Здесь обитают драконы

      Утром в Дейл прибыл первый купеческий корабль.       Когда-то, в лучшие и более спокойные времена, торговые суда прибывали в сгинувший Эсгарот едва ли не ежедневно. Оживленной торговле не мешали даже самые суровые зимы, когда река замерзала: если Келдуин сковывал лед, то по нему устанавливался санный путь, а в Озерный город купцы попадали по широкому мосту, нанимая грузчиков для того, чтобы перенести товары… Но это, впрочем, случалось нечасто — бОльшую часть времени река оставалась проходимой для судов.       Но ныне, конечно, все это осталось в прошлом.       Так или иначе, прежде озерных жителей было не удивить иноземными судами. Но после гибели Эсгарота все изменилось, и беженцы, казалось, забыли, что мир не ограничен руинами Дейла, что где-то есть другие люди и другая, нормальная, жизнь. Поэтому новость о прибытии торговцев мгновенно облетела весь город и вызвала прямо-таки нездоровую ажитацию. Все стремились к пристани, чтобы поглазеть на гостей и лично убедиться, что слухи не врут. И не только из праздного любопытства. Корабль был первой весточкой из внешнего мира, полученной за много дней, он сам по себе был воплощением надежды на то, что этот кошмар когда-нибудь закончится и жизнь станет такой же, как прежде. Ну, почти.       Яна на пристань идти не хотела, предпочитая остаться в госпитале, но после обхода Аарна и Сигритт буквально повисли на ней и в итоге смогли уговорить «хотя бы воздухом подышать». Охватившая их радость была на удивление заразительна. Они так весело щебетали, предвкушая начало новой, прекрасной эры, что Яна невольно им позавидовала. И в конце концов решила приобщиться.       Жаль только, что они ошиблись.       У причала собралась уже небольшая толпа, но медикам удалось пробиться в первые ряды — Яну узнавали и почтительно уступали дорогу, а ее спутницы прозорливо следовали за ней по пятам. Люди оживленно переговаривались, обсуждая увиденное и строя довольно оптимистичные планы — мол, теперь-то все точно наладится, в городе скоро будет вдоволь еды и вина, и жить в Дейле станет лучше, чем некогда в Эсгароте.       Кто-то на радостях начал дрожащим от возбуждения голосом декламировать что-то о старых песнях и перетянутой арфе. Яна с любопытством прислушалась, но смогла разобрать лишь несколько строчек: Зашелестят деревья, И травы запоют, И золотые реки В долины потекут Сверкнут в траве озера И зацветет земля И кончатся раздоры С приходом короля…       Медик скептически хмыкнула. Исходя из личного опыта общения с некоторыми королями, в последнем утверждении она сильно сомневалась. Скорее уж, наоборот…       Сам торговец был явно смущен всеобщим вниманием. Он явно не был акулой бизнеса — скорее уж мелкой рыбешкой, едва державшейся на плаву. Суденышко у него было маленькое и знавало лучшие времена, а груз так и вовсе смехотворным: четыре бочки вина и пара мешков вяленых фруктов. Но ему повезло прибыть первым, и он, похоже, тоже что-то слышал про золотые реки, явно рассчитывая зачерпнуть из оных пару горстей.       Какое же его ждало разочарование!       Когда Яна приблизилась, переговоры, которые вел лично Бард, явно зашли в тупик. До торговца уже явно дошли слухи об освобождении Горы, и он, решив, что вернувшийся король гномов уже успел засыпать золотом все вокруг (ха!), категорически отказывался верить в поразивший Дейл финансовый кризис. За свои сухофрукты он заломил такую цену, что Бард побледнел, а отпускать товар в долг решительно отказывался.       Понаблюдав пару минут за тем, как Бард пытается его умаслить, тщетно взывая к совести и разуму, Яна плюнула, развернулась, и решительно отправилась прочь. К черту. Если раньше у нее и оставались какие-то сомнения, то теперь они окончательно развеялись. ***       В госпитале было непривычно тихо и безлюдно. Почти весь персонал отправился засвидетельствовать историческое событие на пристани (Яна не стала возражать, сомневаясь, что в принципе сможет этому воспрепятствовать), так что на рабочем месте остался лишь Мелл и пара медсестер-волонтерок, да еще несколько посетителей заглянули навестить родичей или супругов. Из подпола, впрочем, тоже доносились приглушенные голоса, изрекающие такие слова, что становилось сразу ясно — работа над починкой водопровода идет, но пока не слишком ладится.       Яна тихонько прокралась в огороженную пологом «ординаторскую», взяла чемоданчик и несколько свертков свежих бинтов, и направилась наверх.       Силы возвращались к подгорному королю буквально на глазах: Торин уже мог не только самостоятельно садиться или ложиться, но и сидеть, не опираясь спиной на подушку, хотя и не долго. Еще день-два — и он начнет ходить. Худеть он вроде бы перестал, но и вес набирать не торопился. Последнее, впрочем, неудивительно — ел гном плохо, неохотно, и даже гостинцы от Даина не сильно улучшали его аппетит.       Яна застала его за совершенно неожиданным занятием. Торин сидел, скрестив ноги под одеялом и… настраивал арфу. Небольшую такую. Или даже, вернее сказать, налаживал — поверх скомканного одеяла лежали непонятные, причудливые инструменты и обрывки струн, которые, очевидно, гном только что заменил. Дело было явно нелегкое — лоб короля блестел от пота, руки заметно дрожали, а слабость вынуждала прерываться, но вид у него был настолько решительный и увлеченный, так что сразу стало понятно — Торин скорее упадет в обморок, чем остановится.       Яна застыла в дверях, от изумления открыв рот. Торин — и арфа? Арфа и Торин… Это надо было переварить и осмыслить.       