За кромкой гор

      Засуха закончилась внезапно, с одного дня на другой. Долгожданные дожди шли теперь часто, перемежая собой жару и обещая невиданный урожай. Но сегодняшний день выдался погожим и сухим. В арисальской гостинице «Пьяная русалка» часть столов расставили во внутреннем дворе, между конюшней и основным зданием, для желающих посидеть на свежем воздухе. От стены до стены были натянуты веревки, с которых свешивались над столами виноградные кисти с неспелыми еще, похожими на маленькие горошины и такими же зелеными ягодами. Со временем они нальются соком, отяжелеют, станут крупными и прозрачными, золотисто-желтыми, веревки провиснут под их грузом...       Через узорную зелень виноградной листвы яростно жарило солнце, высоко стоявшее в темно-голубом небе. В толстостенной глиняной кружке пузырился только что принесенный из подвала, еще прохладный золотистый сидр. Но даже это не повышало настроения Барна.       Он подробно и честно рассказал сидящему напротив Эркену, как всё получилось с переправой и последующим приездом в Арисаль. Не скрыл и своих намерений передать пленника в руки судьи. Особенно обидно было, что если Эркен захочет ругать Барна последними словами или стыдить за глупость, он имеет на это полное право. Это при том, что он уже сам сколько раз упрекал себя за легкомыслие и небрежность, да что толку от этих упреков? Ведь итарк был пойман именно там, где указал купец. Был у Барна в руках, но улизнул. А нужно-то было всего лишь глаз с него не спускать. Не надеяться на то, что стены тюрьмы смогут его удержать. Впрочем, задним умом все сильны...       Закончив свой рассказ, Барн виновато вздохнул. Он готов был выслушать все, что Эркен думает о нем, еще и потому, что в нем теплилась надежда на всегдашнее хитроумие купца. Если уж он в прошлый раз так безошибочно вычислил, где искать этого Рейкелла, то, может, и в этот раз поможет напасть на его след?       Эркен ругаться и насмешничать не стал, шансом опять выставить Барна дурачком воспользоваться не спешил. Задумчиво повертел в руках медальон — единственное, что осталось от их пленника, — почесал в затылке и сказал, что, возможно, еще не все потеряно.       — Знаешь, что главное для рыбака? Правильно расставить сети. А там уж остается только ждать, кто в них попадется. Надо будет объявить премию за его поимку! Деньги в таких случаях творят чудеса, вот увидишь!       — Думаешь? — оживился Барн. — А что, если он уже далеко отсюда?       — Или да, или нет, — спокойно заметил Эркен. — Но только дальше в направлении Гулланктора тянется пустынная, безлесная местность. И значит, ему придется рисковать идти полями, открытыми равнинами. Решится ли он на это? Или предпочтет отсидеться тут, под Арисалем, пока суматоха не уляжется и толпы людей на дорогах не рассосутся?       — Думаешь, он еще скрывается в городе? — спросил Барн.       — Это было бы совсем не так глупо. Где и затеряться, как не среди множества людей. Прикажу расклеить в городе и окрестностях объявления о награде. А сам переговорю с местными торговцами. И с главами других гильдий. И со жрецами, — перечисляя тех, к кому нужно будет обратиться за помощью, Эркен загибал пальцы, — и с городской охраной. Узнаю, не случилось ли за последнее время в окрестностях чего-нибудь необычного или пакостного. Или и необычного, и пакостного одновременно.       — А ты тоже не сиди на месте! — распорядился он, обращаясь к Барну. — Ходи повсюду, слушай разговоры, рассматривай прохожих. Ты знаешь его в лицо. Уверен, кстати, что тебе не нужны деньги на проживание?       — Уверен, — ответил Барн. Он не слуга Эркену. Они — временные союзники, и останутся союзниками, только пока Рейкелл не схвачен. — Скажи лучше, этот медальон, который я тебе отдал, он очень ценный?       