За кромкой гор

      Ленед устало потер лоб. Как пережить это крушение привычного и правильного порядка, которое свершалось на его глазах и которое он пытался всеми силами предотвратить? Да, он сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно. Восстание победило, мирные переговоры почти закончены. Всем, кажется, ясно, что новая граница пройдет по неприступному Гулланктору. Нынешнее перемирие сменится долгосрочным миром. Колониальная армия, которой не нужно больше удерживать равнинные земли, сократится вчетверо. Ну, а он? Он и так пережиток прошлого, тех времен, когда тарни владели всеми землями от Гулланктора до Восточных Гор.       В сущности, Ленед давно должен был закончить свою карьеру. Если бы не война, это случилось бы еще раньше, а благодаря ей он выиграл ещë года три.       Здесь, в дарийском городишке Тенесе, в специально оборудованной для него временной штаб-квартире он проведет остаток лета. Не мотаться же все время через Весенний перевал и обратно. К осени, возможно, к зиме, окончательно разберется со всеми оставшимися делами, в основном, бумагами и отчетами, и вернется в Таннелон, а оттуда домой, где окончательно сделается никем. Ну, то есть как никем? Почтенным родственником, любимым дядюшкой и двоюродным дедом. Который любит от нечего делать поболтать о никому, кроме него, не интересных старых временах и всеми забытых сражениях. Никто из многочисленных родных не перебьет его. Будут слушать из уважения к возрасту и прошлым заслугам… Нет, ну до чего тоскливая преспектива!       И это после того, как он принимал воистину судьбоносные решения, от его воли зависела судьба городов и армий. Раньше Ленеду казалось, что когда придет его очередь уйти на покой, он сделает это если не с радостью, то со спокойным осознанием того, что достиг всего, к чему стремился. Сделал самую блестящую военную карьеру, какую только можно было. Не проиграл ни одного сражения, внес достойный вклад в славу Тарнилла. Есть на что оглянуться, когда жизнь подошла к закату. Но теперь, когда пришла пора уходить, он вдруг почувствовал, что ему дорог каждый день, когда он ещë действующий военачальник, влиятельный и грозный, а не музейная достопримечательность. Когда он — настоящее, а не прошлое.       Когда его слова ещë имеют вес и значение, когда он не только наблюдает за ходом дел, но и руководит им, когда под его недовольным взглядом подчиненные начинают задумываться обо всем, что они сделали неправильно, а высказанное им мнение становится мнением многих только потому, что оно — его.       Казалось бы, можно отнестись к грядущим изменениям философски. Всему приходит конец. Но Ленед чувствовал, что, уйдя в отставку, навсегда потеряет сам себя. Все дела, которые приходилось ему теперь решать, даже нынешние, самые рутинные, были настоящими, важными, каждое в сто раз интереснее ожидавшего его впереди мертвящего бездействия. Старый военачальник прошелся по комнате, рассеянно потрепал по голове одну из своих собак и вновь вернулся к огромному письменному столу, на котором в строгом порядке, параллельно краю, как будто их скрупулезно ровняли по линейке, и на одинаковом расстоянии друг от друга лежало несколько документов и стояли письменный прибор, двойные песочные часы — одна половина с черным песком, другая с белым — и невысокая серебряная рамка с колокольчиками.              Ленед всегда педантично и добросовестно исполнял свои обязанности, даже самые скучные, но в это утро у него неожиданно появилась вполне уважительная причина ускользнуть от них. Не успел он вчитаться в очередной отчет от начальника интендантской службы — специально, что ли, тот пишет так путано?! — как дверь слегка приотворилась, едва ли на треть ширины, и внутрь помещения безо всякого предварительного доклада бочком проскользнул эйнасский купец Эркен.       