Одно заветное желание

Не приходилось сомневаться в том, что любое тренировочное поле в корне отличается от реальности, но именно сейчас Маомао пожалела, что некоторые вещи до них донесли исключительно на пальцах. Узкий лаз, волею случая ещё и потревоженный спасающемся от обвала отрядом, встретил её со всей доброжелательностью пещер, неготовых к тому, чтобы в них лезли: тёмный, сырой и холодный. Глыбы, наваленные как попало на пути, не прибавляли общей картине ни изящества, ни гостеприимства. Светокамень на каске рассеивал тьму всего-ничего, и казалось, что любая безвёздная ночь – это всего лишь жалкая попытка повторить то, что царило в пещерах, густое и настолько чёрное, что не сравнить ни с одними первоклассными чернилами. Осознала Маомао и то, о чём местные предпочитали либо шутить, либо качать головами: Бездна – жадина. После удобного карниза, на котором можно было отдохнуть, начался лаз столь узкий, что идти по нему можно было только «ножницами», расставив ноги и уперев руки в стены. Спустится на верёвке, удерживаемой Озен, не было никакой возможности как раз из-за карниза – вот тебе что благословение, что проклятие, а потому Маомао, лишь посильнее сжав челюсти, приготовилась к долгой дороге вниз. Светокамень не выхватывал дно, а потому она не могла сказать, какой глубины достигала это расщелина, но одно знала точно: лучше поторопиться. Нос не доносил до своей хозяйки ничего кроме запаха мокрого камня и стоячей воды. Вот она, подлинная жизнь искателей, не видная простым людям: снаружи сражения с чудовищами, в роли которых порой выступают другие представители рода человеческого, а в пещерах бесконечные спуски и подъёмы, и далеко не только с уровня на уровень. Тихое журчание доложило Маомао о том, что неподалёку выходит подземный ключ. И верно: вниз не то чтобы с большим энтузиазмом, но лился тоненький ручеёк. Он разбивался о карниз не больше рюкзака самой Маомао, и звонко журча, с подлинным бесстрашием молодого создания устремлялся во тьму. И всё бы ничего, да только пролезть, не приняв ледяной душ, было физически невозможно. Лекарка прищурилась, чувствуя, как вода начинает затекать за воротник, вымачивая сначала рубашку, а затем добираясь до штанов, без труда проходя через ремень и в итоге оседая аж в носках. Насилу смахнув полезшую в глаза прядь, Бездна знает, мокрую от пота или же воды, лекарка поняла, что теперь в полной мере понимает шутку жителей большой порты насчёт того, у кого последним хватит духу не выжимать носки, будучи в экспедиции. Собственное разгорячённое дело остывала невероятно быстро, стоило только прекратить движение, и казалось, ледяную дрожь было просто невозможно выжать из натруженных мышц, она ждала малейшей передышки, чтобы вцепиться в компактное тело, которое, похоже, было здесь каким угодно, но точно не желанным гостем. – Ничего, я ещё повоюю, – найдя опору получше, Маомао продолжила спуск, стараясь не думать, как протирается ткань на локтях и коленях. Она буквально заставляла себя не сосредотачиваться на попытках поймать звуки снаружи, где в любой момент по души другой части отряда мог явиться урикури, и теперь как никогда была благодарна ручью за то, что тот окончательно заглушил звуки, идущие сверху. Что же касается тех, кто остался на поверхности... Что ж, положение очень быстро угрожало стать затруднительным. Как только уши Федерико дали знать о том, что хозяин территории жаждет взглянуть на возню на его участке, Озен одним жестом приказала всем замереть, и скрип издавала разве что верёвка, которую Белый свисток медленно спускала за Маомао. Пенька ослабла. Вот и хорошо, значит, лекарка пробирается самостоятельно, только и остаётся что отматывать новые метры. Когда за ближайшими деревьями мелькнула рыжеватая туша, Марулк молча подошёл к жене, принимая у неё верёвку: в случае, если Маомао сорвётся, он худо-бедно, но сможет её удержать. Жаждать того, чтобы урикури просто прошёл мимо, было бессмысленно. Впрочем, стоит