Свет в темноте

Вальяжно расположившись на летнем диванчике в саду и щурясь от палящего солнца, Кайя с лёгкой улыбкой на лице наблюдал за тем, как сидящая напротив него Суна с неверием и осторожностью перечитывала уже в пятнадцатый раз письмо, которое ей прислали утром. Как так получилось, что Суна стала для него его второй половинкой, недостающим осколком его души, чем-то намного большим, чем было задумано в его плане первоначально? Первая их встреча состоялась тогда, когда незнакомая девушка открыла дверь роскошной квартиры в центре Стамбула и, потупив глаза, пригласила Кайю с мамой пройти в гостиную. И что-то неуловимое, но такое знакомое, мелькнувшее на пару секунд в её глазах, сразу зацепило Кайю: был ли это фисташковый цвет блузки, который привносил в её образ спокойствие и гармоничность, что так в последнее время не хватало Кайе для равновесия своего состояния. Или идеально-уложенные волосы, которые лёгким каскадом обрамляли плечи, и в которые, почему-то, сразу захотелось запустить свою руку. Или этот взгляд мнимой покорности и доброжелательности, опущенный вниз. Где-то он это уже видел, вот только где... Задержав на девушке взгляд на несколько секунд больше, чем было разрешено в рамках приличий, Кайя проследовал за матерью в гостиную. Кайя был таким человеком, который любил выводить людей на эмоции, чтобы посмотреть, кто и что представляет из себя. Ведь в этом же была вся соль: люди сами рассказывали ему свои страхи, показывали те болевые точки, на которые можно было нажать, чтобы получить желаемое. Кто-то мог бы сказать, что Кайя с детства родился с даром манипулятора, но все было намного проще: когда твою спину покрывают кровоточащие садины, ты умеешь адаптироваться к любой ситуации, а незаживающие синяки по всей спине обучают на практике понимать с одного вздоха, что думает или хочет сделать человек, лучше любых учебников по психологии. Именно поэтому, даже сидя на огромном мягком диване среди новоиспечённых родственничков, Кайя вёл себя немного развязано, но в рамках приличий. Выводил всех на эмоции своей доброжелательностью так, что даже у него скулы сводило от этого сахара, а мама была только рада. Ведь да, у неё был прекрасный план, который Кайя, как обычно, должен был превратить в жизнь. И он пойдёт на это, несмотря на свою гордость и всю внутреннюю боль, чтобы отомстить. За единственного родного человека, который у него остался в жизни. Говорят, что все болезни имеют свою психосоматическую причину: переживания, стресс, гнев, обиды - все это формирует болезнь и выводит её на физический план. И именно из-за Корханов его любимая, такая сильная мама, заболела. Если бы ей в своё время дали чуточку любви и хотя бы щепотку внимания кто-нибудь со стороны её отца, то у матери была бы скорее другая, более светлая жизнь, куда не входила бы её болезнь, и не было бы ежедневной горсти лекарств и полусонного состояния. Снова терпеть и притворяться, чтобы получить желаемое для матери. Чтобы она, наконец-то, ощутила себя свободной, счастливой и отомщённой? Чтобы сам Кайя освободился от этого груза? Да, конечно, ещё как! Первым в его списке стоял дед, который не считал его внуком, а мать родной дочерью. Который закрыл им въезд в Турцию на долгие годы. Который не помогал матери деньгами, который вставлял палки в колеса в бизнес отца Кайи, из-за чего его отец прогорал раз за разом, был в долгах, топил своё горе в бутылках алкоголя, а всю злобу вымещал через кулаки на матери или своём сыне. И если маленького Кайю защищала мать, которая брала все удары на себя, то уже в подростковом возрасте именно Кайя брал все удары на свою спину, не подпуская отца к собственной матери. И потом, глотая горькие солёные слезы, сквозь шум в ушах, он чувствовал, как мать гладит его по голове, говорит добрые слова и снова, и снова запрещает отцу давать сдачи. Ведь он отец, он глава семьи, он беспрекословно прав, поэтому Кайя должен терпеть! А ещё бабушка умерла из-за тоски по этому старому пню Халису, который только и делает, что кричит за столом или толкает красивые речи о любви и единстве семьи. Но, видите ли, в своё время, он не увидел в бабушке хозяйки особняка, а когда узнал, что та беременна, да ещё и девочкой, то сразу выставил её за порог дома и отправил за океан, чтобы больше никогда не видеть. Простое увлечение, ничего серьёзного. А рождение девочки никаким образом не продолжит его род, потому что женщина - это второй сорт. Поэтому маленький пятилетний Кайя, прячась за тяжёлым балдахином у кровати бабушки, не понимал, почему она все время молится за Халиса, проклинает и