***
Это был один из тех снов, которые проще назвать непрошенным воспоминанием, а поблагодарить за него стоило охотника с его вопросом «кто я такая». В храме десяти богов было сумрачно и душно. Нестерпимо пахло приторными благовониями, от которых чесалось в носу. Мне очень хотелось зевнуть, но положение обязывало стоять на помосте перед толпой жителей и, как постоянно говорила тетушка, «вести себя достойно». То есть стоять смирно и желательно слушать с благоговейным трепетом. По правую руку бубнил проповедь старый монах Индред. Как обычно для первого месяца зимы тему выбрали самую мрачную — Великую тьму, что пришла на земли Истравана два столетия назад. Эту историю я слышала каждый год вот уже семнадцать лет. Что тогда по-настоящему произошло никто так и не узнал. Просто в одну зиму по всему Истравану, и без того раздираемому междоусобной войной семи государств, стали происходить странные беды. Ослепленные враждой и гордыней правители поначалу на них и внимания не обратили: ну пропал торговый обоз на одной из дорог, ну стали чаще городские жители болеть, пропадать да шептаться о новой лесной жути, какое кому до них дело?.. А потом уже поздно было: леса и города наводнила нечисть, а вместе с ней пришел мор. Кровавая чума не щадила никого, собирая жатву во всех семи королевствах. Города и крупные поселения стремительно пустели, но Истраванцы боролись: собирали отряды для борьбы с напастью, закрывали города, в тщетной надежде остановить распространение заразы. Страх усугубил войну: если раньше междоусобицы имели хотя бы формальный повод — один князь косо на другого посмотрел, не так поприветствовал, не ту дочку пообещал на выданье — то теперь и причин искать не надо было. Страшное это было время, когда клятвы и человеческая жизнь ничего не стоили. Дальше проповедь отходила от исторических событий. Из книг я знала, что последний уцелевший король Уроса Вирго Третий плюнул на свою гордость и обратился за помощью к тем, кого когда-то прогнали с земель далеко на север. В церковной же версии появился праведник, молитвы которого услышала богиня жизни Плава и послала видение. Три месяца он добирался до анклава шэл’дари, последнего города Иридари, чтобы попросить помощи. Вечный народ, несмотря на долгую историю распрей с людьми, его выслушал и отправил на подмогу лучших воинов и лекарей. Пять лет ушло на то, чтобы худо-бедно восстановить порядок: приструнить воинствующих новых князьков-разбойников да разослать во все поселения лекарство. И как удачно, что к тому времени, из правителей в живых осталось, боги не дадут приврать, меньше половины. Измотанные, побитые, они с радостью приняли помощь и безоговорочное лидерство Вирго и присягнули на верность. Вот только нечисть и не думала останавливаться — ее убивали десятками, но она восставала сотнями. Стало понятно, что без магического искусства с ней не справиться. И тогда снова богиня послала праведнику видение о спасении. Вечный союз, в обмен на вечную защиту и всеобщее объединение. Великая тьма отступила, но не исчезла. Каждый день Совет неустанно борется с ней, оберегая народ Истравана и не давая тьме снова поглотить мир… Проповедь заканчивалась сбором ежегодных даров. Я с приклеенной улыбкой смотрела, как толпа прихожан выстроилась длинной вереницей к медному котлу, в который требовалось опустить монеты. По одному золотому со взрослого, и серебрушка с каждого ребенка. Когда в храме остались только старосты близлежащих деревенек, которые прибыли с подношениями, начался подсчет. Монеты перебрали, самые кривые поменяли; остальные ссыпали в мешочки, запечатали горловины и приложили записки. После, обычно, дань забирал отряд из Шатрехейма, иногда — сама тетушка направлялась с ними, чтобы лично побеседовать с наместником. Но