Одно заветное желание

Бездна не только представлялась, но и являлась одним из самых опасных мест на Земле, но Уве будто бы был абсолютно не в курсе такого расклада. Едва они вышли за пределы большой порты, мелкий негодник, чьи челюсти напоминали две волчезубые палицы, принялся заливаться своим странным утробным стрёкотом, топчась на плече у Игниса, который и не думал его затыкать. Интересно было, всегда ли он такой, или только потому, что с ними за мёдом выдвинулась сама Белый свисток? Что касается Дзинши, то если он чего не понимал, так это того, каким непостижимым образом понравился этому самому зверю. Помнится, госпожа Гёкую когда-то говорила, что человек, которого любят дети, получает те же самые привилегии от животных, мол, они чувствуют себя понятыми и в безопасности, но то, что делал Уве, превосходило всякие границы для первого знакомства. Екан то ловко перепрыгивал на плечо, то начинал карабкаться по руке, тычась в артефакт, то расправлял крылья, очень похожие на таковые у бумажных воздушных змеев, которые Дзинши сначала в детстве, а после и с Сяо Дяо запускали в Поднебесной, когда дул сильный ветер. – Разошёлся так разошёлся, – наконец потерявший терпение Игнис лишний раз постучал по каске, и его питомец без особого желания вернулся к хозяину, – Никак, нас ждёт большой урожай мёда... Как ты думаешь, Озен? – Хорошо бы, если так, – чёрные глаза повернулись к ним всего на мгновение, и Недвижимый лорд снова сосредоточилась на местах, которые они обходили полукругом. Дзинши, которому в силу наведённой Уве суеты так и не удалось спокойно лицезреть пройденный маршрут, обернулся назад, рассматривая штольни, приютившиеся в разломе скал. Пару раз на выходе мелькали чумазые искатели, когда с мешком артефактов, а когда и с чашкой местной похлёбки, в которую шло всё, что только можно – лишь бы насытиться. Должно быть, сгодился бы и грозный хищник, которого Симрод приметил по дороге, едва они сошли с адской переправы, минуя болото: – Ого. Эхмеа. Три метра мышц, с по-лягушачьи блестящей кожей, покрытые узором столь заковыристым, что хищника было бы и не видать, если бы старший товарищ не обвёл массивную тушу пальцем, поясняя, где голова, а где – хвост, нежились в зарослях аира. Из треугольных, сплющенных сверху челюстей, наполовину погруженных в воду, виднелись два бугорка, в которых бывший главный евнух с удивлением узнал зубы, проросшие через верхнюю челюсть. – Охотничий отряд уже ушёл, это с собой брать не будем, да и возни с ним изрядно, – отметив пытливый взгляд Йелла, тут же пресекла любые поползновения Озен, и тот лишь хмыкнул: – Не очень-то и хотелось, его мясо надо вываривать целую вечность, чтобы не смердело болотом. Просто новичку показываю, вот и всё. В ответ на это Дзинши улыбнулся более опытному товарищу, и путь продолжился без каких-либо явственных приключений. Трели, издаваемые Уве, стали громче, и Дзинши наконец-то понял, кого ему напоминает это неугомонное создание. В одной из книг о диковинных созданиях во дворце рассказывалось о птичке под названием медоуказчик, которая, найдя мёд, но будучи не в состоянии бороться с пчёлами, ищет медоеда, существо, более всего похожее на барсука, и, посвистывая и трепеща крыльями, ведёт его за собой, дабы тот разбил соты мощными когтями, а птичка могла безбоязненно полакомиться крохами его добычи. – Я понял, для чего нужно это кольцо, – бывший главный евнух указал на шею, намекая на украшения Уве. Игнис повернулся к нему с удивлением: – В самом деле? – На первый взгляд, оно сделано не из мягкого металла, и, если Вы хотели обозначить его как питомца, нужно было надевать такое, скажем, на заднюю лапку, хотя гораздо проще повязать небольшую шёлковую ленту, Как делают, например, на моей Родине. Похоже, это нужно для того, чтобы он не глотал большие куски и тем самым не нажарился вусмерть. Бортник хохотнул, показав крупные зубы: – О, это чистая правда! А ты догадливый, парень! Мой спутник не знает удержу, когда видит соты, однажды я его еле откачал, жевать-то он не может, а вот заглотить – запросто. Вообще Уве гораздо больше интересует пчёлы, но и мёд попортить он тот ещё мастер. Только ему невдомёк, что воску деваться некуда, закупорит его с другой стороны, и всё, нет моей пичужки. Сам видишь, какой он активный. Но то, что ты додумался – уважаю. Котелок у тебя варит, а как с практическими навыками – вот вопрос! – Нормально с ними