Когда мы будем главными героями

- Серёжа, - тихо позвала я, когда он влетел на лестничную площадку ниже меня. Он остановился, помотал головой, но не заметил меня, и уже поднял руку, чтобы позвонить в дверь. - Серёжа, - повторила я чуть громче. В этот раз он обернулся в мою сторону и наклонил голову, вглядываясь в темноту совсем неосвещённого лестничного пролёта. Только подойдя совсем близко, он наконец разглядел меня и сел на ступеньку выше. - А мы всегда должны прятаться, когда видимся?, - спросил он шёпотом. - Похоже на то. Я кратко пересказала ему события последних десяти минут, опустив только то, что уже хотела уходить – с появлением Далматинца я и сама забыла об этом. - Ну теперь идём, - он встал и протянул мне руку, - мне то откроют. - Подожди, - сказала я, всё также шёпотом, - можно мы ещё на пять минут спрячемся, а потом пойдём? Мне хотелось объяснить свою просьбу, но я и сама не до конца понимала, чего хочу, так что нужных слов не нашлось. - Ладно. Далматинец пожал плечами и снова сел на ступеньки. Я ждала от него каких-то вопросов, но он лишь поудобнее прислонился к перилам лестницы и аккуратно поставил рядом гитару в чехле, который выглядел дороже и аккуратнее, чем вся одежда на нём самом. Я подождала ещё, но убедилась, что он ничего не просит объяснять. - Но разве что пять минут, я уже и так опоздал, - только и добавил он, - пару песен. Он достал телефон, вместе с которым из кармана выпали наушники, но чёрный экран не загорался. - Разрядился, - грустно констатировал Далматинец и с печальным видом убрал наушники обратно. Оставшись без возможности слушать музыку, он обвёл взглядом лестничную площадку, будто только сейчас заметил, где находится. - А ты чего?, - спросил он, посмотрев на меня. - М? - Кажешься грустной. - Не, не, - я помотала головой, - я просто немного устала. Многовато знакомств, уже голова кружится. Он понимающе кивнул. - Тебя уже все пригласили на все спектакли, показы мод, личные выставки? И рассказали все свои творческие планы? - Есть такое, - с улыбкой согласилась я. - А ты чем занимаешься? Я не сразу поняла вопрос, но он добавил: - Ты мне ничего не рассказывала о себе. Что по жизни делаешь? - Нуу, учусь, - только и ответила я, рисуя что-то пальцем на слое пыли на стене. Он снова кивнул. Продолжая рисовать на стене и не глядя на Далматинца, я добавила неожиданно для самой себе: - Знаешь, мне хочется кое-что рассказать тебе, но я это ещё никому не рассказывала, так что ты тоже не говори. Наверное, я бы тут же опомнилась и передумала, если бы он хотя бы спросил, с чего я решила выдать ему какие-то свои секреты, но он промолчал. Ничего в нём не выдавало смущение и удивление, и я постепенно начала привыкать к его привычке никогда не задавать вопросов, которые, казалось бы, были нужными и логичными. Быстро, пока я не успела передумать, я выпалила информацию о том, как хочу быть писательницей, но никому об этом не могу рассказать, потому что боюсь, что никогда не выполню свои планы. И как обидно, когда все вокруг такие яркие и творческие личности, а я только слушаю всех, и не знаю, когда смогу сама чем-то поделиться. Он внимательно слушал меня, подперев голову руками, а когда я договорила, в ответ только ободряюще улыбнулся. Мне стало странно легко, но я всё равно поспешила перевести тему. - Серёжа, а ты будешь свои песни играть сегодня? - Не, не тот формат. Да и «своих» у меня нет особо, так, полторы песни. - Но ты пишешь новые? - Пишу, конечно, хочется свой альбом, все дела. Может и выйдет когда-нибудь. - Может? А почему ты не уверен? - А в чём быть уверенным?, - спросил он, пожимая плечами , - это же всё мечты, никто не знает, что получится, что нет. Как и у тебя. Он говорил без малейшего намёка на грусть в голосе, как о чём-то обыденном, но меня сильно задели его слова. - А что будет, если ты не станешь музыкантом? Если не выйдет этим жить?, - спросила я. Далматинец задумался, глядя куда-то вверх. - Не знаю. Не могу представить, честно. Но жизнь же как-то продолжится, если с музыкой не выйдет. Без этого буду. Ненадолго