в этот раз за дарами прибыл особый гость, еще и раньше срока, заставляя тетушку изрядно нервничать. Собрание все никак не заканчивалось, и правила требовали, чтобы такой важный гость не сидел в одиночестве, и, в общем, на свою беду, я вызвалась эти правила приличия соблюсти. Двигало мной исключительно любопытство пополам с желанием быстрее уйти из душного храма. В своей жизни я видела шэл’дари несколько раз, и то — мельком. Внешне они мало чем отличались от людей: никаких крыльев, клыков или заостренных ушей. Были выше ростом, будто бы тоньше да черты лица у них были несколько… странными. Не отталкивающими, но резкими, выступающими. А еще их глаза горели янтарным огнем. В общем-то, гость соответствовал всем моим ожиданиям. У него было приятное лицо, с выразительными, плотно сжатыми губами. Светлые волосы свободно спадали за плечи, глаза мягко светились желтым. Подружки бы умерли от зависти, увидев, как он мне улыбнулся. Вот только я эту улыбку и не заметила. На богато украшенном сером камзоле гостя красовался знак Совета, а позади, возле окна, стоял человек в черно-золотом доспехе. Он на вошедшую не обратил никакого внимания, сосредоточенно вглядываясь в мрак за стеклом, а вот я от него взгляда отвести не могла. В голове раздался каркающий голос старой карги, предупреждающий держаться от любых магов как можно дальше, а дремавший до этого дар неспокойно заворочался в груди. Кое-как оправившись от неожиданности, я поклонилась и пробормотала, что тетушка вот-вот придет, и если гости чего-нибудь желают — один миг и я тут же принесу… — Ты, должно быть, Нориниэль? Ненужно этих формальностей, — гость благодушно махнул рукой. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу и покачивал в руках металлический кубок. На столе рядом стояла початая бутылка вина. Гостиная, всегда казавшаяся огромной, сжалась до невероятно малых размеров. Будто бы между мной и магом нет и пары шагов, стоит ему принюхаться, он точно учует… А если буду стоять столбом на пороге, так точно заподозрит неладное. Светловолосый шэл' мою робость списал на что-то другое. Он наполнил еще один кубок и пододвинул ко мне. Наверное, это должно было считаться великой честью, но я испугалась еще сильнее. — Могу я узнать… поинтересоваться… дорога из столицы не близкая… в наших краях.., — я старательно пыталась облечь вопрос — что забыли в такой глуши шэл’дари и маг — в какую-то вежливую, хотя бы напоминающую учтивость форму. Обычно я не лезу за словом в карман - слова вообще часто срываются с моего языка быстрее, чем надо; но в этот раз красноречие меня оставило, и, наверное, в глазах шэл'дари я выглядела напуганной глупой деревенской девчонкой. Это разозлило, и я, собравшись с силами и мыслями, расправила плечи и приветливо улыбнулась. Меня не в чем обвинять. — Волей Совета и короля Вейрана Второго со следующего месяца я назначен в должность верховного магистрата Шатрехейма. Наслышан о Кущах и решил посетить лично ваш непокорный край, — он сделал большой глоток и посмотрел на меня поверх кубка. — Я помню твою мать, ты на нее похожа. Это снова несколько выбило меня из колеи. Родителей я не знала — они пропали, когда мне и года не исполнилось. Тетка часто говорила, что я пошла больше в мать — голубые глаза, иссиня-чёрные волосы, — а вот отца достался исключительно дурной непослушный характер. Мне нечего было ответить гостью. Если бы это был человек, я, может быть, и попросила бы рассказать чуть больше. А так я всего лишь продолжила улыбаться (жалкое зрелище со стороны должно быть) и кивнула. — Сколько тебе лет? — Семнадцать, господин. — Элая писала, что ты прилежно учишься. Изучаешь высшее наречие, varhel ne ra? Тут маг отвернулся от окна, и мое сердце ухнуло в пятки: в его глазах клубилась