Затянув очередной колок, гном наконец соизволил обернуться, взглянул на медика и глаза его вызывающе сверкнули. Мол, попробуй, запрети мне! Яна знала, чем это чревато — пару дней назад, еще до того памятного скандала, она конфисковала у Его Величества трубку, которую тоже кто-то ему пронес. Тогда ей мало не показалось.       — Ты сегодня поздно, — заметил Торин, отворачиваясь и возвращаясь к своему занятию.       Яна, тряхнув головой, перешагнула незримую границу его владений. В голове роились вполне закономерные вопросы. Кто и как пронес сюда эту штуку? Где взял? Торин что, умеет на ней играть?..       И, пожалуй, самое интригующее — уж не про эту ли арфу говорил тот восторженный горожанин на пристани? Ну, он бы сейчас наверняка порадовался бы: инструмент перетянут.       Яна подошла к кровати, но садится не стала — свободного места просто не осталось. Подумав пару секунд, она поставила чемоданчик на пол и опустилась на кресло. Чувствовала она себя совершенно по-дурацки — словно приживалка в собственном доме. Черт знает, что это за ерунда, но Торин за эти пару дней будто успел обрасти этакой властной аурой, отбивающей всякое желание ему возражать. В чем конкретно это выражалось, Яна сходу сказать не могла. В осанке, в наклоне головы, в выражении глаз?.. Может, в голосе, ставшем спокойнее, но тверже?.. В любом случае сопротивляться этому невербальному доминированию было непросто, но выхода не было. Если позволить Торину творить все, что ему заблагорассудится, госпиталь и правда превратится в балаган. Как минимум в пределах этой палаты.       — Придется это убрать, — проговорила она, кивнув на арфу. — По крайней мере, пока я не закончу.       — А ты куда-то торопишься, ведьма? Не можешь немного подождать? — не прекращая ухмыляться, Торин демонстративно провел рукой по верхней части рамы, словно успокаивая ее и уверяя, что злая тетя это все несерьезно. — Осталась последняя струна.       Яна кисло сморщила нос. Ну, да, этого и следовало ожидать. Ни капельки он не исправился и не раскаялся — просто выбрал иную тактику. Тихая партизанская война вместо открытого боя. Эффективно, действенно, устрашающе, надежно деморализует противника и медленно доводит его до белого каления. А, главное, за руку не поймаешь. Жалуйся и возмущайся сколько хочешь, только сначала докажи, что он действительно намеренно вредил, а не просто так случайно совпало.       Но, впрочем, сейчас не время выяснять, кто тут главный. Сегодня Яне действительно следовало быть предельно вежливой и кроткой, если, конечно, она действительно намерена получить, что хочет.       — Ладно, — словно нехотя поддалась медик, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди. — Как скажете, Ваше Величество. Получилось как-то чересчур ехидно. Торин заметил, оценил и скривился.       — Можешь обойтись без «Величества», — милостиво дозволил он, пощипывая самую крайнюю струну, отозвавшуюся негромким фальшивым звоном. — Если уж мы стали друзьями, зови меня по имени.       — А мы стали?       — А ты против?       Яна скептически поджала губы, гадая, с чего бы он вдруг захотел дружить. Вряд ли потому, что она назвала его заносчивым придурком… В его словах явно таился какой-то подвох — медик отчетливо чуяла ловушку, но понять, в чем она заключается, не могла. Да и в любом случае «дружить» с пациентами было против ее правил.       Но сейчас, пожалуй, правилами придется пренебречь. И надеяться, что распознать западню получится раньше, чем угодить в нее.       — Нет, Ваше Величество, — кротко ответила она.       — Торин, — с нажимом напомнил подгорный король, на миг оторвавшись от подкручивания колка, чтобы взглянуть ей в лицо.       — Торин, — послушно повторила Яна, выдержав его взгляд, хотя ее и передернуло от выражения его синих глаз.       — Молодец, — кивнул гном, отложив ключ и снова потрогав струну. — Чуть меньше яда, чуть больше благоговения — и мы поладим.       Яна не выдержала и нервно рассмеялась.       — Уж простите, Ва… Торин, но пока что мне не с чего благоговеть, — произнесла она, уже кляня себя за неспособность даже сделать вид, что этот разговор ее не раздражает. Его уверенный, чуть насмешливый тон вымораживал. Яне казалось, что она и правда разговаривает с драконом — то есть с чем-то огромным, жутким и смертельно опасным. Может, в этом и есть суть драконьего недуга?.. Тот, кто им болеет, становиться сам похож на мифического змея?.. Уж она-то успела познать его нрав, и не могла отделаться от ощущения, что за этим снисходительным тоном все еще кроется бушующее пламя.       Торин усмехнулся, покачав головой… и вдруг быстро перебрал пальцами по струнам, заставив арфу запеть.       Яна вздрогнула. Это было… неожиданно. Пожалуй, самое подходящее слово, ибо иных у нее просто не нашлось.       Струны отзывались чистейшим серебряным звоном, наполнив комнату звуком настоящего волшебства — древнего, как сами горы и золото, лежащее в их недрах. Голос арфы сам по себе был приятным, чарующим и громким. Он пронизывал буквально до души и отзывался тягучей вибрацией в позвоночнике… А мелодия!..       Подгорный король действительно умел играть и играл чертовски хорошо. Ни одной ошибки, ни единой неправильной ноты, несмотря на сложный мотив и стремительный темп. Но это была не школярная механическая игра, похожая на выхолощенную мелодию музыкальной шкатулки, а настоящая живая музыка, неистовая и дерзкая, в которую волей-неволей окунаешься с головой. От такой и сердце начинает биться сильнее, а ноги сами просятся в пляс.       Торин закончил мелодию на яркой мажорной ноте и повернул голову, с интересом взглянув на Яну, словно ожидая ее реакции. А она поймала себя на том, что сидит, не шелохнувшись и прижимает руку груди, словно надеясь таким образом успокоить то, что в ней так сладко гудит. Опомнившись, Яна негромко кашлянула, снова откинулась назад и постаралась придать своему лицу спокойное и приличное выражение.       