Свет в темноте

Нежный поцелуй в губы, который закрепляет на физическом уровне благодарность между ними. Закреплённый безоговорочный акт дружбы или любви?... – Суна, не смотря на то, как я бы я не был зол на тебя, я никогда, слышишь, никогда бы не позволил, чтобы тебя обижали! – шёпотом проговорил Кайя, беря лицо Суны в свои руки. – Ты моя жена, ты под моей защитой. Всегда. Нежный целомудренный поцелуй, который снова перерастает во что-то огненно откровенное. После того самого эпичного примирения с помощью секса, табу и границы между их телами были стёрты. Кайя однажды сказал, что в их постели, в их комнате правил на тему занятия любовью нет, поэтому он был бы рад узнать самые грязные и потаённые желания его жены, открыв тем самым ящик Пандоры. Именно Суна была продолжателем их поцелуев. Она так хотела управлять, и Кайя ей позволял. Суне нравилось садиться и быть сверху, надавливать на плечи Кайи, ловя экстаз от его накаченных мышц. Она чувствовала себя королевой, когда он зарывался головой в её грудь, играя с её сосками, ведь каждое прикосновение обжигало и распаляло до предела. Суне нравилось быть сверху и доминировать. Она приказывала Кайе, слушая его пошлые ответы на английском языке. И это распаляло её ещё сильнее, в такие моменты нежность отбрасывалась куда-то за пределы комнаты. Хотелось Кайю чувствовать в себе на максимуме. А его страсть, которая была на грани боли... Именно это спасало Суну от ненужных мыслей, которые забивали её голову целями днями. Девушка обожала зарываться в его непослушные волосы и оттягивать их для грубого поцелуя, чтобы вдохнуть ему пошлый ответ на его любимом английском языке. Откуда в ней бралась эта смелость, Суна не знала, ведь у её тела не было стеснения, у её тела было только желание. Сам Кая сходил с ума от её пошлых ответов, ему было мало Суны, мало обладать только её телом, ему нужна была её душа, он хотел испить её всю! Не осталось ни одного миллиметра на теле Суны, которое он бы не исследовал своими губами. Даже её лодыжки. Да, не с первого раза, с большим трудом и с физиологически тяжёлой скованностью, но Суна позволила, доверившись ему, полностью отдавая себя на растерзание. Кайя старался не перегибать палку, но каждый раз во время секса приучал Суну чувствовать свои ладони и губы на её ногах. Чтобы Суна осознавала, что в такие моменты она находилась в безопасности и могла получать наслаждение от всего действия. И каждый раз, когда Суна переходила границу дозволенного со своими пошлыми фразами, которые она могла ему горячо нашёптывать на ухо, параллельно посасывая его, и фантазия Кайи вместе с его членом уже не могли терпеть этого беспредела, он с тихим рыком переворачивал свою жену на спину и сам начинал доминировать. Громко, грубо, быстро. В такие моменты Суна текла ещё сильнее, ведь она сама специально доводила Кайю до этого. Их жёсткие прикосновения друг к другу на грани боли, покусывания, шлепки и тихие стоны, которые перерастали в громкий экстаз. Они оба старались заглушить его или поцелуем, или чьей-то рукой, чтобы было тише, и родственнички не спалили их секс, но как можно быть тише, если стон во весь голос и есть самая важная часть их обоюдного и такого взрывного оргазма? Ведь именно в этот момент они оба чувствовали себя живыми и настоящими, без того, чтобы контролировать маски и действия по отношению друг к другу. – Мне кажется, нас когда-нибудь выселят из этого особняка за то, что мы нарушаем его тишину и спокойствие, – улыбнулась Суна, устраиваясь удобнее на плече своего мужа. – Ферит мне на это недавно намекал. – Зависть – плохое чувство, особенно когда ты имеешь двух жён и не имеешь доступа к их телам, – лениво