Одно заветное желание

Пусть события на поверхности и оставались для Маомао лишь чередой невразумительных звуков, признаться честно, ей хватало и своих пусть и маленьких, но приключений. Застрявший на глубине отряд уже услышал её продвижение, и они смогли обменяться парой реплик, но не то чтобы очень громких: обвал мог прийти в движение. Расселина делала поворот, а потому ручей перестал извергаться лекарке на голову и плечи, согласившись монотонно стекать по стене, и она, думая, что самое трудное впереди, втиснулась в новый узкий глаз и совершенно спокойно поставила руку на карниз, полагая, что её уж точно не ждут никакие сюрпризы. Сделай Маомао это в обычной пещере в Поднебесной, и, быть может, сюрпризов бы и не было, а здесь... Цап! Атака пришлась на руку, которая и без того денно и нощно была вверена экспериментам травницы, а потому это было даже не то чтобы очень больно. По ощущениям, кусало что-то маленькое, с мелкими и острыми, словно иголки, зубами, которые не прошли через бинты полностью, а потому Маомао даже не вскрикнула, наоборот, лишь вытащила конечность в зону действия светокамня, разглядывая то, что в неё вцепилось. Небольшой пушистый комок размером с месячного щенка, утробно ворча, отказывался отпускать лекарку куда бы то ни было. Не взрослое животное, детёныш, гораздо причудливее всего, что пока приходилось видеть Маомао. А ещё... Почувствовал это, травница даже причмокнула губами: создание было ядовито! Совсем лёгкий яд, не в пример таковому у конуса, но по руке разливалось блаженное тепло, которое могло заставить кого-нибудь другого отказаться от дальнейшего продвижения и просто лечь рядом с неизвестным существом, позволяя делать с собой что заблагорассудится. Как ни странно, но на Маомао это подействовало другим образом: тревога отошла на второй план, и продвижение вперёд вдруг перестало казаться таким уж муторным и тяжёлым занятием. – Давай, отцепляйся, – совершенно безбоязненно попросила лекарка, легонько постукивая пальцами по костяной пластине, образовывавшей своеобразный щит на голове зверька. Он причмокнул тягучей слюной и действительно отцепился, снова прячась в свою нишу. Прибавив света, Маомао пригляделась к месту обитания четвероногого. Это не было похоже на уютное гнездо, которое обыкновенно звери устраивают для своих детёнышей, а этот малыш был каким угодно, но точно не приспособленным ко взрослой жизни. По всему выходило, что он забился сюда совершенно случайно и до смерти перепугался, когда за карниз схватилась человеческая рука, а потому принял решение атаковать. Сейчас детёныш смотрел на неё, изогнув спину дугой, словно котёнок, и даже отсюда была видна крупная дрожь. Бедняга, он настолько рассчитывал, что подействует яд, что теперь совершенно не знал, каковы должны быть дальнейшие действия. Признаться, и Маомао не имела об этом ни малейшего понятия. На вечерних курсах им рассказывали о том, что Бездна – особая экосистема, и вмешиваться в её правила без острой необходимости не нужно. И что перед ней сейчас? Острая необходимость? Эта неведомая тварь атаковала её, но ведь это же детёныш, с большой долей вероятности оставшийся без родителей. Как только Маомао вытащит отряд, скорее всего, этот кусака, не способный выбраться, попросту умрёт от голода. Да даже если выберется, неужели он уже в том возрасте, чтобы заботиться о себе самостоятельно? Прорезавшиеся зубы ещё ничего не значат, как они не значат ничего у щенков, которые, несмотря на первый молочный рядок белых копий, всё так же нуждаются в тепле и заботе матери. Снизу послышались крики нетерпения, и Маомао, повернувшись к проходу, крикнула «Я иду!». Снова оглянулась на зверька, который забился в дальний угол, испугавшись вернувшегося эха. – Давай так, – лекарка протянула к нему руку, но очень аккуратно, дабы тот смог обнюхать пальцы, – Ты сам решишь, нужна я тебе или нет. Если ты предпочтёшь сидеть в углу, я пойму и оставлю тебя в покое. Сначала детёныш вспушился ещё больше, но затем, влекомый любопытством, осторожно изучил протянутую руку. Решив, что дозволение