Одно заветное желание

Пусть Сяо Дяо и не ждал такой роскошный подарок, который был предназначен для профукавшей вунита Бельчеро, а всё же она изрядно удивилась, когда перед ними с Лисандром, занятыми разбором бумагами на столе, плюхнулись две кружки кофе: – Как я рада, что вы поладили! – Джубили? – сама не ожидая от себя такого, перепугалась дочь главного евнуха. Ещё хуже, что покраснела следом. Девушка с ирокезом задорно усмехнулась, уперев руки в бока: – А кого ты ждала? У меня тут тоже дела, знаешь ли, новую партию артефактов сортировали. Ну и да, я наблюдала за вами двумя. Как сработались? Выпейте лучше кофе, наверное, устали. Ладить нелегко. – Да мы не ссорились, – Лисандр встал к ней навстречу, и Джубили приобняла друга за шею, затем проделала то же самое с Сяо Дяо. Если бы не очерёдность, та была бы совершенно довольна, но что есть. Кроме того, Джубили, словно осознав всю тяжесть положения этих двоих, села аккурат между ними, пока друзья пили кофе, уложив себе на колени Присциллу: – Что успели посмотреть? – Карты, бумаги, видели наброски Лайзы Разрушительницы, – прилежно доложила ей со своего места Сяо Дяо, отхлебнув кофе. В Поднебесной этот напиток был скорее диковинкой, и при дворе не прижился, так что мать если и делилась им, то в небольшом количестве, поскольку отцу тяжело давалось добывать пресловутые зёрна. Здесь же, похоже, кофе уважали все искатели до единого. – Вот, добрались до реестра свистков, – поддержал новую подругу Лисандр, кивая на бумаги. – О, так это же практически самое интересное, – Джубили задумчиво постучала пальцем по Дьявольскому Манку, хотя тот и не был связан с подобным артефактом, – Белые свистки... Да ладно вам делать такие лица, вы же прекрасно знаете, кто их образует. Только представьте себе, какой самоотдачей нужно обладать, чтобы даже после смерти решить следовать за одним конкретным человеком. Это же свяжет вас навечно! – Мне всегда казалось, что это, хотя бы отчасти, связано с тем, что человек попросту не хочет умирать, и его воля настолько сильна, что переходит в эту своеобразную метаморфозу, – когда Лисандр хмурился, он казался старше своих лет, и, пожалуй, что благодаря этой самой мыслительной деятельности даже потихоньку начинал нравиться Сяо Дяо, ведь поначалу она просто приняла его за обычного мальчишку, пристроенного матерью на тёплое местечко, – Я не хочу сказать, что привязанность вторична, но это что-то вроде отрицания смерти. А вы что думаете? – Что это романтично и грустно, – Джубили откинулась на спинку выделенного им дивана, мечтательно вздыхая, – Конечно, белый свисток – это далеко не всегда человек, связанный с тобой романтическими узами, но ведь что-то в этом действительно есть. Если и есть такая любовь, то, пожалуй, именно ей и требуется посвящать стихи и песни, ведь что это, как не доказательство наивысшей преданности? – Ну знаешь, – Лисандр облокотился следом, но, судя по всему, вовсе не собираясь ей подыгрывать, нахмурился ещё больше, – Если человек требует подобное доказательство, как-то он не очень мне симпатичен. Ведь это большая жертва. – А он и не требует, это веление сердца, – решив не отставать, облокотилась следом Сяо Дяо, обращаясь к Лисандру, – Ведь это же выбор того, кто жертвует собой, дабы изменить форму и пойти за тем, кого он выбрал. Речь только о нём, а не о выбранном. Хотя, конечно, эту жертву ещё и требуется принять. Но кто в здравом уме не примет Белый свисток, как я поняла, у вас это самое почётное из всего имеющегося. – Так-то оно так, – заговорила затеявшая дискуссию Джубили, – Но ведь оказаться на всю жизнь связанным с тем, к кому ты равнодушен… Нет, пожалуй, что такого и не бывает. Это либо дружба, либо любовь, и никак иначе… Что ещё там за шум? Ведомая любопытством, троица высыпала на один из балкончиков, которыми пестрел свод Гильдии, и увидели потрясающее зрелище: Озен, волокущую следом за собой непонятную фиолетовую громадину, а вокруг неё, помимо двух стажёров, горстку Красных свистков, которые взирали на всё это диво с огромным удивлением. – Знатно мама поохотилась, – только и могла что произнести Джубили, присвистнув, – Очень в её стиле. Только не могу разобрать, что это такое… Где она вообще нашла такое на первом уровне? Хотя, – произведя в уме некие расчёты, дочь Белого свистка хихикнула, – Я, кажется, понимаю, зачем это всё. У них с папой сегодня годовщина. – Свадьбы? – вздёрнула брови Сяо Дяо. – Нет, знакомства, – сверкнула улыбкой Джубили, – Благодаря папе они отмечают обе эти даты. Ведь в тот день, по сути, мама спасла ему жизнь… Только не вздумайте сказать им, что он был совсем маленьким, они после этого