Семейное

одиннадцать цифр намертво въелись в подушечки пальцев

Тяга к Елисею вспарывает сердце, истощает разум и раскалённой кочергой клеймит её аморальщиной.

На самом деле всё очень банально и глупо.

— Не-не-не, Ярослава Олеговна, — строит из себя оскорбленную невинность Королёв, праведное негодование подпуская в голос, — я приличный человек, никакого секса до свадьбы.

— Какая же вы!... — кричит Елисей, смотря в грустные глаза напротив. В них целый мир он видит, своё отражение не замечает. Проваливается в томный взгляд точно в пропасть, забывая о словах. А она смотрит внимательно, выжидающе. Наблюдает. Он видит это в скользящих по его лицу глазах, в подрагивающей губе. — Зараза.

Елисей никогда не забывал Ярославу Олеговну. И встретил её спустя год в том самом клубе, где они познакомились по-настоящему.

— Мам, — тянет Васька, прижимаясь к матери всем телом, — а почему Елисей не приходит больше к нам? Ярослава чувствует, как неприятное ощущение поджимает в горле. Хочется накричать на собственного ребёнка, чтобы не задавал глупых вопросов. Но тут же даёт себе мысленно по лицу, отбрасывая подобную ужасную мысль прочь. — Вы расстались, да? — мальчик смотрит на неё, а в его взгляде отражается понимание. — Да, малыш, — кивает Ярослава, прижимая сына к себе.

— И что это было? — хмурится Елисей, не понимая, почему сейчас произошло то, за что ещё время назад он получил пакет санкций в виде хмурого взгляда, отсутствия разговоров, вызова отца. — Считай это позитивными санкциями, — отдаляясь, поясняет Ярослава Олеговна.

Мальчик учится любить.