Когда мы будем главными героями

Утром я проснулась от звона посуда – тонкие стены Сашиной квартирки совсем не мешали любым звукам с кухни будить всех в комнате. Первым, что я увидела, когда встала, было недовольное лицо Киры – та лежала на раскладушке и молча моргала, будто силилась открыть глаза, но не могла. - Доброе утро, - зевнув, сказала я. Кира что-то сонно пробурчала в ответ, в чём было сложно разобрать слова, и натянула одеяло на голову. Я попыталась выйти из комнаты как можно тише, чтобы не мешать ей, и проскользнула в коридор. По квартире разносился приятный запах некрепкого кофе. Войдя на кухню, я встретилась взглядами с Сашей. - Я разбудил вас?, - полушёпотом спросил он, ставя на плиту сковородку, - пытался потише греметь посудой. - Всё хорошо, - ответила я, пытаясь не заснуть стоя. Я упала на первый попавшийся стул и подперла голову руками, борясь с остатками сна. Потерев глаза, я неожиданно обнаружила поставленную передо мной чашку кофе. - Тебе нужно, - с улыбкой сказал Саша, когда я подняла на него голову. - Спасибо. - Молоко, сахар, корица?, - спросил он приветливым тоном баристы. Я добавила молоко в таком количестве, которое убило бы любого любителя настоящего чёрного кофе, и, медленно попивая, оглядела кухню. Крохотное помещение выглядело так, будто искусственный интеллект попросили нарисовать ностальгическую картинку советской кухни: холодильник со значками, старые обшарпанные батареи и белые ставни на окнах, серые обои и неподходящие ни к чему цветочные занавески. И, поверх этой неуютной картинки, наслаивались следы пребывания здесь Саши с сестрой – мягкий клетчатый плед на стуле, оставленная на подоконнике книга, цветы в горшках, коллекция чашек на полках, количество которых совсем не соответствовала тому, сколько людей живут в доме. Из кружек с весёлыми изображениями собачек, котов и даже утконосов выделялась белая чашка, на которой каким-то перманентным маркером было жирно написано «кружка Киры». Имя Киры было подчёркнуто, и я чётко представила, как остервенело она это писала, чтобы никто не брал её вещь. - А где Серёжа?, - спросила я, оглядываясь. - Ушёл уже, я его не видел утром, - ответил Саша, отворачиваясь к плите, где что-то уже шипело на сковородке. Вскоре с запахом кофе смешался запах свежеиспечённых блинов. Мне казалось, что я в домике заботливой мамы из мультика дисней, а не в серой панельке. На кухню медленными шагами ввалилась Кира, ещё более сонная, чем была я. - Пёс ушёл? Рада начинать утро с хороших новостей, - сказала она, располагаясь на диване. Кажется, её сарказм просыпался раньше, чем она сама. - Не зови его так, - поправил её Саша, но та лишь улыбнулась. - Я его вообще никуда и никогда не зову. Саша хотел что-то ответить, но, посмотрев на меня, осёкся – наверное, не хотел вмешивать меня в их семейные ссоры. - И вообще он скидывается за квартплату, когда тут ночует, - только и добавил он, таким голосом, будто явно хотел дать понять, что разговор закончен. - Только поэтому я его и терплю», - не останавливалась Кира. Дожарив первую порцию блинов, Саша отдал их Кире. - Если ты думал, что я не могу есть и высказывать своё мнение одновременно, - сказала она с набитым ртом, - ты ошибаешься. Но еда и кофе без молока и сахара всё-таки отвлекли её от новых рассуждений о Далматинце. - Сколько тебе класть?, - спросил Саша, глядя на меня. Мне становилось всё неудобнее от уровня его гостеприимства. - Парочку. Спасибо, - смущённо ответила я. Он положил больше, чем я просила, и передал мне тарелку. - Если не доешь, Кире отдашь. Для человека, который выглядел так, будто питается только чёрным кофе и энергетиками, его сестра и вправду оказалась большой сладкоежкой. Она выдавила на блины остатки всех джемов, сметаны и даже мёда, которые нашла в холодильнике, и успела всё съесть, пока я только ковыряла вилкой в одном из своих блинчиков. Мне казалось, что чем медленнее я доем, тем позже мне придётся уехать из квартиры Саши и поехать к себе. А от того, как случайно я тут оказалось, усиливалось ощущение, что этот момент пройдёт и больше не повториться. Сам Саша ел быстро, часто глядя на часы. - Мне скоро на работу выходить, - уведомил он меня, - но Кира пока дома, так что собирайся в своём темпе. Та никак не реагировала на наш разговор, скептически рассматривая последний блин на своей тарелке. - Подгорел?, - спросил Саша. - Да вроде не сильно. - Если блин подгоревший попадается, жених брюнет будет, - сказала я прежде, чем успела