заметить, что он, давно не видевший нарушителей на своей территории, был немало удивлён этим визитом, а потому не торопился. Огромный, не привыкший к тому, что кто-то создаёт ему конкуренцию, он вышел на поляну, лениво позёвывая. Длинные, несколько похожие на усы улитки органы помогали ему ориентироваться в пространстве, и сейчас эти два локатора прошаривали местность. Тишина не могла его обмануть, и вот урикури повернулся, переминаясь на костяшках пальцев передних лап, словно раздумывая, стоит ли овчинка выделки. Затем, к несчастью собравшихся решив, что завтрак всё же не помешает, двинулся к ним навстречу, бережно переставляя сложенные крылья. Это был огромный половозрелый самец, и мясистые серёжки под нижней челюстью гласили о том, что здоровье у него великолепное, и у него нет никаких причин не затевать стычку в случае необходимости. – Дзинши, – Озен не нужно было говорить ему, что делать, ведь бывший главный евнух, уже забравший у Марулка гранаты-обманки, метнул одну в непосредственной близости от зверя. Урикури с интересом уставился на огонь и даже несколько испуганно отпрянул, увидев вырывающиеся искры. Потоптался, издавая весьма высокий для такого огромного создания звук, а затем, любопытствуя, загрёб лапой некоторое количество земли и песка и вполне себе разумно присыпал неожиданную преграду. То ли он уже с таким сталкивался, то ли местные его слишком недооценили, но урикури, кажется, больше раззадоренный, нежели испуганный таким финтом, снова продолжил путь к ним навстречу. – А ну пошёл отсюда! – поняв, что никакие ухищрения не подействуют, Озен двинулась вперёд, лязгая наручами. Хозяин территории снова приостановился, с любопытством скашивая голову набок. Простая закуска проявляет такое усердие? Это было для него в новинку. Занятное двуногое, удивило то, что протянутые пальцы она отбила с поразительной для такого маленького существа силой, но в целом более медлить ему не хотелось. – Сейчас! – заметив, что Озен пытается отвести урикури в сторону, но тот вполне недвусмысленно наклоняет к ней голову, тут же выкрикнула Сяо Дяо. Их с Джубили глаза пересеклись, и спрашивать, сможет ли она, больше не было необходимости. Поднеся артефакт ко рту, дочь Белого свистка извлекла ранее неслышимую ноту, и переливчатый силуэт на полной скорости втемяшился в солнечное сплетение Сяо Дяо. Та сжала кулаки, дабы не потерять сознание, и это оказалось очень сложно, всё равно что пытаться удержаться на коне, несущемся во весь опор. Энергия разлилась по венам словно раскалённое железо, так, что на секунду захотелось орать от боли, а затем девушка почувствовала, что распадается на две составляющие. Сяо Дяо просто не могла быть посередине этого, поскольку делилась ровно на два, но на секунду она смогла увидеть себя со стороны, точнее, то, из чего как выяснилось, состояла. Один изящно сложенный и один широкоплечий силуэт, одна девушка и один юноша. Инь и ян, созданные для битвы драконы. Она ощущала обе свои компоненты и то, как они, переплетаясь, словно самые причудливые причёски наложниц, устремились навстречу чудовищу, подпрыгивая так высоко, как было не суждено подпрыгивать ни одному человеку. Урикури не нужно было ни ранить, ни убивать, и это было сложнее всего. Хранитель Дьявольского манка, расценивая существо как нападающее, буквально выворачивал её суставы, призывая к насилию. Две руки по разные стороны силуэтов превратились в острейшие косы наподобие тех, которыми орудуют богомолы, когда хотят закатить неосторожную муху. Сяо Дяо молнией пронеслась по сгорбленной спине, покрытой рыжевато-бурым мехом, как наяву ощущая текстуру хищника, его тепло, его дыхание. Её сознание, временами казавшееся не толще человеческого волоса, боролось за свою сохранность изо всех сил. Наступил новый раунд борьбы, едва урикури, почувствовавший, что кто-то приблизился с тыла, одним рывком обернулся к ней, потрясая серёжками. Такого он прежде не видел: нечто, что отдалённо напомнило ему выпавших