При виде его Ленед позволил себе проявить некоторые эмоции. Удивленно приподнял бровь, потому что, действительно, было совершенно непонятно, как купцу удалось пройти так далеко и почему его вообще пропустили. И тут же недовольно нахмурился, потому что, конечно, никогда не отдавал прямого приказа держать этого известного интригана и подстрекателя мятежников подальше, но это подразумевалось само собой... Что же означала подобная нерадивость?!       Оценив выражение лица старого военачальника, Эркен заторопился:       — Приветствую тебя и желаю плодотворного дня... Я, кстати, нахожусь здесь, в Тенесе, в качестве посланника. Упоминаю это обстоятельство только на всякий случай, — тараторил он. — Впрочем, не стану отнимать у тебя время хождением вокруг да около и перейду прямо к делу. Я хотел бы встретиться с генерал-губернатором, чтобы обсудить с ним возможности мирного сотрудничества. У меня есть множество предложений, которые принесут процветание и...       — Не понял, при чем здесь я, — прервал его речь Ленед.       — К сожалению, я обнаружил, что меня игнорируют. Мои письменные запросы остались без ответа. Чиновники отказываются разговаривать со мной об этом. У меня нет никакой возможности попасть к нему на прием.       — Нет, — согласился Ленед безо всякого злорадства, просто констатируя факт.       — Вот поэтому я решился попросить тебя устроить мне встречу с генерал-губернатором.       Впечатленный такой выдающейся, беспримесной наглостью, Ленед впервые с начала разговора посмотрел на посетителя с интересом. Это позволило Эркену с надеждой в голосе поинтересоваться:       — Ты ведь мог бы это сделать?       — Существует множество вещей, — ответил ему Ленед, отчетливо выделяя голосом некоторые слова, — множество вещей, которые я мог бы сделать, но совершенно точно не сделаю.       «Все такой же спесивый, каким был в Эйнасе, — подумал про себя Эркен. — Как будто не понимает, что с тех пор всё изменилось, и в первую очередь — расстановка сил. Сила больше не на стороне итарков. Она теперь на нашей. Это мы разгромили их и заставили бежать!       Гибкости в старике не больше, чем в деревянном столбе. Не удивлюсь, если он все еще жаждет моей крови за прошлые дела. Думает, что мне нечего ему предложить. Между тем все рыбы и все люди, даже итарки, на что-то клюют. Кто на хлебный мякиш, кто на червяка, а кто на мелких сородичей. Кому и знать, как не мне, я, как-никак, уроженец рыбацкого Эйнаса.»       — Думаю, этот разговор и так продлился дольше, чем нужно. Выход за твоей спиной, — нетерпеливо сказал Ленед, и, как будто в подкрепление его слов, страхолюдная псина, которая боком прижималась к его ногам, подняла с пола морду — узкую, с острыми ушами — и уставилась на Эркена тяжелым, немигающим взглядом. Купец незаметно поежился. Он любил собак, но милых на вид и ласковых. А не имеющих привычку смотреть на человека вот так, как эта, как будто оценивая, на сколько его хватит, если откусывать понемногу. Голос его прозвучал немного нервно, когда он сказал:       — Разумеется, я готов отблагодарить тебя за хлопоты. Возместить потраченное тобой драгоценное время в золотом эквиваленте. Назови только сумму. Или я сам могу назвать...       — Меня это не интересует, — голос Ленеда похолодел еще больше, хотя это казалось совершенно невозможным.       «Фу-ты ну-ты, — с досадой подумал Эркен, — еще скажи, из награбленных у нас денег ты ничего не оставил себе! Верится с трудом. Но даже если так, не все итарки так разборчивы. Попадались мне очень даже заинтересованные в деньгах, особенно в больших. Но если ты такой упрямый, у меня есть для тебя в запасе и кое-что другое».       — Еще только одно слово! Ну, может, не одно, а два... Нет, три! — торопливо произнес он вслух. — Стлин Нат Альсар!       