подумать, насколько старчески это звучит, - мне бабушка рассказывала. - Чего, хочешь, чтоб тебе отдала?, - улыбнулась Кира, протягивая мне на вилки слегка почерневший блин. Я отмахнулась. Саша сел за стол и через минуту уже встал - Всё, пора бежать. - Ммм!, - Кира недовольно помычала с набитым ртом, - куда? Мы сегодня едем. - Прости, я не смогу, мне надо заменить коллегу, который по болезни не выйдет. Он меня заменял, когда было нужно. Саша выскочил из кухни до того, как Кира успела что-то ответить. Та кинула в стену скомканной салфеткой и нахмурилась. - А куда вы сегодня должны были ехать?, - попыталась разузнать я. - Новгород. Великий. Я ещё никогда не слышала, чтобы какое-то слово звучало с такой дозой негатива – Кира будто выплюнула название города. - В общем, мне надо домой забрать кой-какие вещи – холсты, краски, мелочь всякую – и Саша обещал поехать со мной. - Нужна помощь нести? - Да не в этом дело. Кира замолчала и явно больше ничего не собиралась объяснять. Я так и не узнала, что ждало её дома, но вот меня дома никто не ждал – ещё полнедели, пока мама была в командировке, мне предстояло в одиночестве душной старой квартиры просиживать дни и пытаться что-то писать. - Если тебе просто нужен кто-то, чтобы не ехать одной, я могу поехать, - неуверенно предложила я. Хотя каждый день, когда я не садилась за письмо, грозил очередным приступом вины вечером, чувство благодарности Саше за его гостеприимство и желание хоть как-то помочь пересилили. - Так, если это потому что тебе меня жалко, не надо, - строго сказала Кира, - я вообще не жалуюсь, я просто ругаюсь на Сашу лишний раз, потому что он мой брат, и это мой долг. - Я понимаю, - ответила я, - но я никогда не была в Пскове, и … - Ты ничего не потеряла, - перебила меня Кира, - ну если прям хочешь зачем-то потратить своё время сегодня, я еду на электричке через полтора часа. - Договорились, - быстрее ответила я, боясь, что Кира передумает. К счастью для меня, по пути на вокзал мне было некогда жалеть о спонтанном решении – мы вышли слишком поздно, и каждую секунду я смотрела на часы и прикидывала, успею ли купить в кассе билет до отправления Ласточки. Выйдя из метро на площади восстания, я тщетно пыталась не отставать от Киры на переходе до вокзала, но меня на каждом шагу сбивали идущие навстречу потоки людей, пока Кира уверенно продвигалась вперёд. Когда уже у самого здания вокзала я услышала, что кто-то окликнул меня по имени. Обернувшись, я забегала глазами, пытаясь найти знакомое лицо в толпе. - Привет! От неожиданности я вздрогнула, когда рядом со мной из ниоткуда появилась Дарина. - Я тут играю, - она кивнула в сторону группки уличных музыкантов, у которых был перекур, - и вот тебя увидела, решила спросить, как тебе вчерашний вечер – отзывы, рекомендации? - Мне очень понра…, - начала я, но Кира уже тащила меня за рукав в сторону вокзала. - Мы опаздываем!, - заявила она, даже не здороваясь с Дариной. - Ладно, я быстро, - Дарина зашагала рядом с нами, не обращая внимания, что Кира не была ей рада, - через неделю новый квартирник, хочу доработать и улучшить формат. Музыкантов думаем тех же оставить, с новыми такая морока договариваться, все подтвердили участие, только Далматинец ещё не ответил. Если увидите его… - Да, да, передадим, - перебила Кира, ускоряя шаг. - Пусть обязательно напишет! Всё, я на вас надеюсь, давайте. Дарина исчезла в толпе также внезапно, как появилась, и теперь нам ничего не мешало ускориться на финальном рывке до касс и перрона. Там мы заскочили в первый вагон, даже не пытаясь успеть добежать до нашего, и за нами закрылись двери. По дороге я попыталась выяснить хоть что-то о её семье, с которой, возможно, мне предстояло встретиться. - Да там ничего весёлого, - только и отмахнулась Кира, - и вообще я надеюсь, что мы ни с кем не встретимся сегодня. Я попыталась не отступать, напомнив Кире, что ничего не знаю о ней и Саше. - Мне будет интересно послушать, как вы в Питер перебрались, например, надолго ли?, - я старалась поднять тему для разговора. - Сашу спроси, - коротко и резко ответила Кира. Моим вопросам было далеко до той уверенности, с которой она отказывалась отвечать, так что пришлось согласиться ехать молча, но это лишь усилило мой интерес к их истории, и я пообещала себе обо всём узнать от Саши. Первые пару часов Кира то засыпала, уткнувшись головой в окно поезда, то просыпалась и смотрела что-то в телефоне. Я в это время заканчивала описывать в заметках всех