получено, пусть и не без труда, Маомао нащупала его шкирку, покрытую бархатистым мехом. Пусть это создание и не было похоже ни на щенка, ни на котёнка, оно всё же покорно обвисло в руке, починившись рефлексу. – Я очень надеюсь, что Озен не будет возражать против ещё одного зверя в доме, – покачала головой Маомао, запихивая его в лекарскую сумку. Зверёк немного поёрзал, но вскоре затих, возможно, от запаха трав, а может быть из-за того, что внутри было гораздо теплее и комфортнее, чем снаружи. Сверившись с ощущениями, лекарка поняла, что яд действительно не оказал на неё никакого воздействия, и продолжила путь вниз, на этот раз придерживая сумку ещё бережнее, чем до этого: не хватало ещё придавить детёныша в особо узком лазе. На счастье, невероятно узкие повороты закончились, и дело шло к расширению, должно быть, задумавшему привести в настоящую подземную галерею. Каменный мешок смилостивился, и очень скоро Маомао уловила отблеск светокамней, практически разряженных, но это точно был пострадавший отряд. А затем три человека, перепачканные грязью и лунным молоком бросились обниматься, и травница не могла винить их в этом: скорее всего, они, будучи на территории урикури, уже подготовились к смерти. – Вот так дела! – один из них отстранился, глядя на знак различия Маомао, – За нами спустился Красный свисток. – Я лекарка, а снаружи ждёт хорошее подкрепление, – пояснила Маомао, подправляя сумку на плече, – Кто ранен? Слово «лекарка» и без наличия опыта искателя производило самый что ни на есть благоприятный эффект, а потому более никто не решился обсуждать статус, мигом предоставив ей больного. Маомао сдержала улыбку: суровые покорители Бездны или нет, люди всегда оставались людьми, и, если видели лекаря, алгоритм действий был одним и тем же что в Поднебесной, что здесь, в Великой Яме. Вообще по пути к устроенному в уголке человеку Маомао надеялась на вывих, но оказалось, что травма другая. – Мы перевязали, как могли, но выглядит всё равно плохо, – пояснил, по всей видимости, руководитель экспедиции, и лекарка, лишь кивнув, принялась снимать налипшую повязку. Больной застонал, и было от чего: неровный порез проходил по диагонали едва ли они по всей икре, он мог остаться и от неровно обломаной рогатины, и от острого камня, теперь поди разбери, как так получилось. Хуже всего было то, что ткани рядом были переливчатые, цвета сливы, а это значило, что пошло заражение. – В таком состоянии его вытаскивать нельзя, – вздохнула Маомао, уперев руки в бока, и тут же столкнулась с испуганными глазами его товарищей: – Он умрёт?! – Нет, простите, я не так выразилась, – женщина вздохнула, недовольная от того, что до сих пор так и не научилась сообщать новости именно так, как необходимо, – Рану требуется обеззаразить, затем зашить, перевязать, а уже после мы с вами постараемся вытащить его наружу… Погодите, я сообщу об этом госпоже Озен. – Что у тебя в сумке? – окликнул её Чёрный свисток, и Маомао удивилась шевелению. Со всеми этими хлопотами она совершенно забыла о том, что подобрала малыша, поэтому пришлось открывать сумку и показывать искателям свою находку. – Надо же! Да это же муджун! – даже присвистнул один из членов отряда, – Только мелкий совсем. Странно, что без матери, обычно они защищают своё потомство. Урикури слопал, что ли? Если хочешь, пока ты тут возишься с раной, мы его приготовим. – Не надо его готовить! – Маомао отреагировала эмоциональнее, чем хотела, – Он совсем крошка, не сделал никому ничего плохого. Если надо, у меня с собой есть немного запасов, приготовьте их, а заодно угостите и его. – А… – неразумно высказавшийся искатель скосил голову набок, а затем усмехнулся, – Так бы и сказала, что себе хочешь оставить, извиняй… Да ты выпусти его, пускай погуляет, здесь абсолютно герметичный каменный мешок, мы-то знаем, всё обошли, никуда он не денется. Животинка пока мелкая, ей под силу копать только землю, со скалой не справится. Несмотря на то, что его действительно выпустили погулять, малыш незамедлительно прижался к боку лекарки, не доверяя