И приложила всю свою волю, чтобы не просить его повторить.       Впрочем, она быстро пришла в себя и удовольствие от музыки сменилось неприятной тревогой. Похоже, Торин снова ее «развел». Вон как улыбается — небось, рад, что выставил медика глупой восторженной девицей… уж конечно, глупой — аж рот раскрыла, чтобы получше слышно было, не иначе… тьфу!       — Впечатляет, — искренне произнесла она, решив, что эту позицию удерживать уже бесполезно. Ну, ведь и правда… впечатляло. — Но не настолько уж я наивна, чтобы только лишь ваше мастерство заставило меня преклоняться перед вами.       — Преклоняться? — Торин отчего-то рассмеялся. — Я не это имел ввиду… впрочем, я уже понял, что ты слишком горда и упряма.       — То же самое я могу сказать и о вас, — тут же отозвалась она.       — Значит, мы друг друга стоим.       Яна помолчала, пытаясь в этих словах отыскать намек или скрытую шпильку, но в итоге решила, что ее все-таки там не было. Ради разнообразия.       Ладно. Пора переходить к делу…       От этой мысли Яна заволновалась так, что у нее задрожали руки. Наверное, все-таки не стоило планировать всю операцию на основании несерьезного обещания. С другой стороны, может, и к лучшему, если Торин откажет. Ибо из всех монстров, с которыми предстояло сразится, он пугал менее всего.       — Вы говорили, что готовы меня отблагодарить, — произнесла она, храбро заставив себя не отводить глаз. — Раз уж теперь мы разрешили все наши противоречия, я готова вашу благодарность принять.       Звук ее голоса затих и наступила неприятная, напряженная тишина. Ни один мускул на лице Торина не дрогнул, но что-то странное сверкнуло в его льдистых глазах. Яна была уверена, что сейчас он скажет, что вроде как уже отблагодарил ее своим хорошим поведением и требовать бОльшего для нее слишком жирно. Ну, или что-то вроде того. Но…       — И чего же ты хочешь, ведьма?..       Яна медленно выдохнула, заставив себя непринужденно улыбнуться. В горле у нее пересохло.       — Я хочу одну вещь, которая лежит в вашей сокровищнице, — сказала она.       — Неужели? — Торин повел бровью, не оставляя насмешливого тона. Пожалуй, это бесило еще больше, чем его грубость. — В таком случае ты удивительным образом хорошо осведомлена о содержании моей сокровищницы. Я сам порой плохо помню, что там лежит… Что же это за вещь?..       — Украшение. То, которое когда-то было создано для эльфийского короля, но так и не было ему отдано, — от нервной улыбки заболело лицо. — Ожерелье из белых камней Ласгалена.       Торин ответил не сразу. Выражение его лица неуловимо изменилось — он вроде бы оставался спокойным, только глаза опасно сверкнули сталью.       — Ты, должно быть, шутишь?.. — наконец сказал он, на миг прищурив глаза. — Не могу не признать, что я благодарен тебе за то, что ты спасла мою жизнь и заботилась обо мне, как и то, что я доставил тебе немало хлопот. Но эльфийские самоцветы я не отдам. Пусть это и не самое великое из сокровищ Горы, но лично для меня оно имеет огромную ценность. Оно дорого мне, как память. Проси чего-то иного.       Что ж. Ожидаемо.       Уж конечно, с этой штукой Торин так просто не расстанется. Яна подозревала, что у него есть свои планы относительно этих камней, и глупо даже пытаться — эта цацка, как и Аркенстон, таки имеет некоторое стратегическое значение. Желать получить ее в дар — все равно, что явиться к правителю какой-нибудь ядерной державы и очень вежливо попросить у него парочку межконтинентальных ракет…       Но что-то в голосе гнома выдало некую слабину, заставив усомниться в его уверенности. Если бы он сейчас рассмеялся ей в лицо или начал насмехаться, Яна бы отступила. Но Торин будто бы колебался…       Попытаться стоит.       — Значит, вы готовы опять нарушить данное обещание? — спросила она самым невинным тоном, на какой только была способна.       Вот теперь он разозлился. Виду, конечно, не подал, продолжая сохранять внешнюю невозмутимость, только чуть углубившаяся складочка между бровей выдала его с потрохами.       — Не забывай, с кем говоришь, ведьма, — сказал он, чуть приподняв подбородок. — Я не собираюсь нарушать никаких обещаний, но и раздаривать семейные реликвии не намерен.       Семейные реликвии? Ах, да. Торин ведь действительно унаследовал это чертово ожерелье вместе с прилагающимися проблемами от деда, вместе с короной, троном и прочими регалиями. И, похоже, он в итоге видит эту историю с какого-то другого угла. И Яна даже почти поняла, с какого, но правильная мысль ускользнула за миг до осознания.       Здесь все основано на личной чести. Устные договоренности имеют реальную юридическую силу. Преемственность власти гарантирована общими генами. Схема простая, как топор, и в то же время — непостижимая, как сама суть Мироздания. Гномы не только упрямы, но и до занудства честны и прямолинейны. И Торин отнюдь не идиот, просто тонкая дипломатия не в его стиле. Но с его характером и волей — это не его проблемы.       Правда, ровно до тех пор, пока он не сядет на трон и не столкнется с внешней политикой. Тогда да, его ждет много приятных сюрпризов.       Короче говоря, он даже не думал давить на рычаги. Он просто считает себя правым, и все — хоть трава не расти.       Да-а, этот кризис грозит затянуться надолго…       Но, с другой стороны, это должно работать и в обратную сторону, не так ли?..       — Разве так здесь принято обращаться с друзьями? — с укором покачав головой, проговорила Яна. — Вы сами сказали — проси чего хочешь. Или в устах Короля под Горой эти слова имеют какой-то иной смысл?       