из гнезда птенцов плачущего трупа, но это «что-то» было гораздо быстрее и гораздо прыгучее. Глаза твари, бестолково выпученные, впились в неё, и… произошло короткое замыкание. Внешний мир безо всякого предупреждения сменился на образ, который Сяо Дяо уже практически забыла. Лакан, один из генералов Императора, опытный стратег, но притом отличавшийся самой настоящей жестокостью и расчётливостью. Идущий по головам, хитрый, словно лис, только прикидывающийся ничего не соображающим чинушей. Сяо Дяо периодически видела его, когда волею случая её притаскивали на светские рауты заодно с матерью, и порой у этого седого проходимца был точно такой же взгляд, как у Маомао, когда та сталкивалась с по-настоящему упрямым пациентом, который не принимал лекарства вовремя. Вслух Сяо Дяо никогда этого не говорила, но ей казалось, что этот подлец вполне может быть отцом её приёмной матери, а значит, и её названным дедом – такое себе родство, прямо скажем. Но сейчас перед её внутренним взором был вовсе не Лакан, а Хранитель Дьявольского Манка, которого она таким образом силилась представить. Возможно, это был даже не он, а его сторона, сторона коварства и расчётливости, сторона тёмной силы. Он заставил её тел окаменеть, хотя девушка чувствовала, что они неподвижно стоят на примятой траве неподалёку от урикури. Слышала она и то, что заинтересовавшуюся ими тварь усиленно отвлекают Озен и Дзинши. «Почему ты отказываешься бить?» – у образа был голос Лакана, но через него пробивалось что-то нечеловеческое. Сяо Дяо боялась моргать, полагая, что один взмах ресниц – и это хрупкое человека подобие исчезнет, сменившись тем, что её мозг постичь не в состоянии. «Госпожа Озен сказала, что его нельзя убивать» – девушка сделала всё возможное, чтобы её голос не дрогнул, и на лице псевдо-Лакана появилась ухмылка: «Но это так просто. Атакуй голову, крест-накрест, ты ощутишь, как бьётся его мозг. Разрежешь, словно нож масло. Всего пара движений, и его нет. Подчинись мне» «Я не могу» «А когда Озен просила тебя бить, смогла» – его ухмылка стала ещё шире. «Отпусти меня!» – поняв, что промедление в случае с урикури подобно смерти, Сяо Дяо попробовала шевельнуться, но её тело не сдвинулось ни на йоту. «Тогда ты должна подчиниться, иначе стой здесь, пока он не подойдёт» «Я отказываюсь» – пусть лишь ментально, но сжав руки в кулак, заявила Сяо Дяо, глядя прямо ему в глаза. «Ты подчинишься. Ты инструмент, как и я» – в его голосе не было раздражения, скорее это звучало как констатация того, в чём Хранитель был уверен. «Раз так, видано ли дело, чтобы инструменты подчинялись друг другу?» – ей удалось пошевелить кончиком большого пальца, и Сяо Дяо была не намерена упускать это пусть и призрачное, но превосходство, – «Да и вообще, если я правильно поняла Джубили, ты и сам весьма и весьма независим. А теперь отпусти меня» «Пускай эти сами справляются, а мы побеседуем ещё» – в пустом пространстве, покрытом молочным туманом, из ниоткуда возникла шикарная софа, на которой Хранитель в образе Лакана расположился с практически кошачьей грацией. «Некогда мне с тобой языком молоть!» – приблизительно поняв, что тут и как, Сяо Дяо принялась взывать к собственному зрению, дабы увидеть, что происходит с урикури. «Джубили в безопасности. Другие меня не волнуют» – похоже, распознав её потуги, лениво помахал в воздухе рукой псевдо-Лакан. – Сяо Дяо! Очнись! «Отец?» – всё, что могла дочь лекарки, так это взбешённо вращать глазами в попытке вырваться из стопора, вызванного Хранителем. Она ощутила прикосновение к плечу, та самая рука, которая гладила её по голове, прощая за самые замысловатые шалости. Рука человека, который звался её отцом, хоть и не был в состоянии зачать ни её, ни кого бы то ни было ещё. Дзинши, главный евнух Императора Поднебесной. И буквально в следующее мгновение она ощутила мощь тела, склонившегося над нею. Урикури. Он дёрнулся от камня, запущенного Озен, но не то чтобы отвернулся от заинтересовавшего