неслабо буксуют. Так что неважно, когда произошла эта встреча, она стала знаменательной, и всё тут. А нам с вами, – схватив обоих друзей за шеи и притянув к себе, владелица Дьявольского Манка перешла на заговорщический тон, – Лучше поторопиться в «Полночный перекус», если они собираются праздновать победу над столь огромной тварью, вполне возможно, нам перепадёт по чарке чего-то горячительного, несмотря на наш возраст! Решив следом за мужем не повторять «Тебе точно не тяжело?» в адрес Озен, пыхтевшей на подъёме, словно вспахивающий горную гряду буйвол, Маомао целиком и полностью сосредоточилась на пусть и незначительном, но имеющимся эффекте проклятия первого уровня. Тот, словно почувствовав её интерес, не заставил себя ждать. Секунда – и лекарка согнулась в три погибели, исторгая наружу и без того бедное содержание желудка. Как ни странно, выходило это легко, едва ли не легче, чем бывало после дегустации ядов и приёма горечей следом. – Ты как? – сразу же остановившийся рядом с ней Дзинши осторожно погладил жену по лопатке. Та разогнулась, прикрывая рукавом рот: – В порядке, не волнуйся. Я могла потерпеть, но просто дала этому случиться. Мне было интересно. А ты держишься? – Нат учил представлять, будто я танцую, положение тела в пространстве, и мне, надо сказать, помогает, – поделился с ней бывший главный евнух, впрочем, распрямляясь и прикрывая следом глаза, – Не идеально, но почти. – Нормально, привыкнете, – как оказалось, Озен притормозила, ожидая их, и супруги мигом поторопились следом за нею и красными свистками. Несмотря на тяжесть, по практически бескровному лицу Белого свистка было не понять, не тошнит её вовсе или она так ловко научилась сдерживать эти порывы. До рук Озен было не добраться, так что Маомао вновь схватила за запястье мужа, сосредотачиваясь. – Что ты там... – начал было Дзинши, но лекарка лишь цыкнула. У неё появились некоторые соображения и насчёт проклятия, и насчёт гула, который они слышали по прибытии в город близ Великой Ямы. А ещё насчёт кошмаров. Как лекарь Поднебесной и верная последовательница Трактата Жёлтого Императора, Маомао прекрасно знала, какую важную роль пульс выполняет в жизни каждого человека. Ровный или нитевидный, он порой решал дальнейшую судьбу, равно как и свидетельствовал о выздоровлении или ухудшении состояния больного. У некоторых людей он от природы был неправильным, что-то было не так с работой внутренних органов, но здесь, в Орте, травница выдвинула по-настоящему смелую гипотезу. Бездна влияла на пульс. На сердце в целом, а значит, и на работу всего организма. Кошмары вызывались этими самыми сбоями, кратковременными, будто бы Великая Яма подстраивала под себя новоприбывшего человека. А вот гул, по мнению Маомао, был ничем иным как изменением звука тока крови, которая училась поступать в органы согласно новому ритму, задаваемому близко расположенным силовым полем. И теперь, на подъёме, пульс был просто обязан сбиваться, переходя из режима Бездны в режим Орта, а потому лекарка лишь прижала пальцы плотнее, распознавая удары сердца собственного мужа. Как обычно, те сначала участились, ему было неприятно само сдавливание, но после… Да, вот он. На самом краю, когда силовое поле ослабевает, Маомао почувствовала пусть и еле заметный, но сбой. Интересно, а Гритта знает об этом? Надо бы повидаться с ней в ближайшее время и обсудить, как такое возможно. Вряд ли можно было что-то поделать, но вдруг в таком случае существует способ немного уменьшить влияние проклятья Бездны? За этими раздумьями травница и не заметила, что они повернули на дорогу, куда прежде не ходили: ту, которая вела в приют Бельчеро. Красные свистки, которым было положено бежать впереди планеты всей, волоклись следом за ними, прекрасно понимая, что когда ругаются старшие, младшим там не место. Маомао надеялась, что эти ребята умеют хорошо бегать, ведь если достанется их начальнице, та вполне может отыграться на них следом. Впрочем, похоже, молодых это не слишком-то и пугало, то тут, то там виднелись улыбки. Даже Вуко, потерявший друга, силился бодриться. Чувствуя необходимость, воспитанную в ней годами медицинской практики, Маомао выпустила руку мужа, а сама подошла к детям: – Вы все в порядке? Никто не ранен? Чувствуете себя хорошо? – А Вы лекарка? – спросила её одна из девочек, разглядывая иностранку с немалым интересом. – Ага, – мягко смахнув пушистую челку и убедившись, что под ней нет ссадин, тепло улыбнулась Маомао, – Вы, конечно, доблестные молодые искатели, но не забывайте о своём здоровье, договорились? – А Ваш муж тоже лекарь? – раздался следующий вопрос, и травница усмехнулась: – Нет, только я. – Но он хороший воин, – на этот раз слова принадлежали уже Вуко, – Он очень смело бросился на эту тварь. Я думал, что такой красивый человек побоится испачкаться. – Я тоже бы пришла к такому выводу, когда мы с Дзинши только познакомились, но узнав меньше поближе, поняла, что сердце у него в правильном месте, – из-за поговорке невольно вспомнив о своих изысканиях, Маомао тряхнула головой, а затем поманила детей следом, ведь со своими диалогами они отстали от главного зрелища вечера. Озен прекрасно знала дорогу, а потому, бесцеремонно вышибив дверь с ноги, прямым ходом направилась в кабинет той самой Бельчеро, которая и содержала приют. Та была занята подсчётом доходов, на столе, увенчанным аккуратными стопками бумаг, громоздились стопки ортов, местной валюты, притом не нанизанных на бечёвку. Неизвестно, планировала Озен это специально, или её кипение уже достигло пика, но в следующую же секунду огромная слизистая туша вунита полетела прямо на всё это великолепие. Пронзительный «крак!» доложил о том, что стол не выдержал такой экзекуции, сломавшись ровно посередине. Бельчеро вскочила невероятно поспешно, несмотря на возраст: – Что Вы... В ответ Озен разразилась столь могучим потоком ругательств, что единственное, что осталось в них от обычного языка воспитанного человека, это местоимения и междометия. Дети, а следом за ними и Маомао с Дзинши смотрели на это во все глаза. Бельчеро и не думала выражать своё возмущение от возникшей ситуации, а наоборот, вжалась в стену, боясь моргать. Она выглядела гораздо старше Озен, но Маомао, зная о силе артефактов, предположила, что Белый свисток знала хозяйку приюта ещё тогда, когда та ходила пешком под стол. Сейчас эта расчётливая сухопарая женщина с витыми от проклятья буклями была в положении девочки, которой влетает от старших за проявленное неблагоразумие. – Ты ребёнка угробила, ребёнка, понимаешь, ты, это из-за тебя и из-за твоих дурных указов произошло то, что произошло! – наконец-то поумерив свою изначальную ярость, принялась отчитывать Бельчеро по существу Озен, – Или ты забыла, что произошло с первым уровнем за годы, нет, столетия эксплуатации? Вунитов начали собирать ещё когда я сама ходила в ранге Чёрного свистка, а теперь ты, такая умная, вообразила, что они перестали рождаться? Или – ха-ха, там что же, был маленький дрейф артефактов, и ты такая «А соберу-ка я побольше, подумаешь, они, наверное, сами как-нибудь перекочуют с уровня на уровень», хотя у них, твою мать, ни разу этого не получалось! И ты только глянь, – приподняв тушу за треугольные зубы, Озен только что не потыкала увесистой мордой в хозяйку приюта, – Ему было так комфортно, что он решил никуда не переезжать, и всё благодаря тебе! И это хорошо, что я там оказалась, с ним бы, пожалуй, не справилось бы и пятеро крепких мужчин! – Мне очень жаль, – наконец найдя, что из себя выдавить, смогла произнести Бельчеро, на что Белый свисток злобно захохотала, откинув голову назад, и о, этот звук был гораздо ужаснее, чем тот, что теоретически мог бы издавать пойманный в ловушку вунит: – Тебе жаль? Тебе было не жаль продавать все артефакты, полученные за время, когда требовалось собирать горькую икру, и тебе было не жаль посылать Красных свистков Бездну, заведомо зная о возможных рисках! Теперь тебе, припёртой к стенке, жаль? Да я в жизни не поверю! Но знаешь что самое печальное, Бельчеро? Такое можно было ожидать от того, кто никогда не носил свистка, но ты, – увенчанный клиньями Тысячника палец потыкал в тщедушную грудь, на которой вместо знака отличия искателей красовался декоративный вырез, – Ты же сама всё это видела, как ты могла допустить такую оплошность?! Бельчеро сжала челюсти. В её положении говорить было себе дороже. – Мелкота, – примерившись к хвосту пойманной твари, Озен помахала ладонью в воздухе, – Ну-ка разойдитесь, я тут кое-что разделаю. С этими словами Белый свисток, примерившись, пнула неприступную тушу примерно посередине, а затем ещё и ещё. Схватилась за изгиб треснувшей шкуры, потянула в разные стороны и наконец отделила недюжинных размеров порцию, взвалив её на плечо и совершенно не обращая внимания на то, что теперь на пол капала ещё и кровь твари. Развернулась, маша ладонью, мол, закончила, но, как оказалось, этот жест был направлен исключительно на зрителей. Как только они вышли, Озен снова склонилась над Бельчеро: – Узнаю, что ты наказала кого-то из детей за свой просчёт – и сама тебя подвешу, как последнего Красного свистка, на возраст и статус не посмотрю. Поняла? Совершенно униженная, хозяйка приюта кивнула, и Недвижимый лорд, развернувшись, прошествовала вон.