Свет в темноте

Что такое любовь? Когда она формируется? А как проявляется? И самое главное, как её проявить к Кайе? Вот бы знать ответы и не мучить себя, думая над этими вопросами каждый день с утра до ночи. Суна с лёгкой улыбкой встретила Кайю, который только что зашёл в их комнату с подносом еды и закрыл дверь на ключ. В последнее время к ним по вечерам любили врываться: то любимая свекровь в самый разгар их горячего поцелуя решает пожелать хороших снов своим детям, то бешеный Ферит врывается в их логово, когда Суна решает изучить татуировки собственного мужа и медленно раздевает Кайю. Правда после этого случилась драка и Ферит получил не только в глаз, но и порванную рубашку, из-за которой он громогласно возмущался ещё неделю. Или таже Сейран, которая только вчера без приглашения ворвалась в их комнату, когда Кайя делал массаж Суне, покрывая её спину поцелуями. На что Суна чуть ли не за волосы выпроводила сестру и захлопнула перед ней дверь, демонстративно заперев её на ключ. – Давай возьму. – Спасибо. Кая легко забрался на свою сторону кровати, удобно подпихивая мягкую подушку под спину. Они вместе с Суной придумали импровизированный стол из кушетки, куда девушка положила поднос, который состоял из нескольких мясных бутербродов, сухофруктов с орехами и ежевичного варенья. В последнее время после ужина особняк вымирал. Под нотации Халис-бея мало кто мог нормально кушать, а после никто не хотел выходить в зал из своих комнат и встречаться с разборками Ферита с Сейран, которые гремели на всю округу. Поэтому Суна придумала хитрость, и едой небольшая семья Сомнез всегда была обеспечена. – Итак, еды у нас достаточно, дверь закрыта на ключ, и нам точно больше никто не помешает, поэтому я весь в предвкушении. – Кайя заложил руки за голову. Взгляд, который он бросил на свою жену: хитрый, со смешинками в уголках глаз, выдавали его интерес с потрохами. – Что за игры ты мне обещала, Суна? Надеюсь, это как-то будет связано с раздеванием... – Кайя, нет, – в последнее время её муж позволял себе делать более откровенные намёки, на которые Суна реагировала уже не смущением, когда красная краска заливала полностью лицо, а лишь лёгкой улыбкой, или кидала в ответ небольшую дерзость в рамках приличий. – Это более важные вещи. – Суна опустила глаза и начала теребить край своей красивой шелковой ночной рубашки цвета топлёного молока. – Помнишь, месяц назад, когда я помогла Сейран сбежать ночью, не предупредив тебя, ты мне сказал, что мы являемся тем, что мы сами создаём друг для друга. Так вот, ты не думай, я не забыла. – Суна с большой осторожностью посмотрела в глаза Кайи. Она очень боялась этой темы, боялась поднимать её лишний раз, но всё равно нужно было уже всё расставить по своим местам. Больше тянуть времени нет. – Просто из-за интервью Сейран, из-за наших официальных выходов на этих вычурных мероприятиях, где мы доказываем всему миру, что в нашей жизни царит любовь, гармония и процветание, а всё, что сказала моя сестра – это чистой воды враньё и блеф... – Суна, поморщившись, с сожалением продолжила. – У нас совсем не было времени поговорить по душам. Но ты только не думай, я не про сложившуюся ситуацию в семье Корханов, а о нас двоих. – Суна судорожно заправила прядь волос за ухо. – Знаешь, может это и звучит глупо, но я поискала информацию в интернете, что можно было бы сделать в нашей с тобой нестандартной ситуации, и... – прочистив горло, продолжила. – Помнишь, сразу после интервью, мы с тобой ездили в книжный магазин, где я забрала большой заказ. Прошла ровно неделя с того самого рейтингового интервью Сейран, которое произвело фурор во всей Турции. Халис-бей обрушил небо на семью Шанлы, приказав вернуть жену Ферита в дом, а её отца, мать и тётю Хатуч отослал к своим родственникам в какую-то деревню на окраине страны, чтобы они не отсвечивали. Атмосфера в особняке была невероятно напряжённой, даже слуги лишний раз боялись появляться у кого-то на виду. – Кайя, – Суна осторожно подошла к своему мужу, который сидел на диване в их комнате и рисовал что-то в своём блокноте. – Я сделала заказ в книжном магазине, мне нужно съездить и забрать его. Хотела тебя попросить сопроводить меня, а то репортёры дежурят вокруг особняка, и мне... – Суна прикрыла глаза, стараясь