проговорил Кайя, целуя обнажённое плечо своей жены. – Не переживай, я с ним поговорю. – Да я ему то же самое сказала, - Суна заразительно рассмеялась. Она редко смеялась вот так, открыто и без какого-либо подтекста с её стороны. – Ты на меня сильно влияешь, мой муж, мы теперь даже говорим одинаково. После того как еда, которую пару часов назад Суна принесла в комнату, была подчистую съедена, а энергия восполнена, спать абсолютно не хотелось. Время было всего лишь одиннадцать вечера. Настроение было слишком ленивым, чтобы выйти прогуляться по дому или съездить в какой-либо ресторан. Хотя в главной гостиной было жарко, новая громкая ссора между Сейран и Феритом набирала обороты, но вступать в эти бесконечные истерики не было ни сил, ни желания. И чтобы как-то себя развлечь, Кайя с Суной решили продолжить эту психологическую игру. – Итак, вопрос номер двадцать шесть, – прочитал Кайя, нисколько не стесняясь своего обнажённого тела. Если Суна ещё старалась прикрыться, то Кайя вообще плевал на эти условности, главное, что ему было комфортно. – Расскажите, на какую ситуацию с Вашей второй половинкой Вы обижены и до сих пор её не простили? Кайя сразу переменился в лице. Это было для него ещё больной незажившей раной, не смотря на то, что месяц назад они поговорили и вроде даже как примерились по данному вопросу. Всё же встало на свои места, правда. Хотя в том разговоре акцент был далеко не на этом водителе. – Когда ты спасала Сейран, – голос Кайи звучал глухо и с затаённой обидой, – ты попросила помощи не у меня, собственного мужа, а у своего бывшего парня. Я знаю, что ты звонила ему, что ты общалась с ним. Я слышал Ваш разговор с Ифакат тогда. Чёрт, Кайя! Нет, Суна предполагала, что её муж до сих пор не забыл эту историю с Сейран, но она не думала, что он до сих пор зол на неё, что до сих пор обижен. Как бы больно ни было, придётся раскрывать все карты. Надеюсь, он услышит... – Да, я звонила Абидину. Прямой взгляд Суны на Кайю без каких-либо сожалений и оправданий. Правда, какая есть. Горькая. Грязная. Больная. Больше нет сил держать эти мысли при себе, каждую ночь тихонько прокручивая снова, снова и снова анализируя. Правильно ли поступает, в ту ли сторону идёт. Верно ли, что можно выбирать себя и того человека, кто относится к тебе так, как ты об этом мечтала? – Но только для того, чтобы узнать, что с сестрой, – Суна не сдержалась и взяла за руку мужа, автоматически ища в нём опору и поддержку, которая была для неё жизненно необходимой, как воздух. – Потому что Ферит не брал трубки, Сейран не брала трубки, я сходила с ума, понимаешь! И твоя мама, которая давила на меня, что мне плевать на сестру, и я буду счастлива, если с ней случится что-то плохое... Кайя, я правда не знала, что делать! – Поэтому ты нагрубила ей тогда? – Да. Извини, Кайя, я не хотела срываться, просто она надавила на самое больное, что тогда было у меня. Я не сдержалась. Я пошла искать выход из ситуации, ничего не придумав лучше, чем позвонить Абидину, так как на тебя я была обижена. Он же лучший друг Ферита, он знает про всё, что происходит в его жизни. Он даже прикрывает его, понимаешь! – Суна облизала сухие губы и ещё сильнее вцепилась костяшками пальцев в его ладонь. – А как мы с тобой говорили раннее, мне важно было удостовериться, что отец не убил Сейран. Потому что он был очень зол, и виновна была в этом я, потому что я выгнала его, я опозорила его перед всеми. – Суна, скажи только честно, – Кайя поднялся и, прикрывшись пуховым одеялом, сел по-турецки напротив Суны. В его глазах читался глубоко затаённый страх, но ему жизненно необходимо было это узнать. – Ты до сих пор любишь Абидина? Ох, Кайя, зачем ты