Торин снова задумался. На этот раз действительно надолго, несколько минут изучающе разглядывая медика, пока, наконец, на его лице не проступило озарение, заставившее Яну усомниться в только что сделанных выводах.       Стало совершенно ясно, что он только что-то задумал.       — У тебя хорошая память, ведьма, — проговорил он, поймав Янин взгляд. — Так и быть. Я действительно дал тебе обещание — и я его сдержу. Но у меня есть условие.       — Какое условие? — мгновенно напряглась она.       — Я тоже кое-что у тебя попрошу, — сказал Торин. Улыбнувшись чуть шире. — Не сейчас, позже… Но, когда настанет час, ты не откажешь мне.       Теперь задумалась Яна. Выглядело это как-то подозрительно. Видимо, она все-таки ошиблась, недооценила его. Любопытно, что он может у нее попросить? Сброситься со скалы? Убить кого-нибудь?.. И что, черт возьми, значит «когда настанет час»? Настанет он, конечно же, в самый неподходящий момент…       Впрочем, подумала вдруг Яна, может и нет. Не настанет. Не успеет. Если Палландо вернет-таки ее домой.       — Если это не навредит ни мне, ни кому-либо еще, — осторожно проговорила она, просто на всякий случай.       — Уверяю — не навредит, — усмехнулся Торин, протягивая ей руку. — Поклянись — и мы договоримся.       Яна с сомнением уставилась на его широкую ладонь, но, поколебавшись пару мгновений, все-таки решилась.       — Даю слово, — твердо сказала она, довершая рукопожатие.       Она была почти уверена, что он снова стиснет ее запястье так, что захрустят кости, но пальцы гномьего короля лишь слегка сжали ладонь, мягко и осторожно. В его лапище собственная рука казалась крохотной и хрупкой, как березовая веточка.       — Тогда будь по-твоему, — торжественно проговорил гном, выпуская ее руку. — Ты получишь то, что просишь.       Яна осторожно кивнула.       Что ж. Первый шаг сделан.       Знать бы еще, какой ценой… ***       День прошел довольно скучно, без приключений, хотя после утреннего разговора с Торином Яна заметно нервничала, кляня себя за то, что вообще решилась в это ввязаться. Идея-то была хороша, но она была не уверена, что у нее хватит сил и упрямства довести ее до конца.       Весь ее план напоминал сказку про смерть петушка: корова даст молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке… Только вот, помнится, петушок там все равно подавился насмерть, несмотря на всю курочкину челночную дипломатию. К вечеру она уже откровенно начала надеяться, что Торин просто посмеется и забудет. Или незаметно спустит все на тормозах — и тогда уже Яне придется сделать вид, что забыла. Но, как выяснилось, это было глупо и, прямо скажем, малодушно.       Торин обещание сдержал.       Перед ужином к ней подошел Бофур и, неформально подергав за рукав, жестом поманил отойти в сторонку и заговорщическим тоном сообщил, что подгорный король срочно хочет ее видеть.       Подобная оперативность Яну безмерно удивила. Тут, конечно, недалеко — от Дейла до Эребора даже прогулочным шагом идти меньше часа, и гномы, как она знала, порой по нескольку раз за день мотались туда-сюда, выполняя поручения короля. Но все-таки вопрос был довольно серьезный, требующий некоторых размышлений или хотя бы «формальной» бюрократической отсрочки. Во всяком случае Яне всегда казалось, что подобные вещи не делаются быстро. Но, выходит, здесь — очень даже делаются. Торин принял решение — и не стал откладывать его в долгий ящик.       Яна застала его в весьма бодром настроении — и, конечно же, в гордом одиночестве. Днем гном еще более-менее мирился с присутствием дежурного, считая, видимо, что подобная компания необходима исключительно для его развлечения, но на ночь непременно отсылал даже самых близких соратников. По мнению Яны, очень зря. Конечно, персонал госпиталя ненавязчиво присматривал за гномьим королем, но всем было бы спокойнее, если бы этот присмотр был непрерывным. Яна даже готова была самоотверженно взять это на себя, но даже ей надо было когда-нибудь спать.       Днем она все-таки вытащила нитки из шва на лбу — рана полностью закрылась и в них больше не было необходимости. Темные точечки на месте узелков слегка припухли, но, в целом, зажило все хорошо, чисто — теперь о глубоком рассечении напоминала лишь тонкая бордовая полоса на коже да перерезанная свежим шрамом бровь.       — Здравствуй, ведьма, — насмешливо проговорил Торин, отвесив ей ироничный кивок.       — Добрый вечер, Торин, — в тон ему отозвалась Яна, присаживаясь, как всегда, на краешек кровати. — Как вы себя чувствуете?       — Лучше, — лаконично ответил Торин и наклонился, чтобы дотянуться до какого-то предмета, лежавшего на бочке-тумбе.       Предмет оказался плоской шкатулкой из темного, отполированного до блеска, дерева. Ни резьбы, ни росписи на ее крышке не было, но естественная текстура материала сама по себе могла служить роскошным украшением — годичные кольца образовывали причудливый узор из черных и темно-коричневых разводов. Можно было бы сказать, что эта вещица скорее в эльфийском, а не гномьем, стиле, если бы не широкая серебряная оковка, по которой струился знакомый угловатый орнамент.       — Вот, — он протянул шкатулку медику, небрежно, как будто соль за столом передал.- То, что ты хотела.       Пальцы коснулись шелковистой и холодной на ощупь поверхности, руки оттянуло неожиданной тяжестью. Отыскав искусно скрытый узором на оковке замок, Яна открыла крышку и напряженно заглянула внутрь.       Наверное, следовало бы притвориться, что она испытывает восторг, но сегодня она слишком устала для лицемерия.       