персонажей, которыми стали встреченные на квартирнике люди. Когда я закончила, до Новгорода оставался ещё час. Я заметила, что Кира тоже начинает скучать – она постоянно включала телефон, листала что-то, и снова выключала, не найдя себе занятия. Я попыталась воспользоваться этим и снова начать разговор с чего-то случайного: - Эту куртку ты тоже разрисовала? - Ну конечно. Кира гордо покрутила руками, дав мне со всех сторон рассмотреть рукава кожанки, исписанные строчками неизвестных мне песен. - Одна из моих любимых групп, всё мечтаю на их концерт попасть, но не знаю, приедут ли когда-то они. Не уверена, что тебе зайдёт, они такие, совсем треш металл. Саша говорит, что не доверяет музыке, где криков больше, чем слов, но я в выборе музыки ему не доверяю. - Часто ходишь на концерты? - Ооо да. Как в Питер переехала, почти все заработанные деньги трачу на билеты – когда совсем нет, на какие-то гаражные группы за две сотки сходить готова, лишь бы куда. В Новгороде то концертов не бывает, и не каждый раз получалось в Питер приезжать. Ну там, честно скажу, у меня и денег не было, чтобы тратить. А если чё-то перепадало немного, копила. Ну или на краску тратила – для одежды или для волос. Она провела рукой по коротко обстриженным волосам - А что так сильно обстригла?, - спросила я, пытаясь представить её с длинными волосами. - Да почти каждую неделю в новый цвет красила дешёвой краской, вот и спалила. Легче уже новые отрастить, - ответила она так легко, будто речь шла о какой-нибудь порванной одежде, которую было совсем не жалко выкинуть, а не о волосах. Так мы и проболтали до самого Новгорода. От неожиданной разговорчивости Киры, которая до этого никогда не говорила со мной больше двух предложений, мне было легко и весело, но стоило нам выйти из здания вокзала, как я заметила, что Кира не разделяет мой позитивный настрой. - Вот и дом, - тихо сказала она, обводя глазами серое небо, - мда. Пойдём быстрее. Я не заметила ничего страшного в пейзаже маленького городка – в любой другой ситуации он показался бы мне уютным, таким милым стареньким, но беспокойство Киры передавалось мне, и я чувствовала, как холодные мурашки забегали по затылку. В поезде я хотела попросить Киру показать мне город, но сейчас уже не думала об этом, и только молча шла за ней, с трудом успевая за её шагом, чётким и широким, будто она маршировала. Мы так долго шли пешком, что, казалось, прошли насквозь весь Новгород. Наконец мы обошли низкий каменный храм с обшарпанными стенами, прошли мимо продуктового магазина – первого из тех, который я видела за всю дорогу, и остановились около дома. Он показался мне уменьшенным макетом тех домов, к которым я привыкла в СПб – пять этажей ютились друг на друге, и каждый из них был похож на другие этажи, на соседние дома, и на дома в соседнем городе. Мне показалось, что около храма Кира сбавила темп, глядя на купол-луковичку, но прежде, чем я успела в этом убедиться, она уже снова разогналась, быстрым шагом заходя в подъезд. Только у входной двери она окончательно остановилась и прислонилась ухом к двери. - Никого?, - шёпотом спросила я после нескольких секунд ожидания. - Да хрен пойми, - ответила Кира, - по идее отца сейчас быть не должно, но если почему-то есть, мы только внутри узнаем. Она достала из рюкзака ключи с громко звенящими брелками и попыталась как можно тише открыть дверь. Щёлкнул замок, Кира медленно отворила дверь, рукой дала мне знак подождать её и нырнула в темноту квартиры. Вскоре она что-то крикнула мне, но я не расслышала и вошла внутрь. В нос ударил запах табака, а бледный свет неприятно щипал глаза. - Я же сказала, можешь не входить, я всё сама возьму, - крикнула мне Кира. - Прости, я не слышала, - призналась я, оглядывая жилище. - Ладно, проходи уж. Я вошла в единственную комнату и впервые за много дней поймала себя на мысли, что хотела бы оказаться вместо этого у себя дома. Стоило мне сделать шаг, не привыкнув ещё к слабому освещению, как я запнулась об что-то и услышала неприятный звон под ногами. Опустив голову, я увидела опрокинутую бутылку, из горлышка которой медленной змейкой выливались остатки содержимого. Весь пол был усыпан хламом, и было сложно сделать шаг, ничего не задев. Гора мусора доходила до стены и там как будто ползла вверх, к окну – такое впечатление производили пустые упаковки от сигарет, которыми был усыпан подоконник. - Это отца, - сухо ответила Кира на вопрос, который я ещё не задала Но, когда я отвернулась, заметила