Осторожным движением отставив стакан в сторону, суккуб слегка повела плечом — то ли раздражённо, то ли испуганно. Сразу не понять. Осмотрелась по сторонам и, потянувшись за сумочкой, приветственно улыбнулась Марго. Верховная сняла длинные перчатки и небрежно бросила их на мягкий подлокотник диванчика.
— Это свободная территория, — с напускной наглостью суккуб облизнула нижнюю пухлую губу и, старательно игнорируя Таис, потянулась к Сане.
Но её «чары», — если вообще можно так назвать способность суккубов и инкубов влиять на подсознание (и то лишь в части сексуального влечения) жертв, — уже рассеялись. Саня отдёрнул руку и соскочил с барного стула. От толчка стул качнулся и начал заваливаться на бок. Едва успев поймать низкую спинку, Саша установил его обратно и развернулся к Таис.
С невыраженным интересом Марго наблюдала за разворачивающейся ситуацией и без острой необходимости вмешиваться не собиралась. Ну, разве что Таис сама к ней обратится, что вряд ли. Обе они узнали пухлогубую девицу сразу. Подруга Дарины, изгнанной из ковена полтора месяца назад, глядела на Таис с нескрываемым раздражением.
Суккубы и инкубы по сути своей всегда одиночки и крайне редко выходили на контакт с кем бы то ни было, если это не требовалось для «дела». Это вам не ведьмы с их ковенами, которые, впрочем, и среди них явление нечастое. Сама Марго знала всего четыре: два в средней полосе, включая и её собственный, один на севере и один на юге. Кучковаться — дело рискованное, да и найти себе подобных — задача сложная. Все сидят по своим норкам тихо как мыши. Хоть Россия и не средневековая Европа, но ведьм люди боятся подсознательно.
С Таис Марго свела случайность. Зачем она тогда, четыре года назад, прилетела в Екатеринбург, Марго уже не помнила. Но вот набережную реки Исеть, одетую в осеннее золото, запомнила. И шумную девичью стайку, окружившую черноволосую, худощавую подружку, на Плотинке тоже. По изумлённым лицам плясали солнечные зайчики от маленького зеркальца, а юная ведьма питалась этим.
Создать возможность отделить её от подруг делом оказалось нехитрым, хватило и лопнувшего ремешка на туфле.
— Ты испортила мою любимую пару, — задрав голову и прищурив на солнце глаз, с разочарованием констатировала Таис. Подошедшая женщина напоминала ей Мэри Поппинс из советского фильма: высокая, стройная, элегантная. Только без зонтика. Так сразу и не скажешь, что ведьма.
И Марго замерла в растерянности. Все поучительные слова застыли на губах, так и не сорвавшись. Смысл спрашивать, кто её обучил? Марго уже ощущала в ней силу её рода.
— Как тебя зовут? — Марго присела рядом на скамью.
— Таис. Называй меня полным именем.
— Ты не думаешь, что действовать так открыто — опасно?
— Не опаснее ядерной физики, — открыто взглянула на неё Таис. — В перспективе я физик-ядерщик. Они, — кивнула в сторону уходящих подруг, — мои однокашницы. Вы в курсе, что ядерные технологии изучаются в том числе и на базе кафедры экспериментальной физики? Так вот, я как физик и я как ведьма работаю с энергиями и в обоих случаях ставлю эксперименты. При необходимости. Просто это энергии разного вида. Но отчего-то никто не осеняет себя крестным знамением, встречая ядерщика, но в ужасе шарахаются при слове «ведьма». А знаете почему? Потому что у нас хреновый промоушен!
Что тогда, что сейчас, Таис не пряталась от людей. Марго знала, что её мать и бабушка были крайне встревожены этим и даже однажды связывались с ней лично с просьбой повлиять на их чадо. Но влияла на всех только сама Таис. Даже сейчас. Суккуб ведь права — это свободная территория. И всё же отступила. Сунув сумочку под мышку, она соскользнула с высокого табурета и подошла к Марго.
— На прошлой неделе я была у Даши. Зачем ты с ней так?
— Дела ковена тебя не касаются, — осекла девушку Марго. Как бы высокомерно это ни звучало, это было так. И уж тем более она не намерена подобное обсуждать в баре. И точно не с посторонними.
