Наши души обречены быть вместе

Много веков назад история семьи Макиавелли началась с рассказа о небесном чуде. Легенда рассказывала о ночи, не похожей ни на одну другую, когда сами небеса расступились. Высоко вверху звездная ширь мерцала эфирным сиянием, и из этого небесного ковра возникло божество, окутанное тьмой и украшенное блеском тысячи созвездий. С глазами, которые видели глубины космоса, и присутствием, внушающим трепет и благоговение, Янириамоне спустился с небес, чтобы ходить среди смертных. Посещение божества не было простым совпадением; это был божественный указ, небесная связь, созданная между миром бессмертных и людей. Янириамоне возложил на Макиавелли священную обязанность — защищать и сохранять тайны ночи. Семья приняла это поручение. Свой особняк они воздвигли под тем самым местом, где Янири сошел с небес, а в своем доме построили обсерваторию, посвященную изучению ночного неба. Поколения Макиавелли погружались в сферу астрономии, астрологии, стремясь раскрыть тайны небесного царства. Их особняк стал убежищем, куда отправлялись ученые и искатели мудрости со всего мира в поисках руководства. Макиавелли были известны своим знанием звезд, способностью интерпретировать небесные знаки и составлять карты судеб. По мере того, как Макиавелли прославлялись своими знаниями и связью с ночным владыкой, среди благородных семей росли зависть и амбиции. Соперники пытались дискредитировать Макиавелли, распространяя слухи о том, что их знания — мошенничество и суеверия. Были случаи тщательно организованных попыток саботировать астрономические наблюдения. Слухи об обмане эхом разносились по благородным дворам. Конкуренты утверждали, что Макиавелли сфабриковали легенду о божественном указе, утверждая, что не было ни божества, ни видения, ни какой-либо священной цели, дарованной им. Они обвинили Макиавелли в эксплуатации религиозных убеждений населения в корыстных целях. Стойкие защитники своей чести оказались втянутыми в ожесточенную битву слов и идеологий. Клинок, который передавался из поколения в поколение, служил мощной эмблемой божественной миссии Макиавелли. Со временем обвинения в фальсификации исчезли, хотя остатки сомнений все еще сохранялись. Макиавелли продолжали служить небесными хранителями, передавая клинок от одного поколения к другому, защищая небесное царство и поддерживая свое наследие. Чтобы выжить и процветать в условиях постоянной конкуренции, Макиавелли стали искусными дипломатами. Им часто приходилось заключать союзы с другими знатными семьями, чтобы укрепить свое положение. Эти союзы были хрупкими и требовали тщательных переговоров, поскольку семья Джории не хотела становиться пешками в политических махинациях своих союзников. Некоторые виды соперничества перерастали во вражду, которая могла длиться десятилетиями. В распрях участвовали не только главы, но и члены обеих семей, что приводило к натянутым отношениям и даже дуэлям. Со временем семья диверсифицировала свои инвестиции. Они распространились на различные отрасли, включая торговлю, банковское дело и недвижимость. Их богатство позволяло им осуществлять контроль над ключевыми секторами экономики города. Члены семьи Макиавелли начали занимать ключевые посты в правительстве. Они использовали свое влияние, чтобы защитить свои интересы и обеспечить сохранение доминирующего положения. Макиавелли стали видными покровителями культуры, поддерживая художников, ученых и музыкантов. Они проводили роскошные мероприятия и способствовали процветанию городской художественной сцены. Образ жизни семьи становился все более роскошным. По мере роста богатства и статуса Макиавелли постепенно дистанцировались от своего астрономического происхождения. Строгое изучение небес стало менее важным для их идентичности. Хотя они по-прежнему чтили свое наследие, оно больше не определяло их семью так, как раньше. Они больше не были известны прежде всего как астрономы, а как грозная аристократическая семья с богатой историей, она адаптировалась к меняющимся временам, принимая во внимание динамику растущего города и политический ландшафт. В своем величественном особняке семья Макиавелли на протяжении поколений хранила ценную реликвию: клинок. Этот богато украшенный и искусно изготовленный меч был больше, чем просто семейной реликвией; он символизировал их непреходящую силу, честь и тайны небесного прошлого. В древней кузнице, где угли умирающих звезд наполняли воздух потусторонним сиянием, родился клинок. Его создание было свидетельством как магии космоса, так и умелых рук мастера-кузнеца. История началась, когда у первого Макиавелли, молодого и одаренного астронома, было