких мест, помеченных пребыванием в лесу людей, Сергей уходил как можно дальше, боясь, что те могут вернуться и каким-то образом напасть на его след, и неизменно возвращался к своему первому убежищу под корнями упавшего дерева, где и решил обосноваться окончательно. За всё то время, что он провёл вдали от города, настоящий ливень прошёл в лесу лишь один раз, и Сергей простоял под его хлёсткими струями до тех пор пока он не прекратился, щедро смачивая грязное тело под одеждой чистой небесной водой и заодно утоляя иссушающую его жестокую жажду. Прозрачные крупные капли одна за другой падали ему на лицо, подставленное открытому за ветвями небу, заливали закрытые глаза, насквозь мочили растрёпанные рыжие волосы, оседая в раскрытом рту живительной влагой, и в ту ночь, засыпая в щедро омытом тёплым летним дождём лесу, Сергей спал крепче всего, насыщая лёгкие целительным терпким ароматом влажной листвы и вымоченной почвы. Безутешная паника наконец утихомирилась, сменившись всепоглощающей усталостью, и немного пришедший в себя после увиденного кошмара Сергей уселся на земле, тихо прошуршав примятыми его телом листьями, с облегчением ощущая, что мимолётное недомогание в груди отступило и он снова мог свободно дышать. Смутные воспоминания ленивыми поползновениями дурманящего тумана плавали в голове, назойливо ускользая в тот самый миг, когда он уже почти схватывал их бесплотные силуэты, как бы он ни старался, всё не мог восстановить в покалеченной памяти нестерпимо знакомое лицо того несчастного, кому не повезло стать его наверняка невинной жертвой в этом леденящем душу сне, где на свободу вырвалась сокрытая в нём свирепая нечисть. Неизвестный так и оставался для Сергея непостижимой тайной, обречённой растаять в небытии вместе с последними затихающими отголосками страшного видения, и он, уже смирившись с тем, что вряд ли когда-нибудь вникнет в его истинный смысл, прежде чем забудет его, уставился опустошённым взглядом в пылающий перед ним слабый костёр, разгоняющий скопившуюся вокруг него безмолвную тьму. Кроткие языки оранжевого пламени, поразительно податливые и покорные, застенчиво трепетали у самой земли, усыпляюще потрескивая в своей угольной темнице из сгоревших веток и обугленных камней, и ненавязчиво завлекали в самые недра приструнённого огня, дышащего воскрешающим жаром… Огонь? Но ведь Сергей собственноручно потушил его, перед тем как заснуть! — Ну здравствуй, Серый, — внезапно прозвучал с непозволительно близкого расстояния до боли знакомый рокотливый голос, приправленный выразительной вкрадчивостью, и услышавший его незабвенные переливы Сергей испуганно вздрогнул всем телом, затравленно озираясь. — Не ожидал увидеть меня живым? Умалишённый страх мгновенно завладел оцепеневшим существом ошеломлённого беглеца, выстудив всю кровь в заледеневших жилах, и свирепее запертого в клетке дикого зверя он забился под корни дерева, дёргаными движениями разбрасывая вокруг себя сухие листья и не переставая обводить сумрачный лес лихорадочным взглядом. Вокруг, казалось бы, царила прежняя безжизненная пустота, вот только она отныне являлась не более чем умело обставленным обманом: рядом чувствовалось чужое требовательное присутствие, причём присутствие настоящего живого человека, а не очередной бредовой галлюцинации, ибо Сергей, хоть и поглощённый пожирающей его изнутри паникой, отчётливо слышал еле уловимый трепет постороннего шумного дыхания, а откуда-то из стороны на него веяло чьим-то сдержанным теплом. И всё же, он отказывался верить в такие чудеса, отказывался полагаться на собственное зрение, после того как столько лет тешил себя надуманной иллюзией, призванной заменить ему безвременно потерянного