Одно заветное желание

К великому облегчению Дзинши, рынок в Орте напоминал таковой в Поднебесной. И правда, что могло отличаться? Да, товары разные, но вот торгаши примерно одни и те же: каждый хочет продать повыгоднее, каждый заиметь хорошего клиента, а нечистые на руку пытаются надуть легковерных. – Нет никакого смысла ходить туда-сюда толпой, – едва прибыв в место назначения, подбоченилась Озен, – Давайте разделимся, а потом соберёмся в условной точке, скажем... – Недвижимый лорд задумалась, а затем кивнула на летнее кафе, увенчанное цветастыми зонтиками, – Вон там. Это место отовсюду видно, не заблудитесь. – Я пойду с Сяо Дяо, – вызвалась Джубили. Белый свисток лишь кивнула: – Очень хорошо. Тогда я – с лекаркой. Марулк? – О, у меня такой богатый выбор, – шеф-повар усмехнулся, переводя взгляд на Дзинши, – Ты же не против моей компании? – Я только с радостью, – на самом деле, главному евнуху не терпелось засыпать нового знакомого вопросами. Пребывание в людном месте зарядило его, разбудив прежний энтузиазм. Кроме того, на очереди был поход в Гильдию, и надлежало знать, как и с кем там обращаться, кому кланяться и прочее. Можно было довериться интуиции, но зачем? Мудрецы ведь не зря говорят, что дурак тот, кто спрашивает, но ещё больший дурак тот, кто не задаёт вопросов тогда, когда задавать их просто необходимо. Странно, но сейчас Дзинши больше всего интересовал тот маленький писчий инструмент, который он увидел в руках у Эмири, равно как и пачка скрепленных между собой листов бумаги. Неужели бумага у них такое дешёвое удовольствие, что её может позволить себе буквально каждый? Если так, то это самое настоящее чудо, ведь Дзинши не терпелось сделать как можно больше записей. И при этом... Да, наверное, из-за возраста, равно как и социального статуса, главный евнух всё же почувствовал себя дураком, когда наконец-то решился спросить: – Скажи, братец, а как называется тот странный предмет, о котором делала записи ваша старая подруга Эмири? – «Братец»? – вскинулись брови цвета васильков, – А, видно, это у вас такое доверительное обращение, я прав? Забавно звучит. – Да, верно, – Дзинши невесть от чего смутился. Ох уж эти другие государства, никогда не знаешь, как у них правильно. Языки вроде совпали, а вот традиции – едва ли. – Прости, должно быть, я реагирую не так, как положено, – Марулк поманил его за собой следом, – Но зато я точно знаю, чем тебе помочь. Это именно то место, которое нам нужно, – с этими словами Чёрный свисток открыл дверь, и главный евнух услышал звяканье колокольчика. Они оказались в небольшом помещении, где витал стойкий запах бумаги и чернил. К своему облегчению, Дзинши увидел привычные ему перья, вот только они были не в продаже, а красовались в рамках стеклом. Вместо них на прилавке располагались крайне удобные на вид предметы с металлическими наконечниками. – Это перьевые ручки, – познакомил его с изобретением Марулк, – Задняя часть отвинчивается, туда наливаются чернила, потом ты прикручиваешь – и можно спокойно писать. – Это как? И не макая в чернильницу? И не... Погоди, и кистями вы не пользуетесь? – Почему же, пользуемся, но для рисования. Хотя… – шеф-повар сделал в воздухе знак руками, – Ты имеешь в виду каллиграфию? – О, с каллиграфией я знаком, – с облегчением проговорил Дзинши, кивая ему в ответ, – Достойнейшие мужи занимаются этим древним и очень красивым искусством. К сожалению, я не принадлежу к числу оных. – Понимаю, я и сам не знаю никого, кто бы этим занимался, – Марулк сдвинулся с прохода, дабы Дзинши смог в полной мере узреть богатства магазинчика, – Выбери то, что тебе по душе. Продавец даст