задаёшь этот вопрос... Суна с протяжным стоном, как-будто из её лёгких выбили весь воздух, взяла небольшую паузу. Это такой сложный и многогранный вопрос. И проблема в том, что она не знает на него ответа. А что нужно будет ответить, если Кайя спросит про себя: любит ли его Суна или нет. Она не может ему солгать, она слишком дорожит им, чтобы врать! Но и не ответить ничего не сможет, потому что не знает. Глупая, глупая Суна! Аккуратно подбирая слова, чтобы не навлечь гнев на себя и не обидеть Кайю, Суна тихо начала монолог: – Я так боюсь тебе на него отвечать, Кайя, потому что... – короткий вдох для того, чтобы быстрее заговорить дальше. – Я анализировала наше взаимодействие с ним и думаю, что нет. Я его никогда не любила, – Суна, не сводя взгляда со своего мужа, продолжила. – Понимаешь, Кайя, я не знаю, что такое любовь. Я накупила кучу этих психологических книг для того, чтобы вообще понять что происходит. Нормальный ли у нас брак? – смущённо улыбнулась. – То, что происходит у нас с тобой в постели вечерами и ночами, это не совсем стандартная история. Но я правда не знаю, правильно ли я строю отношения, достаточно ли уделяю внимания тебе и ухаживаю за тобой. Это все вопросы, которые меня интересуют, потому что ты мой муж, моя опора. А так как я не знаю на них ответа, я следую интуиции, а она может и ошибаться. Пока Суна быстро тараторила эти вещи, боясь, что Кайя не услышит, перебьёт или засмеёт её, в этот момент с неё как-будто упала гора с плеч. – Суна, не переживай, я тебя понимаю и принимаю твою точку зрения, – Кайя накрыл своей ладонью ладонь Суны, согревая её. – У нас с тобой не совсем стандартная история, и я тоже не знаю, как правильно или не правильно. Но, мне кажется, эти критерии определяем мы сами, а не кто-то извне, верно? Суна, ничего не ответив, покачала головой в знак согласия. Почему-то в этот момент слёзы полились из глаз, и их было так много, что она не совсем поняла, как умудрилась уткнуться в горячее плечо Кайи, размазывая по нему солёные капли. Суна хваталась за Кайю как за спасательный круг, с помощью которого можно было выплыть из этого тёмного океана неопределённости. Кайя пах свежим морским бризом с нотками чёрной смородины и сандала. Именно этот его запах обволакивал и удерживал сознание, а его руки на её обнажённой спине ласкали и дарили чувство защиты. Как бы ни было хорошо, тепло и спокойно, Суна понимала, что нужно прояснить этот эпизод с Абидином до конца. Содрать с себя всю старую дряхлую одежду и предстать перед Кайёй обнажённой, настоящей, чтобы он мог понять её чувства и реакции. И чтобы они вместе смогли бы выбрать ту одежду, которую она будет носить с ним в их браке. Хотя Суне до сих пор было страшно до коликов и где-то глубоко внутри больно от этой истории, но для неё это было настолько важно, что Суна пересилила себя и, немного прочистив горло, спросила у мужа: – Кайя, я знаю, что у тебя был разговор с Феритом, где он рассказал тебе про наши отношения с Абидином. – Был. – И ты мне тогда ничего не сказал, только слишком громко хлопал дверьми, когда выходил из ванной или из комнаты, – Суна взволнованно вздохнула. – Я видела, что с тобой тогда что-то происходило, но ты мне не раскрылся. Почему? Почему? Правда, почему? Как можно произнести самый главный кошмар, который мучал его каждую ночь, вслух? Признаться в своей слабости, никчёмности... В своей ревности к этому водителю! Он замечал эти его косые взгляды, который Абидин бросал на Суну, полные раздражения, немого обожания или тоски с первого дня пребывания в Мармарисе. Он видел его в день их свадьбы, этот Абидин стоял за дверью и со слезами на глазах смотрел на его жену. Тогда Кайя не