воцарилась тишина, но Далматинец прервал её, вставая: - Всё, пора идти, прости. - Погоди, - я остановила его за рукав и быстро сказала полушёпотом: - Давай сейчас друг другу пообещаем, что ты станешь музыкантом, а я – писательницей. - Далеко смотришь, - усмехнулся он. - Тогда, для начала, что ты запишешь свой первый альбом, а я напишу первую книгу. Конечно, он снова даже не спросил «зачем?». - Ладно. - Пообещай. - Так я уже, - он всё также отвечал с усмешкой, не понимая мою неожиданную серьёзность. - Нет, прям серьёзно. Скажи «обещаю», - повторила я, крепче сжав его рукав. Серёжа с улыбкой посмотрел на меня и протянул мизинец. - Хорошо. Серьёзно обещаю. - Я тоже обещаю, - сказала я и обвила его мизинец своим. - Теперь идём наконец?, - нетерпеливо спросил он. Я задумалась. - Ты иди, - ответила я и быстро прошептала ему на ухо свой план, который сама придумала секунду назад. Серёжа бережно свернул проводок наушников, убрал в карман, спустился с лестницы и позвонил в дверь. - Кто там?, - быстро ответили на звук звонка. - Это я. Открывший дверь Басист был явно удивлён. - Дарина сильно злится?, - спросил его Серёжа полушёпотом. Кажется, это было имя Гадалки, которое я уже несколько раз за вечер слышала, но каждый раз забывала. - Ага, - машинально ответил Басист, пытаясь разглядеть что-то на лестнице, - ой, нет. Не знаю, короче. Ты никого не видел, когда поднимался? - Не-а. Только на улице вроде Ксюша шла, ближе к метро. Я не уверен, очень быстро бежал, боялся, Дарина и так меня за опоздание убьёт. - Дарина сейчас убьёт кого-то ещё за то, что он распугивает гостей, - послышался голос Гадалки. - Ляяяя, - грустно потянул Басист, - блин, я не думал, что она реально расстроиться. - Я могу войти?, - поторопил его Серёжа. Басист молча его впустил, и задумчиво встал, переваливаясь с ноги на ногу. - Ладно, куда она пошла, говоришь? - спросил он у Серёжи. - По восстания, к метро, кажется. Басист пробурчал себе под нос что-то ещё, но я не могла разобрать слов, пока он быстро бежал вниз по лестнице. Дождавшись, когда он спустится вниз, я выбежала из своего убежища. Далматинец открыл мне дверь, и я юркнула в квартиру. Первым, что я увидела, было расстроенное лицо Гадалки, которое при виде меня сменилось на удивлённое, а через несколько секунд на смеющееся. - Солнце моё. Я не сразу поняла, что она говорит это мне, и ещё более неожиданно оказалась в её объятиях. Её кудри приятно щекотали щёку. - Я волновалась за тебя, я так боялась, что ты ушла, я так не люблю, когда гости уходят недовольными, - тараторила она, всё не отпуская меня из объятий. Далматинец незаметно проскользнул в гостиную, пока Гадалка от него отвлеклась. Та наконец разжала объятия и пустила меня в дом. - Так, ну все музыканты наконец пришли?, - радостно спросила она у гостей, поддерживая роль организатора вечера. - Один только что ушёл, - напомнила ей одна из подруг, - Ксюшу искать. Гадалка попыталась изобразить, что раздражена, но у неё совсем не получалось спрятать привычную улыбку. - Ну позвоните ему! И быстрее. Пока гости рассаживались в гостиной, она вышла на балкон высматривать Басиста. - Ты же точно не обиделась?, - ещё раз уточнила она тоном заботливой мамы, когда я встала на балконе рядом с ней. Я покачала головой. - Как бежит, ну как он бежит!, - вскоре сказала она, указав на совсем маленькую фигуру в дальнем конце улицы, которая быстро приближалась к нам. До Басиста дозвонились буквально через пару минут после того, как он вышел из дома, но он уже успел впечатляюще далеко пробежать по улице к метро. Заметив нас, он замедлил бег и остановился под балконом. Мы были слишком высоко, чтобы услышать, что он говорит, но он так яростно жестикулировал, будто на месте изобретал свой язык жестов. В ответ Гадалка также жестом показала ему идти быстрее, но он засунул руки в карманы штанов и нарочито медленно, ленивыми шагами двинулся в сторону входной двери. Гадалка попыталась попасть в него водой из бутылки, которая стояла на балконе для полива растений в горшках, и он всё-таки ускорился. Когда