В шкатулке лежало драгоценное ожерелье из сияющих белых камней. Яна понятия не имела, из каких. Прозрачный горный хрусталь? Настоящие бриллианты? Но это были не невнятные микроскопические камешки, как в сетевой ювелирке, а крупные, чистые, как родниковая вода, кристаллы безупречной огранки. Да, красивые… Даже в желтом свете лампы их грани переливались и сверкали, как настоящие звезды — колкие, холодные. Но ни их красота, ни предполагаемая цена «безделушки» почему-то не вызвали вообще никаких эмоций. Ну, да, в родном мире подобная драгоценность стоила целое состояние. Намного больше, чем врач «скорой» может заработать не то что за год, а лет за десять, а то и за сто. Наверное, именно поэтому у Яны нигде ничего и не йокнуло — цена была настолько огромной, что мыслить подобными цифрами она просто не умела, а драгоценности как таковые ее не интересовали. На работе особо побрякушками не обвешаешься, а «выгуливать» оные было негде.       Яна протянула руку, несмело коснувшись кончиками пальцев сияющего кружева ожерелья. Интересно, почему Трандуила так на нем переклинило? Неужели эти камни так ценны, что окупили бы пролитую кровь? Не носить же он эту штуку собирался — украшение по стилю явно женское… или дело в уязвленной гордости и принципах?       — Довольна? — насмешливо спросил Торин, внимательно наблюдая за ее реакцией.       Опомнившись, Яна закрыла крышку и кивнула.       Интересно, а понимает ли сам подгорный король, на что готов ради этой цацки его эльфийский коллега?.. осознает ли, что только что заочно объявил Трандуилу войну?.. Или дал повод…       Впрочем, вряд ли его это волнует. Торин не глуп, но самоуверен. Балин рассказывал, что он самого Смауга назвал слизняком. Вряд ли тот, кто осмелился раздразнить дракона, вообще способен чего-либо боятся. Или хотя бы задумываться о последствиях.       — Спасибо, — пробормотала медик, пытаясь вынырнуть из омута этих размышлений. У нее появилось вдруг неприятное ощущение, будто она — едва научившийся ползать младенец, которому старшие дети в песочнице вот-вот настучат лопаткой по башке.       Она хотела забрать шкатулку, но Торин вдруг положил руку на крышку.       — У меня есть еще одна просьба, — улыбнулся он в ответ на ее недоуменный взгляд.       Яна удивленно моргнула.       — Какая просьба?..       — Надень его.       Яна с сомнением опустила глаза на ожерелье. Пожалуй, не самая лучшая идея. По многим причинам.       — Будет смотреться нелепо, — пробормотала она, мотнув головой. — Я… не одета для таких украшений.       — Не будет, — заявил Торин, продолжая глядеть в ее лицо. — Это эльфийские самоцветы, ограненные и оправленные лучшими мастерами Эребора. Только полный кретин может заявить, что оно выглядит нелепо на женщине, получившей его в дар от самого Короля под Горой.       Медик вздохнула. Пожалуй, черт с ним. Можно и правда примерить — чисто для смеха — а потом снять и положить обратно в коробочку.       Ожерелье, несмотря на свою воздушность, оказалось довольно увесистым. Впрочем, вряд ли оно так давило на грудь только из-за фактической тяжести. А еще оно было холодным — Яна чувствовала это даже через ткань водолазки. Странно, ведь в комнате-то было довольно тепло, а эту штуку как будто в морозилке подержали.       Не глядя вставив удобный крючок в петельку, Яна невольно выпрямила в спину, словно пытаясь сопротивляться непривычному грузу, тянущему шею к земле. Жаль, в зеркало не посмотреть — ввиду отсутствия, собственно, зеркал…       — Тебе к лицу, ведьма, — усмехнувшись, проговорил Торин, и Яна, пытавшаяся разглядеть, как украшение лежит на груди, хмуро подняла на него взгляд. Блеск белых камней отражался в глазах гнома яркими искрами. — Хотя, пожалуй, ты права — к твоим грязным лохмотьям оно не подходит. Все равно выглядишь, как оборванка.       Яна насмешливо покачала головой. Ну конечно, чего еще от него ждать?.. Вроде как и комплимент сделал, а от гадости не удержался. Впрочем, медик уже начинала привыкать.       И вовсе, кстати, не грязные у нее лохмотья, между прочим! Только вчера перестирывала, до сих пор руки болят…       — Значит, подождет до лучших времен, — сказала она, расстегивая крючок и с явным облегчением убирая ожерелье обратно в шкатулку.       — Не так долго, как ты думаешь, — загадочно проговорил Торин.       Яна какое-то время задумалась над этими словами, пытаясь отыскать подвох, но не нашла.       Что ж. Значит, можно считать это своеобразным пожеланием удачи. ***       Итак, первый рубеж взят.       Яна вышла из королевской палаты со шкатулкой подмышкой и, закрыв за собой дверь, позволила себе привалиться спиной к стене и выдохнуть от облегчения. Сползти по стеночке на пол ей помешало только осознание, что вся эта история еще ни разу не закончилась, и до рассвета она рискует лишится головы как минимум пару раз.       Переведя дух, она направилась вниз и отыскала Мелла. Эльф неспешно ужинал, усердно ковыряя щербатой ложкой уже осточертевшую всем кашу. Сегодня она была со следовыми количествами мяса (перепало от гномов), но на вкус это почти не повлияло.       Яна мельком подумала о том, что ей и самой не помешало бы поесть, но не была уверена, что от мандража ее немедленно не вырвет.       Она села рядом, пожелав коллеге приятного аппетита. Шкатулку с ожерельем Яна положила на колени, и она казалась тяжелой, как кирпич.       — Мелл, а не мог бы ты снова отвести меня к владыке Трандуилу?       Эльф перестал жевать. Яне на краткий миг показалось, что он сейчас подавится, но Мелледан сделал над собой усилие, проглотил кашу и с недоумением повернулся к медику.       — Вас теперь даже близко не подпустят, — тактично произнес он с видом «вам прошлого раза не хватило?» — Особенно в моей компании.       — Подпустят, — Яна нервно усмехнулась, похлопав по крышке шкатулки ладонью. — На этот раз у меня есть весомый аргумент.       Мелл медленно опустил глаза, непонимающе уставившись на резную крышку, и на его медленно, как изображение на полароилном фото, проявилось осознание.       — Это… то, о чем я думаю?..       — Именно, — с почти истеричной бодростью отозвалась Яна. — Как думаешь, Трандуил будет очень рад получить эту штуку обратно?       — Безмерно, — хмыкнул Мелл. — Но мой владыка вспыльчив и непредсказуем… То есть непонятно, как он отреагирует на то, что его драгоценную реликвию принесет принесет нахальная ведьма в лохмотьях, перевела про себя Яна. Ну и ладно. Она готова рискнуть.       — Не под дверь же ему ее подкинуть, — она пожала плечами. — Ну, так что? Пойдем?       — Прямо сейчас? — с толикой неуверенности нахмурился Мелл.       — Да, — Яна решительно кивнула. — Эта ерунда и так слишком затянулась… ***       Увидев, кто стоит в дозоре у королевского шатра, Яна нервно хихикнула — тот же самый Саэль, с тем же безмерно суровым выражением лица. Правда, теперь он был без доспехов и шлема, так что можно было как следует разглядеть его черты. И мимику.       Страж, конечно же, заметил их с Меллом издалека, но усердно продолжал изображать статую, пока незваные гости не остановились в пяти шагах от его поста. Только тогда Саэль позволил себе нахмуриться.       — Уходите прочь, — заговорил он прежде, чем Яна успела открыть рот. — Владыка велел никого не пропускать после наступления темноты.       Яна и Мелл переглянулись. Эльф чуть приподнял уголки губ, медик плотоядно ухмыльнулась во все лицо.       — Но леди Йанна явилась по важному и неотложному делу, — сладко проговорил Мелледан, явно наслаждаясь происходящим. — Пропусти нас, о недреманный Саэль, и, поверь, владыка оценит твою рассудительность.       — Пусть приходит утром, — непреклонно отрезал страж и надменно скривился. — Хотя сомневаюсь, что ей владыка дозволит пройти даже если она просидит здесь всю неделю.       — А если так? — Яна шагнула вперед, одновременно открыв шкатулку.       Было бы, пожалуй, неправильно говорить, что у стража глаза на лоб полезли при виде ожерелья. Саэль лишь чуть шире распахнул веки, но на контрасте с обыкновенно бесстрастным выражением его лица эффект был просто поразительным. Яна полюбовалась пару секунд и захлопнула шкатулку, снова сунув ее подмышку. — Доложите о нашем визите, — вежливо улыбнувшись, сказала она. — Уверена, ради такого случая владыка сделает исключение.       Страж поднял на нее ошарашенный взгляд и, помедлив несколько мгновений, молча кивнул. Возможно, ему даже удалось примириться с происходящим или хотя бы овладеть собой — нацепив прежнюю надменно-невозмутимую маску, эльф степенно развернулся и с неестественно прямой спиной направился к шатру. Впечатление испортило только то, что он споткнулся у самого входа. Не прошло и пяти минут, как Саэль вернулся и весьма почтительно (хоть и несколько нервно) предложил гостям пройти в шатер владыки.       Несмотря на то, что на улице мороз ощутимо кусал за все, до чего только мог дотянуться, в обители лесного владыки Яне почти сразу захотелось расстегнуть, а то и снять теплую куртку. Она с любопытством покрутила головой по сторонам, пытаясь отыскать источник тепла, но ни очага, ни печи не обнаружила. Казалось, что греют сами стены. Любопытно… Надо будет потом спросить у Мелла, в чем тут секрет…       Убранством своим логово Трандуила напоминало этакий изысканный кабинет с умеренными элементами роскоши. По идее, эльфы все это тащили от самого Лихолесья, так что, теоретически, вся мебель должна была складываться и компактно упаковываться… Но, пожалуй, даже иная люксовая мебель из Яниного мира по сравнению с «полевой» эльфийской утварью смотрелась бы довольно жалко.       Но больше всего медика поразили светильники — яркие, бездымные, подозрительно напоминающие электрические. Было совершенно непонятно, что там внутри горит и горит ли вообще — испускаемое ими сияние было ровным и мягким, не в пример вечно дрожащим язычкам пламени в масляных фонариках. Вот сделать бы их еще чуть поярче — такие шикарные операционные лампы получились бы!       — Леди Йанна, — произнес знакомый властный голос, и Яна невольно вздрогнула.       Самого-то Трандуила она, увлекшись эльфийскими лампочками, к своему стыду не заметила. Он так хорошо сливался с собственным троном, на котором в ожидании гостей сидел абсолютно неподвижно, что был принят за очередное украшение интерьера.       — Владыка Трандуил, — Яна неловко поклонилась. Кажется, женщинам в таких ситуациях полагалось делать книксен, но она понятия не имела, что это такое. Да и, пожалуй, можно теперь считать, что они с лесным королем миновали необходимость соблюдения формальностей. Клинок у горла к оным явно не относился.       Эльф поднялся и шагнул вперед, шурша очередным своим длинным одеянием — на этот раз серо-золотым, как хмурые зимние тучи, подсвеченные лучами бледного солнца       — Мне сказали, что ты принесла для меня кое-что, — произнес он, надменно глядя на нее снизу вверх. Притом буквально — он был даже еще выше Мелла, и Янина макушка едва доставала ему до груди.       — Да, владыка, — Яна кивнула и слегка дрожащими руками поставила шкатулку на стол. — Это дар Торина Дубощита. И я передаю его вам, как залог мира между вашим народом и королевством Эребора.       