краем глаза, как она взяла одну из пачек, помотала в воздухе, чтобы по звуку понять, что в ней ещё что-то есть, и сунула в карман кожанки. Затем Кира подошла к чёрному шкафу, открыла дверь, которая держалась на одной петле, критично осмотрела лежавшие там вещи, достала одну потрёпанную рубашку, посмотрела на неё и тут же кинула обратно. - Ничего интересного. Она отошла, и мой взгляд зацепился за одну деталь, которая кольнула даже сильнее, чем кладбище полупустых бутылок или пачек сигарет – мужские ремни на дверце шкафа. Пиджак, ремни и галстуки – такой набор был в моей квартире последним напоминанием о том человеке, который там когда-то жил. Подумав о нём, я ещё сильнее ощутила присутствие в этом доме другого человека, который, в отличии от моего, мог в любой момент появится по-настоящему. - Помоги разобрать холсты, что тут ещё не использовано, и быстрее уйдём, - сказала Кира, вторя моему желанию исчезнуть из квартиры. Она передала мне картонную коробку, наполненную её принадлежностями для рисования. Я искала в ней пустые холсты, баночки, в которых ещё была не высохшая краска, не самые потрёпанные кисти, и этот процесс постепенно увлёк меня, успокаивая. - А это что?, - спросила я, достав что-то лёгкое, по ощущению пачку бумаги, бережно завёрнутую в плотный картон. - Неважно, - Кира забрала находку у меня из рук, но сквозь отогнувшийся уголок обёртки я увидела кусочек портрета в узнаваемом стиле, который было ни с чем не спутать. - Это икона?, - удивлённо спросила я. Кира недовольно поджала губы. - Ага. Но теперь ей было уже нечего скрывать, и она аккуратно развернула стопку рисунков. - Я всё детство иконописью при одной церкви занималась, - сказала она, перебирая листы, с каждого из которых на нас глядел святой. Она выбрала один – я узнала Святого Николая – и, вытянув руку, посмотрела на него на фоне тёмной прокуренной комнаты. Картина получилась тоскливая. - Не хотела их тут оставлять висеть, ещё запачкаются… задумчиво сказала она, - лучше убрать. Я всё ещё с удивлением наблюдала за тем, как она искала скотч и заклеивала понадёжнее картонную упаковку икон, а затем убрала на дно картонного ящика, позаботившись о том, чтобы сверху ещё лежал ворох бумаги. - А чего не заберёшь?, - спросила я, но не успела услышать ответ. Кира застыла, глядя в окно, и тихо сказала: - Отец идёт. Я посмотрела на улицу, но не видела во дворе ничего, кроме мусорного бака и пары безлистных кустов, которые упорно пробивались сквозь засохшую землю у асфальта. - Да не смотри, помогай лучше, - одёрнула меня Кира, - я машину услышала, это точно его, я лет с 14 умею этот звук отличать. Сейчас придёт. Она схватила всё, что могла унести, из отобранных нами ещё пригодных для использования материалов и рванула прочь из комнаты, по дороге хлопнув по выключателю света. Я последовала её примеру, в темноте несколько раз наткнувшись на хлам под ногами – но тот бардак, что мы оставили после себя, был незаметен в общем беспорядке. Выбежав из квартиры, Кира даже не остановилась запереть дверь, и спешила, прыгая через три ступеньки вниз. Я пыталась держаться в одном темпе с ней, и врезалась ей в спину, когда она резко остановилась. Скрипнула дверь подъезда. Кто-то поднимался навстречу нам. Кира развернулась и подтолкнула меня обратно к квартире: - Поздно. Новый план. Обратно, - отрывисто скомандовала она и сама показала пример, быстро возвращаясь в квартиру. Снова попав в уже знакомую комнату, я даже не пыталась обходить горы мусора на полу, пока Кира в три шага оказалась от окна. - На, - она сунула мне все вещи, которые несла сама, хотя у меня и так баночки с краской сыпались из рук, ударяя по ногам. Кира распахнуло окно, и в затхлое пространство стен ворвался свежий воздух. - Давай, - скомандовала она, вырывая нашу добычу у меня из рук. Я не успела сообразить, что происходит, как кисточки и холсты полетели вниз из окна. Кира явно целилась в куст, будто его сухие ветки могли смягчить падение. Судя по звуку их столкновения с асфальтом, высота второго этажа была вполне достаточна для сильного удара. Мне казалось, что мы в сцене фильма, который я смотрю со стороны – всё происходило быстрее, чем я успевала реагировать. Вот уже в следующую секунду Кира села на подоконник, свесив ноги, а из прихожей донёсся басовый голос, в пьяной скомканности которого я с трудом различала слова: - Эээ, кто? От страха я так и замерла на месте, будто прибитая к полу. - Ксюша! Я встретилась глазами с Кирой. - Надо прыгать.