бесконечная завораживающая тьма. Дар внутри меня зашевелился сильнее. Вероятно, от меня ждали некую демонстрацию полученных знаний, но я не могла отвести взгляда от мага. Так и не найдя силы ответить, я просто молчала, до боли сцепив ладони. — Похвастаешься знаниями в другой раз, — усмехнулся шэл’, оглядываясь на своего спутника. — Не бойся Варда, он здесь чтобы защищать, и тебя в том числе. А теперь будь умницей и все-таки позови Элаю. Торопливо поклонившись, я выскочила в коридор и уже у порога столкнулась с тетушкой. Женщина наградила меня укоризненным взглядом, шепотом пообещав устроить утром взбучку, если только подумаю мешаться под ногами или подслушивать у дверей. Но я была готова перенести любые тетушкины наказания, лишь бы никогда больше не сталкиваться с черноглазым магом…***
Проснулась я только когда кто-то совсем рядом громко прочистил горло. Прогоняя остатки сна, я часто заморгала и огляделась: соседняя клетка была пуста, а имперец сидел на бочке, на которой несколькими часами ранее восседал Герхард. От цепи он избавился, и теперь вертел в руках небольшой кинжал. — Как ты выбрался? — я потрясла дверь, но та не поддалась. — Ловкость рук. — Ну и бежал бы отсюда, пока тебя не услышали. — Я же говорил, что некому будет услышать, — невесело усмехнулся маг. — Ты такая соня, что тебя и конец света не разбудит. Нас тут осталось трое. И, раз уж ты ничего не испортила, пришло время поговорить. Зачем ты плыла на Запретные земли? — Я уже тогда сказала — служить, — я скрипнула зубами от досады. — Подделала бумаги, пробралась на корабль, который должен был идти на Большой Ло, но почему-то изменил курс. Может быть, и меня выпустишь? — Я спросил о другом. Зачем? На передовую рвутся горячие головы, жаждущие славы, битв, побед. Готовые умереть за гегемонию шэл’дари, во имя старого порядка и чего-нибудь еще подходящего. Туда отправляют тех, у кого нет сомнения кто их враг. — У меня нет таких сомнений. Я знаю, кто мой враг, — перебила его я. — Империя ненавидит народ Истравана, и я плачу ей тем же. — Да неужели? — Верьяр приподнял бровь в притворном изумлении. — У тебя есть Дар. Говорят, что теперь родители своих чадушек сами свозят к Темной башне в надежде, что шэл’дари возьмут их под крыло, вырастят, обучат… как там принято говорить — защитят от проклятия. Ты ведь сама знаешь, что не должна была его скрывать. Так вот, если бы все было так, как ты утверждаешь, мы бы здесь с тобой не разговаривали. Во-первых, я бы тебя уже убил. Во-вторых… ну, во-вторых, с непримиримыми врагами обычно ужин и ночлег не делят. — А что, мне надо было подыхать на голодный желудок? — Именно. Молодой новобранец, пропитанный идеей защитить Истраван, из тех кустов на меня с Даккери бы бросился с мечом наперевес. Девчонка с проснувшимся даром, пошла бы на поклон к господам, чтобы посвятить жизнь достойному делу и точно никак бы не оказалась в таком положении. Сдается мне, мы оба знаем, кто твой враг. Вот только не могу понять, на кой черт ренегату вступать в ополчение? — Я верна Истравану. — Это было правдой — я любила свою родину. Может быть чуточку не так показательно и самоотверженно, как полагалось по уставу, но всем сердцем и душою. — А Совету? — Это одно и то же, — я не удержалась и фыркнула, будто бы маг предположил какую-то нелепицу. — Предположим, — согласился Верьяр. — Так зачем скрытно плыть на Запретные земли? У меня есть догадка, хочешь послушать? — А у меня есть выбор? — молчаливый имперец, бросающий скупые угрожающие фразы, меня устраивал гораздо больше, чем болтливый враг. От его тихого холодного голоса пробирало до костей. — Ты от кого-то бежишь. Но вот интересно — побежала ты как можно дальше от родины. А что, если я сдам тебя своим же и выдам твой маленький секрет? Как