успокоиться и взять себя в руки. В последние дни ей это давалось с трудом, потому что Кайя делал вид, что её нет. Суны не существует. И, чёрт возьми, это так раздражало, до безумия! – Можешь просто сходить со мной? – Боишься, что если нас увидят по отдельности, Халис разозлится и устроит нам весёлый вечер с часовыми объяснениями того, кем мы не являемся? – Кайя, не глядя на свою жену, продолжил что-то вырисовывать в своём блокноте. Он до сих пор был сильно обижен и наказывал Суну тем, что почти не разговаривал с ней. Хоть и прошла неделя с их ночной ссоры из-за недоверия, но за это время муж и жена едва ли они обменялись парочкой фраз друг с другом. За общим столом они держались за руки, показывая всем своим видом, что они одна семья, единое целое, и ничто не может сломать их. Но как только закрывалась дверь их спальни, каждый расходился по своим углам: Кайя облюбовал для себя диван, на котором либо рисовал что-то в своём блокноте, либо работал на планшете. А Суна пододвинула к большому окну мягкое кресло и, свернувшись калачиком, часами наблюдала за морем и его волнами. И лишь одна звенящая пустота была саундтреком их жизни. – Нет, Кайя, мне просто страшно выходить одной за пределы этой комнаты. – Ты можешь попросить Ферита, – Кайя небрежно пожал плечами, только побелевшие костяшки пальцев, которые сжимали карандаш, выдавали его злость с потрохами. – Да и его водитель в любое время всегда отвезёт тебя туда, куда ты хочешь... Они оба готовы оказать тебе помощь. Всегда, в отличии от меня. Нет, нет, нет!! Хватит! Невозможно! Все недосказанные эмоции, их чувства, которые уже неделю висели огромными камнями в воздухе в виде обид, неверия и предательства мешали дышать полной грудью. И если это не исправить, если не объяснить и не доказать Кайе, что она играет по его правилам, что больше такого не повториться, что она обратилась за помощью к Абидину только из-за сестры и даже не думала, что собственный муж готов был решить её проблемы! Да Суна до сих пор бы не поверила в это, потому что кто она такая, чтобы ей помогать и ради неё что-то делать, но... После интервью Халис-бей хотел выгнать Суну без вещей, вытолкать к репортёрам, отдав её на растерзание этим пираньям, отомстив таким образом Сейран, сломав её сестру пополам без права восстановления. И Суна второй раз в жизни видела как Кайя, задвинув её к себе за спину, громко орал в кабинете деда, как искусно манипулировал словами и давил на него, взывая к чувству вины, как поставил ультиматум и запретил Халис-бею трогать его жену. Как крепко взяв за руку Суну, отвёл её в их комнату, их личный островок спокойствия и защиты, аккуратно усаживая на диван, оберегая ото всех вокруг. И всю эту грёбанную неделю Суна анализировала всю свою жизнь, поступки Кайи и сопоставляла их с поступками того же Абидина. Даже специальную тетрадку завела, куда украдкой записывала плюсы и минусы каждого, как рекомендовал один психолог из ютуба. И каждый раз под любым углом она приходила к выводу того, что Кайя – это тот человек, которого она хотела бы видеть каждый день до конца в своей жизни. Похоже, перепутье закончилось, дорога была выбрана и осталось только одно – помириться с мужем. Но как это сделать, если этот дорогой муж обижен и не идёт на контакт? Запаса выдержки и спокойствия у Суны больше не осталось. Ведь эта фраза, небрежно брошенная про то, что водитель всегда готов помочь, в отличии от Кайи... Ну всё, хватит, сам напросился! – Помощь? – Суна выхватила блокнот из рук Кайи и с силой швырнула его в дальний угол комнаты. – Ты правда так считаешь, да? – А как я должен считать, Суна? – спросил Кайя, поднимаясь на ноги и убирая ладони в карманы штанов, как бы ставя защитный барьер между ними. Но его взгляд, которым он смотрел на жену, выражал глубоко-затаённое бешенство. – Расскажи мне. – Я спасала сестру, Кайя. А Ферит мне был должен. – Должен? – Да, он мне должен за то, что сломал тогда мою жизнь. Суна сделал шаг навстречу мужу. Осталось всего лишь два шага, и их тела больше бы ничего не отделяло друг от друга. Два таких небольших, но таких далёких шага. – Ты знаешь, Кайя, Сейран рассказала красивую историю на телевидении. Это правда, но это только её правда. Моя правда заключена абсолютно в другом: меня, как испорченный