тем, кто рассматривал его в качестве закуски. – Раз собрался сидеть рядом со мной, не мешай, – Маомао ввела в рану обезболивающее, а затем принялась за обработку, приказав раненому лежать смирно. Выглядела нога скверно, была вероятность, что искатель будет хромать, да и заживление затянется, а это значило, что путь на поверхность ему пока заказан, и хочешь не хочешь, нужно отправляться в большую порту. Впрочем, удалив некротические ткани, лекарка была рада видеть, что те, что расположены рядом, принялись оживлённо кровоточить: это значило, что организм ещё борется, а не решил, что пора расставаться с ногой. Сухожилия были не повреждены только каким-то чудом, хотя мышца в нескольких местах рассечена. – Придётся зашивать, терпи, – только и могла что сказать Маомао, примериваясь и доставая из сумки кетгут, – Да, будет выглядеть топорно, рассечение неровное, но, по крайней мере, это поможет. Верёвка дёрнулась, и лекарка поняла, что со всеми этими лекарствами да хлопотами забыла доложить Озен, как у неё дела. Прикоснулась к наушнику: – Озен, я на месте, оказываю раненому помощь. У вас всё хорошо? – Да... Наверное, – нерешительность Белого свистка настораживала, а потому лекарка ненадолго оторвалась от своих кривых игл: – Что-то случилось? – Пожалуй, что уже всё хорошо, – ответ не предал ситуации ясности, а потому Маомао сочла, что лучше делать свою работу и не возникать. Поскольку им не говорили поторопиться, можно было спокойно наложить швы. Что-то подсказывало лекарке, что странная реакция белого свистка связана с урикури, но одно она знала точно: выяснить, что произошло, можно будет только по возвращении на поверхность. – Вот так, – из-за высокой влажности в пещере Маомао даже умудрилась вспотеть и снова продрогнуть он затраченных физических усилий, – Пожалуйста, следите, чтобы он не опирался на ногу, иначе одно усилие – и швы разойдутся, потом латать будет совершенно несподручно. – Вот так мастерство, – изумился один из Лунных свистков, – Выходит, ты и есть та самая заморская лекарка? Клянусь, мне кажется, что любой другой в таких условиях не управился бы, даже потратив вдвое больше времени. – Скорее всего, и мы завозились, ведь здесь время идёт не так, как при свете дня, – возразила Маомао, снова забирая муджуна и складывая его в сумку. Из-под закостенелого нароста челюсти слышалось чавканье: ему перепала какая-то мелочёвка от искателей, а потому жизнь заиграла новыми красками. Детёныш даже забурчал, когда обрез ткани снова отрезал его вот внешнего мира. – Рановато тебе ещё характер показывать, – быстро урезонила его Маомао, а затем повернулась к отряду, – У остальных точно всё в порядке? Если да, тогда поднимаемся. – Даже если я больше не увижу Орт, – когда товарищи перевязали его для эвакуации, с благодарностью взглянул на девушку раненый, блондин с зелёными глазами, – Даже если моей душе осуждено остаться в Великой Яме, я пронесу вместе со своей табличкой, падающей на дно, признательность тебе. – Не усердствуй так, Габи, – со смешком окликнул его один из старших товарищей, – Насколько мне известно, госпожа лекарка замужем. – А что, по-человечески благодарен я быть не могу? – тут же негодующе сдвинул брови раненный искатель, но в следующую же секунду пришлось замолчать, поскольку товарищи начали его подъём, придерживая инертное тело так, чтобы оно не вращалось в узких переходах и поменьше травмировало ногу. До этого Маомао казалось, что муторным выдался спуск, на подъём был ещё хлеще: счёт времени совершенно пошёл она нет, были просто повороты, карнизы, неверные камни и скрип пеньки, который пугал только первые полчаса, а когда в конце пути наконец-то забрезжил свет, он показался совсем слабым, и тому была причина: в Бездне наступала ночь. Но до чего же было приятно попасть в объятья друзей и родных, когда всё это закончилось! – Придётся поторопиться, – тут же распорядилась Озен, сверившись с полосами заката, уже окрасившими Манящий лес, – У нас раненый, который, скорее всего, пахнет кровью, и когда местные хищники проснутся, нам несдобровать. Если