лучшего друга. Он с таким вожделением ожидал неминуемого возвращения порождённого им самим беса и, видимо, дождался: он явился к нему не просто так, а в обличие единственного, кого Сергей искренне любил, чтобы причинить ему ещё больше страданий. Но эта развязная манера плавно текущей незамысловатой речи, эти утончённые интонации глубокого голоса… Разве всё это можно повторить с такой изумительной точностью? — Смотрю, тебе нечего сказать, — снова заговорил невидимый призрак, намеренно растягивая слова, и на этот раз Сергей успел резко обернуться влево на раздавшийся возле него звук да так и замер с открытым ртом, в неверии округлив глаза. Чуть ли не в паре шагов от него, привалившись спиной к упавшему стволу, восседал объятый преданными тенями чёрный силуэт, при поверхностном взгляде совсем не заметный, скованный невозмутимой неподвижностью, и лишь блеклые голубые глаза, так хорошо знакомые с детства, двумя яркими огнями светились в рассеянной огненными всполохами темноте, окантованные хищным прищуром. — А я бы не отказался послушать тебя. Мне, видишь ли, нужны кое-какие объяснения. — Олег? — потерянно пролепетал Сергей, когда к нему наконец вернулся дар речи, еле выговорив онемевшими губами и непослушным языком родное ёмкое имя, и тут же неистово вжался всей спиной в корни, так что те затрещали, ломаясь под его давлением. — Нет, нет, это всё ложь! Это не ты, ты ненастоящий, ты мне кажешься! Я знаю, знаю… Чумным Доктором был не я!.. Ты обманул меня… Дико извиваясь, он пытался отодвинуться подальше от странно реалистичного видения, так поразительно похожего на настоящего Олега, и у того в пристальном взгляде даже на миг мелькнуло лёгкое недоумение, чего никогда бы не произошло, будь он порождением его больной фантазии. Так неужели правда? Тот, кто сидел напротив него, бесцеремонно вторгнувшись в его тесное убежище, и, очевидно, разведя костёр, пока он спал, вдруг медленно поднялся, насколько позволял нависший над головой старый ствол, и начал приближаться прямо к нему, не спуская с него изучающего взора. Что-то кровожадное и ненасытное таилось в этом непреклонном взгляде, то, от чего Сергею мгновенно стало не по себе, и он лишь сильнее вжался в сухие корни позади себя, не контролируя приступ загнанного дыхания. Сколько же давний друг наблюдал за ним, дожидаясь его пробуждения? И как долго вообще он следил за одиноким беглецом, вынужденным бороться за своё выживание? — Только взгляни на себя, — шелестящим полушёпотом произнёс наступающий на него Олег, с нескрываемым презрением выплёвывая резкие слова, и замер вплотную к зажатому в угол Сергею, так что тому пришлось запрокинуть голову, чтобы отслеживать его движения. Шипящий рядом костёр отбрасывал янтарные блики на одну половину точёного лица Призрака, тонко очерчивая свежие шрамы. — Прячешься в этих дебрях, словно трус, цепляясь за свою жалкую жизнь, а твои враги между тем празднуют победу. Но мне удалось вырваться из их грязных лап, хотя они были уверены, что я сдался. Я отомщу этому выскочке Грому и всем его бесхребетным дружкам! Но сначала… Сначала я отомщу тебе! — Что?.. — окончательно растерявшись, выдавил из себя Сергей, выжидающе напрягшись, однако в следующее мгновение Олег порывисто присел перед ним, оказавшись в ничтожной близости от него, и чужие цепкие пальцы безжалостно сомкнулись на его шее, сдавливая область горла. Судорожно захрипев, Сергей схватил бывшего друга за запястье, нащупав плотную ткань его сплошь чёрной одежды, но сопротивление его оказалось слабым и бесполезным. Пронзительные голубые глаза, сверкающие алчным пламенем, очутились на уровне оцепеневшего взгляда беглеца, прожигая его насквозь затаившейся в них