думаешь, что они с тобой сделают? — Верьяр криво усмехнулся. Не нужно было обладать даром предвидения, чтобы предугадать мою судьбу по «возвращению». Для обучения в Темной башне я слишком стара, а мой Дар — силен. Мое бегство из прошлой жизни сопровождалось кое-какими событиями, которые тоже не станут мне оправданием. А уж самовольное оставление учебного лагеря… — Тогда может просто сразу меня убьешь? Надоело тебя слушать. — Всему свое время, — мрачно пообещал мужчина, подходя к клетке. — Ты мне пока пригодишься. Тебе выпала честь стать первой, кто испытал на себе этот ритуал и выжил. Как ощущения? — Выветрилось твое проклятие, — оскалилась я. — Выпусти и сам увидишь. — Проверим еще раз? Встань. Ненависть к магу помогла сопротивляться чужой воле и даже позволила вернуть кривую усмешку. Маг нахмурился и повторил приказ. Я уже хотела было поверить, что проклятие действительно спало, но тут все тело скрутило; я задохнулась, жадно хватая ртом воздух, но упрямо продолжая сидеть на месте. А еще через секунду давление усилилось, боль железными клещами вцепилась в уставшее тело. Тихий голос мага загремел в ушах. Из глаз брызнули слезы, и я вскрикнула, сжимая голову. Сил хватило еще на несколько секунд, а после пришлось, шатаясь и держась за прутья, подняться на ноги. Маг склонил голову набок, задумчиво покусывая большой палец. — Занятно, — наконец, выдал он; просунул кинжал между прутьями и одним быстрым движением разрезал веревки на руках. — Когда наревешься — поднимайся наверх. Ключ тихо звякнул о пол. Я плохо понимала, что движет имперцем. Вернее сказать — не понимала вообще. Если верить рассказам капитана, то я должна была быть уже минимум дважды мертва, причем оба раза — с такой жестокостью, что от трупа не должно было ничего остаться. Маг не стал дожидаться, когда я справлюсь с замком, и просто ушёл, едва ли не насвистывая под нос. Беспечность, с которой он повернулся ко мне спиной, выводила из себя. Покидать трюм я не спешила, бегло осмотревшись в надежде разжиться хоть каким-нибудь оружием. Барахла в трюме было немерено, но среди всего удалось отыскать только короткий, меньше ладони, нож. Задерживаться и заглядывать в запертые ящики я не рискнула. На лестнице на секунду замешкалась, но, тряхнув спутанными волосами, все-таки полезла наверх. Похоже, проспала я действительно очень долго — солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая серые паруса корабля в золотой. Острова видно не было. Я снова была посреди Всеокеана и опять плохо представляла в какую сторону двигаюсь. От этой мысли замутило, и я поспешно отвела взгляд. Тролль сидел у борта, сосредоточенно рассматривая что-то в своих широких ладонях. Перед ним неаккуратной кучей высилась гора вещей: клинки, кинжалы, несколько кожаных курток, россыпь колец, браслетов и плетенных амулетов. Завидев щурящуюся от закатных лучей солнца пленницу, он помахал рукой: — Иди сюда, поможешь. Я нервно оглянулась, ожидая увидеть других наемников, но их и след простыл. Даккери перебросил кольцо, велел вытащить красный камень, а сам вытянул из груды меч и принялся осматривать. — Мне показалось, вы были заодно, — пробормотала я, узнав перстень главаря наемников. Серебряные лапки крепко обхватывали рубин и пришлось повозиться, орудуя тупым маленьким ножом, который валялся тут же под ногами. — Были. Потом обстоятельства поменялись. А потом этот гад попытался меня убить прямо за обедом, — пожал плечами Даккери, небрежно выбрасывая меч за борт. — Теперь сам станет чьим-то обедом. — Они все?.. — я недоверчиво посмотрела на серые волны, а потом на тролля. Тот кивнул. — Как? — Самовлюбленный дурак мерял всех по себе, — фыркнул тролль, — считал, что золото может заменить друга. Ну ладно, не совсем он был дураком, все-таки