Семидесятый съезд

      Нина Николаевна вернулась не скоро. Они успели поужинать, помыть за собой посуду и сесть за домашнее задание на той же кухне. У Нины Николаевны была однокомнатная квартира, и отдельного письменного стола в ней не было. Рита привычно убрала со стола на подоконник вазочку с пряниками и вытерла клеенку полотенцем. Впрочем, учебники к ней все равно слегка прилипали. Лёва сел подальше от стола и начал листать учебник по литературе.       Судя по всему, ему действительно было интересно.       Они успели сделать примерно половину, когда входная дверь снова хлопнула.       — А вот и бабуля, — шепотом сказала Рита, морщась. — Сейчас опять начнётся…       — Ох уж эта Клавка, вечно заболтает. Вот он, ваш «Упырь», — сказала Нина Николаевна, выкладывая на стол тонкий серый томик. — Рита, локти со стола убери и не сутулься.       — Ага, уже.       — Спасибо вам большое, — перебил её Лёва. — Эта книга нам действительно очень нужна на завтра. Что бы мы без вас делали.       — Вот именно! — сказала Нина Николаевна и ушла в комнату.       Рассказ, на их счастье, был коротким. Фамилия Руневского встретилась уже на первых страницах, после появилась и плита. Как оказалось, её выдавал чуть ли не лично чёрт в знак договора между ним и вампиром. В чертей Валера не верил. В школе им отлично объясняли, что всё это — религиозные выдумки, которые не имеют ничего общего с реальностью. Правда, если бы он вдруг спросил учителей о существовании вампиров, то получил бы тот же ответ.       — Феликс тоже не стал упоминать про того, с кем договор, — заметила Рита. — Неужели…       — Не надо, — остановил ее Валера, и девушка тут же сжала губы так, что они превратились в тонкую линию. Он не знал, приказал он ей, или она сама почувствовала то же самое — словно свет люстры вдруг потемнел, а тень под мойкой стала темнее и гуще. Почти пошевелилась.       — Не будем об этом, — решил Валера. — Феликс об этом не говорил, и мы тоже упоминать не будет. Вряд ли комсомольский значок от этого поможет.       — Может, другие обереги есть? — предположила Рита. — У Глеба же разные были, от всего. Может, такой тоже знал.       — Вряд ли мы теперь у него спросим, — сказал Валера и придвинул к себе учебник по биологии. — Читай дальше, Лёв. Посмотрим, чем там дело закончилось.       — А вы не можете выяснить про обереги? — Рита не спешила вернуться к алгебре. — Валер, ты же смог увидеть воспоминания Глеба про Гамшу, может, тут тоже получится? Или у тебя?       Она обернулась к Лёве.       — Ты мог бы хотя бы попробовать?       — Просмотреть воспоминания? — Лёва заложил книжку пальцем и покачал головой. — Даже не представляю, как это.       — Оно обычно само происходит, — поделился опытом Валера. — Ты вроде как видишь то, что раньше было. Всего лишь нужно оказаться в нужном месте, и оно само включается, как кино.       — У нас это, видимо, будет дом Глеба, — предположила Рита. — Не хотите съездить туда в воскресенье?       — Нет! — отрезал Валера.       Он вообще больше никогда не хотел бы туда возвращаться. Всегда неприятно вспоминать, каким дураком был когда-то. Он ведь Глебу действительно поверил! Тот выглядел таким серьезным человеком, слушал внимательно, истории рассказывал, а сам всё это время представлял, как будет Валеру убивать. Наверно, смотрел на него, как на купленные к Новому году мандарины и только и ждал, пока можно будет сожрать. Быть чужой мандаринкой Валере не льстило.       — Что мы там забыли? Нам к Валентину Сергеевичу на переговоры надо, а амулет от нечистой силы Глеб мог и не придумать. Чего зря ездить?       Рита кивнула.       — Ладно, ты прав, наверно.       — Нет, надо всё-таки ехать, — одновременно с ней сказал Лёва. — Мне надо узнать, где эта чертова плита нашего… моего… В общем, рода Глеба. Может быть, как раз и получится выяснить.       «Надеюсь, что нет», — сказал про себя Валера, но вслух согласился:       — Тогда съездим. Ты пока дальше читай.       Вампирами, то есть упырями в рассказе оказалась пожилая бригадирша и ее сосед.       — Тут я не очень понял, — сказал Лёва, — но вроде бы как они из древнего румынского рода. Она, значит, Марфа, а ее сосед — рыцарь Амвросий, и герб у неё — чёрная летучая мышь на алом поле. Валер, тебе нужен герб?       — Самая полезная вещь в нашем двадцатом веке, — хмыкнул Валера. — Поместье в Румынии мне там не полагается?       — Про поместье не сказано, — Лёва сверился с текстом, — но дом от итальянского архитектора где-то под Москвой должен быть. Правда, вряд ли ты сможешь доказать, что там прописан по наследству…       Они смеялись так, что Нина Николаевна заглянула к ним в кухню.       — Так, молодежь, чего расшумелись? У вас домашняя работа такая веселая?       — Баб… — Рита укоризненно на неё посмотрела, — иди уже отсюда, а? У меня одни пятерки в дневнике и поведение примерное, чего тебе ещё от меня надо?!       — Рита! — прикрикнула Нина Николаевна. — Ты как себя ведешь? Родителям твоим позвоню, пусть тебя в Москву забирают.       — Только попробуй на меня нажаловаться! — отбила Рита. — Я тогда…       — Рит, — Валера тронул ее за руку, — успокойся. Нина Николаевна, все в порядке, мы просто классическую литературу обсуждаем. Ну, смешное оно, что поделать, девятнадцатый век. Вы не волнуйтесь, мы уже почти закончили.       — Вот и нечего засиживаться, — все ещё обиженная Нина Николаевна хлопнула дверью громче, чем стоило бы.       — Учат они! — донеслось из-за двери. Обычный человек бы не расслышал, но тут сидели трое вампиров, они бы и комара в соседней квартире не пропустили. — Только хихикают. Забрали бы уже Ритку в Москву…       — Пусть и не надеется, — сказала Рита с таким спокойствием, что становилось не по себе. — Если они только попробуют меня забрать, я их укушу. Не посмотрю, что родственники.       — Кстати, по нашему первоисточнику, — потряс Толстым Лёва, — родная кровь самая вкусная. Поэтому лучше её даже не пить.       — Сама разберусь.       — Валер, скажи ей!       «Если понадобится», — про себя сказал Валера. Он не хотел всего этого вампирского: приказывать пиявцам, ловить видения в чужих домах, пить кровь. Но когда они вот так сидели втроем, это казалось нормальным, словно так тоже можно, и ты не становишься изгоем, которого никто не понимает. В лагере быть частью футбольной команды из тушек Валера не смог бы, но тут все было иначе. Он точно знал, что на его сознание никто не влияет, и на Лёву тоже, вот разве что Рита… Но он же ей ничего не говорил делать, так что всё было хорошо — насколько это возможно.       — Говорю. Рита, перед тем, как кого-то кусать, сначала спроси меня. Придумаем что-нибудь и без этого.       — Вот именно.       От одобрительного взгляда Лёвы на душе стало теплее. Рита упрямо поджала губы, но тоже кивнула.       — Ладно, будешь меня спасать, если что.       — Из поезда украду, — пообещал Валерка, и они снова засмеялись, но теперь тише, чтобы снова не разозлить Нину Николаевну.       — Так вот, — продолжил пересказывать Лёва, — эта бригадирша хотела загрызть свою внучку, в которую был влюблен Руневский. Но какая-то Клеопатра Платоновна, которая с бригадиршей жила, успела расколотить плиту, и бригадиршу забрали по нужному адресу. Перед этим по тексту она успела укусить внучку.       — А на самом деле передала кровь то ли ей, то ли Руневскому, — дополнил Валера. — Скорее всего надеялась, что их вместо нее заберут, но не сработало. Судя по тому, что Руневского убил Иеронов в нашем пионерском лагере.       — Поэтому у твоего рода плиту можно разбить, и тебе ничего не будет, — дополнил Лёва. — Зато тебя можно убить, например, осиновым колом, и дар никому дальше не перейдет. Удачно.       От бывшего охотника на вампиров это звучало как-то угрожающе.       — Перестань мысленно прикидывать, куда мне этот кол вбить, — Валера скрестил на груди руки. — Мы — хорошие вампиры, нас убивать не за что.       — Хороший вампир — мёртвый вампир, — заметил Лёва. — Так Валентин Сергеевич говорит.       — Мы и так не то чтоб живые, — напомнила Рита. — Может, он имел в виду, что мы все хорошие?       — Завтра уточню, — сказал Лёва и снова потянулся к учебнику.       Валера посмотрел на часы.       — Домой пора. А то родители опять ругаться будут, что я где-то по ночам хожу.       — Погоди, дай хоть алгебру списать, — заторопилась Рита. — Я же видела, что ты уже всё решил.       Валера молча подвинул ей тетрадь.       Лёва улыбнулся, но промолчал. Наверно, сказал бы что-нибудь про ответственность. Валера, правда, чувствовал себя так, словно стал Рите кем-то вроде второго отца, только такого, который ещё сильно виноват перед ней и потому почти не может отказать. Если бы Рита не связалась с ним, жила бы сейчас обычной жизнью. Возможно, её даже смогли бы вылечить. А теперь что?       Гулять с ним по кладбищам и заброшенным домам? Не то, чем стоит заниматься в жизни!       Домой они вернулись почти в девять.       — Ещё пять минут — и опоздал бы к комендантскому часу, — папа встретил их в прихожей. Он вообще теперь часто это делал, особенно, когда Валерка приходил поздно, и каждый раз приглядывался к нему с подозрением. Может, подозревал, что он где-то курит. Может, думал ещё что похуже. По крайней мере, увидев Валеру в компании Лёвы, папа был почти рад. — мать уже волноваться начала, а я ей говорил, что ты придёшь скоро. Лев, ты снова у нас ночуешь?       — Если мешаю, то могу уйти, — Лёва уже начал снимать ботинки, но тут остановился. — Я найду, где устроиться.       — Конечно, не мешаешь! — заторопился папа, и Валера почувствовал, как с плеч свалился воображаемый, но от этого не менее тяжёлый камень. Если бы родители сказали Лёве уходить, было бы сложнее. — Просто хотел сказать, что если тебе нужна помощь с родителями…       — Нет, спасибо, — Лёва покачал головой. — Всё в порядке, правда. Я в таких случаях обычно у соседа ночую, но он в командировке, так уж получилось. Надеюсь, что он завтра вернётся, и я больше не буду вас стеснять.       Валера еле удержал возражения за сжатыми зубами. Сосед, значит. Валентин Сергеевич, гуманист, борец с вампирами и достойный человек. Возможно, Валера чего-то не понимал в этой их взрослой жизни. Возможно, это стоило обсудить с отцом Павлом. Но вряд ли и после этого он перестал бы считать доктора гадом.       — Оставайся, сколько нужно, — замахал руками папа. — Вы ужинать будете?       — Мы у Риты поели уже, — ответил за них обоих Валера. — И уроки сделали. Будешь проверять, пап?       Родители никогда не делали с ним домашнее задание. А если бы вдруг и решили — что ж, всё сделано, в дневнике одни пятерки, примерное поведение, шефство над пятиклашками — придраться не к чему. Всё это папа отлично знал, но продолжал смотреть на Валеру с сомнением.       — Нет, не буду, конечно, ты уже взрослый. Ну, сделали — и молодцы…       Папа ушёл. Хлопнула дверь родительской спальни.       — Я бы сказал, что он чувствует что-то, — заметил Лёва вполголоса. — Только сам не знает.       Валера мотнул головой:       — Нет, они три года не замечали. Просто Глеб их тоже в подземелье под школой привел, там они и очнулись. Ну, сам понимаешь: отец Павел, плита эта разбитая, как попали — не помнят.       — И что ты им сказал?       — Ничего, — вздохнул Валера. Он разулся и пошёл в комнату, Лёва молча следовал за ним. Свет включать не стали, для них, вампиров, темно вовсе не было. Можно было различить каждую чашку в серванте, забытый на столе утюг, сложенный комплект постельного белья на диване.       — Я в это время Риту обращал, — пояснил Валера. — Так что они выходили сами, тело Плоткина по пути нашли. Его Ивочкин совсем выпил, в смысле — насмерть. С тех пор родители немного нервные.       — Понимаю, — Лёва кивнул. — Кто бы тут не стал. Так почему ты обратил Риту?       — Ну… — Валера оглянулся на дверь, прислушался. По коридору вроде бы никто не ходил, дыхание родителей слышалось из их комнаты. — Она же болела. Помнишь, её в больницу везти пришлось? Ну вот. А ещё в подземелье меня Глеб на алтарь уложил уже, на плиту эту чертову, и…       Он помолчал, не зная, как сказать. Злиться на Глеба было просто. Жалеть Риту — тоже нормально, об этом можно было сказать. Но вот как описать то чувство, когда кусаешь живого человека? Когда кажется, что ещё пара глотков — и ты сможешь действительно всё?       Лёва шагнул к нему ближе, словно пытался в темноте рассмотреть его глаза.       — Тебе надо было всех спасти? Твоих родителей, других пиявцев? У тебя не было выбора, да?       Валера молча сжал его плечо.       — А ты бы выбрал умереть?..       — Мальчики, а что вы в темноте сидите?       Щелкнул выключатель, и Валера отшатнулся от Лёвы, надеясь, что мама не слышала слишком много. Она стояла в дверях и тоже смотрела на них, словно ожидала, что они тут минимум курят, а то и вовсе иностранные журналы с неприличными картинками смотрят.       — Да ничего, — Валера постарался, чтобы его ответ прозвучал буднично и скучно, как прогноз погоды по радио. — Вроде не темно. Тебе чего, мам?       — Котлеты будете?       — Нет, мы у Риты ужинали уже.       — Ну да. Я тут Лёве запасное одеяло достала. Может, к Никитиным за раскладушкой сходишь? Чего вам на одном диване теснится?       — Мам… — Валера вздохнул. Соседей он терпел с трудом, что саму Анну Александровну, что её дочь, плаксивую и шумную Эльвиру. Она была на пару лет младше, и Анна Александровна все время намекала, что Валере бы неплохо помочь её Эльвирочке с домашним заданием. Он же такой умный! — Не хочу людей вечером беспокоить. Завтра попрошу.       — Ладно, — мама продолжала стоять в дверях. — А у тебя в школе как дела? Всё хорошо?       — Конечно.       Валера развернулся к маме, ожидая новых вопросов, но она, кажется, и сама не знала, что ей от них надо.       — Ну ладно, не буду мешать.       Она вышла, оставив Валеру озадаченно смотреть ей вслед. Чем дальше, тем меньше он понимал свою семью.       Лёва проводил Валеру и Риту до школы. Утро было серое, пасмурное, из низких ватных туч сыпался не дождь — мелкая водяная пыль. Она оседала на волосах и ресницах, заставляла листья на деревьях блестеть ярче, словно покрывала их лаком.       — Держи, — Валера сунул Лёве в ладонь ключи от квартиры. — Возвращайся сюда после пятого урока, потом по плану.       Лёва кивнул:       — Конечно.       — До встречи, — махнула ему Рита и первой начала подниматься по ступенькам. Мимо проходили другие ученики, в открывающейся то и дело двери мелькал холл и дежурящие у двери семиклассники. «Сменку покажи! — то и дело доносилось на фоне общего шума голосов. — А чего такая грязная?»       Лёва кивнул и ушёл, не оборачиваясь. Валера заставил себя не смотреть ему вслед. Они же договорились, всё будет хорошо. А он Лёве не отец и не брат и не будет беспокоиться за другого взрослого стратилата. Хлопов не дурак и глупостей не натворит.       