***
Месть — это блюдо, которое подаётся холодным. По крайней мере, все твердят об этом. Кайя более двадцати лет уже вынашивает планы, как ему отомстить Корханам. Большую часть мести заслужил Халис, он одно из главных зол в личном мире Кайи Сомнез. Расплата ему должна прийти за бабушку, которая умерла от тоски вдали от дома, из-за того, что Халис-бей закрыл ей въезд в Турцию, опозорив перед всеми родственниками и соседями. За отца, который умер из-за нереализации, заглушая всю боль алкоголем и избиениями собственного сына, ведь каждый его ставленный бизнес Хали- бей сносил на корню, без права восстановления. За любимую маму, которая не смогла смириться с реальным положением вещей и глушит себя таблетками, чтобы жить в своём собственном безопасном мире. За себя, за все те избиения, унижения и голодное детство, которые сопровождали его каждый день на протяжении долгих лет. Месть — это действие, рождаемое из ненависти, гнева, обиды, боли и унижений, которое ЭГО человека не может вынести и перенести. Нужно, чтобы Халис почувствовал всю ту боль, что пережил и до сих пор чувствует его старший внук. Как же Кайя его ненавидит!***
— Кайя, — Суна, сидя напротив в маленькой закрытой кабинке рыбного ресторана, аккуратно погладила его по ладони, приводя таким образом в чувства. За все сорок минут, что они были тут, её муж не притронулся к своему блюду, а вилка была скручена и сжата до предела, что кушать теперь ею было невозможно. — Что происходит? Ты не в порядке, и я это вижу. Кайя, почувствовав теплоту ладони своей жены, вынырнул откуда-то из своих мыслей и воспоминаний. Ответом от него была лишь лёгкая грустная улыбка на губах. — Это из-за вчерашнего разговора, который мы случайно услышали, да? Кайя с Суной тихо, чтобы никого не разбудить, держась за руки как маленькие школьники, которых могут застукать, возвращались в свою комнату на втором этаже. Возбуждение бежало по венам, потому что они ходили в кино. И самое азартное для них было то, что они, никого не предупредив, бесшумно сбежали после ужина отдохнуть от этой вселенской тоски, которая висела в особняке и давила на плечи. Да, прошло около двух месяцев после того эпичного интервью Сейран, а в особняке за это время ничего не изменилось. Пелин, беременная на восьмом месяце, проживала на первом этаже в доме, Сейран жила с Феритом в их спальне на третьем, отказавшись уходить и уступать ему место, хотя Ферит обычно спал в гостиной, которая примыкала к комнате семьи Сомнез, потому что тот сбегал от ночных ссор со своей женой. А Кайе и Суне, чтобы попасть в их комнату на втором этаже, нужно было пройти мимо двери Халис-бея, который почему-то не спал в половину второго ночи, а его дверь была открыта полностью. И за неярким, тусклым светом, который освещал коридор, были слышны приглушённые голоса дедушки и его верного спутника Латифа. — Ну вот, что мне с ним делать, Латиф? Как мне оставить компанию на Ферита, если он до сих пор такой безалаберный? Он не смог подписать сегодня контракт и сорвал сделку на производство новой коллекции, так как поехал за Сейран. За Сейран, которая нас опозорила и почти разорила! — Господин, Ферит-бей молод, и пока что выбирает любовь. — Любовь говоришь… А деньги, кто выбирает деньги? — Халис бей обречённо стукнул кулаком по столу. — Почему никто не думает о том, что особняк нужно содержать, а потребности каждого в этом доме должны выполняться на самом высоком уровне? А этот уровень что, нам с тобой поддерживать, Латиф? — Господин посмотрел на своего работника строгим взглядом, полным нравоучений, подняв вверх указательный палец. Всё, как он