придал этому такого значения, потому что тогда сам себе не признавался в том, что Суна ему нравится, что он хотел Суну, не только её тело, но и душу. Это случилось позже, но честный ответ самому себе расставил всё на свои места и заставил действовать уже по-другому. Кайя даже не смог посмотреть в глаза Суны, когда решился произнести ответ на её вопрос. – Я боялся услышать, что ты до сих пор любишь Абидина, но вынуждена спать со мной и представлять его на моём месте. – Что? Совсем дурак? Суна в порыве злости этого нелепого признания сжала губы Кайи своими ледяными пальцами. Почему-то в груди так не хватало воздуха, а взгляд, устремлённый в его глаза, скатывался на его губы. И плевать, что одеяло сползло, обнажая нежную грудь с затвердевшими сосками. Главное было доказать мужу, что он не прав. – Запомни, Кайя Сомнез, я никогда не представляла на месте тебя ни его, ни другого мужчину в наших с тобой отношениях. Я всегда была тебе верна душой и телом, понял? – Allright. Поцелуй. Жёсткий, требовательный и такой горький. Граничащий с болью и нежностью в одном флаконе. Когда ты прокусываешь губу до крови, чувствуя солоноватый вкус на своих губах. Где-то на задворках сознания, пока их разгорячённые тела снова соединялись воедино и становились единой сутью, у них у обоих мелькнула мысль, что, наверное, разговаривать – это правильная тема. Быть честными друг с другом, решать проблемы словом, а не недомолвками. И этот чувственный экстаз до кончиков пальцев, который случился после осознания и раскрытия правды друг другу, он был очень сладкий, трепетный и такой нужный в это время. – Кайя, а что тебе рассказал Ферит про меня и Абидина? – спросила Суна, обводя указательным пальцем одну из татуировок мужа. Кайя поморщился, не хотел он возвращаться в эту тему. Но раз они сегодня настолько откровенны, нужно идти и распутывать этот клубок до конца. – Ну, что Вы влюбились в друг друга, Абидин тебе предлагал сбежать и пожениться, но ты ему отказала, – Кайя прочистил горло. Тема давалась ему нелегко. – И после того, как развелась с первым мужем, снова отказалась от Абидина, потому что он бедный. Бедный. Только из-за того, что он бедный, а не из-за его трусости? – Что? Что он сказал? – возмущению Суны не было предела. Это надо же было ТАК вывернуть правду. – Из-за того, что он бедный? – Суна, если он... – Нет, нет, стой! – Суна перебила Кайю на полуслове, её просто трясло от бешенства. – Это неправда, – воздуха снова не хватало в лёгких. – Кайя, после нашей ссоры, когда ты мне поставил чёткие границы, я правда много думала, анализировала. Ты знаешь мою правду про нашу историю с Феритом, я тебе её рассказала честно. Суна громко выдохнула, собираясь с мыслями. Ей было тяжело, вот так взять и признаться в том, в чём сама до конца неуверена. Обхватив себя за колени, обнажая полностью спину и душу перед своим мужем, она продолжила: – Абидин... У меня не было другого выхода, как не обратить на него внимание, – девушка горько улыбнулась куда-то в пустоту. – На самом деле я благодарна Сейран с Феритом. Когда они куда-нибудь ехали отдыхать, будь тот же клуб или загородный отель, они всегда брали меня с собой. В такие моменты я отдыхала от отца и его нравоучений, впитывала каждый глоток свежего воздуха, потому что в тёмные времена именно эти воспоминания как якорь держали меня на плаву. Суна сделала небольшую паузу. Ей нужно было признаться в том, что она плохая сестра, а значит может быть плохой женой. А это так страшно и унизительно, вдруг Кайе не понравится её правда? – И когда я смотрела на мою сестру с её мужем, я завидовала. Да, Кайя, я завистливая! – девушка повернула к мужчине лицо, полное невыплаканных