попробовать, потренируешься, что будет лучше лежать в руке. Ты ведь хочешь делать записи, верно? Тогда надо подыскать тебе удобный блокнот и, наверное, всё же несколько карандашей, желательно вот такой, – взгляд Чёрного свистка переместился чуть ниже, указывая на нужный сектор. Дзинши недоумённо воззрился на заострённую палочку, по виду металлическую: – А что это? – Это вечный карандаш. Внутри стержень из латуни, его практически невозможно сточить, можно пользоваться очень-очень долго. Правда, пишет бледновато, но как по мне, если брать в Бездну, нет ничего удобнее этого. У нас они очень популярны. Но ручки тоже пригодятся, особенно если ты хочешь рисовать... – Чёрный свисток запнулся, – Прости. Я тут распоряжаюсь, ведь даже не знаю, любишь ты рисовать или нет, планируешь ты это делать или нет. Понимаешь, в лагерь Искателей часто приводят Синих свистков, детей лет шестнадцати, а они ещё толком не понимают, чем хотят заниматься по жизни, так что мы с Озен распределяем их по наставникам. Поэтому я... Несколько привык распоряжаться. Я не со зла, честное слово. – Что ты, я совершенно не против, ты очень доходчиво объясняешь! – замахал рукой главный евнух, – Скажи, это не будет слишком дорого, если я возьму несколько этих, как ты сказал, ручек, чернильницу в придачу и ещё этот карандаш? На губах Чёрного свистка заиграла улыбка: – Это вполне себе разумные траты. Возьмём тебе пенал-скрутку да вощённый блокнот – и будешь готов идти куда угодно и записывать что угодно! Если двое молодых мужчин с лёгкостью нашли общий язык, то со стороны казалось, будто Маомао и Озен не нашли никакого языка вообще. Впрочем, по чести сказать, они обе от Природы были довольно молчаливы, и обменяться пару фраз на протяжении всего похода по рынку было для обоих довольно комфортным. Лекарка не то чтобы не решалась заговорить, просто молча обозревала округу, периодически останавливаясь, а позже продолжая свой путь. Привыкшая обходиться малым, она понятия не имела, что стоит брать. Озен же останавливалась по каким-то своим делам, ничего ей не навязывая, так, купила чего-то для дома: связку фруктов и ещё что-то, похожее на белые стержни, Маомао не стала спрашивать, решив, что рано или поздно ей объяснят, если понадобится. – Госпожа Озен! – вдруг окликнули её из одной из главки, и Белый свисток, посмотрев на гостью, замешкалась: – Похоже, у него есть что-то для музея. Подождёшь? – Да, если можно, я вот здесь пока посмотрю, – решив не лезть в чужие разговоры, обозначила лекарка, и, получив разрешение, действительно повернулась к новому прилавку. Они дошли уже до самой окраины рынка, по мнению лекарки, на таких не особо популярных местах обретались всякие шарлатаны. Так и оказалось, притом выяснилось это далеко не в самом благоприятном ключе. Поначалу Маомао подумала, что ей кажется, всё от того, что в глазах рябило от всего выставленного на прилавках добра: давно же она не вылезала в свет! Но нет: эта лавка, даже не лавка, а натянутый навес, чей пол пестрел от морских раковин, действительно содержал то, что она никак не ожидала увидеть: на одном из старых стульев, небрежно брошенная, красовалась сумка. Её лекарская сумка! Да, швы порядком пропитались с солью, но в целом цела и невредима! Мигом забыв о столь привычном ей хладнокровии, Маомао тут же поспешила к продавцу, загорелому и тощему, словно бродячая собака: – Уважаемый господин, у Вас моя сумка! – Что? – похоже, он и не ожидал никого увидеть, более занятый сортировкой даров моря, когда поломанных, когда пропыленных. Оценил склонившуюся над ним молодую женщину и расплылся в гадливой улыбке, – Какая такая сумка? – Вот эта! – пусть Маомао и