И это, кстати, чистая правда. А то, что между первым утверждением и вторым есть несколько промежуточных фактов — так они, может, не так уж и важны…       Яна в который раз откинула крышку, держа шкатулку на весу. Трандуил заинтересованно наклонился, и лицо его озарил отраженный драгоценными камнями свет, изломанный россыпью причудливых бликов. На какой-то миг в этом сияющем узоре Яне привиделось нечто странное — будто гладкая кожа эльфа изуродована шрамом, как после скверно зажившего ожога, а левый глаз затянут мутным бельмом… Она озадаченно моргнула, но видение уже исчезло. Просто показалось. Насмотрелась за день на чужие увечья — вот и мерещатся они теперь повсюду…       Едва увидев содержимое шкатулки, Трандуил замер, точно его поставили на паузу. Так и застыл в явно неудобной позе, наполовину согнувшись со сцепленными за спиной руками. Хоть он и заранее знал, что увидит, совладать с собой все равно не смог — его лицо, обыкновенно надменное и непроницаемое, исказила странная смесь эмоций: изумления, восторга и какой-то тягостной, мучительной тоски. Той самой, что Яна уже видела однажды.       Возможно, эльфы и не такие уж бесстрастные, какими хотят казаться. Их внешняя невозмутимость — просто дань вежливости по отношению к смертным. Ибо, если уж их боль и прорывается наружу, то сметает все вокруг безжалостным цунами. А много ли душевных ран можно получить за тысячу-другую лет? Много…       Яна смущенно отвернулась. Трандуил уловил это ее движение краем глаза и словно ожил — выпрямился, вернул на лицо надменную маску и не без труда, явно нехотя, оторвал взгляд от драгоценного ожерелья.       — Мелледан. Выйди, — холодно приказал он.       Мелл нервно дернулся. Он, вообще-то, мог уже и не подчиняться приказам владыки Лихолесья, коль скоро тот его изгнал, но приказной тон воззвал к старым привычкам, за много лет впаявшимся в эльфа почти что рефлексами. Но уже в следующий миг Мелл нахмурился, мотнул головой и демонстративно переступил с ноги на ногу, словно готовился врасти в пол. Глаза Трандуила опасно сощурились, взгляд метнулся ко входу, точно владыка размышлял, не кликнуть ли на помощь стражу.       — Все в порядке, Мелл, — торопливо проговорила Яна, обернувшись к коллеге. На самом деле, конечно, нет. Ни разу не в порядке. Ей и самой отчаянно не хотелось оставаться наедине с эльфийским королем, но иначе, видимо, разговор у них не заладится.       Мелл непонимающе сдвинул брови, но, наткнувшись на твердый Янин взгляд, все-таки вышел.       В шатре вдруг стало очень-очень тихо. Трандуил отступил на пару шагов в сторону, кивком головы указав Яне на стол, точно предлагая освободить руки от тяжелой шкатулки. Несмотря на то, что от тяжести мышцы уже начинали неприятно ныть, она сделала вид, что не поняла. Во-первых, не была уверена, что вообще сможет сдвинуться с места, а, тем более, не споткнуться и не выронить чертову шкатулку. Во-вторых, пришлось бы в этом случае повернуться к нему спиной, а все ее существо вопило о том, что делать этого не стоит. В-третьих, выпускать ожерелье из рук, находясь на, скажем так, не слишком дружественной территории, было просто-напросто глупо. Эльфы вроде как считаются одной из самых благородных рас, но лучше, пожалуй, перебдеть.       — С чего бы это Дубощит вдруг одумался? — спросил Трандуил, нарушая давящую на уши тишину. Взгляд его то и дело возвращался к открытой шкатулке.       — Настал час возвращать украденное владельцам, — задумавшись на пару мгновений, ответила Яна. Руки начали дрожать и пришлось прижать локти к телу, чтобы чуть перераспределить нагрузку. Помогло, но не очень. — Кто-то должен был сделать первый шаг. Все мы надеемся, что теперь этот… политический кризис будет разрешен.       Ей показалось, что эти слова эльфу понравились, хотя прочитать реакцию по его лицу было невозможно — оно так и осталось неподвижным, точно было высечено из мрамора. Но что-то в нем все-таки изменилось. Может, взгляд стал не таким колючим. Может, призрак улыбки коснулся губ. Так или иначе, атмосфера в шатре стала чуть более непринужденной. Самую малость.       — Королю под Горой следовало явиться лично и принести извинения, — сказал Трандуил.       Яна проглотила нервный смешок. Это вряд ли. На такую манипуляцию ее запасов коварства и хитрости точно не хватит. Этот «подарок» и так обошелся ей слишком дорого, притом, кажется, не только морально. Она мельком вспомнила об «условии» Торина и вдруг ощутила себя запертой в каменном мешке.       Да сколько же можно… Она так устала… Зачем только она в это ввязалась? Прав был Палландо…       — Я могу передать ему, что ваша драгоценная реликвия не так важна для вас, как удовольствие от его унижения, — выпалила она, чувствуя, что ее секундное колебание начинает растягиваться в неприятную паузу.       Ехидничать, конечно, не стоило. Стоило подумать прежде, чем открывать рот. Но Яна чувствовала, что от этих упрямых королей с их вывертами нервы у нее начинают сдавать. Притом не в моменте, а как-то глобально.       Трандуил едва заметно приподнял правую бровь, и медик почувствовала, что дрожат и ноют теперь не только руки, но и ноги. Чертова побрякушка весила целую тонну!       Эльф холодно улыбнулся.       — Вот именно — она и так моя, — промолвил он, неожиданно сдвинувшись с места.       Яна невольно дернулась, но Трандуил не приблизился к ней ни на шаг, плавно проплыв мимо, к столу. — И со стороны Торина крайне невежливо просто швырять ее мне в лицо, да еще через посредника. Пусть смерит свою гордыню и извиниться за то, что его дед обокрал меня!       — Тогда и вам придется извиниться перед ним, — тут же отозвалась Яна. — Как минимум за то, что вы бросили его в темницу.       Трандуил, скривившись от гнева, хотел что-то ответить сразу и уже даже открыл рот, но вдруг передумал. На его лице отразилось то, что при наличии некоторой фантазии можно было назвать «кислой миной», и Яна прикусила губу, сдерживая невольную ухмылку. Видимо, темница была не единственным досадным прецедентом в их с Торином отношениях.       