Своё место

Илейра Отправляясь в академию, я понимала, мне будет не просто, но в худшем кошмаре не могла помыслить такого. Уже больше трёх недель моя жизнь напоминает кромешный ужас. Издёвки, словесные и не только унижения. Чувство полной безысходности. Все мои силы уходили на то, чтобы просто пережить очередной день, не доставляя мразям графа удовольствия наблюдать мои слёзы. Это сказывалось на успеваемости из-за чего преподаватели смотрели косо и были недовольны мной. И ведь они все всё видели, и лишь считанные единицы пытались призвать разошедшихся сволочей к порядку. Остальные делали вид, будто ничего особенного не происходит. Амулеты, что посоветовала леди Камелия спасали лишь от малой части гадостей, зато знатно облегчили мой кошелёк. Ведь кроме подлой магии есть ещё уйма способов унизить. Джали пыталась мне помочь. Много раз она ругалась на разных уродов, прикрывала своей спиной и всячески поддерживала. Но много ли она могла? Нет. Её не трогали, но к ней и не прислушивались. Зато я получила ответ на вопрос: на чьей она стороне. Во всём этом кошмаре неожиданный лучик света — у меня появилась настоящая подруга. В остальном… Безнадежность мутировала в отчаяние, а оно постепенно переродилось в ненависть. Мне стало гораздо проще выносить чужие издёвки. В голове всё чаще возникали чёрные мысли. Я мечтала, о мести. Чтобы они поплатились за свою подлость и жестокость. Гнала от себя эти помыслы, дедушка учил меня совсем другому, но они всё равно просачивались в сознание. Покоя не было ни в комнате, ни на занятиях, ни в общественных местах. Единственным местом, где я могла хоть немного расслабить и отдохнуть стала библиотека. Леди Камелия строго и безоговорочно осаждала любые попытки «пошутить» надо мной на её территории, выставляя шутников прочь. Она-то и пояснила мне, равнодушие преподавателей. — Илей, никто не станет вмешиваться, — сказала она как-то. — Когда-то тут действительно все студенты были равны. Ко всем относились одинаково, но это давно кануло в прошлое. До недавнего времени, здесь, пусть и случались инциденты, но виновных наказывали. Не строго, но всё же. Такое безобразие творится лишь последние лет десять, как на пост ректора заступил Димс Корган. Он развёл тут беззаконие, получая неплохую мзду от родителей багатеньких детишек, чтобы покрывать их и заминать некрасивые истории. Много преподавателей ушли, не согласившись с политикой Коргана. Остались только самые жадные, получающие свой процент, и самые терпеливые, надеющиеся хоть что-то изменить. Какой бы кошмар тут не происходил, по документам у нас всё отлично. Порядок и дисциплина. Что-то изменить могут разве что император и его приближённые. Но зачем им это? Одни ничего не знают, доверяя отчётам. Другим это не надо, тут их дети учатся. Так что тебе остаётся быть сильной, осторожной и надеяться только на себя. Страшные откровения, лишь подтверждающие мои собственные наблюдения. Уже который день, больше всего на свете я мечтала всё бросить и уйти отсюда. Верила, дедушка бы понял меня, узнай он, что тут творится. И так же отчётливо понимала — никто не позволит мне уйти. Сбегу — найдут. В тщетной надежде на защиту и справедливость, я даже до ректора дошла, где услышала, что я слишком впечатлительная и нежная, и мне нужно не так остро реагировать на глупые шутки, а он не вмешивается в жизнь студентов. Сейчас я как раз шла из библиотеки и размышляла о незавидности собственного положения. Множество раз я задавалась вопросами: почему и я? За что? Ответы были очевидны и совсем не радовали. Почему? Дедушка много раз говорил мне, что я красавица, вся в мать. Я пропускала это мимо ушей, но видимо что-то в этом есть. Стоит вспомнить Ганю, который был готов опуститься до насилия, желая меня заполучить и этого графа, вбившего в голову присвоить меня любыми способами. За что? Да ни за что. Просто у меня не было ни денег, ни родовитой