слёз. – Завидовала тому, что они вместе. Как они общаются, смеются, обнимаются, целуются. И всё вместе! Ведь на месте Сейран должна была быть я, меня первой выдавали замуж за него, и значит все эти чувства и эмоции должна была получать я, правда же? Суна немного расслабилась, когда почувствовала, как горячая ладонь Кайи легла на её обнажённую спину, как бы добавляя опору к её рассказу. – А Абидин, он просто... Смотрел на меня, не мигая, в зеркало заднего вида в машине. Интересовался моим самочувствием. Подмечал, когда я грустная, – Суна пожала плечами. – Он был единственным до тебя, кто обращал на мои чувства внимание! И я так желала, чтобы у меня было что-то наподобие как у Сейран, что не замечала того, какой Абидин трус. Это правда, Кайя, он ТРУС! – слёзы текли из глаз Суны, и она их уже не контролировала. – Ты знаешь, что он не защитил, когда отец при нём меня ударил. Стоял как вкопанный и смотрел как меня избивали. Или то, что в первый месяц после свадьбы сестры Абидин вывихнул мне руку, защищая Ферита. Я... Я просто хотела, чтобы Сейран могла уехать на такси домой, так как между ними вспыхнула большая ссора, – Суна громко всхлипнула. – Я просто потянула Ферита за пальто, а в этот момент Абидин больно схватил меня за руку, выкручивая её. Мне не привыкать неделями чувствовать боль тела, после отца-то. Но он тогда плакал, много извинялся, говорил, что хочет отрезать себе руку, которой нанёс мне боль, что больше такого никогда не повторится. Мой отец же никогда не просил у меня прощение, а Абидин извинился. А я верила ему. Потому что глупая, поэтому и верила. Кайя притянул её к себе, и Суна, расслабившись, снова уткнулась в его шею. Как же хорошо, что она не видела, что в глазах Кайи затаилась такая жгучая ненависть, что если бы не Суна, он бы сейчас уже пошёл на разборки с этим Абидином. Промокнув глаза, которые тоже были в слезах, Кайя тихо проговорил, целуя Суну в висок. – Тшшш, Суна, ты не глупая, ты просто веришь людям. Ты у меня доверчивая. – Была доверчивой, Кайя, – Суна потянулась к мужу за ещё одним поцелуем. – Ты знаешь, что они с Феритом спасли меня от свадьбы с каким-то вдовцом с ребёнком, выкрав меня из дома отца. Это было ещё перед первой моей свадьбой. Для меня тогда Абидин казался рыцарем в золотых доспехах, – грустный усталый вздох, и вот оно, важное признание. – Знаешь, мне жаль, что я просто ещё не знала тебя. – Почему? – Он трус и фальшивка, а ты настоящий рыцарь из моей сказки. Кайя не думал, что такая простая фраза может настолько смутить и вдохновить его одновременно. Красные щеки и его руки на спине Суны, которые смыкаются всё плотнее, чтобы не потерять её из своей опоры и обыденности жизни. – Честно, я все эти дни после нашей с тобой ссоры, сравнивала Абидина с тобой, Кайя. И счёт не в его пользу. Ты всегда действовал и действуешь, несмотря на запреты и последствия, которые могут быть не в твою пользу. Ты берёшь и делаешь. Абидин не такой, он только и делает, что смотрит, плачет и жалеет себя. Но Суна даже не думала останавливаться, её несло дальше. Ведь так важно было высказаться и рассказать всю ту правду, которая лежала у неё на душе. Чтобы тебя выслушали, и приняли твою позицию. – А ты знаешь, Кайя, что между нами не было ни одного поцелуя! Он всегда держал меня только за руки, не позволяя ничего большего. Именно ты научил меня тонкостям поцелуев, – Суна смущённо опустила глаза и немножко покраснела. – Да, перед свадьбой с моим сумасшедшим первым мужем Абидин предлагал мне сбежать и пожениться, но я отказалась. Знаешь почему? Я знала, что отец этого никогда не простит, найдёт меня и убьёт. Это же кровный позор! А после моей смерти всю оставшуюся