товар, поменяли прямо во время помолвки из-за того, что я упала им в ноги и пролила этот чёртов кофе! Поэтому Ферит выбрал мою сестру, а меня отец, избив за неуклюжесть, запер в комнате, запретив даже присутствовать на их свадьбе. Суна смахнула больные слёзы, которые предательски катились по щекам. Весь её вид, всё её тело было натянуто как струна от напряжения. И бешенство, оно никуда не делось, а накалялось до предела. – Всем было плевать на мои чувства, Кайя. Особенно Фериту! – Суна устало пожала плечами, горько ухмыльнувшись. Обида сквозила в её голосе. – Антеп ведь небольшой город, сплетни разлетелись за минуту. Когда я выходила на улицу, в меня не только тыкали пальцем, но некоторые даже свистели мне в след как-будто я... Ладно. – Она опустила глаза в пол и намного тише продолжила. – Кстати, Кайя, ты знал, что когда у нас была помолвка, первую партию кофе я разлила. Уронила поднос, и чашки разбились вдребезги. Это был нехороший знак, ведь наша свадьба тогда и не состоялась. Аллах почти тебя уберёг от меня. Резкий шаг, который сократил между ними расстояние, сделал Кая. Он правда не знал, что Суна пролила кофе во время их помолвки. И даже не осознавал, что для неё это было до сих пор больно. Одна натянутая струна лопнула, снова впуская сочувствие в их жизни. – Ты знаешь моего отца, Кайя. Я его выгнала, и именно этим я вытащила из него всю его злость, ненависть и гниль. Сейран могла пострадать из-за меня, я не могла этого допустить! Ферит был мне должен за нашу испорченную помолвку, за то, что выдал меня замуж за первого мужа. Теперь мы с ним квиты. Я... – Суна подняла глаза и посмотрела на Кайю с вызовом. В них плескалась такая затаённая женская обида, которая готова была утопить потоком своей боли всё на своём пути. – Я хотела бы обратиться к тебе за помощью, но после твоих слов, что я жалкая, мне не позволила гордость. Или её остатки, которые у меня остались. Жалкая. ЖАЛКАЯ!! Да сколько уже можно? Они оба одновременно сделали шаг, врезаясь друг в друга телами. Кайя своими ладонями начал очерчивать шею девушки, самую малость надавливая на неё, и заставляя Суну запрокинуть голову немного назад. Воздух накалился до такого предела, что любая вспыхнувшая искра за одно мгновение образовала бы пожар в комнате, который никто не смог бы потушить. – Я никогда не считал тебя жалкой, Суна. Большие пальцы, которые тянутся к губам девушки, очерчивают их, грубо надавливая и показывая, что эти губы, они только его. – Я повторяю в последний раз. То, что ты услышала в тот грёбанный день, было предназначено для моей мамы, для меня, но никак не для тебя и твоих ушей. Кайя слишком громко сглотнул вязкую слюну, которая заполнила весь его рот. Он хотел трахнуть собственную жену и доказать себе, а по большей части ей, что тело Суны принадлежит только ему и никто, НИКТО не сможет это оспорить! – Я с мамой провожу собственную игру, и у нас правил в ней не существует. Правая рука зарылась в волосы Суны на затылке и немного потянула их назад. Но вместо боли, девушка почувствовала жгучее физическое желание обладать телом своего мужа. – Запомни, что я считаю тебя сильной. Лёгкий поцелуй в висок пронзил девушку стойким сексуальным желанием. Разве такое может случиться от одного невинного поцелуя? – Драгоценной. Несильный укус в шею, и громкий стон, который вырвался из уст Суны, наконец-то разрушил эту звенящую тишину. Эта боль, она опьяняла. – Безумно привлекательной. И одна из ладоней Кайи со всей силой сжимает грудь Суны. И самое ужасное было в том, что она была уже готова кончить только от этого прикосновения. Что он со ней только делает... – Суна, ты не сломалась, и не смотря ни на что, ты идёшь к своей цели. Другая рука Кайи сжимает ягодицы девушки, с силой вдавливая её в себя. Суна чувствует его стояк. Он её хочет, правда хочет, притом хочет с такой силой, что если Кайя не получит её в течении нескольких мгновений, то само тело Суны разорвётся на маленькие кусочки от негодования! Это просто невероятно... – Именно этим ты меня вдохновляешь, Суна. Грубый поцелуй, когда язык врывается глубоко в рот, сметая всё на своём пути и заставляя подчиняться. Страсть, которая распаляет и заставляет рвать не только одежду, но и сдирать старую кожу, которая являлась бронёй друг от