родни, ни какой-либо иной защиты. А зажравшийся, не знавший отказа граф, для себя решил, что я подхожу ему, пока не надоем и нарвавшись на отпор, сделал мою жизнь невыносимой. Ненавижу! Сейчас мне хотелось найти какое-нибудь укромное местечко, чтобы побыть наедине с собой и природой. Мне остро не хватало того чувства свободы, которое сопровождало меня всю жизнь. Я безумно тосковала по родному домику и лесу. Лесной массив у академии был совсем иным, но это хоть что-то. Тоже природа. Если отойти подальше, найти тихое место, можно закрыть глаза и помечтать, что всего этого нет. Не было никаких трагедий в жизни и дома меня ждёт дедушка, который заварит мне свой потрясающий травяной чай. Задумавшись я не особо смотрела куда бреду и буквально вросла ногами в землю забыв, как дышать, оказавшись на краю довольно большой поляны. Здесь я оказалась не одна. Существо, представшее моему взору, казалось совершенно нереальным. Оно было прекрасно и ужасно одновременно. Темно-синяя чешуя частично покрывала тело, строением удивительно напоминающее человеческое. Внушительные когти на руках и ногах — или лапах? — отливали металлом. Гибкий, тонкий хвост и огромные крылья окончательно убеждали — это создание точно не может быть человеком. В руках у него был длинный, изящный клинок. Выверенные, чёткие и одновременно плавные движения. Засмотревшись, даже не сразу поняла — оно тренируется. Так же, как обычные воины в гарнизонах учатся сражаться при помощи упорных тренировок. Чудовищная и восхитительная красота. Нечеловеческая грация. Запоздало до меня дошло — чем бы или кем не было это существо, оно явно не желало быть увиденным. Иначе не забралось бы в такую чащобу. Надо срочно уходить, пока меня не заметили. Чахлый куст, за которым стояла — плохое укрытие. Следующая мысль вообще вызвала состояние близкое к панике. А если это одно из порождений Мрака? Я же понятия не имею, как они выглядят! Начала медленно отступать, но по закону подлости, под ногой громко хрустнула какая-то ветка. Существо замерло и повернулось в мою сторону. Осознав, что меня заметили, не нашла ничего лучше, чем со всех ног бросится в густые заросли, сквозь которые недавно бездумно брела. Забег мой был недолгим. Не успела понять, как оказалась прижата спиной к дереву, а горло стиснула чужая рука с ужасающими когтями. — Что ты тут вынюхиваешь? — услышала я низкий, чуть рычащий голос. Перед глазами предстало лицо, до безумия напоминающее человеческое. Чёрные, длинные чуть волнистые волосы из-под которых проглядывал кончик острого уха, бледная кожа, под которую втягивались тёмно-синие чешуйки. Высокие скулы, прямой нос, большие глаза цвета бирюзы в обрамлении густых ресниц. Невольно пискнула, увидев, что зрачок в этих глазах имеет форму чуть вытянутого ромба, а не привычную круглую. — Отвечай! — прорычал незнакомец. А мне окончательно поплохело, стоило только увидеть ряд острых зубов, среди которых выделялись две пары клыков с каждой стороны. Даже вампиры таким позавидуют. — Ничего, — просипела я. — Я просто гуляла. — Неужели? — прошипел он. — Я правду говорю, — выдохнула через силу. Одинокая слеза сама сорвалась с ресниц. Пусть моя жизнь последние недели была невыносима, но я не хотела умирать. Не здесь. Не так. Но кому интересно моё мнение? — Убирайся! — услышала я тихий рык, а горло обрело свободу давая доступ столь необходимому воздуху. Не помня себя от ужаса и облегчения разом, летела вперёд, не обращая внимания на ветки, цепляющиеся за волосы и одежду, оставляющие мелкие царапины на коже. В голове билось только одно: я жива! Повстречала неизвестное чудовище и выжила! И как бы несильна была моя эйфория, внутри откуда-то была уверенность: об этой встрече надо молчать. Радость, что странное существо меня отпустило, сделала меня беспечной. Я умудрилась забыть о множестве опасностей, поджидающих меня на территории академии. И конечно никак не могла