любил. — Работа — наш заработок! Наши магазины, наша великолепная продукция, наши посетители, которые приобретают и носят наши украшения. Даже Фуат, который был бездарем в плане создания коллекций, приносил пользу в операционной системе компании, — Халис бей с горечью в голосе продолжил. — А что Ферит, ни–че–го. Мне нужно закрыть дыру в работе, а мне некем это сделать. Как мне быть, Латиф? — Господин, я вот что Вам скажу. Кроме господина Ферита у Вас же есть второй внук, господин Кайя. Я однажды видел его рисунки. Там было много портретов госпожи Суны, которые были выполнены очень реалистично… Суна, не ожидавшая услышать такое признание, сильнее сжала руку мужа, выдавая свою заинтересованность. И, встретившись с глазами Кайёй, она с каким-то неописуемым детским восторгом, чуть ли не подпрыгивая на месте, кивала головой, чтобы Кайя обязательно показал ей эти рисунки, потому что она теперь от него не отстанет. — …но ещё там была большая коллекция набросков коллекций ювелирных украшений. И Вы сами знаете, что господин Кайя перетаскал большую часть Ваших инструментов к себе в комнату, вечерами он любит мастерить украшения своими руками, — Латиф бей пожал плечами. — Да, они из обычных натуральных камней, которые не имеют никакой ценности, но Госпожа Суна часто носит только их. Я слышал, как она делилась с госпожой Асуман своим восторгом по поводу колье с серьгами и кольцом из горного хрусталя, которые господин Кайя подарил ей на какую-то их личную дату. Сказала, что для неё это особенный комплект, который она не хочет снимать ни на минуту. Кайя, услышав это, вскинул брови вверх и поцеловал тыльную сторону ладони своей жены, показывая этим, что хочет знать подробности, и рисунки она увидит только после подробного рассказа. Ведь этот набор Кайя сделал ещё до свадьбы, отождествляя Суну именно с прозрачным горным хрусталём. По поверьям, этот камень служит для привлечения в жизнь своего владельца любви, поэтому Кайя и подарил его Суне на 38 день их официального брака, чтобы закрепиться в её жизни как можно дольше. — Горный хрусталь, какая безвкусица, — Халис бей зло бросил эту фразу вслух. — У Кайи нет ни грамма того, что есть у Ферита: изысканного вкуса, знаний о деле, подвешенного языка и той стати, которая нужна всем Корханам! На самом деле, Латиф, я разочарован тем, что пригласил Нюкхет с внуком пожить у меня. Они не Корхнаны, поэтому не смогут принести пользу моему дому, — Халис-бей посмотрел на своего верного слугу, в его глазах плескались разочарование и усталость. — Латиф, мы оба понимаем, что Нюкхет и Кайя для нас чужие, и в этом доме не нужны. Чужие. Не нужны. Халис снова собирается выкинуть их за борт своего дома, города и их страны? Нет, Кайя не питал иллюзий по поводу любви собственного деда к нему или его матери. Он просчитывал ходы и видел, что Халисом правит выгода — держать всю семью Корханов в страхе и напряжении, чтобы все старались лучше и доказывали, что достойны наследства Халис-бея. А его чувство вины по отношению к собственной дочери закончилось примерно на пятый день пребывания его матери в доме, на Кайю он вообще не обращал внимания. Так, терпел, потому что нужно было проучивать Ферита, и это так было видно и бросалось в глаза, что Кайя, подслушав этот разговор, даже не удивился. Но снова выкинуть его за шкирку, как надоевшего слепого кутёнка, нет, больше не получится. Суна, видя, как после этих слов Кайя побелел от злости, поцеловала его в плечо, растирая его спину и приводя в порядок. Её взгляд просил, что пока не время срываться, терпи, ты сможешь. Хотя ей самой от этих слов было тошно. — И что Вы