очень старалась, но она никак не смогла соблюдать с волнением. Шутка ли: она собирала эту вещь в дорогу так тщательно, и теперь казалось, что она этом стуле лежит какой-то её внутренний орган, вроде печени. Но да: вести себя так с торгашом было неприемлемо. Воистину говорится: даже могучему дракону не совладать со здешними змеями. – Я нашёл её на берегу, и что-то рядом с ней не виднелось никаких хозяев, – продавец тут же приопустил веки, делая вид, что ему совершенно всё равно, – Но вещь ничего такая, сшита хорошо, думаю, её изрядно помотало по волнам, но внутри столько всего. Хотите посмотреть? Внутри столько всего! Он ничего не выложил! Возможно, даже некоторые травы целы! Хотела бы ли она посмотреть? О, да какой там посмотреть, забрать её насовсем, прижав в груди, словно больного ребёнка, а потом сидеть, словно сумасшедшая, покачиваясь из стороны в сторону – вот чего она хотела! Но желания лекарки не собирались исполняться в тот же миг. – Уважаемый господин, – Маомао заставила себя говорить как можно более официально, с известной долей строгости, снова взяв себя в руки, – Видите ли, я потеряла эту сумку, будучи на пляже. – Чем докажешь? – кто, кто, а торговец никогда не упустит своей выгоды. Да и на мякине его не проведёшь, сразу видно, стреляный воробей, тем более, по всему заметно, что его дело не процветает. – Я знаю наперечёт все склянки и их содержимое, готова перечислить их вам здесь же, до последнего пункта. Если я это сделаю, вы отдадите мне мою сумку? – Во-первых, – он встал, загораживая собой стул с желанным предметом, – Отныне эта сумка моя. Раз уж ты её не хватилась, а я её нашёл, значит, это мой товар. Во-вторых, я лучше сам открою и покажу, и, думаю, буду продавать по одному образцу, если она тебе так нужна. Выкладывай деньги, а я подумаю, достойно ли твоё предложение. Маомао почувствовала себя так, будто снова лишилась воздуха, как тогда, когда её накрыла волна за бортом императорского корабля. Воистину, привыкла жить во дворце, в почёте и уважении, а тут на тебе – снова разжалована непонятно в кого. И ведь он прав, ведь он торгаш, как такого умалишь? Назло, она, в отличие от сестриц из «Медяного дома», всегда готовых сыграть роль униженных и оскорблённых, никогда этого не умела. Вот же несчастье! Не понимая, что делает, она попятилась. – Ну вот, так я и знал, денег нет, а права качаешь, – замусоленная коралловой крошкой ладонь смахнула в сторону, будто избавляясь от назойливого насекомого, – Иди давай, как найдёшь деньги, приходи. – …я тебе прямым текстом сказала, у нас в коллекции уже есть такая шкурка, и она гораздо лучшего качества, чем эта. Взгляни только, она блохами побита, это никакие не укусы, ничего мне тут втирать, – Озен трясла перед глазами продавца шкуркой зверька размером с щенка, щедро усыпанной ромбовидными пятнами, но, заметив приход лекарки, обернулась, – Маомао, вот ты мне скажи, в каком состоянии это... Погоди. Что случилось? – Там... – лекарка к своему удивлению почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Белый свисток выпрямилась во весь свой могучий рост: – Кто? И что? – У того торгаша моя сумка, – не успела лекарка это произнести, как почувствовала, что её перехватывают поперёк талии. Озен без особого труда подхватив её за собой, вышла из лавки и направилась в нужном направлении. Несмотря на то, что на торговой площади был людно, все мигом расступились, лишь шепотки послышались, мол, Недвижимая не в духе. А уж как этого не ожидал торговец ракушками, это не одна сказка не передаст. – Грязный шакал, – голос Озен, пусть и негромкий, заставлял трепетать всех и вся, – Ворюга. Морда бесчестная. Аборт