Одно заветное желание

В первую их ночёвку в большой порте Джубили, в отличие от Сяо Дяо, не повезло на отдельную комнату. Как и многие старшие сёстры и в Орте, и за его пределами, носительница Дьявольского Манка разделила свой уголок с младшим Феросе. Поскольку Федерико был ещё младше неё при дебютном попадании в Бездну, жаловаться не приходилось: мама ведь бессменный руководитель лагеря, папа по умолчанию повар для всей ватаги археологов и практикантов, а за малышом по-прежнему нужен глаз да глаз, пусть в большой порте и царила относительная безопасность. Благо, уже имевшая какую-никакую, но практику спусков, дочь Недвижимого лорда дремала чутко, и именно это помогло ей увидеть то, что произошло поздней ночью, вероятно, когда в Орте не было и четырёх часов утра. Благодаря животной составляющей Федерико порой двигался практически бесшумно, ко всему прочему научившись тактике Белого свистка от матери, и Джубили могла бы и не услышать исчезновения брата из кровати, однако разбудило её другое ощущение: Хранитель куда-то отошёл. В такие моменты Дьявольский Манок словно становился несколько легче, но наряду с банальным изменением веса девушка чувствовала ещё и пустоту, отсутствие того, с чем свыклась за долгие годы совместного существования. Она не то чтобы собиралась разыскивать норовистую сущность, но, памятуя о неловкой сцене с Сяо Дяо, произошедшей в Орте, хотела всё же проверить, просто ли он шарится по коридорам или снова выделывается в чужих комнатах, но мигом забыла об этом, едва оторвав голову от подушки. Федерико сидел на полу без привычной маскировки, и, словно в трансе, водил ладошками по поверхности пола. Что это? Воздействие силового поля? Джубили приходилось слышать, что некоторые особо чувствительные искатели страдают приступами лунатизма в первые спуски, и ожидала примерно того же и от ребёнка. Встала было, собираясь тихонечко уложить младшего в кровать, в идеале, не разбудив, но только теперь заметила, что на полу тоже что-то есть. К ладоням Федерико тянулись многочисленные белёсые гифы, без проблем пробиравшиеся через полированный пол. Ночь была не из ярких, на втором уровне на такие чудеса вообще негусто, так что Джубили могла быть уверена, что светятся именно эти образования, похожие на грибницу. Всего несколько сотен ниточек на участке аккурат с мальчиком, они не окружали его, а казалось, просто высунулись, пролезши невесть с каких уровней, но были явно заинтересованы в общении, ведь стоила Федерико чуть отвести руку, как они колыхались и тянулись вверх словно едва проклюнувшиеся травинки – к солнцу. Лицо у брата было умиротворённое, если не сказать, радостное, и он негромко бормотал под нос. Джубили, совершенно растерявшаяся, стоит его будить или же нет, решила некоторое время понаблюдать за происходящим. Эмоции на лице Федерико, пусть глаза у него и были закрыты, сменялись очень быстро: он то вздёргивал брови, то приоткрывал рот в безмолвном удивлении, то вздрагивал. – Сколько приключений! – пробормотал он, и носительница Дьявольского Манка пришла в голову совершенно неожиданная ассоциация. Такое чувство, будто брат читал книгу, затейливую книгу о приключениях, а не сидел посреди ночи на полу, касаясь чего-то так похожего на плесень. Однако магия оказалась не из упрямых: выгадав момент, Джубили положила ладонь брату на плечо, и гифы, которым, должно быть, не слишком претило ни постороннее внимание, ни пробуждённое сознание их маленького приятеля, мигом спрятались под половицу, как и не бывало. И тут же распахнулись глаза цвета неба, возносясь к сестре: – Джубс? – Мне кажется, ты лунатишь, – пусть он уже и значительно подрос, а носительница Дьявольского Манка решила, что будет правильно взять Федерико на руки, поглаживая по спине, – Я тебя уложу. – Ты напугана? – кончик хвоста брата дёрнулся, и тут он спохватился, – Маскировка! Прости, я не собирался выходить... Вроде бы. – Всё нормально, – убедившись, что тот снова лёг и накрыв брата одеялом, Джубили присела на кровать, гладя непокорную курчавую шевелюру, – Ты не помнишь, что тебе снилось? – Вроде нет, но, – он оживлённо попрядал ушами, – Мне кажется, что-то интересное... А что? – Ничего, – наклонившись над ним, Джубили запечатлела поцелуй на высоком, словно у матери, лобике, – Высыпайся хорошенько, всё будет в порядке. – …Если ты так и будешь идти вперёд, словно сомнамбула, никакая добыча нам не светит, – пробурчал один из участников охотничьего отряда, и Джубили тряхнула головой, заодно избавляясь от размышлений о прошлой ночи: – Я слежу за обстановкой, честное слово. Взгляды, направленные на неё, были не то чтобы дружелюбными. Джубили несколько привыкла к этому: «звание» дочери Белого свистка и артефакты делали своё чёрное дело. Чаще всего людям казалось, что она в какой-то степени привилегированная, и не заслужила своего текущего