друга. Нежность, граничащая на грани боли, которая соединяет тела двух влюблённых воедино, образуя новые ощущения и познания друг друга. – Не смей останавливаться, муж, – Суна, сидя на Кайе в провокационной позе, выдыхает эту фразу в его приоткрытый рот. – Я запрещаю. – Alright. – Да-да, что-то припоминаю, – проговорил Кая, окидывая тело Суны откровенным взглядом. В последнее время он позволял себе намного больше, чем раньше, и его жена не была против. Секс, как бы смешно это не звучало, соединил их воедино. – Так вот, – Суна тряхнула головой, отгоняя наваждение, которое ей сейчас дарил Кайя. В такие моменты, когда её муж с горящим желанием смотрел на неё, почему-то все мысли сбивались. – В этом книжном магазине я заказала игры в виде психологических вопросов для сближения друг с другом, – с сожалением в голосе продолжила. – Я ничего не знаю о тебе, о твоём прошлом, кроме как что ты вырос в Британии, имеешь абсолютно другие взгляды на мир, чем мы все здесь вокруг. Как именно ты жил, о чём с теплотой вспоминаешь, да даже какой твой любимый цвет, музыка, фильмы, книга, я ничего об этом не знаю. Мне так жаль, и я очень хочу узнать и поговорить о нас и наших чувствах. Может через эти рассказы друг о друге мы поймём, чем мы похожи и отличаемся, и это нам поможет в дальнейшем строить наши отношения. – Суна с такой немой надеждой посмотрела на него, как-будто от этого зависела целая жизнь всей планеты. – Кайя, как ты считаешь, у нас получится? – Правила игры довольно же просты – говорить правду, – сказал Кайя, вороша свои непослушные волосы. Он всегда так делал, когда был в смятении. – Давай попробуем. Только... А если ты разочаруешься во мне? Я не святой, Суна, у меня в жизни раньше было много плохих дней. – У меня тоже, Кайя, – с обидой в голосе проговорила Суна. – Давай мы просто пообещаем, что не будем осуждать друг друга и постараемся понять и принять, почему в той ситуации мы именно так поступили, – более неуверенно продолжила она. – На это же у каждого из нас были причины. – Alright. Лёгкий поцелуй в губы, который является по умолчанию для них двоих закрепителем условий по согласованному договору. – Давай перетасуем карточки, так будет интереснее. И начнём, кто первый? – Уступаю красивым дамам, Суна. После их спонтанного и такого страстного примирения, Суна ещё долго думала о том, почему их разговор перешёл в стадию секса. И, главное, почему она получила наслаждение, ведь по логике, этого не должно было произойти. Но не смотря на свой предыдущий опыт, почему-то именно с Кайёй она чувствовала себя в безопасности, всегда. И её тело тоже. И даже стойкое сексуальное желание Кайи не испугало, а, наоборот, возбудило. А женское начало Суны просто ликовало от того, что её собственный муж настолько её хочет. И это скинуло рамки и настолько сблизило их обоих в сексуальной жизни, что без откровенных доз любви и ласки ночами теперь никто из них не засыпал. – Хорошо. Вопрос номер четырнадцать. Опишите Вашу встречу с будущим партнёром, как и где она произошла? – А я помню, помню, – Суна захлопала в ладоши, лучезарно улыбаясь. – Вы с мамой Нюкхет приехали просить прощение у Ферита к нам в квартиру. Ты был ещё с разбитой губой. – Да, было дело, доводил Ферита до бешенства. – Знаешь, мне до сих пор не даёт покоя почему тогда ты не дал Фериту сдачу? Кая немного стушевался, почесал нос, как всегда он делал, когда ему приходилось говорить правду, когда он не хотел этого делать. И, посмотрев в окно, продолжил: – Тогда мы вроде бы собрались на ужин, точно не помню. Халис ещё не спустился, но все сидели на местах и ждали его. Я от скуки специально доводил Ферита, зная, что сейчас его дед спустится. И мне нужно было показать ему Ферита с неприглядной стороны, за что он впоследствии и получил пощёчину от любимого дедушки. Его дед. Кайя до сих пор не называл Халиса дедушкой в разговорах с Суной, всегда пренебрежительно морща нос или показывая всем своим видом насколько тот ему неприятен. Кайе приходилось терпеть эту игру ради матери, жены и, в последнюю очередь, себя. – Я так и знала, это было твоим коварным планом, да? – улыбаясь, произнесла Суна, легонько толкая Каю в бок. – Можно считать и так, но... – Кая печально улыбнулся и опустил глаза вниз. – На самом деле правда в том, что я