— Меня касаются дела Дарины, — огрызнулась та. Сама она бы никогда не пошла к Верховной. Посредничество — это не для неё. Но уж если судьба их так интересно столкнула, то не упускать же шанс. — И хоть ты поступила с ней несправедливо, она не держит на тебя зла. Она понимает, что всему виной… — суккуб чуть отвела взгляд в сторону, недвусмысленно намекая на Таис. И даже на мгновение сбилась с мысли, увидев, как та, крепко сжимая ладонь её несостоявшейся добычи, ведёт его к выходу.
Марго проследила за её взглядом и усмехнулась.
— Ты такая хорошая подруга, но, девочка моя, ты суешь нос куда не стоит.
Суккуб обернулась к Марго и, недобро прищурив глаза, выразительно посмотрела на неё, будто прикидывая в уме известные только ей «за и против». А потом развернулась и просто ушла, растворилась в танцующей толпе.
Морозный воздух прояснил сознание, рассеяв дурную пелену перед глазами. Саня шумно вдохнул и выдохнул. Обернулся к Таис. И подвис.
И с чего начать? С претензии, что ушла не прощаясь? Или с того, что рад её встретить вновь? Что искал её глазами повсюду, и даже в самолёте и на улицах Москвы? Лютый бред! Саня почесал большим пальцем бровь, расстроенно дёрнул уголком губ. Так хотелось сказать хоть что-то, но ничего адекватного на ум не приходило.
— Почему ты снял мой браслет? Он не должен был вызывать у тебя отторжения, — первой заговорила Таис. Ей и впрямь было это странным. Конечно, внушение не её сильная сторона, но всё же… так быстро снял.
— Я мылся. Снял, чтобы не испортить, — Саня ответил не задумываясь, как есть. И увидел по глазам Таис, что она этим довольна.
— Тогда вернись домой, надень и больше не снимай. Это оберег.
По тому, как звучали слова, Саня интуитивно понял, что Таис собирается опять исчезнуть. Ну уж нет. И едва она отшагнула, как ухватил её за руку. Крепко.
— Не уходи. Я растерян. Напуган. Я смотрел ужастики про суккубов. Они такие страшные. Ты сказала, она суккуб. А на улице уже темно, вдруг она вернётся? Она меня соблазнит. Она меня развратит. Я видел, они всегда возвращаются! Мне очень страшно. Ты можешь отвести меня домой?
Чем дольше он говорил, тем шире становились и без того большие глаза Таис. Будто два омута. У Сани едва дыхание не сбилось. Переведя оторопелый взгляд со своего, удерживаемого им запястья на жалостливо-плаксивую физиономию, вдруг звонко расхохоталась, заметив в глазах напротив пляшущих бесят. Прижав свободную ладонь к лицу, она смеялась до слез, а деревянные бусины браслета мягко перестукивались от этого.
— Конечно, — театрально промокну́в пальчиками уголки глаз, согласилась Таис. — Я могу. Если покажешь дорогу.
— Конечно, покажу, — быстрым взглядом оценил внешний вид девушки: в принципе, ничего погоде не противоречит. — Тут далеко, через парк.
— Недалеко? — уточнила Таис, решив, что Саша оговорился, но тот качнул головой и расплылся в улыбке.
— Именно «далеко», особенно если через парк и пешком, — подставил девушке согнутую в локте руку, предлагая опереться.
— Вот умеешь ты уговаривать, — манерно опираясь на предложенную руку, вздохнула Таис. — Аж диву даюсь.
В ещё совсем недавно чёрных глазницах окон разгорался всевозможных оттенков жёлтый свет. Дома оживали этой световой мозаикой, перемигивались друг с другом. Удивительно было наблюдать, как в одном и том же доме один подъезд сиял ярко, мелькали силуэты людей, а соседний, погруженный во тьму, лишь изредка отсвечивал лампочкой в коридоре.
Опираясь на руку молодого человека, Таис никуда не спешила, намеренно гася то и дело набирающий темп Сашиной походки. Идея «срезать» через парк, в котором уже вовсю вдоль мощёных дорожек на металлических узорных столбах величественно сияли фонари, а деревья отбрасывали жуткие тени, Таис нравилась всё больше. Как и сам Саша. От волнения излишне говорливый и всё же донельзя счастливый молодой пожарный будил в ней неописуемую смесь эмоций: удивление, интерес… счастье. Сама того не замечая, она сократила между ними дистанцию до минимальной.