всё, – ответила за гостя Озен, на что Игнис отреагировал авторским жестом, поправив лямку рюкзака так, что звякнуло содержимое: – Да это понятно, иначе кто бы его со свистком вообще сюда пустил. Я про место, про роль тут, в Бездне. Маомао вроде своё нашла, а что умеешь ты, юноша? – Хочется верить, что-то нужное, – не решился распинаться о карьере чиновника Дзинши. В Бездне гаремов не водились, а значит, и управляющий ими был не нужен, а потому бывший главный евнух испытывал некоторые вполне закономерные колебания, оказавшись в роли некоего подвеска к своей талантливой жене и, как выяснилось, не менее талантливой дочери, чьи способности ещё предстояло раскрыть полностью. С другой стороны, если учитывать тех, кто живёт в большой порте постоянно, они тоже не то чтобы блещут талантами, но Озен никуда их не гонит, ведь бедолагам не место на поверхности, а здесь они, пусть и не всегда охотно, но делают что-то полезное. И почему это не вызывает беспокойства? Дзинши было странно признавать, но именно в Бездне, по странному стечению обстоятельств, он ощутил, что статус и установка обязательно чего-то добиться больше на него не действуют. Здесь не нужно было сдавать экзамен с отличием, чтобы перед твоим домом вывешивали флаг, и не надо было лебезить для того чтобы получить что-нибудь хорошее, о, нет. И даже на сбор этого самого таинственного мёда бывший главный евнух пошёл с огромной охотой, понимая, что от него не ждут ничего сверхординарного. – Ну какова красота, – Игнис остановился так внезапно, что Дзинши едва не втемяшился в чужой объёмистый рюкзак. Уве заметно притих, и теперь издаваемые им звуки напоминали тарахтение. Озен, придерживая шляпу, посмотрела вверх, и бывший главный евнух сделал точно так же. И обомлел. Практически отвесная, исчерченная расщелинами скала периодически выпускала в этот мир огромных по меркам пчёл насекомых. С половину ладони, должно быть, ещё крупнее шершней, угольно-чёрные у головы, и светлеющие ближе к брюшку, это определённо были пчёлы, но гигантские, и, что-то подсказывало Дзинши, что весьма агрессивные. Гул, резонирующий от стен их скальных убежищ, недвусмысленно намекал, что всем, кто сунется сюда без опытного проводника, определённо не поздоровится. Помехой звука не было даже расстояние: пригодное для улья место было метрах в семи от того места, где они стояли. – Собирай лестницу, – окликнув Йелла, Озен отдала ему моток перекладин, и тот со вздохом мученика принялся собирать требуемое, грозно зыркнув на Симрода, который тут же сделал вид, что мониторит обстановку и просто не может оторваться ни на секунду. Сделанная из дерева и металла, такая лесенка собиралась словно конструктор, вставляемый в пазы, и опытный человек мог управиться со всей конструкцией менее чем за пять минут. Игнис уже занялся дымарём, слегка помятым и поцарапанным, но вполне себе функциональным. Этот инструмент был прекрасно знаком Дзинши: воронка с крышкой из металла, куда полагалось наложить сухой травы и опилок и поджечь, дабы получился густой дым. И всё же до сих пор не верилось, что они собираются сунуться в одну из этих расщелин, к этим монстрам, летавшим то тут, то там словно заправские аэростаты. Одна подлетела совсем близко к Уве, но зря: странная пасть сделала хватающее движение, и зверёк, быстро соскользнув с плеча хозяина, прыгнул на землю. Ненадолго выпустил добычу из зубов, прижав её перепончатой лапой к земле, и принялся катать, совсем как хозяйка, орудующая скалкой для приготовления лапши. От таких манипуляций жало размером с хорошую цыганскую иглу выпало, и зверёк, совершенно довольный своей выходкой, слопал грязный комок, раньше бывший одним из самых грозных насекомых в округе. Мимолётно облизнулся и снова огляделся, не перепадёт ли ему чего-нибудь ещё, а затем вскарабкался на плечо Дзинши, довольно икая. Загадка странных зубов была разрешена: обхватывая тельце насекомого, они не давали пчеле ужалить, попросту не хватало расстояния. В который раз восхитившись продуманностью Природы, Дзинши мысленно пообещал себе уделить Уве страничку-другую в том безымянном труде, который он, добровольно взяв на себя ответственность, действительно писал для Императора и всех любопытствующих в Поднебесной, пусть пока и не знал, каким образом можно будет это передать. – Так, – добившись наконец того, что пламя погасло, а дым действительно повалил, Игнис повернулся к Дзинши, – Ну