его двойного объекта, сияющего белым светом. «Отпусти меня!» – буквально прорычала Сяо Дяо. «Я могу тянуть этот миг хоть до последнего твоего вздоха» – псевдо-Лакан вдруг по-звериному спрыгнул с софы, и его серая форма пошла тигриными полосами. Крупнейший хищник её Родины, страшнее кабана и волка. Тигр, ходящий вокруг неё кругами, чьи губы были неестественно вытянуты в снисходительной, и от этого ещё более жуткой улыбке, – «До тех пор, пока ты не подчинишься» – Пошёл прочь! – Дзинши прикрыл собой оба силуэта, образовывавшие его пусть и странного, но горячо любимого ребёнка. Озен схватила урикури за заднюю лапу, и судя по звукам волочения, ей стоило огромного труда даже замедлить эту тушу, поскольку хватать до переломов было нельзя. «Пока не подчинюсь?» – догадка была столь неожиданной, что Сяо Дяо смогла двинуть головой, – «Так ты, значит, можешь меня парализовать, но притом не можешь действовать совместно с моим телом, если я того не желаю?» Тигр остановился, и улыбка его замерла, словно картонная маска. «Я не собираюсь с тобой сражаться, мне нужна помощь, но только я буду решать, будем мы убивать или нет» – уже смелее продолжила Сяо Дяо. И тут улыбка собеседника появилась снова: «Неужели?» Урикури надоело, что какая-то пусть и сильная, но мелочь тянет его за лапу, так что он стряхнул негодное существо, сосредотачиваясь на замершем силуэте. Ещё один двуногий, орёт так, что аж в ушах звенит, и тычет в морду этим их предметом, похожим на клык. Не рассмотреть толком то, что интересно. Костяшки левой передней лапы, таскавшие изрядный вес урикури, сложились в кулак. Одно движение – и закуска полетела в сторону, упав куском падали, возможно, убитая. «ОТЕЦ!!» – не своим голосом взвыла Сяо Дяо. Огонь запылал в ней, пожирая путы стопора. Она кинулась на тигра – Лакана – Хранителя, на ту тварь, что сковала её, ощущая, как руки ментального тела щетинятся драконьей чешуей. На каждого тигра находится дракон, а в ней, неправильной, переплелись инь и ян, дракон и феникс, и сейчас они оба пылали праведным гневом. «Теперь ты готова убивать?» – он продолжал улыбаться, даже прижатый к полу, но наполовину морда, наполовину лицо уже шли переливчатыми трещинами, сходя змеиным выползком, ибо образ рассыпался, а с ним и мешок реальности, пленивший Сяо Дяо. «Я сделаю, что должна! Отпусти!!» – она почувствовала, что вопит в обе глотки, обеими своими составляющими, которые не смогли прийти в этот мир, не слившись в единый организм. Псевдо-тигр улыбнулся во все зубы, повторяющие формы едва ли всех зубов, которые помнила эволюция: «Вы оба уродливы, но притом бесконечно прекрасны. Мне не терпится услышать, как прозвучит мелодия ваших костей. И помните: в голову, крест-накрест» Туман отступил, а с ним и стопор. Урикури едва успел вздёрнуть морду, как из-под его острого носа взметнулись две вспышки. – Сяо Дяо, нет! – закричала Джубили, когда острые, словно лезвия руки полоснули по носу урикури, а на землю полетели капли крови. Могучее тело, не ожидавшее такого отпора, встало на дыбы. Он ощущал, что порез глубокий, мало того, нанесён в слабое место. Кровь, хлещущая из порезов, заливала глаза алым маревом. Если атаковать в ответ, второй удар будет нанесён наверняка, так что урикури, пятясь и трубя в попытке последнего гонора, шустро развернулся, исчезая за деревьями, а затем и взлетел, неуклюже хлопая крыльями. – Отец! – понадобилось всего одно усилие, чтобы изгнать Хранителя Дьявольского Манка прочь, и Сяо Дяо, снова став единым целым, пусть и пошатываясь, помчалась к Дзинши, возле которого уже дежурил Федерико. Мальчик помог бывшему главному евнуху приподняться на локте, но возврат в сознание ознаменовался булькающим кашлем. Из стремительно синеющих губ Дзинши тянулась кровавая слюна. – Следи за верёвкой! – рявкнула на рванувшего было к ним мужа Озен, сама садясь на корточки перед раненым, – Да что б меня… Сяо Дяо поняла, что произошло и без поднимания смятой рубашки, за которой крылась