— А ведь представь, я — мелкий пацан, напялил батины сапоги, накинул сверху каску и выперся в гостиную! Штаны гармошкой, куртка по колено. Тяжеленная. И ремень такой же! Еле иду, но ва-а-жный! — размахивал руками и хохотал над собой же Саша. — Гости были в ауте. А батя даже слезу пустил. Ну, может, показалось…
Про родителей Таис спрашивать не стала, по эмоциям считала, что всё там
не очень. Грусть и тоска всегда отдают солью и горечью. А потому, развеяв их, Таис хохотала от души.
Внезапно тяжесть сожалений и горя, три года камнем лежавшая на душе, обратилась в светлую печаль. Даже дышать стало легче. Саша улыбнулся и спокойно посмотрел на Таис. С ним явно происходило что-то необычное. Никогда прежде, разве что в школе, он не краснел перед девушками, не превращался в болтуна, не нёс чушь и уж точно не говорил о семье. Ни до аварии, ни тем более после. Да и не чувствовал себя так.
Внезапно холодный ветер растрепал угольные волосы девушки. Саша было улыбнулся вновь, но полуобернувшись к Таис, зацепился взглядом… сам не сразу понял за что.
Да, естественно, человек на ночной, слабо освещённой тропинке местного парка — это не диковинка. Но там, позади, происходило нечто из ряда вон. Что-то двигалось в темноте. Приглядевшись, Саша заметил, как крупный мужик подлетел к опрятно и даже элегантно одетой старушке в фетровой старомодной шляпке и наотмашь, ладонью, ударив по лицу бабушку, выхватил сумку и помчался прочь.
Сказать, что Саня охренел — не сказать ничего. Но инстинкты сработали быстрее разума. Сорвавшись с места, он кинулся за грабителем, крича вдогонку: «Верни сумку, с*ка!» и «Стоять!» и набирая на ходу на сотовом 102.
Таис обернулась и, мгновенно разобравшись, поспешила на помощь к старушке, которая так и сидела на земле, прижимая к лицу морщинистую трясущуюся руку, и ошалевшим пустым взглядом шарила перед собой. В первое мгновение Таис показалось, что женщина слабовидящая, но потом поняла, что та просто насмерть перепугана. Она помогла старушке подняться, усадила на лавку и огляделась — в парке они были не одни, но редкие прохожие будто застыли в ожидании зрелища и не спешили на помощь. А может, просто хотели разобраться: не разыграна ли эта «драма» намеренно? Наконец какая-то пара, выгуливающая собаку, рискнула подойти. Женщина сочувствующе склонилась к пострадавшей, сказала, что муж уже вызвал скорую и полицию. В этот момент в их собаку словно вселился бес: вывернувшись, она сорвалась с поводка и исчезла в темноте.
Сигая через кусты следом за грабителем и наращивая скорость, Саша довольно быстро сократил разрыв между ними. Ещё чуть-чуть. Но на горизонте замаячил бетонный забор. Мужик было ломанулся к нему, но внезапно, откуда ни возьмись, начали сбегаться собаки: от маленьких йорков до крупного даже по меркам сородичей добермана. Все они, будто повинуясь какой-то неведомой силе, ринулись вслед грабителю. Заливистый многоголосый лай эхом разнёсся по вечернему парку. Мужик аж завизжал от испуга, но скорости не сбавил. Обгоняя сородичей, немецкая овчарка кинулась на беглеца, в прыжке толкая его в спину, отчего тот кубарем покатился к забору, закричал. Но собаки не кинулись на него сворой, а послушно расступились, пропуская сквозь спонтанно собравшуюся стаю того парня, что гнался за ним. На вид лет двадцать—двадцать пять. И не сказать, чтоб мощный.
— Сидеть, — глухо рявкнул Саша, заметив, что грабитель пытается подняться.
Мужик дёрнулся было, но встать не рискнул, испуганно зыркая на рассевшихся полукругом собак. Странно: сам он рвано хватал ртом воздух, а у парня дыхалка даже не сбилась.
Но стоило Саше подойти ближе и наклониться за украденной сумкой, как вор кинулся на него, ударом подсекая под колено и валя на землю. Завязалась драка, похожая на возню, с сопением, тихой руганью и ударами. Пока Саша не извернулся сам и не вывернул руку мужику, заламывая её ему за спину и придавливая коленом к земле.