прихватил с собой еще семерых. Рожи у них были очень удивленными, особенно когда Верьяра увидели. Могли бы и догадаться, что не стану я так поступать. Вот ты, обычная девчонка, что знаешь о наших обычаях? Даже если бы я сказала, что знаю всё, это не помешало бы троллю пуститься в долгие объяснения, не переставая выковыривать мелкие агаты из посеребренного браслета. Все сводилось к тому, что заставить тролля предать священные узы дружбы невозможно; а если какой-то тролль таки это сделает, то не тролль он вовсе, а псина подзаборная, от которого даже последний калека из племени отвернется, не говоря уж о богах… — Так что не стоит из-за него расстраиваться, нам еще спасибо должны сказать, или премию выплатить. — Сомневаюсь. Он говорил, что действует от лица ваших властей, — угрюмо буркнула я. — А твой друг нарушил закон, раз за его голову назначили награду. — Какая разница? — удивился Даккери. — Сегодня преступник, завтра — герой. Все ж зависит от того, как смотреть. Вот для Герхарда я — предатель, а для Верьяра — герой, рискнувший своей репутацией… — Не льсти себе. Ты за помощь с меня все до последнего медяка содрал, — маг перегнулся через перилаа, с кислой миной глядя на возмущенного тролля сверху вниз. — И не думай врать, что ты из лучших побуждений гильдию предал. — Из лучших побуждений и за очень много золота, — легко согласился тролль, выбрасывая за борт целую пригорошню кошельков. Каждый из них он предварительно проверил не завалялось ли там ничего ценного. — Ты чего такой хмурый? — Я же говорил не убивать навигатора. — Они не представлялись, знаешь ли, — картинно обиделся тролль. — И вообще ты клялся, что имеешь представление о том, как этой посудиной управлять. Маг раздраженно фыркнул, спустился по короткой лесенке вниз и уселся на ступеньки. Я всеми силами старалась сосредоточиться на красном камне, но взгляд все равно возвращался к имперцу. Слишком уж сильно он отличался от истраванских магов. Обычное лицо, без шрамов, рытвин и отметин. Глаза тоже совершенно обычные — светло-серые. Совсем не такие, как у магов, с которыми мне довелось сталкиваться прежде. В другой ситуации, какая-нибудь другая девушка, точно бы назвала Верьяра симпатичным; я же скорее охарактеризовала бы его жутким и пугающим. На лицо может быть и не чудовище, но ведет себя как оно самое. А с чудовищами всегда поступают соответствующе… Проклятие напомнило о себе, заворочавшись тугим комом в горле; пальцы дрогнули, нож соскочил с серебряной оправы и прочертил тонкую полоску на ладони. Тролль услышал тихий вздох и отобрал кольцо. Резким движением выломал камень, державшийся на последней серебряной лапке, а оправу швырнул за борт. — Хуже стервятников, — с отвращением прокомментировал маг. — Займи ее чем-нибудь полезным. — Чем? От трупов я уже избавился, ты хорошо постарался — даже кровь отмывать не надо. — Ужин сделайте, — похвала Даккери будто бы пришлась имперцу не по душе. Он поднял воротник плаща и скрылся в каюте капитана, громко хлопнув дверью. Остаток вечера я в компании тролля исследовала трюм корабля. Даккери стоял, облокотившись на перила лестницы, пока я развязывала мешки и с громким треском выламывала крышки деревянных ящиков. Наш улов составила в основном выпивка и провизия, в паре сундуков хранились вычурные наряды, которые точно не могли принадлежать погибшим наемникам; в разбитом ящике нашлись даже книги. Пролистав из любопытства парочку, я убедилась, что сохранили их не из-за содержания, а из-за богатого переплета и позолоченного среза. Безымянное судно, похоже, было складом награбленного — того, что еще то ли не смогли продать, то ли не решили, что с этим делать. — Ладно, тащи наверх, будем праздновать, — тролль махнул рукой в сторону ящика с бутылками рома. Ужинать