планируете делать, Господин? Выгоните их? — Да, отправлю обратно в Британию, чтобы глаза мои их больше не видели. Халис-бей самодовольно улыбнулся. Как обычно, он придумал простой, но в такое же время гениальный план. Ведь в его распоряжении и деньги, и связи. Он является хозяином жизни, и именно он решает кому, где и как жить, поэтому его нежеланные дочь и внук вернутся туда, где им и место. — Но не сейчас, Латиф, пока рано. Мне нужно привести Ферита в порядок, а сделать это мы сможем только сталкивая с Кайей, — Халис-бей усмехнулся. — Я же вижу, как они оба терпеть друг друга не могут, при этом Кайя, сам того не осознавая, заставляет Ферита работать, — Халис-бей устало опустил глаза и дальше пошёл оправдывать своего горячо любимого внука. — Да, Ферит заваливает наши контракты, но, будем честны, раньше он вообще не готов был этим заниматься. А если мы закинем удочку, что я передам все дела управления Кайе, то и Ферит быстро возьмётся за ум до конца, уйдя с головой в работу. Мой внук никогда не даст чужаку владеть нашей фирмой. — Так что делать с Господином Кайёй? — Да ничего, так же будем давать ему обещания про работу в фирме, но не допускать его до неё. Переведи на его личный счёт миллион лир, пусть тратит в своё удовольствие. Это будет платой за помощь Фериту, — Халис бей самодовольно рассмеялся. — Пусть думает, что стал любимцем у дедушки. Этот щенок никогда не сможет переплюнуть Ферита, у него кишка тонка. Никогда не сможет переплюнуть Ферита. Ни–ког–да. Воздуха стало не хватать, так как горло сдавил ворот от чёрной водолазки, который хотелось разорвать. В глазах Кайи отражалась такая отчаянная боль на грани, что Суна испугалась, что он просто её не выдержит. Старые раны закровоточили с ещё большей силой, разжигая в нём тайфун истерики и ненависти. — А Вы уверены, что господин Кайя будет слушаться? Он никогда не отпрашивается, не докладывает, чем занимается. Он свободный от Ваших разрешений и устоев этого дома, — Латиф-бей скривился так, как будто съел целый лимон, и продолжил. — Он до сих пор, когда выходит куда-то один, передвигается на метро или на общественном транспорте, об этом даже слуги шепчутся. А с госпожой Суной он просит подготовить машину, или они уезжают на такси. Но часто они, просто держась за руки, выходят за ворота и идут пешком. Это же неприемлемо! — Согласен, Латиф, Кайя бунтарь, воспитан не в наших традициях, — Халис махнул рукой от пренебрежения. — Я не останавливаю его только по одной причине — если я закрою его свободу и буду указывать на его место, он тут не останется. Он поиграет в какое-то время по нашим правилам и уйдёт, не будет бороться, — Халис-бей с пренебрежением в голосе продолжил. — Потому что слабак и трус, который не готов доказать мне, что он Корхан. А если он уйдёт, Ферит выиграет и снова расслабится. Так что не сейчас, Латиф, позже, — он заметил, что свет от ночника просачивается в коридор. — И почему у тебя открыта дверь? Ты же знаешь, что в особняке уши есть даже у стен, поэтому закрой её и помоги мне подготовиться ко сну. После того, как дверь закрылась, Суна выдохнула с облегчением. Только вот состояние Кайи не внушало радости. Его лицо побелело, на лбу блестели капельки пота, а костяшки пальцев, которые он сжал в кулаки, того и гляди готовы были что-то ударить и разбить на мелкие кусочки. — Кайя, посмотри на меня, — Суна тихо взяла за лицо своего мужа, заставляя посмотреть в её глаза. — Успокойся. Нам нужно дойти до комнаты, а там ты выпустишь свой пар, — Суна начала аккуратно гладить Кайю ладонями по его щетине. — Если ты это сделаешь сейчас, ты не сможешь