видение. Среди звезд небесное божество, окутанное мерцающей тканью Млечного Пути, протянулось к нему во сне. Руководствуясь видением, первый Макиавелли предпринял поиски материалов, достойных этой задачи. Глубоко в недрах далекого метеорита он обнаружил необычный сплав — выкованный звездами металл, который стал основой клинка. Вернувшись на родину, Макиавелли разыскал известного кузнеца, мастера своего дела. Он усовершенствовал выкованный звездами металл и изготовил рукоять клинка. После месяцев кропотливой работы оружие приняло свой окончательный вид. Сияющий, выкованный звездами клинок сиял неземным светом, а на рукояти были изображены небесные узоры. Аристократия в Янириамоне представляла собой сложную иерархическую социальную структуру, игравшую решающую роль в управлении, экономике и культуре региона. На вершине феодальной иерархии стоял король, он же старейшина религиозной общины. Монарх правил по божественному праву, а это означало, что его власть часто оправдывалась тем, что была дарована богом ночи и звездного неба. Чуть ниже располагалась знать, состоящая из пэров. Герцоги были высшими некоролевскими членами пэра. Они управляли большими территориями, называемыми герцогствами, и имели значительное политическое влияние. Графы были следующим рангом в пэрстве и управляли регионами. Бароны были самым низким званием пэра. Они владели меньшими территориями, известными как баронства. Некоторые из них имели больше политического влияния и богатства, чем другие, и часто посещали королевский двор. Рыцари не входили в число пэров, но по-прежнему считались аристократами. Им были предоставлены земли, обычно известные как поместья, в обмен на военную службу королю или дворянину более высокого ранга. Стать рыцарем было значительным шагом для многих представителей низшего дворянства. Ожидалось, что рыцари будут следовать строгому кодексу рыцарства и часто будут участвовать в турнирах и рыцарских поединках. Церковь играла жизненно важную роль в обществе. Епископы и архиепископы обладали значительной властью и часто владели обширными земельными владениями. В нижней части социальной пирамиды находились крестьяне. Они обрабатывали землю, платили налоги и предоставляли рабочую силу дворянству и церкви. Крепостные были привязаны к земле, на которой работали, и имели ограниченные права. Хотя некоторые богатые купцы и горожане не принадлежали к традиционной аристократии, они стали влиятельными в средневековом обществе. Они сформировали растущий средний класс и часто занимали должности в городских органах власти. Графам Макиавелли предоставлялся контроль над определенной территорией, они имели право управлять своим графством, собирать налоги, арендную плату и другие виды доходов с земли и ее жителей. Этот доход использовался для поддержки себя, своего хозяйства, а иногда и для оказания финансовой поддержки королю. Макиавелли обладали судебной властью в своих графствах. Они председательствовали в местных судах, где разрешали споры, обеспечивали соблюдение законов и отправляли правосудие; имели возможность выносить решения, издавать постановления и обеспечивать исполнение юридических решений, что могло включать в себя наложение штрафов, санкций или других наказаний. Графы и графини должны были оказывать военную службу своему монарху в обмен на свои земли и привилегии. Они отвечали за формирование и руководство армиями своего округа во время войны или конфликта. Им также было поручено поддерживать закон и порядок на своих территориях, включая защиту от набегов и поддержание мира. Они часто назначали местных чиновников, таких как шерифы или судебные приставы, для оказания помощи в повседневном управлении своей территорией. Ожидалось, что они поддержат монарха во время войны, дадут совет и принесут клятву верности. В обмен на их лояльность монарх даровал им земли и титулы, и монарх имел право отменить эти привилегии, если граф или графиня действовали против короны. *** Среди роскоши особняка каждый день после обеда в уютной гостиной царило чувство спокойствия и товарищества. Комната, украшенная старинными гобеленами и плюшевыми креслами, превратилась в святилище вдумчивых бесед, когда четырнадцатилетняя Джория и дворецкий, известный просто как Монреах, приступили к своему ежедневному чайному ритуалу. По комнате разносился аромат свежезаваренного жасминового чая, смешиваясь с ароматом выпечки, аккуратно разложенной на подносе. Джория всегда ценила внимание к деталям, которое Монреах вкладывал в эти встречи. Кухня города бога ночи и звездного неба отличается от других своим упором на крепкие завтраки, как, например, завтрак с яичницей, беконом