решили в каюте капитана. Тролль бесцеремонно распахнул дверь и принялся выкладывать добычу на заваленный картами стол. Верьяр, сидящий в кресле с высокой резной спинкой, досадливо поморщился, но спорить не стал; только громко возмутился, когда несколько капель рома попали на карту. Не желая привлекать к себе излишнего внимания, по стеночке я добралась до узкой кровати в неглубокой нише и присела на краешек, разглядывая помещение. Смотреть особо было не на что: стол, два стула — на спинке одного из них висел мой грязный камзол, табурет, полупустой буфет, в котором стояло несколько металлических кубков и журналов. В углу примостился сундук, обитый полосами темного железа, над ним — зеркало. Две лампы под потолком освещали комнату мягким желтым светом. Хуже всего было мое отражение. Сказанные утром слова, что пленница выглядит полудохлой, были несколько щадящей ложью. Бледная кожа отдавала нездоровой серостью, под глазами залегли глубокие, почти черные тени; спутанные темные волосы нечёсаной копной падали на плечи, еще больше подчеркивая бледность и серость потрескавшихся губ. На шее отчетливо проступали следы чужих пальцев. Столкнись я сама с собой — посчитала бы восставшей из мертвых. — Чего ты там сидишь? — Даккери похлопал рукой по табурету. — Нам черт знает сколько добираться до Долины, успеешь еще поголодать. — Даккери, — поморщился маг. — Ей не нужно знать… — Так не пойдет. Раз уж ты ее потащил с собой, то объясни хотя бы куда и зачем. Если ты этого не сделаешь, я сам. — Напомню, что я не хотел её никуда тащить. — Не хотел бы — убил. Выкладывай. По гримасе имперца было понятно, что задумка тролля ему не по душе. Мужчина встретился взглядом со мной и коротко кивнул, приглашая к столу. Меньше всего хотелось сидеть напротив врага, но я все же заняла свободный стул. Во-первых, стоило поесть, во-вторых — все-таки попытаться узнать больше о своих новых «спутниках». Наемник добродушно подтолкнул в мою сторону стакан с ромом и кусок холодной курицы. Верьяр оперся локтями на стол и положил подбородок на сложенные руки, пристально меня рассматривая: — Ты уже догадалась, куда мы плывем? — В Тайзенгар. — Вот уж нет, — невесело усмехнулся маг. — Я только что оттуда и пока не собираюсь возвращаться. Ты плыла на Вархрад, так что можешь считать тебе повезло — ты туда все-таки попадешь. Нам нужно на перешеек Орфа, ты знаешь, что это? Имперец показал на карту перед собой, обведя пальцем россыпь крупных островов на севере. Каждый из них был размером с четверть Истравана. — Это — Запретные земли, вот это — Вархард, вот это узкое место — перешеек Орфа, через который идет путь на Иглеб, земли Вольных торговцев, — терпеливо объяснил маг. — Вот туда мы и плывем. — Зачем? — Это тебя не касается. — Ты сказал, что отпустишь меня после того, как все закончится. — Я сказал может быть. Это зависит от… множества факторов. Может быть, ты погибнешь раньше, может быть, мы все там сгинем, а может быть ты захочешь остаться. Я не силен в прорицаниях. — Кто ты? — я осмелилась задать вопрос, мучавший со вчерашней ночи. — Это тебя тоже не касается, — криво усмехнулся Верьяр. — Хватит того, что ты уже… — Он — Верьяр Строрри, младший магистр исследовательского корпуса ее императорского величества. Лучшие годы короткой жизни он посвятил копанию в наследии Древних, и из-за него мы все здесь. — Вмешался тролль; отпил из стакана большой глоток и ухмыльнулся, обнажая кривые клыки. — Я же говорил: чем меньше недомолвок в отряде, тем выше шансы вернуться домой. Не хочу, чтобы девчонка строила иллюзии и выкинула какую-нибудь глупость, из-за которой пострадает моя шкура. — Она и так не выкинет, я запретил, — огрызнулся маг, недовольный тем, что его личность раскрыли. — Ты отвык общаться с