Призрак Кальмарского замка

Разбудил Ириса возмущённый голос матери. — …и сбежал куда-то среди ночи со своими дружками! Флокс говорит, слышал голоса. И сухарей нагребли на целую ораву! Ирис соскочил и приготовился оправдываться, но вдруг понял, что мать разговаривает вовсе не с ним, хоть и о нём. Просто тонкая стенка сеновала не могла приглушить её пронзительного голоса. Ирис рассеянно вытащил из волос пару соломинок и протёр глаза. Мать тем временем продолжала разоряться: — И Барбарис на него жалуется, говорит, он опять пихался, а ещё… — Ну конечно, всегда я виноват, — с горечью прошептал Ирис и вдруг вспомнил про Бадана, огляделся. — Ты тут? Бадан! Он не сразу его увидел, потому что Бадан сидел совершенно неподвижно, вперившись взглядом в одинокую соломинку, застрявшую меж досок стены. — Эй, Бадан! — повторил Ирис и округлил глаза от внезапной догадки: — Ты упокоился, да? Бадан грустно качнул головой. — А чего молчишь тогда? На это Бадан никак не отреагировал. — Обиделся, — подытожил Ирис. — И свечу стащил, вот уж не думала, что в семье растёт вор! — доносилось со двора. — И где он сейчас, скажи на милость? У меня куры не кормлены, пол не метён, завтрак не готов, бегаю тут, ищу его! Затем послышался голос отца — тихий, успокаивающий. Слов было не разобрать, но по интонации выходило, что отец просил мать успокоиться и заниматься своими делами, а поиски отпрыска оставить ему. — Вот так я и умру, — печально провозгласил Ирис. Бадан и на это не ответил. Дверь сеновала раскрылась почти сразу же. Отец уверенно прошёл сквозь Бадана и присел на сено возле Ириса. — Вот ты где. — Угу. — Мать рассказывала, будто ты ночью где-то лазил с дружками. — Не с дружками, а один, — буркнул Ирис. — Но сухари и свечку я взял, это правда. — Слышал, значит, — кивнул отец. — И остальное тоже правда? — Наверное, — вздохнул Ирис. — Астра принесла с рынка сплетню, — осторожно сказал отец, — будто бы кто-то ночью влез в монастырь и устроил там дебош. Сломали чучело крокодила, порвали ценные книги, разбили окно… Бадан привстал было, потом снова сел. На лице его читалось смятение. — Чучело цело! — возмутился Ирис, а отец одновременно с ним договорил: — И раскидали по полу сухари. Они обменялись долгим взглядом. Потом отец тяжело вздохнул и встал. — Сначала ты пробираешься в заброшенный замок, — сказал он, снимая тонкий узорчатый ремешок, который носил поверх своей обычной рабочей рубахи, — потом в мужской монастырь. Что дальше, королевская сокровищница? — Я вовсе и не собирался… — начал было Ирис. Отец сложил ремешок вдвое. — Ложись. Бадан вскочил, кинулся к отцу Ириса, принялся было ему нашёптывать. — Не надо! — встрепенулся Ирис. Бадан обернулся и вопросительно приподнял брови: «Ты это мне?» Ирис едва заметно кивнул и лёг на живот, зарывшись лицом в колючее сено. — Сам не хочу, — вздохнул отец.