статуса Синего свистка, хотя по возрасту уже вполне готова была его получить. Пока поблизости была Озен, искатели предпочитали лебезить что перед ней, что перед дочерью, но едва эти компоненты оказывались разделёнными, становились возможны любые чудеса. Вот и сейчас её оценивали, как оценивали бы в любой другой экспедиции, в любом другом спуске, наверное, ещё больше обычного, ведь эти ребята были Лунными и Чёрными свистками, а она была из молодых. Чего они хотят? Чтобы она, словно гамельнский крысолов, отвела от них урикури в той роковой стычке? Или, того хуже, убила зверя при помощи Хранителя? Не совсем же они сумасшедшие, чтобы такого желать, все как один местные, и прекрасно знают, что нельзя нарушать и без того хрупкую экосистему, существующую в не менее хрупком договоре с людьми. Нет, кажется, здесь что-то другое. – Я тут на днях историю прочёл, – заговорил Чёрный свисток с ухмылкой на лице, уже не предвещавшей ничего хорошего, – Про жадного правителя. Хотите послушать? – От чего же нет, – подхватил его товарищ, – Раз уж нам пока ничего не попалось, с удовольствием. – Я всех подробностей не помню, – охотно заговорил инициатор разговора, – Но давным-давно на востоке был богатый город, правитель которого, по слухам, очень любил золото и драгоценные камни, любил настолько, что воздвиг посреди города башню, набив её сокровищами сверху донизу. Услышала об этом другой правитель, и решил пойти на жадюгу с войной, дабы присвоить себе многочисленные сокровища. И каково же было удивление захватчика, когда он безо всяких проблем протаранил крепостные стены, и, так и не встретив сопротивления, вошёл в город. Не было никаких солдат, местные жители упали ниц перед ним и перед его до зубов вооружённым войском. Слуги местного князька тоже приклеились к полу, едва увидев облачённых в латы бойцов. Рассказ ненадолго приостановился: охотничий отряд задрал голову, правда, лишь для того, чтобы услышать раздражённое цоканье двух ратуф-трёхцветок, не поделивших орех. В иное время это посчитали бы добрым знаком, как-никак, зверёк довольно редкий, но напряжение, повисшее в отряде, так никуда и не девалось. – И что было дальше? – сердцем чуявшая неладное, спросила Джубили, и Чёрный свисток опять ухмыльнулся: – Дальше-то? Захвативший город правитель вышел вперёд и обратился к стяжателю с такими словами: «У тебя столько золота, серебра и драгоценных камней, так почему же ты не используешь их так, как должно? Я без проблем захватил твой город, почему же ты, владея столькими богатствами, не велел воздвигнуть укреплённые стены, закупить надёжные орудия, вооружить хорошо обученных людей? Передо мной трясутся даже твои слуги, они побросали жалкие копья, никто из них не готов пожертвовать собой ради тебя». Словно чуя подтекст, в Дьявольском Манке завозился Хранитель, и Джубили постаралась, чтобы обеспокоенность не отразилась на её лице. В отличие от матери, эдакий фарс давался девушке с немалым трудом, о чём она прекрасно знала. Сейчас, например, её реакция лишь радовала старших товарищей, а с ними и рассказчика: – Скряга хранил молчание, а потому победитель продолжил: «Я вижу, что слишком ты любишь свои сокровища, а потом, раз ты не знаешь, как их использовать, ступай-ка ты в башню и наслаждайся ими, ни еды, ни питья тебе не понадобится, ешь спокойно своё золото и закусывай драгоценными камнями, а я буду надеяться, что это спасёт тебя от голодной смерти». По легенде, жадный правитель продержался в башне всего четыре дня, и таким образом был наказан за свою стяжательство. Конец истории. – Мне кажется, я где-то её видела, должно быть, в записках одного заморского торговца, – сверившись с собственными воспоминаниями, пробормотала Джубили, старательно делая вид, что, что контекст остался для неё непостижимым. Руководитель отряда хотел было поставить рассказчик на место, мол, что это за намёки такие, если их всё равно спасли, но не успел: впереди послышалось тягучее фырканье зверей, которые, казалось, оживлённо делили некую добычу. Неподалёку от одной из местной троп, на границе полнейшего мрака четыре создания размером с волков, покрытые разномастными бурыми, чёрными и желтоватыми пятнами, оживлённо взрывали холм, периодически огрызаясь друг на друга. Они были настолько заняты своим затейливым промыслом, что даже не заметили охотников, но когда под ногами одного из людей хрустнула ветка, массивные головы, лишённые ушных раковин, синхронно повернулись навстречу людям. Небольшие слепые глаза напоминали варёные яйца мелких птичек. Соингу, хищники и падальщики, в основном трусливые и предпочитающие не вступать в схватку без острой необходимости. Должно быть, семейная группа, мать и её щенки, которые, впрочем, уже практически не отличались от неё размерами. Кожистые мочки носа, густо опушённые испачканными землей вибрисами, оживленно