отомстить Халису и ударить первым. Слышишь, меня, не сможешь, — видя, что это не сильно помогает, Суна засунула свои руки под водолазку мужа и ледяными ладонями начала растирать грудь и его живот, приводя его в чувство. Она знала, что для Кайи это особая зона, когда он расслаблялся и отключал свою голову. И с жёсткой ухмылкой на лице продолжила. — Ты же не готов проигрывать, верно? Суна сама не поняла, как они в три шага добрались до своей комнаты, и как Кайя аккуратно завёл её, закрывая за собой дверь на ключ. Как её муж снова запустил её руки к себе под водолазку, заставляя Суну царапать его живот и грудь, чтобы чувствовать, как через физическую боль сходит ментальная. Как Кайя прижал свою жену к холодной стене, оставляя влажной дорожкой горячие поцелуи на её шее и груди, словно таким образом придумывал выход из своего уязвлённого положения. Как проводил носом по её волосам, вдыхая терпкий аромат лаванды, теряясь в нём и забывая только что подслушанный разговор. Суна читала в одной из книг по популярной психологии, что, когда мужчина находится в истеричном состоянии, один из способов вывести его оттуда — это секс. Главное, переключить его внимание с головы на тело. Суна тогда не поняла, как такое возможно сделать, и даже пару дней размышляла над этим, придумывая в своей голове сценарии один интереснее другого, но ей так и не получилось закончить зарисовку. Походу, сегодня был тот самый день, когда свои теоретические знания по психологии она использует на практике. Суна, негромко ругаясь ему в рот, стаскивала с Кайи его тяжеленное пальто и эту чёртову водолазку, которая цеплялась за её украшения. Она жёстко осадила мужа, заставив подчиняться только ей. В такие моменты Кайя отключал голову и просто смотрел снизу вверх на свою королеву, готовый как преданный рыцарь выполнить её любой приказ. Суна прекрасно это знала и пользовалась этим. Поэтому она сегодня снова была сверху, ловя его ладони по всей своей спине. При этом голову Кайи с максимальной силой Суна старалась прижать к своей груди, пытаясь пропустить все его негативные мысли через своё сердце и слить их в чёрное море. А приглушённые стоны, громкие шлепки на грани боли и наслаждения, бессвязный шёпот — всё это слилось в единое целое, когда эти двое перестают думать, а их тела, имея свой опыт, по старой памяти продолжают получать истинное удовольствие, не оглядываясь на внутреннюю боль, которая стихает во время секса.***
— Да, это из-за вчерашнего разговора, — Кайя устало выдохнул и бросил непригодную вилку на стол. — Халис снова хочет выкинуть меня с матерью, как слепых щенков на улицу под проливной дождь. И тебе ведь тоже придётся не сладко, я не отпущу тебя, Суна, — он внимательно посмотрел на жену. — Ты поедешь со мной. Суна несколько раз проморгала случайно выступившие слёзы, растерянно улыбнувшись. Она не ожидала услышать такое откровенное признание от мужа, которое поставит точку в их отношениях. Вчера, после бурной ночи, когда Кайя заснул тяжёлым сном, Суна долго ещё не смыкала глаз. А что будет, если Халис-бей правда выгонит Кайю и Нюкхет-ханым. Заберут ли они её с собой, или Кайя подаст сразу на развод, чтобы избавиться от лишней ноши? Куда тогда после этого пойдёт Суна, ведь обратно к родителям нельзя, отец её уничтожит. С Сейран у них затяжной конфликт — вряд ли сестра поможет. Она обижена на весь мир и считает Суну врагом. После того, что сделал Абидин, он вычеркнут из её жизни навсегда. Получается, кроме мужа у неё никого нет. Но она верила Кайе, знала его и понимала, что он её не бросит, поэтому Суна постаралась выкинуть эти страшные мысли из