что, новичок, поможешь мне? Ты, главное, не бойся и не суетись, будешь засовывать носик дымаря в те расщелины, куда я укажу, работа не пыльная, разве что дымом пропитаешься. Если пчёлы будут виться вокруг лица, не шевелись. Всё понял? Дзинши молча кивнул, ещё в момент первого спуска решив не сопротивляться любому новому опыту, который ему предложит Великая Яма. – И всё равно осторожнее там, – прекрасно знавший, что любое мероприятие в Бездне может закончиться как успехом, так и катастрофой, Озен встала у основания лестницы, указывая наверх, – Вперёд. Поначалу Игнис нёс дымарь перед собой, и пчёлы, столкнувшись с эдакой несправедливостью, раздражённо жужжали, но всё же оставляли его в покое. Дзинши, продвигавшийся следом, тоже пропитывался таковым, а потому желающих его ужалить так и не нашлось. Носа бывшего главного евнуха коснулся лёгкий аромат воска, а вскоре неявные отсветы силового поля, отражавшиеся с прохода на второй уровень, указали и на тёмное сокровище расселины: мёд. Это были не те ровные рядки сот, которые получаются в рамках, о, нет, и наверняка вкус тоже был иным. Признаться, Дзинши пока так и не увидел достаточного количества цветов кроме той самой пресловутой вечной удачи, растущей на всех уровнях, а потому терялся в догадках, из чего его вообще делают. Но уже невооружённым глазом было заметно, что добыча у них выйдет знатная. Непринуждённо размахивая дымарём, словно монах, отгонявший злых духов, Игнис наладил специальную площадку, вбив колышек в промежуток между камнями, который, судя по потёртостям, использовался и раньше, притоптнул ногой для надёжности и наконец указал Дзинши на противоположный конец получившегося участка: – Вон туда, видишь копоть? Чуть-чуть заметно, если присмотришься. Сначала туда, держи, пока я не скажу, что довольно. Работа действительно оказалась не пыльная, особенно после того, как дымарь вошёл в нужное отверстие, перестав пропитывать своим чадом одежду. Пчёл внутри было настолько много, что когда Дзинши слушал их раздражённое жужжание через скалу, казалось, даже камень вибрировал от этой живой силы, в любое другое время способной нести смертельную опасность для любого дерзнувшего зайти на эту территорию. – Вот и прекрасно, вот и молодец, теперь туда, – оставшись без дымаря Игнис нисколько не переживал, что над его головой вьётся целая армия пчёл, и бывший главный евнух понял, что у того, должно быть, выработалась устойчивость к укусам, как и всегда бывает у настоящих пчеловодов. Похоже, Маомао есть о чём поговорить с этим искателем приключений, ведь она в каком-то роде тоже весьма устойчива. Вот только пускать её на добычу мёда не надо, она же умудрится закатать рукав и добиться такого количества укусов, пока не распухнет вся, и её не нужно будет спроваживать вниз насильно, кое-как обвязав верёвкой. Вспомнив жену и её медицинские эксперименты, Дзинши не мог не улыбнуться, но здесь как раз подоспела очередь окуривать другой участок, с чем он тоже справился. Жужжание поутихло, и Игнис, решив, что довольно, приказал набить дымарь свежей травой и поджечь ещё раз на всякий случай, но уже не трогать расщелину: – Хватит с них. Нам же не нужно, чтобы они задохнулись. Теперь мой черёд. Для того, чтобы добраться до мёда, Игнис использовал нечто, напоминающее варежки с металлическими выступами, должно быть, некое изобретение, характерное только для Бездны, если не для самого бортника, перехваченные ремешками на запястье таким образом, чтобы не шевелились. Приспособления, более всего похожие на лапы крота, живо выудили из глубин расщелины первую неровную рамку сот, крупных, наполненных тёмным мёдом, который показался Дзинши несколько зеленоватым, но говорить о цвете при таком освещении было пока что рано. – Вот так красота! – не удержавшись, посмотрел соты на просвет Игнис, – Озен, а что, в этом году хорошо цвели синие маки? – Ага, – вместо руководителя лагеря снизу отозвался Йелл, – Прямо усеяно всё было, я ещё тогда подумал, что мёда будет завались. – Вот и прекрасно, не всё же им падь собирать, – встав на площадку половчее, Игнис продемонстрировал им кусок сот, – Ловите, господа! В ответ на этот сигнал стоящие внизу подняли повыше сплощенную, словно шляпа Озен, корзинку, и огромный шмат будущего мёда покорно плюхнулся аккурат в центр, умудрившись даже не разбрызгаться. Похоже, местные пчёлы делали рамки на славу. Дзинши всё ждал пьянящего медового аромата, но