поразительно быстро синеющая гематома. Хрипы и кровь говорили о том, что сломаны рёбра, и несколько из них вошли в лёгкое. Отец защитил её, неспособную совладать с Хранителем, но сам оказался на грани смерти. А она, пусть и училась лекарскому делу, знала, что нет ни единого шанса… кроме разве что чуда. – Ты, – отныне Сяо Дяо видела Хранителя так отчётливо, как не мог видеть его ни один смертный, – Помоги ему. «С чего это?» – ответ, неслышимый никому, прозвучал в её голове. – С того, что это произошло из-за тебя! – девушка из последних сил сдерживала слёзы. «Я могу поставить кости на места, но он так и так издохнет. Нечего возиться» – Делай, кому сказано! – прорычала Сяо Дяо, указывая на изувеченную грудь отца, и… Хранитель повиновался. – Госпожа Озен, – треклятая вода прорвалась наружу, делая картинку мутной, и Сяо Дяо шустро стёрла их грязным рукавом, пропахшим кровью урикури, – Времени в обрез, прошу, скажите, что мы можем что-то сделать! – Я думаю, думаю, малая, – несмотря на каменное лицо, Озен волновалась не меньше собравшихся над раненым, и вдруг Федерико, который уложил голову Дзинши себе на колени, чтобы тому было легче дышать, произнёс: – Тот артефакт. Песнь Троецарствия. Он у вас? Дзинши, находящийся на грани потери сознания, едва смог повести пальцем в сторону внутреннего кармана. Хранитель провернулся в его груди, и болевой шок отнял у Красного свистка сознание. – Мы не знаем, что это за артефакт, но лучше сделать хоть что-то! – поняв, что Сяо Дяо уже не в состоянии разговаривать, Джубили обернулась к матери, – Активируй его! Озен без обиняков дунула в собственный свисток, и Сяо Дяо, наполовину ослепшая от застилавших глаза слёз, увидела ещё один призрачный силуэт вихрастого парня, который с любопытством воззрился на неизвестный артефакт, протягивая к нему руку. Закри. «Мне не терпится услышать, как прозвучит мелодия ваших костей». Та же, что и у Закри? Она лишь инструмент? Как… Белый свисток?.. – Есть столько вариантов, как можно подохнуть в Бездне, давай не сегодня, а? – Озен не то чтобы очень бережно, но похлопала Дзинши по щекам и вдруг увидела, что задняя поверхность Песни Троецарствия ощетинилась похожими на усики плесени волосками. – Это всё равно что твои клинья, – приподнял бровки Федерико. – Но это не для мышц, а для… – приценившись и что-то смекнув, Белый свисток шустро закатала рукав Дзинши, – Сяо Дяо, промой вот здесь. Времени мылить руку не было, так что едва соображавшая девушка попросту вылила добрую половину фляги туда, куда ей указали. Она едва не теряла сознание от усталости, стычка с Хранителем, а после и с урикури опустошила её, но Сяо Дяо держалась как могла. – Прости, будет больно, – пробормотала Озен и вдруг всадила песнь Троецарствия прямо в вены, расположенные под кистью левой руки пострадавшего. Хранитель мигом выскочил вон, пробираясь обратно в Дьявольский Манок. Золотистое сияние от артефакта побежало вверх по руке, прячась за бицепс, и… Дзинши поднялся так стремительно, что Федерико взвизгнул, мало того, вскочил на ноги, озираясь словно потревоженный олень: – Что?! Кто?! Где он, он ушёл?! Все целы?! Почему вы так на меня смотрите?.. Сяо Дяо? Дочь, в последние пару лет не одобрявшая объятий из-за наступления отрочества, вдруг повисла на его шее с радостным воплем, но тут же резко отстранилась: – У тебя ничего не болит? – Грудь немного ноет, а так порядок. Что произошло? – Потом расскажем, – оборвала трогательное воссоединение Озен, – Мы рады, что ты в порядке, а урикури ушёл восвояси, но сейчас у нас есть ещё одна проблема, требующая решения. Не сговариваясь, чудом уцелевший отряд уставился на верёвку в руках Марулка. – Она притормозила, и я думал, что достигнуто дно, но пошла снова, – спохватившись, доложил остальным Чёрный свисток, – Ни разу не дёргала, вроде бы всё идёт хорошо. – Очень бы хотелось, – забрав у него пеньковый канат, пробурчала Озен, – А то с нас, как мне кажется, на сегодня хватит неожиданностей.