не умею давать сдачи, если меня бьют первым. Это с детства, когда отец меня избивал, мама запрещала мне давать сдачи, – грустно ухмыльнулся он. – Поэтому у меня до сих пор не получается, я как-будто в ступоре. В книгах по психологии было написано про поддержку, что в такие моменты очень важны слова и фразы, которые дают понять, что ты сопереживаешь человеку: «Сочувствую тебе», «Мне очень жаль, что так получилось», «Это всё кажется мне действительно очень печальным». Но как эти слова помогут сейчас Кайе, если Суна их произнесёт? Единственное, что могла сделать Суна – это накрыть его руку своей, как бы разделяя всю его боль пополам. – Но зато я прекрасно умею бить первым, ты в этом уже несколько раз убедилась. – Суна закатила глаза, а Кайя прочистил горло и решил перейти к карточке с вопросом, чтобы сменить тему. Ему не нравилось находиться в уязвимой позиции, даже перед Суной. Мужское эго, куда уж без него. – Так что там по поводу нашей первой встречи, тут говорят, что нужно описать её. – Улыбка чеширского кота озарила лицо мужчины. – Я жду, Суна. – Хорошо, буду честной. Когда ты пришёл, я была к тебе настроена плохо, встречала тебя с вызовом и агрессией. Потому что ты разрушал отношения моей сестры с её недалёким мужем, – начала свою историю Суна тоном строгой учительницы. – Правда, я тогда не знала насколько Ферит может быть недалёким, но это другая история. Но ты сам провоцировал на любопытство, ты был не такой как все – твоя одежда, татуировки, учтивость к каждому. Всё это не вписывалось в тот образ, который описывали Сейран с её мужем. Мне было интересно, поэтому я подсматривала за тобой во время чаепития. – Я заметил это тогда, Суна. Хоть ты прикрывалась волосами, но твой взгляд был устремлён на меня. – Самодовольно произнёс Кая. – Я произвёл на тебя впечатление. – Очень, – закатив глаза, с придыханием проговорила девушка. – Поэтому я тогда кинула в тебя полотенцем. Могу сейчас ещё раз повторить, если хочешь, только полотенце принесу. – Нет, не нужно. Мне достаточно того, что ты рядом, – лёгкий собственнический поцелуй в её губы, и Суна снова плывёт. – А после того как я ушёл, ты обо мне думала? – Да, думала. Потому что ты единственный, кто надеялся на мою помощь, когда она тебе понадобится. – Суна внимательно посмотрела на Кайю, проводя пальцем по его обручальному кольцу. – Я до сих пор не понимаю зачем? Почему у меня? – На самом деле мне просто захотелось сказать тебе что-нибудь на прощанье, и после твоего выступления около ванной комнаты, мне показалось, что ты никогда не оставишь в беде, если тебя попросить о помощи. Потому что ты добрая и отзывчивая. – Правда? Ты это всё понял ровно тогда? – Да, Суна, – Кая притянул её к себе и уложил на свою грудь. – Ты защищаешь других так, как не защищаешь себя. Готова свою жизнь отдать на растерзание, жертвуешь всегда собой и своими чувствами ради... – Кайя решил не указывать, что имел ввиду Сейран, но его жена и так поняла этот намёк. – Суна, когда же ты начнёшь выбирать себя? – Ты знаешь, мне кажется, в последние недели я выбираю себя и нашу с тобой семью. После того интервью Сейран, когда она всё рассказала: про отца, Ферита с беременной Пело, Халиса... Я думала, я умру на месте. Мне было так страшно возвращаться сюда в особняк, я боялась, что меня изобьют и выкинут из дома, как тогда я выгнала отца. Но то, что ты держал меня за руку, несмотря на то, что мы с тобой были в ссоре, твоя поддержка мне очень помогла. И когда Халис вызвал меня на разговор одну и начал предъявлять за Сейран, за отца, давить на то, что я неблагодарная... Хотя я сама не знала, даже не думала, что так произойдёт! И когда ты ворвался в его кабинет, задвинув меня за себя, так жёстко начал отвечать Халису, отстаивая меня, защищая меня! В тот момент в моей голове в этом тумане явно видна была только одна мысль – за всё время моей жизни в этом мире, единственным человеком, кто просто так, без моей просьбы и мольбы, защищает меня – это ты, Кайя. Защищаешь от отца, Халиса, Ферита с Сейран. За меня никто никогда не заступался. Притом столько раз. Спасибо тебе за это, для меня это очень важно и ценно. Нежный поцелуй в губы, который закрепляет на физическом уровне благодарность между ними. Закреплённый безоговорочный акт дружбы и любви?...