головы и заснула тревожным сном. И сейчас, услышав то, о чём в глубине мечтала и надеялась, девушка тихо выдохнула, и её тело непроизвольно расслабилось. — Хорошо, всегда мечтала посмотреть Англию, — Суна грустно улыбнулась, аккуратно задавая тот вопрос, который терзал её на протяжении последнего часа. — Но я вижу, что ты сам не очень хочешь туда возвращаться. — Дело не в возращении, Суна. Дело в отношении ко мне и маме, — Кайя сморщил нос, словно эти слова, которые он произносил, имели запах тухлости и вони. — Халис снова использует нас и пытается закрыть… Я не позволю этому случиться, я больше его никогда не прощу!***
— То есть ты реально не шутил, когда предлагал мне напиться вечером на Вашей кухне чаем с пахлавой? — Ферит брезгливо двумя пальчиками взял в руки армуды. Галстук на его шее был расслаблен, а чёрный пиджак он бросил где-то в середине комнаты. Суна потом настучит ему за это по голове, но это же будет потом, верно? — Брат, ты серьёзно? — Серьёзней некуда, — Кайя прятал весёлую улыбку за непроницаемой маской. Он любил побесить своего младшего кузена и знал на какие именно болевые точки нужно нажать, чтобы получить желаемое. А после такого паршивого дня, у Кайи было только одно желание — снять стресс, и спаринг был бы неплохим выходом. — У меня жена беременная, да и твоя племянница не любит запах спиртного. — Откуда ты знаешь, что бусинка не любит запах спиртного, — Ферит непонимающе посмотрел на своего брата. — То есть ты с кем-то пил без меня? — Этого ЭГО его Высочества Ферита Корхана не могло вынести. — Да как ты мог, и не пригласил ведь разделить трапезу, а ещё братом зовёшься! И мягкая подушка, которая лежала на синем диване в главной комнате, где Кайя поставил перед ним на выбор турецкие сладости с обжигающим чаем, полетела в его голову. Кайя был к этому готов, поэтому легко поймал её, и с лёгкостью перепрыгнув диван, обрушил эту подушку на голову Фериту. И началась потасовка, где диван случайно перевернулся, а кресло прокатилось к выходу, чуть не выбив входную дверь. Дорогущая люстра из хрусталя, которая весила слишком много, опасно пошатнулась — Стоять! — гневный крик Суны обрушился на их головы ровно тогда, когда оба брата испытывали на прочность свои рубашки. — Если Вы сейчас прольёте чай, будете убирать самостоятельно, — и, не смотря на треск ткани, мстительно добавила, — тряпками и руками. — Суна, ну нет же! — Ферит от досады отпустил край рубашки Кайи, ослабляя свою хватку. — Я в тот раз тебе три устройства для мытья полов принёс, они что, все одновременно сломались? Суна улыбнулась, вспомнив, как ранее в одну из таких потасовок мальчики разлили какой-то сладкий чай, похожий больше на компот. А так как у неё был сильный токсикоз, на карачках ползали тоже они оба, вылизывая полы до блеска. Тогда Ферит очень сильно психанул, уехал и через полтора часа вернулся с тремя пылесосами самой новой модели, которые не только мыли, но и сушили пол. Вручив их Суне, он с видом обиженного тюленя, сказал, что больше никогда Ферит Корхан не будет пачкать свои божественные руки какими-то домашними делами. Правда, потом как миленький убирал сам свою комнату, которую ему выделили в своём доме Сомнезы, даже пылесосом орудовал, так как прислуга сюда приходила убираться два раза в неделю. — Нет, но ты заслужил убираться именно руками, — со всей строгостью произнесла Суна, кидая в Ферита домашней одеждой. — Поэтому переодевайтесь, — домашняя одежда так же полетела в Кайю. — Ужин будет через пятнадцать минут. И да, Ферит, если ты решишь остаться, то твоя комната готова. И Ферит облегчённо улыбнулся, услышав эту