— Всё, парень, отпусти. Дальше мы сами, — боец с бликующей белым в свете фонарей нашивкой «Полиция» помог Сане подняться на ноги, пока его напарник защёлкивал на горе-воре наручники. В недоумении глянул на рассевшихся недвижимо собак. А те вдруг разом, как по команде, поднялись на лапы и разошлись. Кто вальяжным шагом, кто неспешной рысцой.
— Он женщину ударил и сумку пытался украсть, — Саша повёл ушибленным при падении на землю плечом и мотнул головой в сторону грабителя.
— Да, нам передали, — сотрудник ППС посветил фонариком по траве, кустам, пока не нашёл потерю. — Показания сейчас дать сможешь? Или потом в участок придёшь?
«Потом» Сашу никак не устраивало, у него уже нарисовались на это «потом» вполне себе чёткие планы.
Вокруг скамейки под фонарём суетилась толпа, а чуть дальше маячили «скоряки». На удивление шустро прибывшие. Уже порядком пришедшая в себя, но ещё бледная лицом старушка, завидев издалека компанию из четырёх человек, попыталась было встать, но врачи не позволили, усадили на место, чтобы закончить обработку ссадины от удара на лице. Таис стояла рядом, ненавязчиво поддакивая врачам, которые предлагали женщине госпитализацию с целью обследования. В целом, в этом был резон: удар, испуг, стресс, преклонный возраст. Но женщина сдалась только после того, как торжественно, под расписку, получила от полицейских свою драгоценную сумку, достала телефон, набрала сыну, рассказала о случившемся.
Не переставая благодарить и благословлять всех, начиная от Саши, Таис и полиции и заканчивая парой с собакой, что вызвала скорую, и самой бригады скорой. Врачи что-то беззлобное и довольное шипели под нос. Очевидно, счастливая старушка затягивала отъезд, но это лишь вызывало улыбки у окружающих.
— Вас подбросить? — полицейский кивнул на припаркованную у входа в парк патрульную машину, сияющую проблесковыми маячками, когда скорая, наконец, «отчалила» вместе с бабулей.
— До Зарядья сможете? — опередила Сашу Таис, машинально проверяя во внутреннем кармане куртки ключи от «корпоративной» квартиры. На месте. Взглянула на Сашу.
И тот утонул в глазах-океанах, принимая приглашение.
В тёмном коридоре звуки поцелуев смешивались с горячим дыханием, шёпотом, тихим смехом, вздохами. На скинутую в спешке обувь упали куртки. Не разрывая поцелуя, Таис на ощупь — по стене, полкам, дверным наличникам, — вела их с Сашей к широкому дивану с оттоманкой.
Сашины ладони скользили по её рукам, плечам, шее, распаляя всё сильнее.
— Ты такая горячая, — Саня уселся на диван и потянул девушку за собой. — Это я тебе как пожарный говорю.
— Да ты пикапер от бога, — приглушённо засмеялась Таис, усаживаясь к нему на колени и обхватывая ногами крепкий торс.
Добравшись до кружевного бралетта, Саша на мгновение замер, будто спрашивая разрешения. А потом запустил ладони под кружево. Таис рвано вздохнула и слегка выгнулась ему навстречу.
В лунном свете угадывались лишь силуэты, но и этого им было достаточно.
***
Рассветное солнце разливало по стенам сияющие пятна. Разноцветные солнечные зайчики плясали на монохромных обоях. Прищурив один глаз спросонья, Саня проследил за исходником и аж приподнялся на локтях, чтобы рассмотреть получше. Тихонько присвистнул. На высоком небольшом столике напротив окна и двух широких навесных полках над ним был обустроен настоящий алтарь. Со свечами: чёрными, алыми, белыми. С крупными застывшими каплями потёкшего воска. И совсем новыми, даже с необожжённым фитилём. С фигурками людей и животных. С сухоцветами. Старинным свечным фонариком. Брошью. Большой, просто огромной кедровой шишкой. И множеством разномастных фигурных бутыльков-пузырьков из тёмного разноцветного стекла.
Из коридора слышался приглушённый голос Таис, то ли спорившей с кем-то, то ли уговаривающий кого-то.
— Так ты реально ведьма? — машинально брякнул Саня, когда девушка вернулась в комнату, и самого даже передёрнуло от своих же слов.
Да ну нафиг, какая ведьма?
— Страшно? — намеренно пошире распахнув глаза, Таис ещё и зубами поклацала, будто собиралась покусать.