живыми, — пожал плечами Даккери, — у них всегда есть что-то на уме. Это твое, кхм, подопечные — безвольные и покорные, а живые девки вообще-то… — Давай, расскажи ей побольше о том, чем я занимаюсь, — процедил Верьяр. — Я это и так знаю, — тихо буркнула я. — По твари на острове поняла. Ты некромант, который создает нежить и травит наши земли. Такие, как ты, похищают младенцев из колыбелей, чтобы скормить своим созданиям, а из костей сделать амулеты для ваших солдат. Ты чудовище, заслуживающее самой жуткой кары богов за то, что отрицаешь закон жизни. Тролль подавился ромом и закашлялся, стуча могучим кулаком по груди. Верьяр поджал губы, выразительно посмотрев на напарника. — А твой ритуал точно работает? — едва отдышавшись, уточнил Даккери. — С таким настроем как она тебя во сне-то еще не пришила? — Работает. Пей. Я вцепилась в край стола, сопротивляясь приказу. Боль не заставила себя ждать, холодной иглой кольнув сердце. В общем-то, в моем положении сопротивление такой безобидной команде не стоило усилий, и через секунду я сдалась; дрожащей рукой взяла стакан и опрокинула содержимое внутрь. Горький вкус рома только усилил ощущение собственной беспомощности. Жар прилил к щекам, и я исподлобья посмотрела на имперца. Тот криво ухмыльнулся в ответ, ясно давая понять, что толку от моего праведного гнева нет. Хоть весь день на него так смотри, от этого кара богов на него не прольется. — Впечатляюще, — протянул Даккери, хотя по его тону было понятно, что ничего впечатляющего он не увидел. — Сможешь заставить ее спиться к концу путешествия. — Я могу заставить ее делать что угодно. Сомневаешься? — будто бы оскорбился маг. Положил на стол кинжал и подтолкнул вперед. — Проткни свою ладонь. Время словно замедлилось: я видела, как Верьяр чуть прищуривает глаза, следя за моей уже начинающей двигаться рукой; как тролль медленно поворачивает ко мне здоровую лобастую голову, в щели между двумя передними зубами можно отчетливо разглядеть застрявший крошечный кусочек хлеба; чужая воля вытеснила из головы все мысли, кроме одной — ладонь придется проткнуть. Нужно. Необходимо. Сделать это сейчас. Чем быстрее, тем лучше. Мои пальцы сомкнулись на оплетенной кожаными полосками рукоятке; я примерилась к дрожащей ладони, медленно замахнулась, сопротивляясь изо всех сил. От напряжения била крупная дрожь. А потом время вернулось к своему прежнему ходу, и сидящий рядом тролль перехватил руку, до хруста сжал пальцы, заставляя выронить оружие. — Ну ты и урод, — тролль швырнул кинжал в угол, и удержал на месте, не давая мне броситься за ним. — Ты меня вынудил. Теперь видишь, что она не может ослушаться? — Верьяр с довольным видом откинулся на спинку стула. — Я знал, что ты успеешь ее остановить. — Ты ее с собой потащил чтобы пытать? Так она сама себе глотку перережет. — Изучать, — Верьяр задумчиво почесал подбородок. — И вообще, я теперь не собираюсь ее убивать. Слышишь, Нори, или как там тебя? Я тебя не убью, а ты не будешь вредить себе. Мое тело обмякло на стуле, и я с ненавистью взглянула на имперца. Ничего, найду способ стереть эту отвратительную ухмылку с его лица. Тролль отпустил, и я, не спрашивая разрешения, притянула к себе бутылку и сделала несколько жадных глотков. — Не налегай, — предостерег маг. — Ритуал забрал много сил. — А не то что? — огрызнулась я, хватая со стола кусок хлеба и торопливо жуя. — Сам сказал, что не будешь меня убивать. — Есть вещи гораздо хуже смерти, а еще я могу передумать, — от слов, произнесенных имперцем, повеяло холодом. — Теперь иди, найди себе место и не попадайся на глаза до утра. В этот раз я не стала сопротивляться: прихватила с собой кусок холодной курицы и форму, я вышла в кубрик, твердо намереваясь действительно не высовываться раньше времени.