лютой ненавистью. — Тварь продажная! — свирепо бросил ему в лицо разъярённый Олег, ближе склоняясь над своей жертвой, и его холодная ладонь только сильнее стиснула податливую шею Сергея, заставив того болезненно поморщиться. — Ты чуть не убил меня! Ты зачем стрелял в меня, идиот?! Я помог тебе осуществить месть всей твоей жизни, привёл к тебе твоего заклятого врага, и вот чем ты мне отплатил! Предатель, пёс безродный! Да я готов задушить тебя на месте! — Олег!.. — мучительно просипел ударившийся в нешуточную панику Сергей, чувствуя, что ему едва хватает воздуха, чтобы говорить, и прерывисто вздохнул, закатив глаза. — Отпусти, прошу… Хватит… Дай мне объяснить… Грубый толчок отбросил его в сторону, стальная хватка на горле наконец разжалась, и он безвольно повалился на землю, скрывшись под слоем взметнувшихся в воздух сухих листьев и с оглушительным хрустом ломая несколько тонких корней. Заветный кислород мгновенно хлынул в освобождённую трахею, позволив снова нормально дышать, и несколько неуловимых мгновений Сергей просто безудержно дёргался, сотрясаясь от безутешного кашля, и судорожно хватал ртом бесценный воздух, потирая онемевшей рукой передавленную шею. На глазах предательски выступили непрошеные слёзы, но, к его мимолётному облегчению, несколько прядей, выбившихся из растрёпанной причёски, упали ему на лицо, скрыв это неугодное проявление слабости от рассвирепевшего Призрака. Тот с поразительной невозмутимостью встал, презрительно фыркнув в сторону бывшего друга, и нарочито неторопливо приблизился к мерно мерцающему в темноте костру, засмотревшись на него мрачным взглядом. — Я… Я не знаю, что произошло в тот день… В том здании… — сбивчиво заговорил в повисшей между ними беспристрастной тишине Сергей, всё ещё немного захлёбываясь собственной слюной и еле успевая делать новый вздох, но застывший неподалёку Олег, чей крепкий силуэт заслонял собой жадно трепещущий свет пламени, пугающе равнодушно прислушивался к его стенаниям, ни единым движением не выдавая своих истинных чувств. — Я помню только, как… Как пришёл туда вместе с Громом… Он вызволил меня из лечебницы… Хотел, чтобы я остановил дроны… И я остановил их, но потом… Потом я обернулся и увидел тебя… И всё закончилось. Дальше я очнулся на руках Игоря… Кажется, я умирал… — Ты меня за идиота держишь? — резко обернулся к нему Олег, угрожающе сверкнув ледяными глазами, в которых так и плясали обжигающие искры янтарного огня, но в его пониженном голосе уже не слышалось прежней беспредельной ярости, скорее в нём пробивалось раздражённое недоумение. — Это же был твой план! Мы вместе его обсуждали, ты сам предложил заманить этого проклятого копа в ловушку, а теперь утверждаешь, что нихрена не помнишь?! Как такое возможно, мать его за ногу?! — Возможно, Олег… — Сергей с трудом приподнялся, упираясь дрожащими руками в землю, и словно через силу обратил на него твёрдый взгляд, затянутый болезненной пеленой. — Не спрашивай меня как, я и сам не знаю, но это правда. Я разрываюсь на части… И одна из них не знает ни дружбы, ни верности. Если я действительно стрелял в тебя… то мне очень жаль. Прости меня. В ответ раздался пренебрежительный смешок, но слов за ним так и не последовало, словно Олег всерьёз задумался над тем, что услышал, и теперь мучительно размышлял о чём-то, нахмурив густые чёрные брови и сложив руки на груди. Не осмеливаясь его потревожить, Сергей бесшумно сел на палой листве, притянув колени к груди, и судорожно обхватил их руками, опустив на них подбородок. Множество самых нелицеприятных мыслей, одна другой ужаснее, теснились в его голове, кроша на мелкие куски его и без того повреждённое сознание, слишком тонкая грань между