ускоримся, поспеем в большую порту. Если не успеем, я знаю по пути несколько заброшенных штолен. Ходу, ходу! Потом отблагодарите! – Оборудование, за которым и прислали… – начал было Чёрный свисток из спасённых, но Белый свисток замахала рукой. – Мне чхать на оборудование, это ваша проблема, осталось оно при вас или нет, – не успел собеседник и возразить, Недвижимый лорд договорила, – Если что, всегда можно сказать, что теперь заморская диковинка переваривается в желудке урикури. Чёрный свисток растерянно заморгал, но затем поклонился с лёгкой улыбкой: – Вас понял, госпожа Озен. Ещё раз спасибо. За всё. – Мам, – подождав, пока Маомао доложит руководителю отряда о проделанной работе, окликнула лекарку Сяо Дяо, – Тут такое было... Папа... – Я в порядке, это может подождать, – прервал дочь Дзинши но травница и сама заметила, что вид у мужа потрёпанный. А ещё… – Тебе внедрили артефакт, – нахмурившись, констатировала лекарка, увидев Песнь Троецарствия, которая виднелась там, где должны были быть вены. Три полоски располагались настолько гармонично, будто всегда были предназначены для этого места, даже воспаления вокруг не было. – Да, – Дзинши неловко усмехнулся, поскрёбывая голову, – Я и сам ещё толком не понял, что произошло, но пришлось так сделать... А что это у тебя в сумке? – Это… – Маомао показала ему щенка, который высунулся осмотреть окрестности, – Что ж.. Пожалуй, тоже пришлось так сделать. Он был там совсем один. Прости, что не посоветовала с тобой. – Такой занятый, – Дзинши с интересом взглянул на существо, чья плоская морда была полностью прикрыта длинной костяной пластиной, узор на которой отдалённо напоминал песочные часы. Из-под пластины острились ушки, более похожие на таковые у шакала, а передние и задние лапы были вывернуты под такими углами, что было сложно заподозрить родство с млекопитающими, скорее, с кем-то из насекомых. При этом зверёк был покрыт серебристым мехом, который по текстуре напоминал таковой о крота. Хвоста у изделия Бездны не наблюдалось. – Хочешь оставить себе? – поинтересовался подошедший ближе Марулк. – Да. Я буду следить за ним, он не причинит никому никаких неудобств, обещаю, – тут же кивнула Маомао, и шеф-повар лишь весело дёрнул плечами: – Помню твой рассказ про Хуан Цзюнь, ты вполне себе ответственная хозяйка, так что я совершенно не волнуюсь. Озен тоже. Вот только муджуны ядовиты, по крайней мере, их щенки. Они покусывают мать, чтобы та осталась с ними подольше, но ещё это защита от хищников. – А, вот как, – ощутив прилив нежности, Маомао лишний раз погладила спрятавшееся в сумке тельце, которое ответило ей урчанием. – Раз ты не подвержена действию его яда, по идее, ты всё равно что мама, – смекнув, улыбнулась Сяо Дяо, – Уже решила, как назовёшь? Несмотря на то, что на Бездну опускались сумерки, а Маомао ещё предстояло узнать, как произошла стычка с урикури ни к чему привела, казалось, что в этот раз Великая Яма улыбнулась им. – Если честно, не имею ни малейшего понятия, – призналась лекарка, в который раз тщетно утирая лоб от присохшей грязи. – Мы называем его муджун, что с нашего языка переводится как «парадокс», – пояснила сменившая своего отца на посту рядом с ними Джубили, – Ведь этот зверь ведёт жизнь роющего животного, но притом порой выбегает на поверхность, чтобы словить что-нибудь съестное, совсем как мелкие хищники. Его голова образует пластинку, которой он перекрывает ходы либо распознаёт других сородичей. А ещё он ядовит в раннем детстве, но, когда зубы сменяются, становятся самым обычным зверем. Так что, как ни крути, парадокс. – Парадокс... Противоречие, – Маомао что-то прикинула, почесывая подбородок, а затем улыбнулась своей семье, – А что если Бейлун? – Отлично, – Дзинши протянул было руку, но Маомао остановила его: – Ядовитый. Только мне этот яд приглянулся, как он подействует на тебя, я не имею ни малейшего понятия. – Ну что ж, – весело усмехнувшись, бывший главный евнух лишь помахал в воздухе пальцами в сторону костяной мордашки, – Добро пожаловать в нашу сумасшедшую семью, Бейлун.