жизнь будет вымещать злобу на маме и сестре. А Абидин думал, что я отказалась из-за того, что он бедный, – громко выдохнула. – Кайя, мне важна была безопасность, а не деньги. Но он обиделся. Он думал, что я поменяла его на первого мужа, но меня выдали замуж против моей воли! Отец вывез меня за пределы особняка под предлогом, чтобы я увидела маму, так как она была больна. И привёз в тот дом. Продал, – слёзы снова бесконтрольно полились из глаз девушки. – Я падала в обморок, но меня привели в чувства и заставили подписать свидетельство о заключении брака. Всё, в этот момент я перешла в другую семью. У Суны началась настоящая истерика. Её колотило, слезы размазались по лицу, а плечи дрожали. Как же больно было рассказывать некрасивую правду, где ты никому ненужная, одинокая и забытая. – Ни Сейран, ни мама, ни Абидин – никто не спросил меня, как я продержалась эти грёбанные 29 дней, что я была в том доме с первым мужем. Нет, не спрашивай, я пока не готова рассказывать подробности, – Суну аж передёрнуло всем телом и лицом, пока она говорила это. – Но смысл в том, что я звонила Абидину объясниться, извиниться и попросить помощи, чтобы он вытащил меня оттуда. Тогда я готова была бежать, плевать на кровную месть, главное спастись от этого извращенца! Он... Наверное атмосфера, которую создал Кайя, его доброжелательность и безопасность помогли выйти перед ним с грязной правдой. Именно поэтому она решила ему открыться, не смотря на страхи. Да, она ему говорила в общих чертах, что с ней было, когда он стал невольным свидетелем её панической атаки и помог с ней справиться. – Этот Саффет, он не трогал меня в сексуальном плане, но каждый день... С моими ногами, – громкий всхлип, срывающийся в истерику. – Все 29 дней, что я провела в этом доме. Поэтому... Суна пыталась натянуть на себя одеяло, чтобы спрятаться от этой жуткой правды, но Кайя не дал. Он обнял, привлекая к себе настолько сильно, насколько было возможно. – Именно поэтому мне становилось раньше физически плохо, когда ты касался моих лодыжек, пока я и моё тело не приняло того, что с тобой мы в безопасности, – новый всхлип, который даёт паузу на то, чтобы Суна перевела дух. – Кайя, я так благодарна тебе, что ты в первую нашу ночь представил мне выбор, что обнял меня. Не знаю, понял ты или нет, но ты мне подарил безопасность и защиту, которая так была мне необходима. Кайя, из глаз которого лились слёзы не меньше, чем у Суны, старался обнять свою жену как можно сильнее, показывая, что она не одна, что они единое целое, и что эту боль они разделяют пополам. Он запомнил имя Саффета, осталось только выяснить про то, где он находится, чтобы отомстить за свою женщину. Он найдёт, как это сделать, несмотря ни на что. – Наверное, я не должна тебе это рассказывать, это непристойно, ты не должен быть в курсе таких подробностей, – Суна с нежностью провела своими уже согревшимися тёплыми пальцами по его колкой щетине. – Просто я хочу сказать, что только с тобой я почувствовала себя женщиной, желанной женщиной, которая нужна и важна. И ты правда думаешь, что я променяю тебя на этого Абидина? Нет, Кайя, я ту ошибку усвоила, и больше такого не повторится. Ещё раз прошу прощения. – Тише, Суна, всё хорошо, – убаюкивая её как маленького ребёнка, проговорил Кайя. – Тебе не нужно больше просить у меня прощение, я тебе верю. Мы с тобой вместе, слышишь меня? Суна только улыбнулась в ответ. Настроение было такое лёгкое, что захотелось пошалить немного по-детски: – Как целое красное яблочко? – Как целое красное яблочко, которое крепко висит на ветке дерева и никуда не собирается падать. *** Подготовка к завтраку в особняке была прервана громким возгласом