Никакая логика не могла унять нерационального беспокойства. Валера заставил себя вслед за Ритой зайти в школу, оставил в раздевалке мокрую ветровку, переобулся. Стоило думать об уроке и о Достоевском, чтоб ему неладно было. Преступление, наказание и студент Раскольников с топором. Валера чувствовал, что после общения с Феликсом Феликсовичем не сможет обсуждать тему убийства старушек.       А Лёва от обращения связного отказался.       В рекреации, большой комнате, куда выходили двери нескольких кабинетов сразу, было уже почти пусто, до звонка оставались считанные минуты. Валера посмотрел на дверь кабинета литературы и в очередной раз почувствовал, что ему нечего там делать, а нужно быть совсем в другом месте. Вот только точный адрес его тревога называть не хотела, просто подталкивала под локоть «беги, торопись, спасай».       — Хлопов же не пойдет без нас, правда? — спросил Валера вслух.       Рита пожала плечами.       — Не должен, договорились же. Но…       — Но, — кивнул Валера и сунул ей в руки свой портфель. — Скажи Тамаре Семёновне, что мне стало плохо и я ушёл… Ну, в медпункт для начала!       — Валер… — Рита подбородком указала на лестничную площадку, откуда уже слышались шаги. — Ты не успеешь.       Валера и сам понимал, что деваться некуда. Отсюда — только в свой или чужой класс, на лестницу не получится, там Тамара Семёновна, а она была из того типа учителей, которые считали, что и смерть — не повод пропускать контрольную. Никуда бы она Валерку не отпустила, и не кусать же её? «Что угодно, только не кусать», — сам с собой согласился Валера и длинным прыжком перелетел на потолок. У Серпа Ивановича отлично получалось на нём держаться в своё время, это Валера точно помнил. Пальцы словно прилипли к штукатурке. Ногти, длинные, чёрные, нашли невидимые мелкие трещинки, зацепились. Валера подтянул ноги, уперся в потолок носками кед. Это внезапно оказалось очень просто. Вот только ногти… С другой стороны, вампирский язык же отлично втягивался и исчезал, видимо, ногти могли также.       — Шарова? — удивилась внизу Тамара Семёновна. — Что стоим? Отдельное приглашение нужно? Заходи уже.       — И вам тоже доброго утра, — умильно улыбнулась ей Рита и, уже заходя в класс, оглянулась на Валеру.       «Можно с тобой?»       «Нет, учись. Я постараюсь быстро вернуться, только Лёву притащу сюда».       «Зачем?»       Тамара Семёновна захлопнула дверь и начала перекличку, но Валере и Рите это совсем не мешало разговаривать.       «Пусть хоть на чердаке сидит дожидается, но я должен быть уверен, что он не пойдет к Валентину Сергеевичу без нас».       «Ты слишком за него переживаешь», — заметила Рита, и Валера мысленно с ней согласился. Но что делать, иначе он не мог. Он уже не заметил, как из-за Иеронова умер Денис. Не был рядом, когда Глеб убил Анастасийку и Лёву. Больше он никого терять не собирался.       «Я постараюсь быстро. Надеюсь, к следующему уроку уже вернусь».       «Как скажешь», — привычно согласилась с ним Рита.       Валера бесшумно спрыгнул с потолка на широкий подоконник, а оттуда через форточку выбрался на улицу. Это, конечно, даже близко не походило на то, что мог сделать нормальный школьник, но зато Валера снова обошёлся без укусов и создания пиявцев. Можно было считать это поводом для гордости, хотя получалось плохо. Вот если бы Валера полностью обошелся человеческими возможностями, тогда бы, конечно, был повод себя хвалить. А тут — на потолке висел, по крышам до убежища Валентина Сергеевича добирался!       Зато был шанс успеть обратно ко второму уроку. А обычные люди никогда не смотрели наверх.       После того, как Валера обратил Риту, с Валентином Сергеевичем они общаться перестали. Валера даже не был уверен, что тот не перебрался из своего гаража в промзоне куда-то ещё.       