страшным сном и не менее пугающей реальностью постепенно стиралась, и понемногу удушливая паника овладевала податливым существом Сергея, из-за чего всё его тело внутренне колотила холодная дрожь, от которой мертвенно замирало замерзающее сердце. Недавний кошмар теперь казался ему до невыносимости настоящим, ясными, отчётливыми вспышками проносился у него перед глазами, только отныне Сергей нисколько не сомневался, что всё это случилось на самом деле, тогда, когда он вырвался на свободу, опьянённый чудовищной ненавистью и жаждущий кровавой мести, тот, кого невозможно остановить. Его рука не дрогнула, когда он стрелял в единственного лучшего друга… В его глазах не было ни капли сожаления или раскаяния. Олег мог умереть, но смерть эта не осталась бы на совести этого чудовища, ведь у него её просто нет. Она легла бы на совесть Сергея. «Боже мой! Что же я делаю? Кем я стал? Кровь, много крови, реки крови текут по улицам города, поглощая всё на своём пути… И эта кровь на моих руках». — Да уж, — громко вздохнул в безупречном ночном безмолвии Олег, впервые за последние минуты пошевелившись, и отошёл от костра, снова развернувшись к Сергею и присев перед ним на расстоянии вытянутой руки, но даже эта выдержанная близость уже внушила беглецу опасения, вынудив снова прижаться к корням поваленного ствола. — Не думал я, что после стольких лет разлуки мы встретимся вот так. Между прочим, мне тебя не хватало. Я как знал, что тебя нельзя оставлять. Стоило мне уйти, и вот, пожалуйста… Ты ничуть не изменился: всё так же притягиваешь неприятности. — Мне тоже не хватало тебя, — тихо проронил Сергей, немного удивлённый столь быстрой сменой настроения бывшего друга, и привычная гнетущая тоска тисками сжала его дрогнувшее сердце, из-за чего в груди поселилась какая-то тайная боль, смешанная… С обидой? — Ты знаешь, как я не хотел, чтобы мы расставались… Я умолял тебя остаться, но ты всё равно бросил меня. А я, несмотря ни на что, продолжал ждать тебя и надеяться на твоё возвращение. — И я вернулся, Серый, — совершенно другим, вкрадчивым и почти мягким голосом зашептал Олег, ближе склоняясь к Сергею, и во взгляде его тот распознал таинственные блики, придающие ему смутно незнакомое выражение, похожее на звериную одержимость. — Вернулся, чтобы отомстить за тебя и за твою разрушенную жизнь. Наши враги упиваются своей победой, но они не знают, что мы живы и готовы нанести новый удар. Теперь всё будет по-другому, клянусь тебе, у них нет ни единого шанса. Что скажешь? Идём со мной, и я помогу тебе закончить эту войну. Ты выйдешь из неё победителем, и весь город ляжет к твоим ногам. Жилистая рука, обмотанная длинным рукавом чёрной одежды, потянулась к Сергею, являя его ошарашенному взгляду раскрытую грубую ладонь, испещрённую давними мозолями, и ничтожную полосу по случайности обнажённого запястья, на котором в свете полыхающего рядом пламени проступали еле заметные цифры: «15:26». Против воли засмотревшись на это странное клеймо, пронизанное чем-то устрашающим, Сергей в смятении перебирал в лихорадочно соображающем сознании все возможные пути, распростёртые перед ним, и чем дольше он безуспешно пытался сделать какой-то определённый выбор, рискуя навсегда закрыть для себя все прочие пути, тем яснее ему становилось, что на самом деле он уже давно решил свою судьбу, причём на этот раз сделал это сам, наедине с собственной порочной душой. Стальные чёрные крылья больше не смыкались вокруг него, не стесняли в ледяных объятиях, чужие беспощадные глаза, тёмные и налитые кровью, больше не следили за ним исподтишка, жуткий утробный голос, так сильно похожий на его собственный, больше не звучал у него в ушах, норовя свести с ума. Казалось