до его носа доносилась терпкость лишь с незначительной долей сахара в ней. А ещё это странным образом пахло медными монетами, совсем как кровь. Вот какой он, мёд Бездны. – Необычно пахнет, да? – уже вытащив ещё одну рамку, даже крупнее предыдущей, усмехнулся Игнис, – На втором уровне не так уж много цветов, а потому пчёлы приспособились собирать падь: когда выделения насекомых, а когда и смолу с деревьев. А ещё ты наверняка учуял запах смерти: в их ходах порой живут мелкие зверьки, и пчёлы умудряются извлекать сахар из их крови. Как это происходит, мы не имеем ни малейшего понятия, но в итоге получается продукт, пропитанный и жизнью, и смертью одновременно. Ты, главное, не брезгуй, это одна из лучших вещей, которые ты вообще попробуешь в своей жизни. – Я нисколько не сомневаюсь, и уже весьма заинтригован, – признался Дзинши, но тут Игнис снова ткнул пальцем в скалу: – Просыпаются, подыми-ка ещё вон там. Пока соты извлекались на поверхность, Уве умудрялся засовывать мордочку в расщелину и порой возвращался то перепачканный мёдом, то ещё с парой пчёл в зубах. Куски сот он глотать и не пытался, должно быть, прекрасно зная о свойствах колечка, перетянувшего его шею, и в принципе вёл себя довольно прилично, даже тарахтеть перестал. Набив живот так туго, что тот стал напоминать барабанчик, екан и вовсе затих, даже прикрыв глаза третьим веком, как самая настоящая птица, а после лениво спикировал вниз, совершенно не маша крыльями, и приземлился на шляпу Озен, дабы дождаться хозяина с промысла. – Счастливое ты создание, – лишь пробормотала Недвижимый лорд, почёсывая покрытую перьями и чешуёй тушку, – Вы ещё долго? – Почти всё, – бородач сунул голову в расщелину, но затем, что-то почувствовав, быстро высунулся, – Парень, держись! Ветер! Прикрой собой ходы! Понимая, чем чревато выдувание дыма, Дзинши сделал так, как он просил, но в довесок пришлось ещё и вцепиться в неровности на скале: порыв ветра и правда оказался сильным, промозглым, пробирающим до самых костей. Складывалось ощущение, что он собирается дуть не минуту, а добрые часа два, заставив их застрять на эдакой верхотуре. Чем они не угодили Бездне? Добыли слишком много её богатств? Порыв ветра, не считаясь ни с кем и ни с чем, задул в едва заметное отверстие, и со стороны ноги Игниса наружу вылетел мелкий сор, в котором узнавались косточки мелких зверушек. Прижатый животом к ходам пчёл, Дзинши в буквальном смысле чувствовал нутром их шевеления. Ещё немного, и дым развеется. А когда он развеется… По руке разнёсся приятный зуд, как раз там, где располагался артефакт. Бывший главный евнух ни за что не поручился бы, интуиция это была или случайность, но что-то подсказало ему оторвать руку от скалы, подставив её навстречу пронзительному, словно свист меча, ветру в детской уверенности, что это поможет унять стихию. И стихия не подкачала. Ветер стих так же внезапно, как начался. Он будто бы промчался через лихорадочно скрюченные пальцы, как сорвавшийся с цепи кобель, а затем, повернув, обдал лицо Дзинши бережным дуновением. Ещё один поток воздуха приобнял запястье. Песнь Троецарствия светилась. – …что произошло? Дзинши? – должно быть, Игнис окликнул его уже не раз и не два, но бывший главный евнух услышал его только сейчас. Лицо у бортника было обеспокоенное, но, заметив артефакт, Чёрный свисток просиял: – Вот так дела! Озен, у него артефакт, позволяющий контролировать ветер, представляешь? – Что? – Эта штука в его руке! Ну, эта, похожая на три царапины! Напрочь забыв о пчёлах, ворочавшихся в объятьях скал под его животом и грудью, Дзинши как завороженный вертел рукой то так, то эдак, ощущая поток ветра, образовавшего вполне ощутимую глобулу в его ладони. С привычным стрёкотом к нему подоспел Уве, снова распахивая крылья. Так вот почему екан так себя вёл, звери Бездны гораздо более чуткие, нежели люди. – Давай попробуем, – с улыбкой произнёс Дзинши, вытягивая расслабленную ладонь в сторону похожего на ящерицу пернатого, и шарик ветра мягко бросился под крылья питомца Игниса, поднимая того вверх, словно воздушного змея. – Не хочу портить момент, но ещё немного, и Маомао выпадет честь вытаскивать из тебя около сотни пчелиных жал, – вернул всех в реальность голос Озен, и её гость, равно как и Игнис, принялись поспешно спускаться: сладкие дары надлежало отнести как можно дальше, пока рой не очухался окончательно и не понял, что их ограбили.