все музыканты оказались в сборе, начался обещанный концерт – на час позже запланированного, но вряд ли кого-то это волновало, а часть гостей и вовсе за играми и разговорами забыла, зачем собрались здесь. В центре гостиной Гадалка сидела на кахоне, а рядом стояли Далматинец с гитарой и Басист, собственно, с басом. Его щёки ещё были красные от той пробежки, которую ему пришлось сделать. Он не обижался всерьёз, но провожал меня взглядом прищуренных глаз каждый раз, когда видел. Заиграли первые песни – каверы на Stromae, с редкими ошибками в ритме и плохим произношением, которое совсем ничего не портило. Было душно, и я села на балконе, наполовину прикрыв за собой дверь – мне нравилось, что так я всех вижу и слышу, но при этом нахожусь в каком-то своём, личном местечке. Гадалка во время выступления гостеприимно обводила гостиную глазами, одаривая всех собравшихся своей улыбкой, а Басист и вовсе к середине второго припева успел позаигрывать взглядом с каждой девушкой в комнате, но Серёжа всё ещё ни на кого не смотрел, пока пел – как и на Невском, он выступал с полузакрытыми глазами или глядя куда-то вдаль поверх голов, покачиваясь в своём ритме и широко улыбаясь, будто смотрел ни в пустую стену, а на какого-то очень дорогого ему человека, которого только он видел. Я быстро потеряла счёт времени, разглядывая с высоты пустой переулок с погасшими вывесками кофеен и редкими спешащими домой машинами. Через несколько песен я почувствовала, как вибрирует телефон в кармане – сработал будильник не беззвучном, который я сама себе поставила. Он напоминал, что сейчас надо уходить, чтобы успеть до закрытия метро. Я снова обвела взглядом квартиру, музыкантов и гостей, а затем улицу, за которой было так приятно наблюдать из моего укромного местечка. Быстро выключив будильник, я сунула телефон в карман. Я понимала, что пожелаю об этом позже, когда после квартирника окажусь без денег на такси и возможности вернуться домой на метро – но это будет позже. А сейчас вечер, незаметно перетёкший в ночь, казался таким бесконечным, будто ещё совсем нескоро придётся думать о любых делах, которые окажутся «после». - Я помешаю? От моих мыслей меня отвлёк голос, раздавшийся над ухом. Закрывая за собой дверь, на балкон вышла девушка, которую я ещё не видела на квартирнике – и была в этом уверена, ведь её я бы запомнила. Короткие чёрные волосы с изумрудными прядями торчали во все стороны ёжиком, пирсинг пересекал острую тёмную бровь. - Прости сразу за запах, страшно курить хочется, - сказала девушка, доставая из кармана кожанки сигарету и спички вместо зажигалки. Сделав пару затяжек, она протянула мне руку для знакомства. - Кира. - Ксюша. Очень приятно. Пожимая ей руку, я заметила тату, которая показалась под съехавшим рукавом куртки. - Ого, это настоящее? Она довольно улыбнулась, закатывая рукав. - Ага, эта самая первая, которую я сама себе набила. Кривая, но родная. - Сама себе?, - переспросила я, разглядывая неопределённые чёрно-красные рисунки, похожие на разводы акварели. - Да, сделала, когда только училась и моделей ещё не могла найти. Долго не могла найти, так что пока тренировалась на живой коже бить, всё на себе, - она с гордостью показала множество мелких рисунков и надписей на плече, щиколотках и тыльной стороне ладони. - Вааау, - только и смогла ответить я. Для меня даже перекрасить волосы было страшным событием, на которое я так и не решалась, так что меня искренне поражало спокойствие, с которым Кира показывала свои эксперименты на себе же. Кира затушила сигарету, но с балкона не уходила. - А я тебя не видела сегодня, - сказала я ей, - ты давно пришла? - Не. Я вообще не люблю такие… мероприятия. - Какие?, - уточнила я. - Где есть люди. Я рассмеялась, но по Кире не было похоже, что она шутит. - А зачем тогда пришла? - Клиентов искать, кому тату набить. На таких тусовках больших всегда желающие находятся – только актёрам нельзя в основном, работа запрещает, а музыканты и все прочие непонятно кто всегда рады. - И как сегодня успехи? - Пообещала какой-то девахе набить