Призрак Кальмарского замка

— Ах вот оно что! Вот кто крокодила уронил! Вот кто стекло разбил! — пророкотал громадный монах и двинулся к Ирису. — Бежим! — воскликнул Бадан. Он первым радостно драпанул сквозь стену. Ирис последовал было за ним — не сквозь стену, конечно, а через окно, — но монах сцапал его за шкирку и приподнял, заставив беспомощно перебирать ногами в воздухе. — Бадан! Скажи ему, Бада-ан! — взвизгнул Ирис. Бадан просунул сквозь стену лицо: — Ну, чего ты копаешься? — Ах ты гадкий, ах ты бессовестный! — приговаривал между тем монах, неуклюже стаскивая с Ириса плащ. — Скажи ему! Ну скажи ты ему! — вопил Ирис, извиваясь и брыкаясь. В руках монаха он внезапно оказался совсем маленьким и беспомощным, будто тряпичная кукла. — Да-да, сейчас всё улажу, — сказал Бадан. Он бесконечно медленно втянулся обратно в библиотеку, подошёл к монаху и привстал на цыпочки, пытаясь достать до его уха. Монах тем временем сел на край стола, уложил Ириса к себе на колени и принялся шлёпать своей тяжеленной лапищей. — Да скорее же! Бо-ольно! — заверещал Ирис. — Скажи ему! Это из-за тебя-а-а! — Да говорю я! Он не слушает! — всплеснул руками Бадан и заорал, сложив руки рупором: — Брат, отпусти его, а то боженька тебя самого выпорет, вот увидишь! — Пусти! — вторил ему Ирис. — Я наследный принц, тебя казнят! — Бессовестный! Непослушный! — приговаривал монах, продолжая экзекуцию. — Может, он глухой? — предположил Бадан. — Впрочем, с такой порослью в ушах любой бы оглох. — Сделай что-нибудь! — взвизгнул Ирис. У него уже не было сил барахтаться, голос, кажется, садился, а монах никак не унимался. — Ишь, и не устаёт же рука! — присвистнул Бадан. — Моя кровь!.. Будет на твоих рука-а-ах! — всхлипнул Ирис. — Умру!.. Буду тебе явля-а-аться-а-а!.. — Да сейчас, сейчас… Я мигом, никуда не девайся, — сказал Бадан. Ирис хотел было высказаться по этому поводу, но именно в этот момент монах обнаружил, что может шлёпать ещё сильнее и чаще, и Ирис зашёлся визгом. — Брат Олеандр! Брат Олеандр! — вскричал вдруг кто-то. Библиотека осветилась подрагивающим оранжевым светом, и пытка прекратилась. Несколько мгновений Ирис икал, пытался дышать и ощущал разливающийся по телу жар. Потом туман боли расступился, позволяя мыслить чуть спокойнее. Ирис поёрзал, убедился, что его не держат, и соскользнул с колен своего экзекутора. Тот даже не заметил, потому что взгляд его был прикован к новоприбывшему, совсем ещё молодому послушнику, который отчаянно жестикулировал, не выпуская из руки факел. — Ты живой? — спросил Бадан и приложил палец к губам. — Валим! Ирис осторожно кивнул, подхватил с пола плащ и выскользнул в приоткрытую дверь. В мрачном тёмном коридоре, кажется, никого не было, но Ирис всё равно забился в ближайшую нишу и замотался в плащ, стараясь стать как можно более незаметным. — Представляешь, он действительно глухой, — радостно сказал Бадан. — Я угадал! Дай, думаю, найду кого-то, кто ему растолкует, что так нельзя. Ну, пошёл, значит, в дальнюю келью, а там этот дрыхнет. И я ему нашептал, что глухой брат — как его, Олеандр? — что он там хулиганит, схватил несчастного сиротку и тиранит, потому что бес его попутал. Он меня послушал и кинулся тебя спасать. Ну что, молодец я или не молодец? Эй, ты чего ревёшь!