Система Медузы

      Стыдно признаться, но от страха у меня так подкосились ноги, что я едва не упал. Из темноты выступили ещё две фигуры в черном, но на этот раз не автоматоны прошлого поколения, а живые разумные. Самое печальное, один из них был точно с Земли.       Меня сильно дёрнули за цепочку защелкнутых за спиной наручников, и я, окончательно потеряв равновесие, с размаху рухнул на твердый каменный пол. Лодыжку пронзило острой болью, в горле застрял дикий вопль. Перед глазами потемнело, и пока я пытался проморгаться, к землянину подоспел напарник, ловко скрутивший мне ноги, больно перетянув пульсирующий болью сустав.       Толстяк, покосившись на Верховцева, достал из-за пояса длинный нож.       — Прикрутить его к дыбе!       Меня поволокли к жуткой конструкции, в то время как один из автоматонов поднял с пола узкую длинную плеть и начал разматывать заплётшиеся на ней узлы.       — Ты знаешь, Кимушка, — сказал толстяк, оборачиваясь к кораблю, — я умею шутить, недаром меня прозвали Весельчаком. Но некоторые мои шутки кончаются слезами.       Меня вздернули за шиворот, заломив стянутые за спиной руки. Пират уже стоял за спиной, и я отчётливо различал запах дыма и пота, исходящий от его черного пиджака.       Полосков рванулся мне на помощь, но автоматон держал крепко, не позволяя даже дёргаться. К горлу Зелёного уже был приставлен нож, и он едва дышал, явно ощущая, как по шее сползает заметная даже мне алая капля.       — Ну, — сказал Весельчак У. Я почувствовал, как холодное лезвие прикоснулось к моей спине, проколов плотную куртку комбинезона.       Это конец. Алиса… — подумал я, — Пусть хоть ей повезет чуть больше, чем нам.       — Сними замок, — вдруг сказал Второй капитан.       Что он творит?       — Давно бы так, — от тона Весельчака у меня, кажется, даже волосы зашевелились на затылке. Толстяк дал знак пирату, и тот, поднявшись по трапу к люку «Синей чайки», открыл тяжелый замок. Его пираты поставили давно, ещё когда «Синяя чайка» только упала в подземелье. Так и стоял люк, задраенный с двух сторон. Все четыре года? Наверное.       Меня, кстати, отпустили. Щеку холодил каменный пол, но я неплохо видел всё, что происходило в подземном зале.       Пират спустился с трапа и остановился в отдалении, направив на люк пистолет. Верховцев тоже поднял оружие. Они не хотели рисковать.       — Смотри, без шуток, — сказал Верховцев, — а то стреляем.       Люк с утробным стоном распахнулся. Оттуда слабым зеленоватым светом разлилась пульсация аварийного освещения, и на этом фоне мелькнувшее лицо капитана показалось мне мертвецким. Впрочем, разглядеть толком ничего не удалось. Он прыгнул вниз синим росчерком на фоне корабля за миг до того, как в нем взвыла сигнализация, реагируя на прогремевшие выстрелы. И тут же откатился по полу, едва успев вскочить и укрыться на широким амортизатором Синей Чайки, выглядевшим наиболее уцелевшим из всех.       Сухо щёлкнул ответный выстрел. Один из автоматонов упал, дымясь и испуская горький запах палёной пластмассы.       — Не стреляй! — крикнул толстяк.       Его и меня надежно прикрывало кораблем от единственно возможной для капитана линии стрельбы, — Окружайте его!       Голос его звучал совсем рядом.       Спину пронзила боль, и я с глухим стоном выдохнул сквозь зубы.       — Если выстрелишь, профессору конец, — сообщил Второму Весельчак.       И в тот же момент со стороны нашего корабля послышался резкий окрик:       — Галактическая Безопасность! Вы окружены!       Рука толстяка с ножом замерла. Я качнулся в сторону, падая и неуклюже откатываясь к стене.       — Бросить оружие! — послышался другой голос, тоже знакомый по репликам говоруна. Один из пиратов, удерживающий Зелёного, уже рухнул оглушённым, остальные решили не рисковать, медленно поднимаясь с земли. Их пистолеты звякали о камни.       Всё ещё не в силах поверить, я приподнял ставшую страшно тяжёлой голову и увидел, что из-за амортизатора «Пегаса» вышел доктор Верховцев в скафандре, но без шлема.       Я недоуменно моргнул.       Его двойник, в шляпе, молча отступил в тень стены.       — Ким! — знакомый голос громоподобно раскатился по подземелью, — На прицел!       — Сева? — неверяще прошептал тот, приподнимаясь на одно колено и наставляя бластер прямо в голову Верховцеву-пирату, — Сева…       Словно и слов-то других не было.       С другой стороны к пиратам направлялся Первый капитан. Всеволод Буран, живой, светловолосый, загорелый, гораздо более молодой, нежели на собственном монументе, в синем мундире капитана дальнего космического плавания. На его плече сидел донельзя довольный говорун.       А потом из темноты ко мне бросилась моя Алиса. Чумазая с головы до ног, но живая и невредимая. И я уже совершенно перестал что-либо замечать.