и колбасой. Также известны пирожные, кустарды и множество мясных паштетов. Важным элементом кухни Янириамоне являются чаепития с различными видами печенья. За этим чаепитием скрывается нечто большее, чем просто встреча за чашкой чая. По традиции чай в Янириамоне чаще всего подается в «послеобеденное время». Сначала чашки наполняются ароматным чаем, потом подается молоко, которое, словно белоснежный фейерверк, медленно сливается с чаем. В этой церемонии нет места суете, время замедляется, разговоры становятся более глубокими, а чашки чая — страстными спутниками бескрайних историй. Молодая аристократка, одетая в элегантное небесно-голубое платье, заняла привычное место напротив дворецкого. Родители Джории изначально были обеспокоены тем, что она проводила время с кем-то вдвое старше и более низкого социального статуса. Они опасались, что это может запятнать репутацию семьи. Однако они ценили преданность и профессионализм Монреаха и постепенно приняли их дружбу, осознавая положительное влияние, которое он оказывал на их дочь. Пальцы Джории потянулись к фарфоровому чайнику. Осторожно наливая напиток, она первой наполнила чашку Монреаха — тонкий знак уважения. — Монреах, — начала она с оттенком рвения в голосе, — ты когда-нибудь читал «Зачарованный сад»? Это самый захватывающий рассказ, который я когда-либо знала. Дворецкий поднял бровь, в его глазах заиграл слабый проблеск интриги. — Ах, «Зачарованный сад». Изысканный выбор, мисс. Литература общины Янириамоне определенно лучшая среди всех городов Триады Небесных Хранителей. Должен признаться, я читал его много раз и с каждым прочтением открывал новые смыслы. Их чайные беседы часто вращались вокруг литературы, их общая любовь к книгам выходила за рамки класса и долга. Монреах, несмотря на роль слуги, обладал энциклопедическими знаниями классической и современной литературы — черта, которая очаровывала Джорию. Она наклонилась вперед, ее глаза сверкали любопытством. — Я не могу не согласиться. Как будто на каждой странице таится скрытый мир, ожидающий, чтобы его исследовали. Улыбка Монреаха была тонким подтверждением их общей признательности. — Действительно, мисс Макиавелли. Редко можно найти девушку с такой жаждой знаний и искренней любовью к беседе и книгам. Их разговор протекал по страницам любимых книг. Пока они говорили, они были уже не аристократкой и ее дворецким, а родственными душами, связанными любовью к письменному слову. — Монреах, не мог бы ты одолжить мне свою любимую книгу? Я буду ценить возможность прочитать ее. Ответом мужчины был мягкий понимающий кивок. Их беседы продолжались, наполненные теплотой дружбы и интеллектуальной связи. Гостиная, когда-то символ классового различия, стала местом, где две души встретились как равные, объединенные магией литературы и мудростью общих историй. *** Родовой особняк Джории представлял собой резиденцию, расположенную среди холмов. В нем были внушительные кованые ворота с фамильным гербом, которые служили входом на мощеную подъездную дорожку. Вдоль тропы стояли высокие древние дубы, их ветви образовывали арку, ведущую посетителей к главному зданию. В конюшне содержались ценные лошади, и рядом была небольшая часовня. Сам особняк трехэтажный. Окна украшены резными деревянными ставнями, а по бокам здания полз плющ. В вестибюль шла широкая лестница с богато украшенной балюстрадой, которая изящно поднималась вверх. Хрустальные люстры свисали с высоких потолков, бросая теплый свет на полированные мраморные полы. Стены украшены портретами прошлых поколений, запечатлевшими лица предков Джории. Каждая комната представляла собой образец роскоши, с шикарной мебелью, богатыми гобеленами и антиквариатом. Вечером должен прибыть гость, присутствие которого имело огромное значение. Джория, юная наследница Макиавелли, стояла перед родителями в своем лучшем платье. — Джория, — начал ее отец повелительным, но нежным голосом, — сегодняшний вечер знаменует собой поворотный момент в истории нашей семьи. Ты понимаешь важность союза, который тебя ждет, не так ли? — Да, я понимаю, что этот брак не только для моего счастья, но и для процветания нашей семьи и традиций, — Джория кивнула, ее беспокойство было видно по дрожанию рук. Мать, женщина грациозная и уравновешенная, подошла ближе и погладила ее по голове: — Ты наша надежда. Этот союз сохранит нашу родословную, и укрепит наше положение среди элиты этого города. На сердце Джории было тяжело от возложенных на нее ожиданий. Она была хорошо осведомлена о наследии семьи, легендах о небесной опеке магии, которая текла по их венам на протяжении поколений. Она чтила это, но перспектива брака по