помыслить, что столкнусь лицом к лицу с источником всех моих бед. — Ты так ко мне спешишь, крошка? — похабно ухмыльнулся граф Ольский, когда я чуть не влетела прямиком в его руки. — Не надейся, — тут же окрысилась я, отступая. Похоже, ему надоело ждать, когда издевательства его шавок сподвигнут меня пойти к нему на поклон, с просьбой ублажить его в постели, и он решил действовать сам. Рядом гадко ухмылялся один из его дружков. Шаон и ещё один прихвостень наблюдали за разворачивающейся сценой с лёгким любопытством, и только. — Всё такая же дерзкая, да? — прошипел граф, разочарованный моим ответом. — Так и не уяснила, где твоё место? — Моё место? — голос сорвался чуть ли не на рычание. — Уж точно не в постели, такого гада, как ты. Эйфория от спасения из лап неизвестного существа, схлынула. Ей на смену пришли обида, горечь и ненависть, что копились в моей душе все эти дни. Остатками разума понимала, я нарываюсь. Но мне было уже всё равно. Моя жизнь превратилась в кошмар, стараниями мерзкого графа. Попытается сделать её ещё хуже? Это вообще возможно? — Ты забываешься, — рыкнул граф в ответ. Мерзавец был взбешён моими словами. Его дружки, нахмурились, явно разделяя точку зрения графа. На нас взирало множество глаз, и куча ушей ловили каждое произнесённое слово. — Неужели? — зло оскалилась я, окончательно забыв про всякую осторожность. — Считаешь себя правым? Местным корольком, что вправе распоряжаться чужими судьбами? Может это и так, жалких шавок заглядывающих тебе в рот хватает. И как бы не были отвратительны они, ты и тебе подобные, намного хуже. Поступок настоящего мужчины и аристократа — натравить на беззащитную девушку толпу уродов, желающих выслужиться, за обыкновенный отказ. — Да как ты смеешь! — задохнулся граф от злости и возмущения. — Как смею говорить правду? — продолжала я говорить звонким от ярости голосом. — До поступления сюда, я наивно считала, у аристократов, наделённых от рождения привилегией карать и миловать простых людей, внутри должно быть некое благородство, но в именно тут, в академии, где собрались самые богатые и титулованные, поняла, как я ошиблась. В любом деревенском работяге, благородства больше, чем в золочёных аристократах. Спесь и непомерное самомнение, вот их чего оказывается состоят дворяне. Ты, и тебе подобные, готовы на всё во имя собственных капризов. Не брезгуете никакой грязью, чтобы добиться своего. Жалкие эгоисты в красивой обёртке с тухлым содержимым. Меня несло без всяких ограничителей. Я высказывала всё, что накопилось в душе и мне было плевать на последствия. — Заткнись, тварь! — графа перекосило от злости. Он был не одинок в своём возмущении. Со всех сторон доносились недовольные голоса. Другие аристократы, как местные корольки, так и их шавки, тоже считали, что я забыла своё место. Деньги и власть — единственные их ценности. По их мнению все, у кого нет дынных атрибутов, по умолчанию должны пресмыкаться перед ними. — И не подумаю, ничтожество! — крикнула в ответ. Окончательно озверев, граф ударил меня по лицу. Да так сильно, что я рухнула на землю, во рту появился солоноватый привкус крови. Смотрела на него и его дружков, а в груди всё ярче разгоралась ненависть. Всей душой, я мечтала, чтобы их не было на свете. Жаждала отомстить за все унижения и бессильные слёзы. Даже не сразу поняла, что спина, где у каждого одарённого стоит печать, горит огнём. Вокруг поплыл чёрный туман. Глумление на холёных физиономиях сменилось страхом. — Что ты делаешь, сумасшедшая! — завопил один из приятелей графа. — Остановись! Народ спешно разбегался в разные стороны, но их я едва замечала. Граф, братец и их дружки тоже испуганно пятились. — Ненавижу, — сорвалось с моих губ. Чёрный туман резко взметнулся, закрывая обзор. Тело прострелило невыносимой болью. Перед глазами мелькнул край какого тёмного одеяния, после чего сознание погрузилось в спасительное беспамятство.