С максимальным драматизмом Саня рухнул обратно на подушку:
— Из огня да в полымя.
Пренебрежительно фыркнув на него, Таис обогнула диван и направилась к окну. Словно огромный кот, Саня следил за ней, чтобы в нужный момент с рыком: «Иди ко мне, ведьма» перехватить за талию и под звонкий хохот и визг утащить обратно в постель.
В итоге утро началось для них, когда уже перевалило за полдень.
— М-м-м, пережаренная яичница, — Саня потрогал вилкой слегка подгоревшую глазунью. — Моё любимое.
— Просто ешь, — Таис разлила по чашкам травяной чай и уселась напротив.
— Я вот всё спросить хотел, — Саша щедро намазал маслом кусок чёрствого бородинского. — Про ту девицу в баре. Она реально суккуб? Ну, то есть ты это не для красного словца?
— Не-а, — Таис поводила в воздухе столовым ножом, будто волшебной палочкой.
— «Не-а» — не суккуб или «не-а» — не для красного словца? — не понял Саша.
— Не для красного словца. — Таис лёгким движением откинула волосы за спину и, наконец определившись, намазала на тост со сливочным сыром клубничный джем. Откусила и от удовольствия прикрыла глаза. — И, кстати, дружку своему, что со второй дамочкой ушёл, порекомендуй снотворного попить, чтобы сны не видеть ближайшие месяца полтора. Потом она к нему потеряет интерес и все станет норм. А впрочем, лучше я попрошу Зинаиду, она для него успокоительно-снотворную настойку приготовит, нашепчет, что нужно. Плеснёшь ему в чай, и суккуб сама отстанет.
Чем больше Саша слушал, тем больше возникало вопросов. Его будто взяли за шкварник и с ходу окунули в новый, какой-то полуреальный мир. Никаких волшебных палочек не существовало, да и волшебства после «Абракадабра» не происходило. С по-деловому серьёзным видом Таис рассказывала ему о тонких мирах и энергетических телах, о сущностях и нечисти.
— Неважно, как мы себя называем: ведьмами, экстрасенсами, эзотериками — в любом случае мы работаем с энергией, биополем. Аурой, если хочешь. Всё одно. Так что никакая это не магия, а чистой воды наука и практика. Да, мы можем влиять на эмоциональное, духовное и даже физическое состояние человека. Выстраивать логическую последовательность его действий и взаимодействий с окружающим миром и как итог — приводить его к нужному нам результату. Но если подумать, то же самое могут врачи и психологи. Мы отличаемся от них лишь методами и способами.
Тут, пожалуй, бы Саша не согласился, но решил не спорить, потому как логика в словах Таис была немалая. Вот только… он хорошо помнил своё состояние, когда с ним заговорила суккуб. Обыденное использование этих киношно-сказочных слов слегка вышибало из нормального состояния. Если рассуждать здраво, то это можно было бы назвать НЛП или гипнозом, но Саня был уверен, воздействие было более глубоким, осторожным и сильным. Его не лишили воли, его сознание словно притушили и аккуратно начали подменять разум инстинктами.
— Ты так спокойно всё воспринимаешь, — хмыкнула Таис. — Тебя совсем не пугает, что я ведьма?
— Ну, у каждого свои недостатки, — брякнул Саня почему-то пришедшую на ум именно в этот момент фразу из «Мы из джаза»
Таис чуть вилку, которой подцепляла яичницу, не выронила. Она открыла рот, но ответить не успела. По кухне разлились тревожно-грустные звуки скрипки, а затем запел низкий мужской голос: «Закружила, затаила, заморочила, словно степь без ветра, ночь без сна…» Вскинув палец, призывая Сашу помолчать, Таис ответила на звонок. Наблюдая, как девушка меняется в лице, Саня понял: что-то случилось. Что-то серьёзное.
— Скоро буду. Дождись меня, ничего не делай. Мне надо посмотреть.
Отключив телефон, Таис выбросила остатки еды в мусорку, составила посуду в посудомойку. Не задавая лишних вопросов, Саня тоже стал собираться.
— Ты мне хоть объясни, что случилось? — когда они уже вышли из подъезда, Саша взял Таис за локоть и развернул к себе. Она действительно была встревожена. И очень встревожена.
— У Ренаты кот умер, — Таис попыталась высвободить руку, чтобы проверить в приложении далеко ли ещё такси.