Ему опять удалось добиться внимания Ленеда. Старый военачальник уставился на него загоревшимися глазами, и собака уставилась точно так же, а за спиной послышалось недовольное низкое рычание, от которого у Эркена пошли мурашки по коже. Так рычать могла только еще одна зверюга, не замеченная им раньше. Сколько же их тут затаилось?!       Но если бы Эркен сейчас позволил себе испугаться и отступить от задуманного, он бы просто перестал себя уважать.       — Крепость пала, как тебе известно, — не оборачиваясь, продолжил он, и сам порадовался тому, как спокойно и уверенно звучит его голос. — Но, возможно, не все ее защитники погибли в сражении.       Ленед не торопился переспрашивать, кого конкретно имеет в виду посетитель, но, по крайней мере, больше не перебивал и не предпринимал дальнейших попыток вышвырнуть его прочь, не дав договорить.       — Тех, кто выжил, конечно, можно было бы обменять на что-то полезное. Так сделал бы я. Но беда в том, что не все в нашей повстанческой армии мыслят так же рационально. Большинство считают, что ряд самых одиозных фигур обмену не подлежит. Среди них, конечно, комендант крепости или вот убийца нашего знаменитого менестреля Гальвена.       На этом месте Ленеду точно следовало бы сказать что-нибудь, но он по-прежнему молчал. Эркена уверяли, что Ленед дорожит своей семьей, но пока было не очень похоже, что это так. Старик вообще понял, о ком речь?! Почему он не задает вопросов? Почему никак не проявляет своего отношения к услышанному?       — Да-да, твой внучатый племянник выжил после штурма Стлин Нат Альсар. Вот, посмотри-ка на это! — с этими словами Эркен торжественно выложил перед итаркским военачальником отобранный у парня медальон. Ленед все еще не выглядел так, как будто он в принципе способен испытывать хоть какие-то родственные чувства. Не сделал даже попытки поближе рассмотреть безделушку и портреты в ней. Да что там рассмотреть, даже руки к ней не протянул. Разве что соизволил разжать губы, чтобы всë так же холодно поинтересоваться:       — Почему выжил? Каким образом это ему удалось?       — Да какая разница, почему и как? — искренне удивился Эркен. — Главное ведь, что выжил. Повезло ему! И особенно повезло, что никто до сих пор не знает об этом. Большинство повстанцев даже не подозревает, что он не погиб при осаде и штурме, а значит, не будут его искать. Это сильно облегчает дело. Мне известно, где он скрывается, и я мог бы спасти его жизнь и свободу. В качестве ответной услуги я хотел бы попросить тебя устроить мне аудиенцию у генерал-губернатора... Тебе с твоим влиянием это ведь не составит никакого труда?       Последняя фраза Эркена была не только продиктована желанием польстить старику. Он и в самом деле так думал. Выгодное предложение для обеих сторон. Действительно, ну что в этом такого? Одна маленькая аудиенция. Ну, возможно, не такая маленькая. Ее организация ничего не стоит итаркскому военачальнику, а вот Эркен одним махом преодолеет разделяющее его и генерал-губернатора расстояние, несмотря на расставленные на его пути препятствия.       «Ну давай же, соглашайся! — мысленно подбодрил он старика. — Никто не может оставаться настолько бесчувственным и одновременно настолько упрямым!»       Но Ленед все молчал, о чем-то раздумывал, что-то вспоминал или прикидывал про себя.       — Не хочется показаться невежливым... Но ты вообще заинтересован в моем предложении? — наконец спросил Эркен, устав ждать.       — Если ты изыщешь способ вернуть мне Рейкелла, — объявил итаркский военачальник, прерывая тягостное молчание, — живым и невредимым, я позабочусь о том, чтобы генерал-губернатор принял и выслушал тебя.       — Отлично! Вот и договорились... Мне вполне хватит твоего слова. Только одно еще хотелось бы уточнить... Видишь ли, деловые интересы настоятельно требуют моего присутствия в Эйнасе. То есть скорейшего возвращения в Эйнас. Я, конечно, не собираюсь никого торопить, но как ты думаешь, если я выполню свою часть нашего договора, сколько времени понадобится тебе, чтобы...       — Я выпишу тебе пропуск в Таннелон в тот же день!       — Просто замечательно, — быстро сказал Эркен. Ленед в очередной раз невежливо перебил его, но зато именно теми словами, которые он желал услышать. Все-таки старик клюнул, пускай вначале и не похоже было, что новости о родственнике действительно порадовали его. Но важен результат. А в результате Эркен получит то, чего добивался. Значит, все идет как надо, и неуловимый генерал-губернатор все ближе. Вернее, Эркен все ближе к нему!       Оставалось пара пустяков — с помощью Барна или без нее добраться до этого паршивца, Рейкелла, схватить его, убедить Барна отказаться от мести...       Но для начала благополучно миновать четвероногих бестий, которым в любой момент может прийти в голову все что угодно.       Нет, какое все-таки вопиющее неуважение к посетителям, позволять псинам не только торчать в кабинете, где обсуждаются важные дела, но и безнаказанно рычать на солидных посетителей! В этом все итарки. А еще считают себя благовоспитанными и утонченными.       Оставшись, наконец, один, Ленед проявил признаки сильных эмоций, которые тщетно желал обнаружить в нем Эркен. Он резко вскочил с места, так что обе собаки тоже встрепенулись, зашагал по комнате, схватил из стопки на приставном столике несколько листов самой хорошей бумаги, швырнул их на стол, нарушая царящий там идеальный порядок. Нетерпеливо тряхнул подвеску с колокольчиками, так что чуть не сбил ею чернильницу. На звон в помещение вошел дежуривший снаружи в вестибюле адъютант и остановился с выжидательным видом.       — Придется изменить сегодняшний распорядок. Возникла необходимость прямо сейчас написать пару важных писем, — сказал Ленед, ни словом не касаясь визита купца. Оставалось непонятно, связаны ли упомянутые письма с ним или нет. Адъютант сгорал от любопытства, ему ужасно хотелось узнать хоть какие-то подробности того, как прошел разговор с необычным посетителем и чем закончился. Но он ни за что не стал бы первым заговаривать о его результатах, вместо этого спросил:       — Позвать секретаря?       — Нет, не нужно. Эти письма я напишу своей рукой. И прямо сейчас. А что касается запланированных на утро посетителей... Впрочем, погоди! — внезапно Ленед прервал сам себя и уперся подозрительным взглядом в адъютанта. — Вначале я должен прояснить кое-что.       Адъютант мгновенно подобрался и изменился в лице. Привычное выражение любопытства с долей иронии исчезло, он даже слегка побледнел.       — Прежде чем мы продолжим, я хотел бы узнать, — негромким, глуховатым голосом сказал Ленед. — Я хотел бы узнать, брал ли ты с дарийского купца деньги за то, чтобы пропустить его ко мне?       Адъютант испуганно выдохнул:       — Клянусь, нет!       Ленед еще некоторое время молча сверлил его взглядом, под которым адъютант не осмеливался даже дышать. А потом как ни в чем не бывало вернулся к своим распоряжениям:       — Ну, раз так, слушай дальше. Проследи, чтобы меня в ближайшее время не беспокоили. Всех, кто сегодня ждет приема, перенеси на завтра. Если у кого-то вопрос жизни и смерти, пускай подождет, но имеет в виду, что ждать придется долго.       Адъютант четко исполнил церемониальный жест, которым обычно пренебрегал, означавший, что он принял к сведению приказ и приступает к выполнению, и, сдерживая шаг, вышел за дверь. Одна из собак выскочила следом за ним и остановилась, настороженно озирая совершенно пустой вестибюль. Животное уловило его смятение, но никак не могло обнаружить причину, породившую его.       Адъютант вряд ли вообще заметил все эти собачьи маневры. Он остановился, прислонился к стене и прикрыл глаза. Перед тем, как отправиться выполнять распоряжения начальства, необходимо было хотя бы пару мгновений перевести дух.