сумасшедшего Ферита, который мчался к своему двоюродному брату на разборки. – Ты кто такой, парень? Как ты посмел сломать Абидину руки? – взбешённый Ферит нагло вторгся в личное пространство Кайи, когда тот сидел на подоконнике и ждал время завтрака. Суна сидела рядом в кресле, не понимая, что происходит. – Обе руки? Я тебя спрашиваю! – Одну за дело, вторую как напоминание, Ферит, – Кайя тоже не стал церемониться, отталкивая от себя «любимого» родственничка. – Кто такой твой водитель, чтобы выворачивать руку моей жене? Кто он? – Суна, когда... Когда он тебе такое сделал, он же по тебе рыдает каждый день, а ты с мужем своим, – выплёвывая слова, проорал Ферит и с непонимаем посмотрел на своячницу. – Или он про тот случай в клубе? Да это было год назад, расслабься, – посмотрев на Кайю и легонько стукнув его по груди, с издёвкой в голосе продолжил. – Хотя ты итак расслабляешься каждый вечер, а мы становимся этому невольными свидетелями. – Купи беруши, они помогут справиться с завистью, – на лице Кайи не дрогнул ни один мускул. – Ферит, повторяю в последний раз, твой водитель не смеет приближаться к моей жене ближе, чем на 20 шагов. Если я увижу его в поле зрения Суны, я его уволю. И не только. И даже ты не спасёшь своего лучшего трусливого друга, понял? Хотя... – улыбка чеширского кота выдавала Кайю, что он снова играл. – Расскажи мне, кто твой лучший друг, я расскажу тебе, кто ты. Понятное дело, что Ферит ничего не понял и дальше продолжил идти на конфликт. Драка не случилась только потому, что Халис-бей спустился и позвал всех к столу. И за завтраком Суна ещё раз убедилась в одной правильной вещи – Кайя – её муж, который не смотря ни на что защитит и обережёт. Абидин – трус и страдалец, который будет плакать и обвинять, не решая проблемы, а только создавая их. Позор, как она вообще могла выбирать между ними? – Суна, всё в порядке? – спросил Кая, беря под столом её руку в свою. – Ты не ешь. – Да, в порядке. Девушка сидела с ошарашенным видом, осознавая произошедшее. Кайя наказал Абидина за поступок, который был по времени задолго до него. Защитил, предупредил, возмездие свершилось. Не оставил эту историю на самотёк. Суне так важно было показать Кайе, что она на его стороне. Сказать спасибо. Ведь он заступился за неё. Снова, единственный, кто заступился за неё! Суне так важно было показать, насколько он для неё ценен. И она не придумала ничего лучше, чем подтянуть лицо Кайи к своему и порывисто поцеловать в губы, наплевав на все приличия этого дома. Пусть считают распутной, пусть считают недостойной, плевать. Главное, что думает Кайя, чтобы он почувствовал восхищение и благодарность, которые она вложила в этот поцелуй, признавая при всех свои чувства. А Кайя всё понял, принял и страстно начал отвечать на поцелуй своей жены. Нюкхет с ошарашенными глазами выронила вилку, Шехмуз тихонько посмеивался, наслаждаясь концертом. Сейран с неверием посмотрела на сестру, типа как сестра могла её предать, он же сумасшедший. Ифакат гордилась собой, что такой лёгкий план, прописанный на коленке, сработал на отлично. Только Ферит не изменил себе, демонстративно вставая из-за стола с возгласом, что он как будто в борделе и всякие поцелуи отбивают его аппетит. Халис-бей, ничего не сказал, улыбаясь, смотря сквозь эту молодую пару, ведь Суна напоминала его Хатуч, а он сам был очень похож в молодости на Кайю. И если бы он тогда был таким же смелым, как эти двое молодых, жизнь бы его точно сложилась по-другому. – Любовь – это прекрасно, буду ждать от Вас красивых внуков, – Халис-бей, подмигнув ребятам, принимая их сторону в этой игре, продолжил. – Не обращайте внимания на Ферита, он просто завидует.