Купец перевел взгляд на зажатую в руке безделушку.       — Ну, для начала тут золота на...       — Да про золото и механизм мне не так интересно, я хочу знать про картинку!       — Не перебивай меня, когда я как раз пытаюсь ответить на заданный тобой вопрос! Картинка стоит, пожалуй, подороже. Давно не встречал ничего подобного. Тонкая работа, необычная... Нарисовано-то лет пятнадцать-двадцать назад, не раньше, это понятно. Но манера старинная. Такие штучки не для каждого, но знатоки ценят их дороже золота. Помнится, как-то я раздобыл для моего благородного друга короля Гальвара Могучего набор миниатюрных сценок из крестьянской жизни на лакированном дереве. Обошлись мне в целое состояние, зато король — как раз такой ценитель — настолько растрогался, что в ответ пожаловал мне право на беспошлинную торговлю на целый год. Эх, были времена... Но, впрочем, я отвлекся. Тут у нас роспись по эмали, так что точную цену этой миниатюры я тебе назвать не рискну. И примерную тоже. Даже я не могу одинаково хорошо разбираться во всем, — Эркен задумчиво потер лоб, но потом его лицо просветлело, — хотя знаешь, что? У меня в Эйнасе есть лавка, где как раз и торгуют редкостями, всякими ценными и красивыми вещицами. Тамошние приказчики наверняка могли бы оценить ее стоимость.       — А тебе известно, как вообще такое рисуют? Это же представить себе трудно, чем можно нанести такие тонюсенькие линии, и чтоб краски не смешались...       — Как-как? Медленно и печально! — отрезал Эркен, и Барн заподозрил, что купец просто не знает ответа на его вопрос. Но все же не удержался от того, чтобы задать еще один, самый для него важный:       — А это мог быть дарийский художник?       — С чего это вдруг? Думаю, это итаркская работа.       — Ты уверен? — разочарованно протянул Барн.       — Честно говоря, нет, — признался купец. — Сам медальон — точно итаркский, они любят такие узорчики. Но вот что касается вставленной в него картинки... В Таннелоне ведь и дарийцы попадаются, пускай немного, и как раз те, кто умеет что-то особенное, или иначе может быть полезен тамошним хозяевам. Мастера своего дела.       Кстати, о мастерах. Не забывай, Барн, что мое предложение все еще в силе. Как только я получу этого Рейкелла, скажи только слово — я тут же устрою тебя в одну из таких специальных лавок. Через твои руки пройдет множество прекрасных вещиц, новых и старинных. Научишься разбираться в них, если уж они тебя так интересуют, узнаешь, как каждую из них изготовляют и в каких краях. Подумай об этом!       — Я... Я подумаю... — неуверенно кивнул Барн. Подумать тут действительно было о чем.       Эркен вздохнул. Барн — неплохой парень, хотя и успел за последний год сделаться слишком уж самоуверенным и самостоятельным. Упрямится, не слушается людей, которые образованнее, умнее и старше него. С другой стороны, самостоятельность — это лучше, чем тупое равнодушие, как у других. У него есть хватка, он не глуп и готов землю носом рыть, чтобы изловить родственничка Ленеда. Главное, чтобы не прикончил на месте, а там уж Эркен его обработает.       Хотя это, конечно, будет нелегко. Вот дались этому упрямцу месть за наставника и прочий высокопарный вздор. Если бы у Эркена было больше времени, он сам возглавил бы поиски и ни с кем не связывался. А так приходится надеяться, что в его отсутствие Барн не натворит необратимых глупостей.       Купец еще раз вздохнул. Эх, был бы Ройф, его надежда и наследник... Вот на кого можно было бы всецело положиться в такой ситуации. Уж Ройфу никогда не нужно было объяснять, почему Эркен поступал так или иначе, и что главное, что второстепенное. Он и в первый раз не позволил бы себе самоуправства и не упустил бы добычу из рук. Но Ройфа больше нет, приходится обходиться теми, кто остался...       