несостоявшийся. У тебя добро моей гостьи. – Ка… Какое? – он смотрел на неё, выпучив глаза и не моргая, возможно, позабывший, как дышать. – Сумка! – прорычала Белый свисток склоняюсь над ним так близко, что, казалось, при желании могла откусить ему лицо. – А! Сумка! – мигом сменив интонацию, торгаш живо вскочил, и, прошествовав на полусогнутых к стулу, взял оттуда предмет, отряхивая боковинки, – Да я же ничего, правда, хотел почистить немного, а то она вся в соли и песке. – Сами почистим, – Озен мигом вырвала собственность Маомао у него из рук, и, обернувшись к травнице, вручила ей заветную вещь, – А теперь пойдём отсюда, нечего якшаться со всякими шарлатанами. – Спа... Огромное спасибо! – Маомао и хотела бы не кланяться, учитывая, что ей запретили, но воспитание так за один день не переломишь. Согнулась, едва ли не коснувшись земли лбом. На колени бы рухнула и точно припала бы, если бы рука Белого свистка снова не приподняла её за талию, словно беспомощного младенца: – Да не за что. Это действительно твоё? – Я бы никогда не украла! – Верю. В отличие от него, – агатово-чёрные глаза недружелюбно взглянули в сторону, где осталась лавка с ракушками, но затем снова обернулись к гостье, на этот раз более тёплые, – Надеюсь, что-нибудь уцелело. – Я просмолила многие препараты в дорогу, а также прокладывала их тканью и хлопком, поэтому, думаю, что многое в порядке, – Маомао ещё не открывала свою сокровищницу, но пальцы уже докладывали ей, что нигде не чувствуется никаких осколков. Возможно, что-то просыпалось, шуршит на дне, но это ерунда, она мигом всё рассортирует. – Я рада, что тебе комфортно, – Белый свисток улыбнулась, не широко, а так, одними губами, и лекарка в который раз подумала о том, что Недвижимой это очень идёт, – У меня однажды ученица спьяну так своё оружие в подворотне оставила, а наутро найти не могла. Так мы с ней по всему городу носились, искали, кто спёр. И вот она потом такая же счастливая была, и всё благодарила, благодарила... Не подумай, вы с ней не похожи, это я так, старческие воспоминания. – Мне и в голову не пришло её искать, если бы не моя нерасторопность, не нужно было бы вот так выдёргивать мою сумку у этого торговца. Надеюсь, тебе за это ничего не будет? – Да кто тут вообще посмеет пикнуть, если я чего-то захочу, – она сказала это не заносчиво, скорее, просто констатировала факт, и под такое требовалось только кивнуть, – Но вот в чём закавыка: мы обошли весь рынок, а ты так ничего и не взяла. – Всё, что мне нужно, пока есть здесь, – Маомао зарылась носом в стык между ручкой и нутром сумки, вдыхая пусть и перебитый солью, но всё же приятный горький запах трав, – Вот она, моя жизнь. Остальное я привыкла собирать сама, если ты понимаешь, о чём я. – Конечно понимаю, – Озен потёрла пальцами клинья Тысячника на своём запястье, – Возможно, даже если ты что-то и закупаешь, то только потому, что тебе некогда за этим идти, и потому, что это тебе уже известно. Я права? Маомао лишь кивнула. А как тут возразишь? Похоже, они действительно в чём-то пересекались, если не в опыте, то в отношении к жизни, или как вообще это можно подать? – Сначала познакомлю тебя с Гриттой, а потом сходим на закупки, я буду брать кое-какие лекарства для лагеря, – решила Озен, – Заодно ознакомлюсь с твоими рецептами снадобий. Пусть я в целительстве не так сильна, только базовые навыки, необходимые для искателя, да то, что приходилось выполнять в экстренных ситуациях, но думаю, что мы можем обменяться некоторыми хитростями. – В любое время, – Маомао в очередной раз прижала к себе сумку, чувствуя в руках частичку навсегда потерянного дома, – Буду только рада.