плачет по нему же. Менталитет. Воспитание. Обязанность. Хотя, как считал Кайя, отказавшись от его бабушки, Халис бей навлёк на них позор и такую грязь, от которой они до сих пор не отмылись. Вторым в списке мести Каи стоял Ферит. Тот, который имел всё по праву рождения. Большие деньги, лучшие машины, дорогие украшения, обучения в любых университетах мира, о которых Кайя мог только мечтать. Лёгкая, зажигательно - прожигающая жизнь. Ведь все детство при каждом удобном случае мать втолковывала Кайе, что все, что есть у Корханов, по праву рождения должно принадлежать ему, потому что он старший внук (ну и что, он старше Фуата всего лишь на пару дней, факт остаётся фактом), он первый, главный наследник рода и точка. А вот нужно ли было это Кайе - сейчас, когда он уже женат, ответственен за свою ещё небольшую, но в скором времени увеличившуюся семью, он смог уже себе признаться, что нет. Но первоначально, когда они с матерью, оба натянутые как струна, зашли в особняк, держась за руки друг друга как за спасательный круг, Кайя горел внутри себя. Горел тем, чтобы все отобрать у Ферита, размазать его по стенке, забрать все, что у него есть и даже больше. В план его матери входило подружиться с Феритом, но стать другом для Ферита не получилось, как бы он не старался. Потому что эта тошнотворная внутренняя неприязнь выдавала Кайю с потрохами, потому что после каждого вежливого общения с двоюродным братцем, Кайя долгое время стоял под горячими струями душа, пытаясь отмыть себя или выжечь из себя эту липкую тошнотворную любезность. Потому что общаясь с Феритом на равных, подстраиваясь в какой-то степени под него, его хочу и его Я, Кайя понимал, что предавал себя. Раньше Кайя думал, что именно предавая себя, он получит то самое, желаемое, о котором он разрешал себе думать только в минуты отчаяния, когда настолько все пропитывалось запахом безысходности. И только эти мысли зажигали в нём внутри небольшой огонёк желания продолжать жить дальше, за который Кайя цеплялся как за спасительную соломинку. И его желаемым было: чтобы дед понял, что был неправ! Чтобы осознал сколько боли и страдания причинил его матери, что именно он убил в бабушке жизнь! И чтобы Халис на коленях каялся за свои грехи и вымаливал бы перед ними прощение! А сам Ферит Корхан осознал, сколько боли он принёс в жизнь Кайи, сколько из-за его деда Кайя натерпелся, сколько Кайя не дополучил денег, возможностей, лёгкой жизни. И чтобы не смотря ни на что Ферит, с покаянием, отдал бразды правления компанией в руки своего двоюродного брата. Тогда, возможно, Кайя посчитал бы это знаком сожаления и искреннего раскаяния. И когда этот огонёк разгорался до внутреннего костра, а желание жить превалировало над безысходностью, Кайя снова отпускал эти мысли и прятал их глубоко в себя, чтобы никто и никогда не мог узнать, чего на самом деле хотел он от Корханов. Потому что даже себе признаться в этих мыслях раньше было страшно, а сейчас, будучи без пяти минут отцом, Кайя понимал какие глупые и бесполезные мечты у него были, потому что никакой из Корханов никогда не признает своих ошибок. А извиняться перед Кайей, когда ни Халис бей, ни Ферит не считали себя по отношению к нему виноватыми, никто никогда бы не стал. В своё время они оба обвинили Кайю во всём том уродстве, что творилось у них в особняке, но об этом когда-нибудь позже. Он не любил вспоминать это время и бередить ещё не зажившие раны. Поморщившись и скинув те неприятные воспоминания о деде и двоюродном братце, Кайя снова в памяти вернулся к тому дню, когда впервые увидел Суну. Она была старшей сестрой Сейран, и с одной стороны они были похожи, с другой - совершенно разные девушки. И если с Сейран было все сразу понятно, все её мысли отражались в виде эмоций на лице, то с Суной такого не было. В Суне было что-то такое, с надрывом, что отдалено напоминало ему такое глубокое, больное и настолько знакомое. А вот что именно, он никак не мог уловить. Хотя, когда Кайя случайно поймал заинтересованный взгляд Суны, и этот взгляд глаза в глаза, который прошиб лично его электрическим разрядом, да и девушку вогнал в красную краску на лице, которую она постаралась сразу спрятать за каскадом своим волос. Что-то здесь точно есть, нужно уделить этому больше внимания. И единственное, что его держало в рамках в тот день - это его придуманная игра с Суной. Когда она бросила ему полотенце на стол и с высоко поднятой головой удалилась обратно в гостиную. Или как указала на его нетипичную одежду для этого общества. Кайя только усмехнулся. Она носила маску, такую же, которую носил он сам. И