Нужно не забыть объявить хорошую награду за поимку итарка. Не уточняя, однако, о ком именно идет речь. Незачем жителям Арисаля знать, что именно он явился причиной восстания. Пускай его ищет как можно больше людей, но не для расправы, а чтобы заработать.       Перед отъездом в Тенес Эркен действительно переговорил со всеми, с кем только мог, договорился со всеми, с кем только можно было договориться, выслушал немало историй о последних происшествиях в городе и окрестностях. Изо всех этих разговоров самый примечательный случился у него с троицей торговцев-неудачников, подвергшихся нападению речных разбойников и потерявших свой товар. Этот разговор укрепил купца в мысли, что поиски вокруг Арисаля прекращать не следует ни в коем случае. Хотя самого Рейкелла они не видели, им все же было что рассказать:       — Так сколько, вы говорите, разбойников на вас напало?       — Один. Но это мы только видели одного, а в кустах по обе стороны ручья их было еще видимо-невидимо!       — Невидимых и считать нечего! — отмахнулся Эркен.       — Как нечего, если они нас чуть жизни не лишили? Такую стрельбу подняли…       — А этот, который выскочил, был вообще великан.       — И к тому же ужасный на вид, лохматый, здоровенный… — наперебой жаловались пострадавшие. — Мы едва успели убежать.       — А что же вы не шарахнули его багром или что еще было под рукой? — нахмурился Эркен. — Даже не попытались. Вас же было на плоту трое против одного!       — А если бы он нас?       Примерно в это время разбойник, о котором шла речь — он предпочитал называть себя речным пиратом — сидел на лесистом берегу Сиаль ниже Арисаля, на холме, с которого можно было хорошо видеть реку. Его привел сюда Рейкелл. Вид перед ними открывался очень живописный — вода в этот солнечный день ярко голубела на фоне зеленых берегов — но сообщникам было не до природных красот, глаза обоих были прикованы к большому, тяжело груженому купеческому кораблю. Он медленно двигался вверх по реке и как раз огибал хорошо видный отсюда длинный узкий островок в самой середине потока. Даже не островок, а плоскую песчаную косу, выступающую из воды и клином разрезающую реку на два рукава. Корабельщики заранее начали уклоняться в сторону, огибая островок, чтобы пройти ровно посередине одного из рукавов, по самому глубокому и безопасному месту. Сообщники молча и сосредоточенно наблюдали за этим маневром, пока корабль не миновал узкое место и не вернулся в прежний фарватер.       — Так теперь и доплывут до самого Арисаля, вода-то снова поднялась после дождей, — нарушил молчание Кельд. — Ты чего ради меня сюда притащил через лес? Шли, шли, только зря ноги топтали. Сидим теперь, смотрим с тобой на груженные всякими разными товарами корабли и слюнки глотаем. Такой корабль, конечно, заманчивая добыча, но не про нашу честь.       — Ты остров видишь?       — Вижу, конечно, не слепой.       — Те корабли, что идут вверх по течению, всегда огибают его с дальней стороны. А те, что спускаются вниз по реке, с нашей. Это специально так заведено, чтобы не столкнуться в плохую видимость. В туман или в темноте.       — Ну и что, пускай огибают. Все равно даже боковые рукава слишком широки и глубоки для бревна…       — Ты вообще способен подумать о чем-нибудь, кроме бревен?!       — Да я... — обиженно начал сообщник, но Рейкелл бесцеремонно прервал его:       — Нет, поэтому молчи и слушай меня! Кто день за днем ныл и жаловался, что прошлая добыча для него слишком мелкая?! Забыл, как считал достойной добычей корзину земляники?       Кельд насупился, но спорить и перебивать перестал.       — Эти корабли, они и ночью так идут, хотя куда реже, чем днем, я сам видел, — продолжил свою речь Рейкелл, — а чтобы они не врезались в косу, специальный смотритель приплывает на островок и оставляет там на ночь большой масляный фонарь, который служит им ориентиром. Летние ночи короткие, одной заправки хватает до рассвета.       — Так ты что, предлагаешь погасить его?!       — Ну зачем же? Гасить фонарь мы не будем. Корабельщики хорошо знают свой маршрут, и если не увидят знакомый свет на привычном месте, начнут беспокоиться. Решат, что его случайно загасил ветер или кто-то безобразничает, да и встанут на якорь до утра, пока не просветлеет. Мы сделаем гораздо лучше — заберем фонарь с острова и перенесем на этот берег. Тогда корабельщики, плывущие в Арисаль с товаром, думая, что огибают косу, как раз в нее и врежутся. А течение Сиаль довершит дело, еще надежнее усадив корабль на мель.       Кельд облизнул губы. В его глазах зажегся заинтересованный огонек, который тут же сменило сомнение:       — Так там команда, небось, побольше, чем три человека, и не такие трусы, как те торговцы. Мне одному не справиться. Если ты и дальше намерен держаться в стороне, не желаешь пачкать себе ручки...       — Я возьму на себя фонарь, — заявил Рейкелл, пресекая на корню очередную дискуссию о недостаточности его вклада в совместные преступные предприятия. — А ты уверял, что знаешь в Арисале лихих парней, которым, как и тебе, давно надоело грабить подвыпивших прохожих по темным закоулкам и трястись перед каждым патрулем стражников. Так, наверное, кто-то из них захочет присоединиться к нам?       — Может, и захочет, — задумчиво протянул Кельд. — Дельце-то интересное намечается. Настоящее дельце.       — Лучше было бы мне, конечно, самому на них посмотреть, — в свою очередь задумался Рейкелл, который опасался, что Кельд, оставленный без контроля, выболтает своим приятелям все сразу, в подробностях. А он сам предпочел бы до последнего держать их в неведении, раскрывая только самое необходимое. Да и вообще не слишком доверял выбору Кельда и его знанию людей.       — Так давай ты в этот раз пойдешь в город со мной! — покосился на него сообщник. — Приведу парочку смелых парней, поговоришь с ними и решишь, можно ли взять их в дело. И вообще мне надоело таскаться туда-сюда одному. Да еще с мешком на спине.       — Ты же всего два раза ходил.       — А ты ни разу! И как тебе самому не опостылело день за днем торчать в лесу? Смотри, скоро совсем мхом обрастешь! Ну нельзя же быть таким... таким...       Кельд запнулся, но Рейкеллу хватило сказанного. Сначала сообщник намекал на его барские замашки, потом, что он опасается напасть на торговцев. Теперь, что боится сунуть нос в Арисаль.       Но это не страх, вовсе нет! Просто разумная осторожность. Самое обидное, что ему действительно ужасно опостылело скрываться, прятаться, сидеть в лесу. Была бы еще хорошая погода, а то суток не проходит без дождя... Так, может, действительно вернуться в Арисаль? Всего на пару дней? Да, тогда у парома Рейкеллу не повезло наткнуться на помощника менестреля. Но этот Барн, наверное, уже давным-давно покинул город. Кто-то из мятежников, конечно, задержался и теперь ищет работу и кров в Арисале. Тем лучше, среди всех этих пришлых людей легко будет затеряться. Охранники на воротах, по свидетельству Кельда, и внимания не обращают на тех, кто входит в город или выходит. Тем более нечего и некого бояться в тех притонах, в которых обычно отирается Кельд. Можно будет держаться в его тени, а самому помалкивать. Рейкелл рассеянно прищурился на блестящую от солнца поверхность реки. Одна его часть так и рвалась в город, находя все больше аргументов в пользу этой вылазки, другая подсказывала, что это более чем сомнительная идея...       — Ладно, в следующий раз я пойду с тобой, — выпалил он и сразу успокоился. Теперь все разрешилось, можно было больше ни о чем не думать и не сомневаться — раз обещал, придется идти.