Саня замер. И вот этот вот весь сыр-бор из-за кота? Нет, понятно, что смерть питомца — событие безрадостное, но не до такой же степени, чтобы срываться и мчаться к подруге с утешениями через весь город. Ну, с другой стороны… Девочки есть девочки.
— Позвони мне, как освободишься, я тебя заберу, — напомнил он Таис, придерживая дверь такси до тех пор, пока девушка не согласилась. Легко коснулся поцелуем её губ и отпустил.
Сам он вызывать такси не спешил. Набрал мелкому и предложил встретиться в Зарядье. Митька давно хотел сюда выбраться. А сегодня сам бог велел, как говорится. И время есть, и погода шепчет.
***
Визг звонка, топот сапог по бетону, громкий рык мотора. Костя протянул руку, помогая Сане забраться в машину.
— Парни! Внимательно! — рявкнул Злобин. — На проспекте Советской Армии пожар. Горит квартира на верхнем этаже. Подъезд второй, дом двадцать четвёртый. Мы первые. Информации о пострадавших нет. По предварительным данным квартира пустующая. Причина возгорания неизвестна.
Саня сунул рукавицы под мышку и принялся торопливо строчить сообщения мелкому и Таис. Обоим — чтоб не ждали, на связь выйдет «как только, так сразу». Оба не ответили. Строчки плясали перед глазами. Сирена голосила. Ругнувшись, отправил как есть, с опечатками. Плевать. Лишь бы прочитали и не дёргались зазря.
Свернув с широкого проспекта, пожарный автомобиль покатил по узким дворовым улочкам. Под отборный мат водитель протаранил шлагбаум, самовольно установленный в пожарном проезде особо одарёнными. Ребят мотнуло вперед-назад.
От зарева пожара во дворе было светло почти как днём. Народ в чем был повысыпал на улицу. С детьми, независимо от возраста закутанными в одеяла. С вещами. Без штанов, но в куртках. Кто-то даже стулья умудрился вытащить. Одна прихватила с собой скалку. Так и стояла, сжимая её в руках.
Практически на ходу спешившись, отделение приступило к развёртыванию. Ствол первой помощи был подан быстро, однако звено газодымозащитников, проверив аппараты, бросились в подъезд. Злобину одного взгляда хватило, чтобы понять — дело дрянь. Пламя рвалось из окон, растекалось по карнизу под крышей. Надо вызывать второй караул.
— Человек! Человек на балконе! — закричал кто-то из толпы, его подхватили другие.
Задрав голову, Саня в указанном направлении рассмотрел деда, заблокированного на балконе.
— Виталий Анатольевич!
— Где? Вижу. Лестницу!
Парни кинули лестницу и начкар полез наверх, — спасать.
Машины скорой помощи влетели через разбитый шлагбаум следом за автоцистерной пожарных. Работая командно, медики организовали дежурство, находясь в «шаговой доступности» от места пожара, на случай, если понадобятся или вдруг кого в квартире «угоревшего» найдут, или кто из огнеборцев, не дай бог, сам пострадает. Осматривали погорельцев, успокаивали, выдавали теплоотражающие пледы, предлагали связаться с родными.
Но Саня уже этого не видел, — согласно распоряжению Злобина они вдвоём с Димой уверенно двигались вверх по задымлённому пространству. До верхнего этажа ещё четыре пролёта, а значит, до прогаров и провалов тоже.
Но когда они, наконец, добрались до пылающей квартиры, первым тормознул Дима.
— Саня, стой. Что-то не так.
В пожаре всегда бывает «что-то не так». Пламя всегда движется неправильно. Сколько его ни держи, оно всё равно найдёт, где проползти. Но Димон был прав. Здесь творилось нечто странное. Из-за старости дома потолочные перегородки уже вовсю занялись огнём. Зелёным! Даже не так, пламя меняло цвет от ярко-зелёного к жёлто-оранжевому и обратно. Медленно приоткрыв дверь, парни сразу подали воду в квартиру.
— Что за херь здесь творится? Ты тоже это видишь, Сань?
Конечно, он видел! Квартира давно выгорела дотла, но огонь бушевал с неутихающей силой, будто кто его раздувал намеренно.
— Пробей пламя, — просипел Саня.
Даже если по входным данным квартира пустовала, проверить комнаты надо было всё равно. Мало ли. В спонтанное беспричинное самовозгорание Саша не верил.