фразу, так как в особняк он ехать не хотел ни при каких условиях. С Сейран у него были большие проблемы. Несмотря на то, что они были женаты пять лет, правда с переменным успехом, но всё же они были вместе. Периодически, каждый из них хотел разводиться, но вторая сторона не давала согласие на развод, поэтому суд как таковой ни разу не состоялся. Они хотели завести ребёнка, но у них этого не получалось сделать. Поэтому Сейран озлобилась, считая всех своими врагами. Узнав, что Суна забеременела, прекратила с ней всякое общение, сказав, что не может радоваться за сестру, ведь это её мечта, и сестра эту мечту у неё украла. Ферит, правда, не понимал такого отношения к невестке, которая столько раз жертвовала и переживала за младшую сестру, и почему она с ней так обращается. Но Суна проходила терапию у психолога вместе с Кайёй, и как-то для неё это прошло болезненно, но не до дури, как могло бы быть. Ферит, смотря на них, сам подумывал пройти терапию. Помогало же, может и ему поможет.***
— Суна, здоровья твоим рукам, — с набитым ртом проговорил Ферит, уплетая вторую порцию еды. — Так вкусно, пальчики оближешь, — мужчина пожал плечами. — Но я всё равно не понимаю, почему Вы не наймёте прислугу, как в особняке, столько времени бы сэкономили. — Ты же у нас остаёшься на ужины или просто пожить какое-то время как раз ради этого, Ферит, — с нравоучением в голосе, Кайя легонько стукнул младшего брата вилкой по носу. — Ради домашнего уюта. А домашний уют невозможно сделать, когда Вы ходите по струнке смирно в красивых нарядах и ждёте, когда Вам дадут разрешение на еду, да и чужие люди суют свой нос куда не надо. То ли дело штаны, майка и мы сидим босиком за кухонным столом в небольшом доме. — Тут ты прав, но я всё же скучаю по этому, — Ферит заметно погрустнел. — Дедушки нет уже два года, мне не хватает его притч. — А разве Орхан сейчас не правит балом? — Кайя, усмехнувшись, посмотрел на кузена. — В последний раз, когда мы были на ужине в особняке, то он толкал речи не хуже Халиса. — Да нет, дедушку он не переплюнет. Да и что ты слышал, — Ферит передразнил Кайю. — Вы с Суной пару месяцев назад сбежали сразу после ужина, даже не посидев в гостиной и не обсудив новости. И больше ни разу не появлялись, всегда ссылаетесь на мою племянницу, что ей не комфортно в особняке. — Нам речей твоего отца хватило на годы вперёд, даже ради тебя любимого терпеть не будем, — Кайя отсалютовал стаканом с чаем. Суна, поглаживая свой большой живот, с умилением смотрела на переговаривающихся братьев. Кто бы мог подумать, что на деле они такие разные снаружи, но внутри безмерно похожие. Ведь их дружба зародилась в первые месяцы после того, как Кайя с Суной поженились. И первым, кто в открытую протянул руку, как ни странно, был Ферит.***
Глубокая промозглая осень, холод, который пробирает до костей. Суна стояла на улице в распахнутом пальто и немигающим взглядом смотрела на экран телефона, который только что погас. — Ваш муж напился, подрался с посетителями и уснул за барной стойкой, Вам нужно приехать и забрать его. Записывайте адрес. Напился? Подрался? Кайя же говорил, что не употребляет алкоголь. И как лучше ей сделать, поехать забирать Кайю на такси или попросить подготовить машину? Наверное, нужен помощник, который поможет дотащить его до дома и вообще справиться в целом. Не Абидина же просить, хотя он, наверное, не откажет. Но это будет как-то неправильно что ли… Суна приняла решение, сидя на той ржавой лестнице, что она выбирает мужа. А что будет после того, как Кайю увидят в особняке, что им предъявят? Голова Суны пухла от мыслей, она не понимала