ему это или нет, но он был свободен, впервые за столь долгие годы, и мог наконец сделать осознанный выбор, полагаясь лишь на свои желания и цели. А какие у него желания? О чём он всегда мечтал, чего всегда хотел добиться? Ответ сам собой всплыл в запутанных мыслях Сергея, заряжая его нерушимой уверенностью, а вместе с ним на ум пришли и единственно верные действия, которые ему теперь предстояло совершить. — Прости, Олег, — подивившись уверенности собственного надломленного голоса, произнёс Сергей, поднимая честные, неподдельно сожалеющие глаза на Олега, что продолжал с потаённой надеждой смотреть на него, держа в воздухе протянутую руку. Испытывая непередаваемый стыд от того, что не мог оправдать ожиданий друга, Сергей демонстративно отвернулся и так и не пожал чужую ладонь в ответ, за что его мгновенно беспощадно резанул пробитый возмущённым разочарованием взор, сразу ставший, как и прежде, неприступным и ожесточённым. — Я не пойду с тобой. Я совершил слишком много ошибок, и месть ничего не решит. Я сам виноват во всех своих бедах, я сам разрушил свою жизнь… Уж лучше мне умереть здесь, миру без меня будет спокойнее и безопаснее. Никто больше не пострадает из-за меня. — Ну и дурак же ты, — с откровенной брезгливостью бросил Олег, резко отдёргивая руку, и в один миг очутился на ногах, смерив бывшего друга сверху вниз надменным взглядом, в котором не осталось ни тени сочувствия или понимания. — Ты сам выбрал свою судьбу. Мы могли бы снова быть вместе, творить великие дела, но, очевидно, я с самого начала ошибался в тебе. Прощай, Серый. — Олег, подожди! Невидимый и бесшумный, он стремительно сорвался с места, превратившись в неуловимую призрачную тень, и так быстро, что Сергей даже моргнуть не успел, метнулся в сторону леса, где и пропал, затерявшись среди чёрных деревьев. Ни звука его удаляющихся шагов, ни последнего шелеста его сдержанного дыхания оставшийся в пустынном одиночестве беглец так и не услышал, даже опавшие ветки и ломкие кусты не затрещали под его взвешенными шагами, лёгкими и парящими, как крылья ночного мотылька. Только что Олег Волков, его единственный и самый близкий друг, его незаменимая опора и преданный защитник, был здесь, рядом с ним, и вот теперь его нет: он снова ушёл, снова бросил Сергея на произвол судьбы, не пожелав помочь. Но куда он ушёл и увидятся ли они когда-нибудь снова? Нестерпимая печаль навалилась на приунывшего Сергея неподъёмной тяжестью, беспорядочный ворох рассеянных временем воспоминаний словно нарочно кружил над ним грозовым облаком, грозя в любой миг обрушиться на него проливным дождём, и что-то вдруг встало поперёк его горла, так что у него перехватило дыхание. Знакомое, до неприличия знакомое чувство, порождённое давнейшим расставанием, невыносимо горькое и безутешное, обречённое с каждым днём только расти и крепнуть вместе с неизменным одиночеством… Резко поднявшись на подгибающиеся ноги, Сергей засыпал рыхлой землёй ненужный костёр и затем выбрался из своего убежища на открытое пространство, набросив на плечи потрёпанную куртку. Высившаяся впереди непроходимая стена бесприютного леса казалась ему бесконечной, туманная темнота разъедала глаза, лишая зрения, но ждать он больше не мог, его подгоняло прочное убеждение. Существовал лишь один способ положить конец всем этим затянувшимся мучениям и принести хоть какую-то пользу миру, как он того и хотел. Собравшись с духом, Сергей глубоко вздохнул и решительно направился навстречу всепоглощающему сумраку, уходя всё дальше и дальше от покинутого укрытия в тенистый лес, в ту сторону, где, по его расчётам, располагался сверкающий ослепительными огнями город, пока ещё скованный мечтательным сном.