после её переезда в особняк, для Кайи стало таким жизненно необходимым, как сам воздух, потихоньку задевать Суну, выводить её на эмоции, чтобы видеть её настоящую, её чувства в виде гнева или милости, и просто купаться в них, ведь именно тогда он чувствовал себя, почему-то, живым... -Кайя, Кайя!! - Суна, с нетипичной для неё неуклюжестью, придерживая свой уже большой живот, постаралась как можно скорее приблизиться и сесть рядом на диван со своим мужем. - Ты представляешь, мне прислали письмо с предложением выпустить мою книгу сказок для детей. Представляешь?! -Жена моя, как ты могла сомневаться в себе и своём таланте? - Кайя подвинулся, чтобы Суна удобно устроилась на мягком диване под боком у мужа и аккуратно положил руки на семимесячный живот своей жены. - Твои сказочные истории помогут всем детям засыпать без кошмаров с верой в чудо. Как в своё время они помогли мне. -Кайя-я-я... - Суна со всей нежностью, которая наполняла её изнутри, поцеловала своего мужа в уголок его губ. Как так получилось, что Кайя, мужчина, которого она использовала в своих целях, заставила на себе жениться, чтобы спастись от отца и его кулаков, стал для неё воздухом, всей её жизнью, таким недостающим осколком её души. Только с ним она чувствовала себя живой, полноценной, наполненной, настоящей. В один из давних дней, когда они проживали ещё в самом особняке с Халисом, Феритом, Сейран и другими членами их большой, но такой чужой семьи, на улице разбушевалась непогода. Море шумело так, что Суна опасалась, что волны ворвутся в их с Кайёй комнату, выбив окна из своих рам. Ветер завывал настолько тошно, что вызывал внутри себя такую волну одиночества, что хотелось как волку завыть на луну, чтобы почувствовать себя живой. Суна уже не спала примерно час, наблюдая около окна за непогодой и лениво размышляя о том, как изменилась её жизнь за последние пару тройку месяцев. Этот брак, который должен был стать формальным, но стал реальным. Потому что эта химия между ними, это притяжение друг к другу, которое вырывалось наружу как только они с Кайей оставались наедине. Суне невозможно было пройти мимо, чтобы не украсть лёгкий поцелуй его татуировки на ключице. Кайя знал, что именно она была личной наваждением его жены, и всегда с таким простодушием посмеивался над этим. А их тела выдавали их с потрохами, их разгорячённое желание друг друга, ведь невозможно было оторваться, они были магнитами друг для друга. Её тело разрешало прикасаться только ему, потому что чувствовало себя защищённым только в его руках. От размышлений Суны на такую важную для неё тему отвлёк глухой стон Кайи, который лежал на левой половинке кровати, свернувшись калачиком, а его непослушные кудрявые волосы лежали в хаотичном порядке на мокрой подушке. -Пожалуйста, нет! Не надо, папа, не оставляй меня! Подумав, что ей показалось, Суна осторожно прислушалась к тихому стону. Может снова Ферит устроил пьяную истерику на весь дом и пытается своей манипуляцией добиться новых дивидендов? -Не оставляй меня одного, папа, я боюсь! А если стены не выдержат и гром упадёт на меня сверху? -Что? Кто упадёт? - Суна не могла поверить, что тихие стоны - это стоны её собственного мужа, а не её придурковатого зятька. - Кайя? Всё впорядке? -Папа, за что ты меня сейчас ударил? Прошу, не закрывай дверь... Не закрывай дверь! -Кайя! - Суна быстрым шагом оказалась у изголовья кровати и, присев на корточки, осторожно погладила своего мужа по растрёпанной голове. - Кайя, проснись, это всего лишь плохой сон. Ох, Аллах, что происходит? Кайя видит дурной сон, где собственный отец его запирал где-то в страшном для малыше месте? Как же так... Суна знала, что Кайю в детстве избивал собственный отец, он обмолвился об этом пару раз, и то вскользь, предпочитая сразу скрываться или в ванной комнате, или сразу уходил из комнаты. Подробностей он не рассказывал, да и Суна сама не решалась лезть в эту историю, так как сама не по наслышке знала, насколько это больное и личное, куда не хотелось пускать никого и никогда. Не смотря на то, что их браку скоро исполнится полгода, не все стены были порушены, много личного и недосказанного у них оставалось друг перед другом. Но то, что Кайю отец запирал и оставлял одного, ох, Аллах, каким карающим человеком может быть собственный родитель по отношению к своему собственному маленькому сыну. -Не бей папа, не закрывай дверь! И Кайя, не проснувшись, но найдя руку Суны, подтянул к себе девушку, и уткнулся головой ей в грудь, другой рукой обнимая её за талию. Как-будто Суна для него сейчас была единственным спасательным кругом