***

Пробуждение было не из приятных. Голова кружилась, стоило чуть пошевелиться, как к горлу подступила тошнота, а тело казалось таким безобразно слабым. Некоторое время я лежала, пытаясь понять, что со мной. Вспоминала события, предшествующие такому состоянию. И чем больше вспоминала, тем страшнее мне становилось. Боги! Я действительно утратила всякий здравый смысл! Говорила слова, за которые любого простолюдина казнить могут! Единственный шанс на выживание — мой проклятый дар. Не станут же убивать потенциального некроманта? Или станут? Конец этих событий вовсе оказался смазан. Попытки вспомнить, отзывались немилосердной головной болью. В памяти остался только какой-то чёрный туман, боль и жажда уничтожить обидчиков. Неужели магия? Или это бред воспалённого сознания? А эти кмаровы аристократы, с ними всё в порядке? Потому что если мне всё это не померещилось, и я навредила тому же Шаону, то никакой дар меня уже не спасёт. Наш общий отец попросту уничтожит меня за сына. — Очнулась, — констатировал профессор Тристор, куратор нашей группы, заходя в помещение. А, кстати, где я? Похоже на лазарет. — Натворила ты дел, студентка Олсин, — покачал мужчина головой, присаживаясь на стул неподалёку от койки, на которой я лежала. — Что ты помнишь? Честно рассказала, свои смазанные воспоминания. Профессор смотрел на меня хмуро. — Так что это было, профессор? — спросила я тихо. — Что со мной? — Выброс силы, — выдал он. — Твоя печать полностью слетела. Точнее, пробудилась. Магия вырвалась на свободу, подчиняясь твоему желанию уничтожить обидчиков. У меня от ужаса даже сердце замерло. — Они мертвы? — прошептала едва слышно. — Нет, конечно, — фыркнул профессор. — Родовые артефакты их защитили. Граф Ольский, маркиз Дикдери и виконт Лиасу отделались испугом, а вот маркизу Эрвейскому досталось, тоже загремел в лазарет. Его родовой артефакт, странным образом сработал слабо. — Мне конец, — вырвалось у меня. — Герцог Эрвейский меня убьёт. — Не думаю, — покачал профессор головой. — Не герцога тебе надо бояться, а собственной силы. Легко ему говорить! У герцога слава жестокого беспристрастного палача на службе короны. Что такой человек сделает с обычной простолюдинкой, которая посмела ранить и оскорбить его драгоценного наследника? А сила, что с ней не так? — У тебя огромный магический потенциал, — решил пояснить профессор, заметив моё недоумение, — с которым ты не умеешь управляться. Огромная сила в руках неумёхи опасна для окружающих, но прежде всего, для самого владельца. Случаи подобные твоему крайне редки, а мы в академии тщательно следим, чтобы студенты получали доступ только к той силе, с которой способны совладать. Лишь малая часть студентов с большим потенциалом заканчивает академию с полностью пробуждённой печатью. А у тебя теперь выбора нет. Бесконтрольный выброс силы, почти всегда убивает своего носителя и всех вокруг, если у них нет защиты. Тебе повезло, что каждый студент при поступлении получает браслет, который кроме указания на курс и успехи, так же служит защитным артефактом от агрессивной магии. Так что никто не пострадал, кроме маркиза Фернора. И ещё большей удачей стало, что рядом оказался шоден, который как-то смог погасить выброс твоей силы и не дал ей окончательно тебя иссушить. Не знал, что они на такое способны. — Шоден? — я, что, обязана ему жизнью? — Именно шоден, — кивнул профессор. — Правда он отказался говорить, как это сделал, всё свалив на врождённые способности. Скорее всего, так оно и есть. Только шоден не будет рядом постоянно, тебе нужно срочно обуздать свою магию, если хочешь жить. — Что? — пискнула я испуганно. — Мне жаль, но вопрос стоит именно так, — развёл руками профессор Тристор. — Маг, не контролирующий свою силу подлежит уничтожению. Без вариантов и исключений, независимо от потенциала и происхождения. Потому ты или научишься контролировать свою магию, или умрёшь. Ужас. Всё, что я ощущала в этот момент всепоглощающий ужас. Даже герцог Эрвейский, который вполне может пожелать поквитаться за сына, отошёл на задний план. Ещё в тот момент, как узнала, какой магией обладаю, я была совсем не рада этому. Теперь из-за неё я могу лишиться самой жизни. С другой стороны, я ведь собиралась учиться до победного конца, чтобы быть хозяйкой своей жизни, а не выходить замуж и рожать по чужой указке. Значит, нужно перестать паниковать. Собраться с силами и обуздать доставшуюся мне магию. Чего бы то не стоило.