цветочек. Не густо, но лучше, чем ничего. - Цветочек? По тебе не кажется, что это твой стиль. - За деньги всё мой стиль. Кира с прищуром посмотрела на меня. - А ты? Как к тату относишься, думала что-то сделать? Мини сердечко, котика, что-то в стиле Ван Гога? - Я похожа на человека, которому нужно тату с Ван Гогом? - Очень сильно, - честно сказала Кира, - я работаю не так давно, но этих набросков звёздных ночей перебила... Много, в общем. Звёзд и подсолнухов. - Не, я не хочу тату, - я покачала головой. - Как знаешь, - Кира не уговаривала. За разговором с ней за закрытой дверью балкона я совсем упустила момент, когда музыка из гостиной стихла. Теперь вместо неё снова шумели разговоры, но постепенно их становилось всё меньше – гости разбредались по домам. Дверь балкона отворилась. - Привет, - весело сказал стоявший за ней Далматинец, но Кира тут же закрыла дверь обратно, чуть не стукнув его по носу. - Очень смешно, Кир, - отреагировал он. Я удивлённо посмотрела на неё, но она лишь закатила глаза. - Я жду, - сказал Далматинец, - все расходятся, пойдём. - Ты же можешь тут сегодня остаться, тебя не выгонят, - ответила Кира, но Серёжа покачал головой: - Не, договорились без ночёвок, всех выгоняют. - Неправда, тебя бы пустили тут на диван, ты дружишь с хозяйкой. - Мне у вас диван роднее, - засмеялся тут. - Вы знакомы?, - наконец прервала их я. - К сожалению, - ответила Кира, - этот бомж иногда ночует у нас, в квартире, которую брат снимает. - Саша, - уточнил Далматинец, обращаясь ко мне. - Ты его тоже знаешь?, - удивилась Кира. - Ага, с сегодняшнего дня. - Мы теперь все вчетвером друг друга знаем, прям друзья, - подытожил Далматинец, явно действуя Кире на нервы. - Мило. - Всё, пошли, - поторопил её Серёжа, - Ксюш, а ты куда? Только сейчас я поняла, что и настал тот момент, который я так легко откинула в мысли «об этом я подумаю потом». - Я не знаю. Он удивлённо поднял бровь. - Я далеко живу, а метро уже давно закрыто, - пояснила я. - А какой был план?, - спросила Кира. - Никакого, - ответила я легко, хотя на самом деле ко мне постепенно подступало осознание, что нужно экстренно что-то придумывать, нервничать, искать деньги на такси. У Серёжи с Кирой их не оказалось, но я даже не удивилась. - Хочешь, переночуй сегодня у нас, - неожиданно предложила мне Кира, - у нас диван на кухне свободный. - Э, - возмутился Далматинец, - почему свободный? - Я тоже могу гостей водить, если к Саше приходят, - ответила Кира всё тем же нейтральным тоном, которым говорила всегда, - найдёшь себе матрас какой-нибудь. Далматинец хотел что-то ответить, но его перебил доносившийся из гостиницы голос Гадалки, которая разгоняла всех по домам. - Так что, идёшь/нет?, - спросила меня Кира. Если бы в любой другой вечер, в любом другом месте меня спросили, хочу ли я переночевать в квартире с тремя людьми, которых ещё утром не знала, я бы удивилась, как им вообще пришло в голову, что я могу согласиться. Но сейчас… - Пойдём, - ответила я. Если весь квартирник я запомнила чётко, подробно и в мелких деталях, то остаток ночи до того момента, как я заснула, остался в памяти быстрыми скомканными моментами. Я помнила, как пробиралась к выходу из квартиры, где каждую секунду останавливалась, чтобы с кем-то обняться и попрощаться. Как потом мы втроём молча шли по пустым улицам, и из-за Питерской белой ночи я не знала, сейчас уже рассвело или солнце ещё не садилось. Как Кира тихо отворила дверь квартиры, затем шёпотом, чтобы не разбудить Сашу, ругалась с Серёжей в попытке найти и поделить четыре спальных места в маленькой однушке, и мне всё-таки достался диван на кухне. Когда я засыпала, Серёжа ещё сидел рядом, заваривая себе кофе, и мне очень хотелось поговорить с ним о чём-то, о чём мы не договорили на лестнице – о книжках, музыке или о чём-то случайном. Но у меня совсем слипались глаза, а мысли отказывались превращаться в слова, поэтому я отложила все разговоры до завтра, пробурчав только «спокойной ночи». Рано утром сквозь сон я услышала, как кто-то хлопает входной дверью, уходя из квартиры.