в этом страшном бушующем мире, и если она его сейчас отпустит, то он распадётся на тысячи мелких осколков, которые потонут в море навсегда. -Кайя, тише, тише... - Суна свободной рукой начала невесомо, лёгкими, но такими спасательными для Каи движениями, гладить его по голове. - Приподнимись, пожалуйста, я лягу рядом с тобой. Ты тяжёлый. -Суна? - Кайя как-будто вышел из какого-то морока и поднял на неё глаза, полные слёз. - Это ты? Я, просто... Я... -Тшшш, ничего не говори. Я с тобой. - Суна ещё сильнее прижала к себе голову Кайи, целуя его в макушку. По её глазам стекали горячие капли слёз. - Я не оставлю тебя одного с твоими кошмарами, нет, никогда. Ты больше не один, мы вместе. Кайя понимал, что он взрослый мужчина, что это неправильно вот так лежать, уткнувшись в ключицу своей жены, вдыхать её аромат сирени, и слушать успокаивающиеся слова от неё. Чувствовать, как она легонько гладит его по голове, шепча какую-то сказку про красивую, сильную и гордую Фею, которая прилетела, чтобы спасти маленького мальчика из страшной комнаты. Ощущать, как её солёные и такие горячие капли слез падают на его спину. И осознавать, что с каждой секундой этот животный страх, который скручивает в узел живот и сковывает всю спину, уходит. Кайя очень бы хотел оттолкнуть от себя Суну, не показывать ей такую свою слабую, жалкую часть себя. Она же разочаруется в нём, как разочаровывалась в детстве его мама! Но сколько бы он не собирался силами, он всё сильнее прижимался к ней, боясь потерять её как свою опору. Потому что если он перестанет сейчас чувствовать её запах, волосы, которые щекотали его спину, руки, которые гладили его голову - сердце остановится и Кайя умрёт. Умрёт и точка. А ведь он только начал вдыхать жизнь полной грудью, и всё благодаря своей жене. Непонятно сколько прошло времени, но ветер за окном стих, волны пришли в мирное русло, а за окном уже вовсю просыпалось солнышко, заглядывая в окно первыми тёплыми лучами, которые согревали тела двух таких красивых, но искалеченных людей. -Суна, - Кайя попытался прочистить горло, так как голоса почти не было. - Я... Суна с ярко горящими глазами цвета василька, в которых Кайя так боялся увидеть насмешку или безразличие, а увидел лишь боль, сострадание и теплоту вкупе с нежностью, которая по описаниям походила на тотальное принятие и любовь?.. -Поделишься? -Я... - Кайя опустил голову. - Мне стыдно. -Стыдиться должен не ты, Кайя. Ты был маленьким мальчиком, которого взрослые должны были защищать, а не в коем случае не пугать. Мне очень жаль, что такое с тобой произошло. Если бы только тогда я была бы рядом с тобой, я бы не в коем случае не допустила бы... Именно в этот момент у Кйаи сорвало крышу, ведь он услышал такие важные, нужные для него слова, которые он мечтал услышать в детстве от мамы. Он поцеловал Суну, вкладывая в этот поцелуй всю нежность, благодарность, любовь, на которые он был только способен. И, наконец-то, эта тяжёлая многолетняя стена, которую формировали каждому из них с детства, которая разделяла и не подпускала Кайю и Суну в самые глубокие боли друг друга, рухнула, не оставив не одного кирпичика. Наконец-то, они стали единым целым. -Суна, Суууу-нааааа - Кайя, по-свойски, поцеловал свою жену в лоб. - Что ты решила по поводу договора, будешь подписывать? -Не знаю, а как ты считаешь? -Суна, это только твоё решение. Я могу лишь попросить юристов проверить, чтобы договор был на выгодных для тебя условиях. - Кайя по - свойски, как делал только для неё, с мальчишеской улыбкой на лице, подмигнул своей жене. - Давай, рассказывай, что тебя смущает? -Я боюсь, а вдруг они никому не понравятся. -Суна, твои сказки в своё время спасли меня. Уверен, что наша бусинка будет обожать сказки про гордую Фею. Тебе разве этого мало? -Нет, но... -Я уверен, что и другие дети и даже взрослые, найдут в твоих историях своё спасение. Ты разве так не считаешь? -Хорошо, уговорил. - Суна улыбнулась своей спокойной, тёплой улыбкой, от которой Кайя таял каждый раз, когда видел её на лице своей жены. - Только если ты мне принесёшь клубничное мороженное политое шоколадом из холодильника, мы с бусинкой проголодались. И, рассмеявшись, Кайя ленивой походкой двинулся в сторону дома, в котором они с Суной жили вдвоём, чтобы приготовить своим девочкам вкусный десерт для перекуса. Именно в этот момент он почувствовал себя счастливым человеком, потому что счастье измеряется не в количестве денег, мести, успехе или выигрыше, а измеряется оно в том свободно-влюблённом состоянии, в котором ты сейчас находишься, когда у тебя есть ради чего или кого жить.