Впрочем, Лёве тоже было неоткуда узнать новый адрес, но с Валентином Сергеевичем он всё-таки встретился, так что вскоре Валера уже стучал в знакомую железную дверь, выкрашенную коричнево-красной краской. От нее, казалось, пахло кровью — то ли по ассоциации, то ли воспоминания подсовывали тот момент, когда Валерка заходил сюда последний раз. Когда уже снаружи остановился, не в силах шагнуть дальше, зная, что там увидит: кровь, следы когтей на теле умирающего и страх в чужих глазах. Ненависть тоже, конечно, но страх — обязательная приправа, как соль в любом блюде. Потому что вампиры ничего другого получить и не могли.       — Кто там? — донеслось изнутри гаража. Судя по голосу, Валентин Сергеевич был трезв и очень нервничал.       — Это я, Валера Лагунов. Скажите, к вам Лёва ещё не заходил сегодня?       Валентин Сергеевич промолчал. Валера мог слышать его дыхание — и не только его, кто-то ещё притаился в гараже, так же молчал, так же боялся. Прятался, надеясь обмануть стратилата.       — Если зайдет, — продолжил Валера, — то вы ему не открывайте, пожалуйста. Мы после школы все вместе зайти хотели, но я переживаю, как бы он один не пришёл и вы его тут не пристрелили.       — Лагунов, мать твою!       — Слушаю вас, Валентин Сергеевич.       Дверь всё же открылась. Не большая, такая, что и грузовик загнать можно, а маленькая калитка в ней, только человеку войти. Валентин Сергеевич полностью загораживал её собой и, конечно, держал в руке арбалет. Валера покосился на отполированный деревянный кол, направленный точно ему в грудь, и отступил на пару шагов. Чем дальше лететь стреле, тем выше шансы её поймать.       — Как ты это сделал? Когда успел его обратить?! — Валентин Сергеевич не выходил из-под защиты своего дома. Шрамы у него на лице казались ярко-красными на фоне побелевшей кожи. — И зачем?!       В последнем вопросе прозвучало настоящее отчаяние.       — Вам легче было видеть его мертвым? — не удержался Валера, хотя собирался говорить вовсе не об этом.       — Это хотя бы по-человечески! — бросил Валентин Сергеевич. — Люди умирают, это естественно.       — А охотники на вампиров естественно умирают особенно быстро, — кивнул Валера. — Бросьте, вы ведь и не рассчитывали, что он доживет до старости, верно? Иначе бы не забрали его из школы.       — Замолчи. Ты ничего в этом не понимаешь.       Валера сжал кулаки.       — Разумеется, — согласился он. — Этот универсальный ответ так называемых взрослых. «Ты всё равно не понимаешь», «вырастешь — сам поймёшь», что вы там ещё любите? И всё равно, объясните мне, дураку, что вы планировали для Лёвки потом? После десятого класса? Вампироубивательное ПТУ?!       — Какая теперь-то разница? — Валентин Сергеевич поддержал левой рукой задрожавшую правую. Он нервничал, значит, мог выстрелить в любую секунду. — Теперь у него только один вариант.       — Угу. Вот предлагали мы ему могилу не закапывать, — кивнул Валера. — Валентин Сергеевич, ну какая разница — он, я? За мной же вы с осиновым колом по городу не гоняетесь, а Лёву так хотите убить? Он же опасен не больше, а то и меньше.       Валентин Сергеевич молчал, сжимал губы, чтобы с них не сорвалось ни слова. К этому разговору он явно не готовился, не придумал, что соврать, и Валера тихо, как можно проникновеннее спросил:       — Дело в «Хеллсинге», да?       Слово он услышал от Феликса Феликсовича, пусть и не понимал толком, что это значило, но это было связано с охотниками на вампиров. Лёва был из них, потом стал вампиром, и теперь от него очень нужно было избавиться.       — Ты знаешь?!       Валентин Сергеевич всё-таки нажал на спусковой крючок арбалета, и Валера отскочил в сторону. Второй арбалетный болт ударил в землю рядом с его ногами, на крыше мелькнула чья-то светлая макушка и тут же спряталась. Лязгнула натягиваемая тетива, следом за ней — вторая.       — Не только я знаю, — сказал Валерка, пытаясь смотреть и на дверь, и на крышу одновременно, и слушать, не подкрадывается ли ещё кто-нибудь. Валентин Сергеевич мог позвать себе помощников. — Наш председатель профсоюза тоже в курсе, думаю, и другие стратилаты…       Он не договорил, махнул рукой. Мол, полстраны уже знает, разве что в городской газете осталось объявление напечатать.       — Не может быть! — Валентин Сергеевич тряхнул головой, но арбалет опустил. — Если бы они знали, давно бы всех нас вырезали. Что стоит — зачистить пиявцев за умершим стратилатом? Но они же не добивают, позволяют нам… Ничего не понимаю.       — А кто они такие? — не удержался от вопроса Валера. — Что охотники на вампиров — это я понял. Но, в принципе, откуда они взялись?       — Не твоё дело, — ожидаемо ответил Валентин Сергеевич. — Ты на другой стороне, Лагунов. Особенно после Риты.       Валера хмыкнул и скрестил на груди руки. Не очень-то ему и нужен был ответ от Валентина Сергеевича. Всегда можно было связаться с Феликсом Феликсовичем и расспросить. Тот, в отличие от некоторых, не отделывался отговорками и выкладывал сразу всё. Скорее уж проблемой стало бы вовремя сбежать от его просвещения!       — Пускай не моё, — согласился Валерка. — Вы, главное, больше от Лёвы не пытайтесь избавиться. Ничего нового он нам рассказать не может.       — А если бы и мог, всё равно не рассказал бы, — сказал Лёва, спрыгнув с крыши соседнего гаража. — Валентин Сергеевич, я же вам говорю — я всё ещё на вашей стороне. Почему вы не хотите мне верить?       — Опаздываешь, — Валерка толкнул его локтем в бок. — Я думал, тебя уже спасать надо, а ты где-то ходишь.       — К тебе домой заходил, — пояснил Лёва. — Кинул твои ключи в почтовый ящик, чтобы ты не искал, если что.       Валера сжал зубы. Лёвина готовность умереть била под дых совершенно невыносимо. А ещё задевало то, что, возможно, он был прав и это был единственный выход. «Спасибо» и «не смей умирать, дурак» хотелось сказать примерно одинаково. Валера промолчал.       — Ну ладно, — Валентин Сергеевич вздохнул, оглядел их обоих с головы до ног тем специфическим взглядом, каким Валерина мама рассматривала принесенную из магазина тушку курицы. Этот взгляд уже размечал, где надсечь, что отрезать, что пустить на бульон, что так поджарить. — Заходите, раз так.       Лёва переступил порог первым, так спокойно и уверенно, словно его не догнал здесь тысячелетний стратилат, словно не на этом столе он умирал, надеясь на их помощь, но уже зная, что никто не спасёт и не поможет.       Сейчас на столе лежала охапка веток, с серой корой и редкими желто-красными, почти круглыми листьями. Запах сырого дерева перебивал въевшийся в пол и стены запах машинного масла и бензина. Рядом валялся брошенный нож, словно кто-то уронил его второпях и полез на крышу с арбалетом.       Заметил это и Лёва.       — Кто у вас теперь вместо меня, Валентин Сергеевич?       — Кто надо, — сухо отозвался бывший доктор. — Чем меньше вы знаете, тем крепче мы спим. Значит, ты теперь стратилат, Лёва?       — Да. Мне самому жаль, что так получилось, извините.       Лёва говорил это так, как будто действительно в чём-то был виноват. Валера старательно уставился мимо, на дальнюю стенку, за которой чудились чьи-то легкие шаги. Второй стрелок ходил снаружи, ждал команды — или просто ждал момента, чтобы вмешаться?       — Ничего. Ты тут вряд ли мог что-то сделать, — вздохнул Валентин Сергеевич. — Хотя на твоём месте я бы…       Он с намеком погладил арбалет по блестящему металлом ложу.       — Я и собирался, — сказал Лёва торопливо. — Но тогда дар перейдет кому-то другому, и мы не знаем, кому именно, так что лучше убить меня другим способом, понимаете?       Валера не мог этого больше слушать. Прыжком метнулся ко второй двери, распахнул её и едва успел отскочить от очередного арбалетного болта.       — Ивочкин! — прикрикнул Валентин Сергеевич. — Николай! Ты что творишь? Кто дал команду стрелять?       — А чего он?! — с обидой отозвался мальчишка. У Валеры пересохло в горле. Он же помнил этого пацана — как он старшеклассникам сигареты в подвал носил, как потом, став пиявцем, ими и командовал. И теперь вот это.       Он оглянулся на Лёву, но тот на его взгляд не ответил. Смотрел в пол, но вокруг глаз проступила синяя паутина вен, расползалась по лицу, переходила из синего в черный.       — Лёва! — Валентин Сергеевич снова взялся за арбалет. — Если собираешься со мной общаться, давай без этого вот! Ну, не выдержали нервы у пацана, бывает, сам знаешь. Это не повод на него злиться. Веди себя прилично.       — Да нет, — Валерка отвернулся от Ивочкина, встал спиной к стене, так, чтобы в нее точно не прилетел незамеченный кол. — Я тоже не понимаю, Валентин Сергеевич. Ладно, вам нужен был следующий ученик. Но его-то за что?! Постарше никого не было?!       — Я сам вызвался, если хочешь знать! — выпалил Ивочкин срывающимся голосом. — Когда отец Павел пришел ко мне после всего этого, рассказал, объяснил, я сам сказал, что хочу помогать им бороться с такими, как вы. Чтобы такой дряни на земле больше не осталось!       — Сам вызвался, — повторил Валера, снова пытаясь поймать взгляд Лёвы. «Как, нравится? — хотелось спросить ему. — Ты был старше, когда за тобой пришли? Как долго ты прожил?» — Понимаю. Достойно уважения. Но ты дурак, Ивочкин. Вот на Лёвку посмотри. Видишь, до чего его эта охота на вампиров довела? Так же хочешь?       — Со мной так не будет, — задрал нос Коля Ивочкин и поудобнее перехватил великоватый для него арбалет. — Мне Валентин Сергеевич всё объяснил. Нельзя никуда одному ходить, и тогда всё будет хорошо.       — Да ты просто с вампирами не сталкивался! — сорвался и Валера. Сам чувствовал, что от нужного для общения с людьми спокойствия ничего не осталось, что человеческая маска сползает с него, сантиметр за сантиметром открывая оскаленную морду живого трупа, но остановиться уже не мог. — Один, не один — нам без разницы. До кого первого дотянулся, тот и покойник!       — Плевать! — отозвался Ивочкин, не отступая ни на шаг. — Я был вампиром, я человека убил. Мне это по ночам снится, как я его в шею… Больше такого не будет!       — Какой же ты дурак, — устало повторил Валера. — А вы, Валентин Сергеевич, тварь хуже меня. Я хоть детей не убиваю.       — Меня убил Глеб, — неприязненно выговорил Лёва. — Валентин Сергеевич тут не причём. Мы с тобой это уже обсуждали.       — И я с тех пор не передумал.       — Я тоже.       Валера не знал, как их всех ещё убеждать. Этот «Хеллсинг» точно делал со своими последователями что-то не то, по крайней мере, им всем казалось нормальным отправлять школьников убивать вампиров. Валера охотно поговорил бы с их самым главным один на один, и пускай тот хоть обвешался бы крестами и серебром — ему бы это все равно не помогло.       — Ладно, — сказал Валера вслух, — если вы тут договорились, то я пойду. Не годится ещё и алгебру прогуливать. Валентин Сергеевич, мы с Ритой зайдем всё-таки после школы. Лёв, не делай тут глупостей.       — А ты не командуй, — огрызнулся тот неожиданно. — Я не твой пиявец, а самостоятельный стратилат. Я сам решу, что мне делать.       Выходя, Валера от души хлопнул дверью, так что металлический лязг пошёл эхом между гаражами, а тех, кто внутри, и вовсе должен был оглушить. Увы, настроение это ничуть не подняло.