зашевелились в воздухе, распознавая, кто подошёл – друг или враг. За передними лапами копателей шевельнулось сероватое складчатое тело, и руководитель охотничьего отряда принял решение отбивать добычу, достав из кармана особенный свисток, более похожий на самокрутку: – Следите за ними! Частота звука была недоступна человеческому уху, но на соингу, в процессе эволюции утерявших зрение и развивших острый слух, она воздействовала словно удар хлыстом: они моментально пригнулись к земле, и, не выдержав, прыснули в разные стороны, только их и видели. Посопротивлялась лишь мать, в качестве возмущения показав негодным двуногим ряд острых зубов с массивными клыками, но вскоре отступила и она, бестолково мотая головой, лишь бы это издевательство кончилось. – Только не делай такое лицо, мы сэкономили себе кучу времени, – пожурил Джубили рассказчик, подходя ближе. В разрытой земле, пусть и несколько попорченная зубами голодных зверей, шевелилась изрядных размеров корнерезка. Абсолютно беспомощная вне своей норы, она только и могла что щёлкать челюстями, несколько похожими на таковые у черепахи, да угрожать выступающими клычками, которые служили не оружием, а лишь средством идентификации у разных особей. Оставалось совершенно непонятным, что привело её на этот участок, должно быть, одну из нор затопило болотной водой, но сейчас первое, что надлежало определить, так это не больна ли эта особь. Обыкновенно соингу выбирали себе в добычу больных и от того совершенно беспомощных созданий, но Джубили, сделав шаг ближе, ощутила лишь запах медных монет, сопровождавший кровавые раны. Надо сказать, даже огорчилась от этого, ведь они отбили у животных настолько славную добычу, которую те откапывали не меньше часа. Вздохнув, дочь Белого свистка оглянулась на охотничий отряд, уже приготовивших верёвку. После убийства эдакую тушу, быть может, не слишком крупную, но плотную будет нужно нести втроём, предварительно заткнув раны травой. В Дьявольском Манке снова шевельнулся Хранитель, И Джубили молча отдала команду, чтобы тот незаметно забрал жизнь и без того намучившейся добычи. Выдох корнерезки был мирным, если не сказать, полным облегчения. Несмотря на всю свою монструозность, Хранитель мог убивать едва ли не гуманнее, чем делают кудара, разрывая свою добычу настолько быстро, что не успевает даже наступить болевой шок. – Надо же! Наконец-то нам выпала удача увидеть часть этой знаменитой волжбы, – усмехнулся рассказчик, подходя ближе и попинывая сапогом округлую голову дармового и теперь уже мёртвого провианта, – Более чем достойная плата за спасение и приют в лагере, давайте, ребят, пакуем эту красоту и поворачиваем обратно к адской переправе. Завязывая узлы скорее по привычке, нежели осознанно, Джубили как никогда радовалась тому, что никто не может в полной мере распознать её мрачное настроение. Едва ли можно было говорить о справедливости в мире, где всё живое сплетено в вечной борьбе за выживание. Однако что-то подсказывало Джубили, что родиться человеком означало в какой-то степени презреть эти правила, а значит, выработать нормы морали, применимые как к таким же людям, как она, так и к другим живым существам, пусть даже это касалось хотя бы гуманного прекращения чьей-то жизни. Рассказ о жадном правителе, быть может, и ударил её под дых, но всё, что могла носительница Дьявольского Манка, так это плотнее сжимать зубы. Хранитель мог превращаться в машину для убийства, если ему того хотелось, но именно поэтому у него и должен был быть тот, кто контролирует эти даже не животные, а скорее, воистину дьявольские порывы. И сейчас, затыкая раны от зубов соингу травой, Джубили вдруг поймала себя на мысли о том, что рада. Рада тому, что Сяо Дяо, возможно, понимает Хранителя лучше неё, Джубили. И нет, что бы ни говорили злые языки, они не правы, здесь речь не о жадности, а о разумности. И, в отличие от скряги-правителя, дочь Белого свистка только что поняла, чтобы в её жизни появился своеобразный заместитель, которому можно было доверить грамотное распределение этих самых богатств во имя процветания всего государства, пусть и состоящего только из двух человек. – Гляньте, улыбается наконец, – озадаченно буркнул рассказчик, но Джубили уже было плевать и на его морализаторские наклонности, и на его иносказания. Она стряхнула чёлку цвета закатного солнца, полезшую на глаза, и обернулась к охотникам: – Здесь рядом есть полянка, захватим заодно съедобных кореньев, а то в лагере сочтут, что еда досталась нам совсем уж без усилий, да отправят обратно. Чего искушать судьбу? Лица отряда так и вытянулись от весьма уместного, но всё равно неожиданного замечания, а дочь Белого свистка лишь вытащила из петли походную лопатку, указывая в нужном направлении: – Нам туда. Поторопимся, а то местное зверьё сравняет счёт, и нам достанется только ботва.