Эльф мотнул головой, закрыл рот и поджал губы.       — Он сам отказался вести переговоры, — пробормотал он.       — А переговоры были в том же стиле, который вы практикуете здесь, шантажируя Барда? — уже даже не подумав о том, чтобы сдержаться, поинтересовалась Яна. — В таком случае, неудивительно — я бы тоже отказалась.       Кажется, ее снова понесло. Судя по побелевшему лицу Трандуила — очень лихо и совсем не туда.       Черт.       — Ты очень много на себя берешь, девочка, — буквально прошипел эльф, шагая на нее. — Я бы посоветовал тебе прикусить свой острый язык, покуда его не укоротили.       Яна не пошевелилась.       Она неожиданно поняла, почему так не хотела, чтобы Мелл уходил. Не потому что боялась или чувствовала себя подавленной в присутствии эльфийского правителя, нет. Не без этого, конечно, но тут вряд ли что-либо изменилось. В конце концов, захоти Трандуил убить ее, было бы совершенно неважно, сколько друзей прикрывает спину — владыке-то ведь достаточно только свистнуть, чтобы всех порубили в капусту. Но в присутствии флегматичного фельдшера ей самой было бы проще сдерживаться и вести себя прилично. Ну, или хотя бы помнить, где она и с кем говорит.       Ох, насколько же было проще иметь дело с буйными наркоманами и милыми, почти родными алкоголиками в делирии, чем с этими королями с их непробиваемым гонором и бараньим упрямством!..       — А я бы посоветовала вам вести себя, как подобает королю, а не разбойнику с большой дороги! — плюнув на остатки приличий, выпалила Яна и мотнула головой, пытаясь убрать некстати выбившуюся из-под косынки прядь, лезущую в глаза. Дернулась неудачно — крышка шкатулки сначала до хруста откинулась назад, грозя вырвать петли, а потом вдруг захлопнулась с резким стуком.       Звук этот был подобен выстрелу, а после снова наступила неприятная тишина. Яна успела подумать, что все испортила, но эту мысль почти тут же вытеснила другая — она с самого начала действовала не верно. Тут уже и до нее все испорчено настолько, что и чинить уже нечего. Трандуил хотел получить эту проклятую цацку? Так вот она!.. Бери — и радуйся. Только, видимо, не в цацке дело. Яне сейчас больше всего хотелось затолкать дурацкую, невыносимо тяжелую шкатулку ему в зубы, развернуться и уйти. Вместо этого она решительно сунула ее подмышку и тяжело вздохнула.       Все-таки синий маг был прав, а Гендальф ошибался. Ей не следовало в это лезть. О чем она вообще думала? Что сыграет в заботливую курочку и сделает всех счастливыми? Она? Да кто она вообще?.. Иномирка, которая вообще ни черта не понимает… И которую уже тошнит от невозможности говорить то, что она думает, прямо. Прямолинейность — вообще довольно сомнительное качество для дипломата. Не сильно-то она и отличается от Торина…       — Постой, — неожиданно сказал Трандуил.       Ее решительный и раздосадованный вид все-таки навел владыку на какие-то мысли. В глазах его мелькнуло что-то, подозрительно напоминающее испуг. Все-таки в местных понятиях о чести были и плюсы — эльф даже не подумал о том, чтобы попросту отобрать у Яны шкатулку и вытолкать взашей, а решил, что она сейчас развернется и уйдет, забрав с собой так и не принятый подарок. Не так уж он, в общем-то, был и не прав.       — Так и быть, смертная, — проговорил он, уже гораздо мягче. — Я… приму этот… жест. Если уж сам внук Трора сделал первый шаг к миру, то и эльфы не должны стоять на месте.       Наверное, в его словах был скрыт какой-то непонятный Яне смысл — до того горько они прозвучали. Заинтересованно взглянув на короля, она, наконец, сошла с места и протянула ему шкатулку, мысленно отметив, что жест этот вышел уж очень похожим на Ториновский — такой же простой и небрежный.       Трандуил точно так же — устало и совершенно не торжественно — забрал «подарок» из ее рук и тут же открыл крышку. Пальцы его слегка дрожали, когда он коснулся сияющих камней.       — Передай ему, что я готов забыть о нашей ссоре, — проговорил он, с непонятной печалью глядя на многострадальное украшение. — И надеюсь, что и он не будет вспоминать былых обид.       Яна на миг сомкнула веки, облегченно вздохнув.       Черт. Неужели все-таки получилось?..       — Непременно, ваше величество, — хрипло прошептала она, но тут же снова открыла глаза. — Но Аркенстон тоже должен быть возвращен владельцу.       — Если Бард пожелает его вернуть — пусть. Мой народ не уберет руки помощи, которую уже протянул, — Трандуил закрыл шкатулку и снова обратил взгляд на свою гостью, немного помолчав. — Никогда бы не убрал.       Яна покачала головой. Обвинять эльфийского короля еще и в попытке блефа, или, хуже того, во лжи — это, пожалуй, уже слишком.       Но, если все пойдет как надо, то помощь эльфов Дейлу скоро и не понадобится…       — Спасибо.       — Не стоит, — он взвесил в руке шкатулку и аккуратно поставил ее на стол. — А теперь — иди. Оставь меня одного.       Дважды повторять ему не пришлось. Яна, коротко кивнув (наверное, это было не обязательно — Трандуил на нее уже не смотрел), подобрала юбку и покинула шатер лесного короля так быстро, как только это было возможно.       Едва она оказалась снаружи, быстрым шагом направившись прочь, из темноты возник Мелл. Яна невольно вздрогнула — она в очередной раз успела о нем забыть. К счастью, эльф верно истолковал выражение ее лица и не стал ничего ни говорить, ни спрашивать. Поговорить можно и потом. И они обязательно поговорят. Ему наверняка понравится ее история.       Но до госпиталя они шли в полной тишине.