***

Я искренне надеялась, что герцог Эрвейский решит, что какая-то простолюдинка не стоит его внимания. Наивная. Понятия не имею как, но я предчувствовала его появление. Внезапно страх, который не отпускал с момента пробуждения, усилился. За дверью послышались тяжелые шаги. И я отчего-то точно знала кому они принадлежат. Дверь распахнулась резко, перешагнув порог герцог впился в меня тяжелым взглядом. Я смотрела на него, чувствуя, как мерзкие мурашки ужаса бегают по телу. Руки задрожали и я порадовалась, что под одеялом этого не видно. Суровый взгляд, поджатые губы. Аура силы и властности, которая подавляла даже на расстоянии. Таким было первое впечатление от герцога Эрвейского. А ещё, разглядывая его, я невольно понимала маму. Герцог был красив. Темные волосы без намёка на седину, бархатные чёрные глаза. Высокий рост, широкие плечи. Не человек — картинка. Уверена, он разбил множество женских сердец. А моей матери вовсе принёс смерть… Было страшно на него смотреть, и совершенно дико осознавать — этот человек, мой отец. Пусть он и не знает об этом. А ещё было странно. В комнату он вошёл излучая самоуверенность и немного раздражения. Но после того, как всмотрелся в моё лицо, стремительно побледнел. Разом выцвел. Словно приведение увидел. И тут же пришло осознание, от которого волосы на голове встали дыбом от страха — я же копия собственной матери! Дедушка мне много раз об этом говорил. Неужели герцог узнал, вспомнил мою маму? И что теперь будет? Страшно-то как! — Так ты и есть та простолюдинка, что смогла уложить моего сына на лекарскую койку? — наконец заговорил он. — Простите, ваша светлость, — прошептала я. — Не знаю, как так получилось. Я не хотела. — Не надо лгать, — чуть нахмурился герцог. — Хотела. Мне уже доложили о происшествии во всех подробностях, и что ему предшествовало. — Простите, — повторила я, обмирая от испуга. Что ещё я могла сказать? Что в тот момент искренне желала смерти всем четверым, в том числе, его сыну? Что инстинкт самосохранения куда-то испарился и всё, что я чувствовала — безграничная злость и чёрная ненависть? — Можешь не трястись так, — криво усмехнулся мужчина. — Я не злюсь. Мне стало любопытно посмотреть на девушку, обладающую таким огромным потенциалом. И которой хватило смелости говорить в глаза правду, невзирая на титулы. Империи нужны сильные некроманты, как и честные, храбрые и преданные императору люди. Выздоравливай и учись. Сказав это, герцог покинул комнату. Я же пыталась успокоить заполошно стучащее сердце и понять: что это было? В любом случае, можно выдохнуть. Расправа от герцога Эрвейского мне больше не грозит. Жаль, что он только капля в море моих проблем. Дион Фернор, герцог Эрвейский Если бы кто-то лично знакомый с герцогом Эрвейским увидел его сейчас, то не поверил бы своим глазам. Обычно холодный, сдержанный и даже равнодушный герцог, был страшно взбудоражен. Он метался по рабочему кабинету в своём городском особняке, ерошил волосы и нервно кусал губы. Дион сам уже не помнил, когда последний раз испытывал столько эмоций разом и пребывал в таком душевном раздрае. Получив известие, что Шаон загремел в лазарет, и его просят посетить академию, чтобы разобраться в возникшей ситуации, он только едва заметно фыркнул. Был уверен, мальчишка сам нарвался. Скорее всего сцепился с кем из-за девицы. Или отлынивал от учёбы, за что поплатился на практическом занятии. Каково было его удивление, когда Диону сообщили, что сына уделала обычная простолюдинка, которая только поступила в академию! Ещё больше герцог удивился, узнав все подробности происшествия и что единственным пострадавшим, кроме самой девчонки, был Шаон. Защитный артефакт, сделанный лучшим артефактором империи, который он сам лично проверял, сработал в полсилы. Дион обследовал магический амулет, он был в полном порядке. Мистика какая-то. Сначала он поговорил с сыном. Его поведение Диону не нравилось. Сделал внушение вести себя достойно. Не поощрять приятелей издеваться над кем-то. Не ронять имя рода. Шаон мрачный и насупленный, нехотя пообещал, но герцог видел — мальчишка недоволен. Горит жаждой мести. Остаётся надеяться, что здравый смысл возобладает и он прислушается к словам отца. Естественно, девчонку он тоже желал увидеть. Ректор был готов хоть сейчас выставить несчастную из академии, тем самым отправив на казнь. Пришлось донести до него, чтобы он выбросил подобные мысли из головы. Империи нужны сильные некроманты. А ещё больше честные и смелые люди, которые не побоятся говорить неприглядную правду в глаза. Всё это в девчонке было, судя по тому, как