с чего начать и как правильно действовать. Да даже не знала, где эта улица, на которой находился бар. И далеко ли… — Суна, и чего ты стоишь тут, в кустах? — Ферит Корхан собственной персоной с безразличной улыбкой на лице появился перед девушкой. — Прикрылась бы, холодно. — А тебе какая разница? — огрызнулась Суна, всё ещё пялясь на экран погасшего телефона. — Да вообще плевать, пойду, — младший Корхан прошагал мимо Суны, как вдруг девушка резко одёрнула его за плечо. — А ты случайно не знаешь, где находится данный бар? — Суна назвала адрес Фериту, который ей продиктовал бармен. — Он далеко отсюда, как мне туда доехать? — Ооо, злачное местечко, не рекомендовал бы тебе туда идти, Суна. Там вкусное пиво, но не самый лучший контингент для девушек, — Ферит растёкся в улыбке чеширского кота. — А что, Кайя отпускает тебя туда одну? Неплохой муж, сразу видно, как он хочет от тебя избавиться. — Следи за языком, — Суна осадила Ферита в два счёта, но дальше её голос уже был не таким уверенным. — Просто мне позвонили и сказали, что Кайя напился, с кем-то подрался и теперь спит за барной стойкой, мне нужно его забрать. — Братец Кайя напился? Вау, это что-то новое! — Ферит громко рассмеялся, обнажая все свои тридцать два белых зуба. — Довела его всё-таки, Суна, что парнишка не выдержал и пошёл заглушать свои проблемы, да? Вдалеке они услышали приглушённый голос госпожи Нюкхет, которая разговаривала с кем-то по телефону, оба повернулись на эту её весёлую болтовню. — Но об этом ты мне расскажешь позже, Суна. Ещё одной нотации и благодарности от любимой тёти я не выдержу, — Ферит прикинул, что добежать до входа в особняк не успеет, поэтому не придумал ничего лучше, чем спрятаться в кустах. — Не смей меня сдавать, невестка, поняла? Суна ничего не ответила, только громко фыркнула в ответ. Снова Ферит поступает как взбредёт в голову, бросая её отдуваться за него. — Сууунааа, дорогая, — протянула госпожа Нюкхет, подходя к своей невестке. — Как ты? Всё ли хорошо? — Все прекрасно, госпожа Нюкхет, — Суна проговорила это с каменным лицом и повернулась в сторону дома. — Спасибо, что спросили. — Кстати, как Кайя? Всё ли с ним хорошо, после тех фотографий, которые он сегодня увидел? — Какие фотографии? Не понимаю, о чём Вы говорите, госпожа Нюкхет. — Ну те, твои с Абидином, где Вы обжимаетесь на лестнице, трётесь друг о друга носами, — Нюкхет-ханым достала пачку фотографий из своей сумочки, обмахиваясь ими, как веером несмотря на то, что погода была очень холодной. — И заканчивается всё Вашим поцелуем, — и на этой фразе она эффектно бросила их перед ногами Суны. Женщина закатила глаза и с придыханием продолжила. — Ах, бедный мой мальчик, бедный мой Кайя, он, наверное, так переживает. Нет, нет, нет! Как это могло выйти наружу? На той лестнице никогда не было камер, Абидин сам проверял это место ни один раз. Так откуда? — Какой поцелуй, о чём Вы говорите? Не было такого! — Суна стояла как вкопанная, смотря на позорные фотографии, которые выплыли наружу. Слезы сами полились из глаз, девушка понимала, что влипла теперь не на шутку. — Не было! Я ушла сразу. — Да, ушла. Я видела на видео, — Госпожа Нюкхет с ненавистью посмотрела на свою невестку. — И поцелуя там тоже не было. Но на фотографиях он есть, и Кайя это увидел, — цокнув, Нюкхет-ханым зло усмехнулась и продолжила. — Он ещё не разнёс комнату? Обычно у него страдают шкафы и зеркала. Передай ему, пусть он будет аккуратнее, в подростковом возрасте ему пришлось зашивать руку из-за всплеска его негативных эмоций. Уши заложило от внутренней истерики, которая возрастала с каждой секундой