Вторая комната оказалась такой же выгоревшей дотла. Пусто. То есть абсолютно. Если и была здесь когда-то мебель, то даже головешек не осталось. Огонь яростно лизал голые кирпичные стены. Вот только в дальнем углу на резных ножках стоял журнальный столик. Деревянный столик! Нетронутый огнём деревянный столик! А на нем — большое зеркало, то ли бронзовое, то ли медное. Поди, разберись. Всполохи пламени в нем отражались смутными силуэтами, будто людскими. То вдруг эти отражения, подобно солнечным зайчикам, начинали плясать по стенам. Вихрились, смешивались с огнём и дымом. Саша глазам не верил, даже по стеклу шлема машинально прошёлся рукавицей, очищая.
Зеркало плавилось, текло, искажая отражения, обращая их в тени. Вдруг одна из теней метнулась к нему. Инстинктивно прикрывая голову от всполохов, похожих на солнечные протуберанцы, Саня с размаху ударил хулиганом, с силой вбивая его в тень. Та забилась в конвульсиях, растекаясь по полу чёрной кляксой и с шипением испаряясь.
— Что за… — и осёкся, показалось, будто кто-то кричит его имя, говорит уходить.
Поливая дверной проем водой, Дима смотрел вслед приятелю. Пламя вроде бы начало потихоньку сбиваться.
— Саня, у меня почти семьдесят, — с тревогой глянул на манометр. — Нам бы к выходу двигать.
И тут то ли блики огня, то ли ещё что, но Диме показалось, будто мелькнула тень. Вроде человеческая, а вроде нет…
В этот момент, не выдержав напряжения, прогоревшие перекрытия с громким скрипом начали проваливаться.
— Сашка, выходи! — заорал что есть мочи.
***
— С*ка, где второе звено?! — громко ругался Злобин, видя как огонь, бьющий из-под крыши, выбирается из чердачного помещения на кровлю. А когда металлочерепица с громким лязгом навернулась вниз, ровно в то место, где должно было находиться Сашкино звено, обмер.
В идеале звенья должны меняться. Заходят, выдыхают весь кислород, выходят. И пока отдыхают, их подменяет другое звено. Вот только на практике это не всегда работает. Запрошенный в помощь караул только прибыл. А не раз бывало, что подмога прибывала, когда уже всё сгорало нахрен, — по сути уже на проливку и разбор. И не оттого, что медлили, а из-за удалённости районов. Именно поэтому звенья порой уходили в последний раз. Статистику Злобин знал — в среднем 15-16 человек в год. Но не его караул!
Двигатель второй цистерны, выполняя функцию насоса, работал на повышенных оборотах, визжа что есть мочи. Наконец потугами второго прибывшего караула, цистерна начала подавать воду.
Злобин схватил свой аппарат и, возглавив второе звено, ринулся в пылающий дом. Но взлетев пулей на пятый этаж, где произошло обрушение, он увидел лишь завал, горящий ярким оранжевым пламенем и уходящий внутрь пылающего проёма пожарный рукав, бьющий струйками в разные стороны.
— 61, 62, на связь! Мать вашу! — заорал он в рацию.
— 61 на связи, — радиостанция ожила. — Обрушение конструкции. Уничтожен рукав, мы заблокированы, запрашиваю помощь. Воздух на исходе.
Подав ствол на дверной проем и стены, Злобин заставил ребят сразу же приступить к разбору завала. Приехавшая автолестница, видимая из открытого окна, наконец подала длиннющую конструкцию на уровень крыши. Саня подтащил Диму ближе, перевалил через подоконник.
— Надо шлем снять, — тяжело дыша, сообщил спасателям. — У него воздух почти на нуле.
Сам в люльку перебрался следом.
Сняв маску, Саша наконец вдохнул слегка морозный воздух полной грудью. Медленно выдохнул, успокаиваясь. Медики уже упаковали приходящего в чувство Димку в фольгированное одеяло и засунули в карету скорой помощи. Теперь с ним точно всё будет в норме. Протерев запачканный визор, Саша быстрым шагом дошёл до машины и, подтянувшись, взял с панели распечатанную пачку сигарет и медленно закурил, спрятавшись за АЦ. Вспомнилась пробитая им в голову тень, бьющаяся в конвульсиях, и растекающееся пятно.
Что это вообще такое нахрен было?