она разговаривала со своими обидчиками, прежде чем случился выплеск силы. А когда переступил порог палаты… Диону показалось, он вернулся на много лет назад и пред ним его Айси. Те же волосы, глаза, губы. Он застыл поражённый в самое сердце, жадно разглядывая незнакомку. Она смотрела на него большими испуганными глазами. Пауза неприлично затягивалась. Пришлось нарушить молчание. Он пытался говорить спокойно, внушить ей, что бояться нечего. Получилось не очень. Сейчас он метался по собственному кабинету, боясь поверить немыслимой догадке. В их последнюю встречу, Айси сообщила ему о своей беременности. Дион тогда жутко испугался. Не ответственности, а того, что возлюбленная может пострадать. Он всей душой жаждал связать с ней жизнь, хотел от неё детей, но всё случилось так не ко времени! Он так и не смог найти выхода из ситуации, заложником которой стал. Его отец, ни за что не позволил бы ему жениться на простолюдинке. Более того, он упорно подсовывал Диону невест, с которыми приходилось вести себя, как полный моральный урод, лишь бы они бежали от него без оглядки. Всё чаще Дион подумывал отказаться от титула. Останавливала лишь вероятная мести отца. Он был жестоким человеком, скорым на расправу и Дион совсем не был уверен, что успеет уйти, прежде чем его настигнет гнев герцога. За свою медлительность он жестоко поплатился. Потерял Айси. Позволил себя обдурить и женить на женщине, которая ему была безразлична и даже зачал ей детей. Те жуткие дни, когда он поверил в обман отца и смерть любимой женщины, проходили, как в тумане. Он ходил, ел, разговаривал и не чувствовал ничего, кроме боли и пустоты. Даже рождение двойняшек, не вызвало никаких особых эмоций. Дион смотрел на младенцев, и думал лишь о том, что ребёнка ему должна была родить Айси. А теперь её нет. Зато есть жена, на которую плевать и дети от неё, что ему не нужны. В таком состоянии Дион пробыл до того момента, как однажды его скрутил приступ невыносимой боли, отправившей в беспамятство. Тогда ему, притворившись спящим, удалось подслушать разговор отца с их семейным целителем, из которого узнал, его состояние реакция на смерть истинной пары. В Азалеоне уже давно никто не мечтал найти истинную пару, потому что это было равносильно поиску цветущего папоротника. И то, папоротник найти шансов больше. А ему удалось. Но он не смог сберечь ту, что предопределена ему богами. Поверил отцовской лжи о смерти Айси, не искал её. В итоге её не стало. Тогда он словно очнулся от какого-то сна. Осмотрелся и ужаснулся тому, во что превратилась его жизнь. В душе расцветала ненависть к человеку, который лишил его смысла и радости жизни. Он с головой ударился в работу. Пахал, как проклятый. Смог стать другом, тогда ещё принцу Гайрону. Отец только радовался. Но радоваться ему было недолго. Дион смог добиться того, чтобы титул герцога передали ему до смерти отца, а получив его выставил старика из дома. Высказал ему всё, и отселил в самое дальнее поместье на краю Империи с запретом появляться в столице. Так и покатилась его жизнь, где всего себя он посвятил работе. Стал правой рукой императора и тем, кого все, у кого совесть не чиста, боятся до медвежьей болезни. На жену ему было откровенно плевать. Он честно ей поведал, она может делать что угодно, но так, чтобы не позорить фамилию, иначе развод без содержания. А главное, она не должна к нему лезть, или тоже развод. К собственным детям отношение тоже сложилось своеобразное. Они не были ему безразличны. Дион по-своему их любил. Но прекрасно понимал, что с ребёнка от Айси он бы пылинки сдувал, а дети от ненужной жены… Они уже есть. Он их всем обеспечит. Сделает всё, чтобы устроить их будущее. Но и только. А теперь в душе теплилась робкая надежда. Могла ли Айси родить? Могла. И эта девчушка, так похожая на потерянную любовь, может быть его дочерью. Родной, бесконечно любимой. Последним подарком женщины, без которой его жизнь стала такой пустой. Тогда и странность с защитным артефактом обретает смысл. Волшебная вещь почувствовала родственную кровь и это ослабило её, не позволило использовать функцию зеркала, на которой в своё время настоял Дион. Амулет не смог навредить той, в ком текла кровь семьи Фернор. Но он обязан убедиться. Должен узнать наверняка. Значит нужно изготовить артефакт, для определения родственной крови. И после снова наведаться в академию, из которой сегодня он попросту сбежал, слишком шокированный столкновением с прошлым. Скоро всё станет известно. А глупое сердце, так и билось полное надежды. Дион предпочитал не думать, что с ним будет, если он ошибся.