всё больше и больше. Зачем собственная мать так издевалась над сыном, особенно зная его реакцию на это? — Зачем Вы так? Что Вы хотите сделать? — глухой полушёпот — это единственное, что вырвалось изо рта девушки. — Я хочу Вашего развода, Суна, — жёстко проговорила нелюбимая свекровь девушки. — Кстати, а вот и господин Абидин. Во время их разговора бесшумно подошёл Абидин, оценивая обстановку. Увидев слёзы на лице Суны и разбросанные фотографии с их поцелуем, внутри себя он ликовал. Но его лицо выражало непроницаемую маску. Правда слёзы снова выступили на глазах, но это его недержание никак не лечилось. — Спасибо, что пришли на помощь, мне нужно, чтобы Вы помогли мне в особняке, — Нюкхет-ханым с самой благодушной улыбкой поприветствовала работника. — И, кстати, большая Вам благодарность за помощь с видео и фото. Надеюсь, деньги дошли на Ваш счёт без приключений. Ошарашенная Суна, слёзы которой застилали глаза и она не видела ничего вокруг, с большим усилием посмотрела на Абидина. — Что значит деньги дошли? — А ты думала, что твой водитель такой добрый, — госпожа Нюкхет рассмеялась во всё горло. Какая же она глупая, ну почему её прекрасный сын клюнул на эту тупую безголовую девицу, которая верит в любовь и сказки? — Он заломил нехилую цену, на которую можно купить неплохую машину по курсу, — женщина погладила Суну по плечу, типа оказывая таким образом поддержку, что Суна дёрнулась и отошла на два шага назад. — Но ты не волнуйся, дорогая, я добрая, мне не жаль никаких денег ради счастья моего сына, моего Кайи. Поэтому, я жду развод, Суна, — она жёстко посмотрела на свою невестку. — Кайя уже доведён до предела, я его знаю, поэтому Вы разведётесь и точка. А если ты это не сделаешь, я утоплю тебя в водах Чёрного моря, поняла меня? Что происходит? Может это какая-то неудачная шутка? Нож в спину от Абидина, который Суна получила только что. Он не просто отдал видео Нюкхет-ханым, а продал его за кругленькую сумму. Он продал Суну за деньги! Также, как и её отец. А чем он лучше её отца? Ничем! Может это был и не первый раз, когда он её предавал и втыкал нож в спину. Зачем он так с ней? Абидин, смотря в спину удаляющейся Госпоже Нюкхет, пытался приобнять Суну и успокоить её. Только Суне не нужны были его объятия, она вырвалась из них и залепила ему звонкую пощёчину. — Суна, за что ты со мной так? Я старался для нас! — Снова горючие слёзы покатились по его небритым, но таким фактурным щекам, которые были созданы для того, чтобы по ним идеально стекала солёная вода. — Ты нож в спину мне специально воткнул, оправдываясь, что старался для нас? — Суна залепила ему вторую пощёчину. Страх, который раннее её сковывал, ушёл на второй план. — Для каких нас, нас больше нет! Я замужем, понимаешь, замужем! — То есть ты до сих пор выбираешь своего мужа, Суна? Он не любит тебя как я, — Абидин взял её ладонь в свою руку и приложил к сердцу. Горючие слёзы так и лились из его глаз. — Оно бьётся ради тебя, Суна, чувствуй. — Я чувствую к тебе только презрение, — с отвращением проговорила девушка, вырывая свою руку. — Иди, тебя ждёт Нюкхет-ханым. Уходи! — Суна, мы не договорили. Я приду позже, и мы всё обсудим. Суна, стоя над фотографиями и смотря в одну точку, осознавала только одно: никаких обсудим с Абидином не будет. Теперь он точно закрыт для неё и её сердца. Как выпутываться из этой ситуации, девушка не представляла. Если Кайя реально увидел эти фотографии, не может же быть, что из-за своей «жалкой» жены, он настолько пойдёт в разнос? — И что я, блять, только что услышал? — Произнёс Ферит Корхан собственной персоной, вываливаясь из кустов.