расчету вызвала у нее совершенно иной набор эмоций. По мере того как приближался час прибытия высокого гостя, беспокойство подростка усиливалось. Ей предстояло встретиться с молодым человеком, который станет ее мужем. Она знала, что ее роль наследницы заключалась не только в любви и личном самореализации; к этому долгу ее готовили с детства. Отец ободряюще улыбнулся, его глаза наполнились теплом: — Ты готова к этому моменту, дорогая. Воспринимай этот союз как возможность почтить наследие нашей семьи и обеспечить ее будущее. Сегодня вы познакомитесь, а через полтора года, когда тебе исполнится шестнадцать, сыграете свадьбу и мы с матерью подарим тебе нашу реликвию: книгу, с помощью которой ты сможешь освоить навыки гадания по звездам, а до этого времени ты должна упорно тренироваться, чтобы в будущем суметь постичь все заклинания. Сами мы уже пару лет не обращались к астрономии: не было причин, ведь у нас все хорошо. Ритуалы гадания по звездах не являются стихийной магией, поэтому их может изучить кто угодно, вне зависимости от того, какой силой владеет. Также ты получишь в подарок клинок. — Но я и так знаю, где находится оружие — ты мне показывал. Почему мне нельзя им пользоваться? — Это суто формальность, которую нужно выполнить, — ответила леди Макиавелли. — На самом деле мой муж должен был дождаться твоего шестнадцатилетия, прежде чем раскрыть тайну клинка, однако я не буду ругать его за это, ведь знаю, что он выполнил твою просьбу из большой любви к тебе. Слушая слова родителей, Джория приготовилась к предстоящей встрече. Сегодня вечером сами звезды, казалось, наблюдали за ней, предлагая свои молчаливые благословения и руководство, пока она отправлялась в это роковое путешествие. Слуги суетились вокруг. Монреах, старший дворецкий, наблюдал за тем, чтобы другие слуги выполняли свою работу правильно: — Столовое серебро должно быть начищено до блеска, а стаканы — кристально чистыми. Проследите за тем, чтобы цветочные композиции были расположены ровно. Он знал, что скоро состоится помолвка его госпожи и он от души желал ей лучшего, с другой стороны, Монреах надеялся, что она заберет его с собой, если будет переезжать из фамильного особняка. Слуги работали не покладая рук. Тонкий фарфор блестел в мягком свете люстр, а стол из красного дерева украшали свежие цветы. Господин Макиавелли обратился к дочери: — Дорогая, не могла бы ты убедиться, что все места в порядке? Сегодня вечером мы ожидаем большое собрание. — Конечно, отец. Я прослежу, чтобы все сидели правильно, — Джория расставила карточки с местами, гарантируя, что каждый гость будет сидеть рядом с кем-то, с кем он сможет вести беседу. Внизу начали прибывать гости, их смех и приветствия наполняли воздух. Монреах проводил знатных особ внутрь и оказывал им торжественный прием. Выдающиеся члены сообщества смешались, их разговоры варьировались от последних событий в политике до искусства и науки. Большой зал поместья Макиавелли гудел от нежного шепота гостей, их элегантные наряды и сверкающие драгоценности добавляли роскоши обстановке. Посреди блестящего собрания Джория стояла с изящной осанкой, ее сердце колотилось, ожидая прибытия будущего мужа. Она была подготовлена к этому моменту, обучена искусству разговора, но ничто не могло подавить бабочек, танцующих в ее животе. Наконец настал момент, когда к ней подошли родители в сопровождении молодого человека. Четырнадцатилетний граф стоял с благородной осанкой, источавшей властный юношеский вид. Темные волосы были тщательно уложены и зачесаны назад мягкими волнами. Его глаза глубокого голубого цвета выражали спокойствие и сдержанность, свидетельствуя о мудрости, недоступной для его лет. Изящные черты лица подчеркивались высокими скулами и сильной линией подбородка. В уголках его губ играл легкий намек на улыбку, добавляя теплоты его безмятежному поведению. Его кожа, светлая и гладкая, сияла здоровьем и жизненной силой молодости. Он был одет безупречно: сшитый на заказ бархатный пиджак насыщенного изумрудно-зеленого цвета, украшенный золотой вышивкой. Под курткой на нем была белоснежная рубашка с высоким воротником, застегнутым изящной брошью с его фамильным гербом. Брюки из тонкой черной шерсти идеально сидели на фигуре. Каждая деталь его одежды и манер поведения говорила о его уважаемом положении и тщательном уходе, соответствующем его статусу, но в нем была скромная грация, которая делала его одновременно величественным и доступным. Было ясно, что он тоже понимал всю серьезность ситуации. Царственным кивком и намеком на улыбку Джория протянула руку будущему супругу: — Для меня большая честь приветствовать вас в нашем доме. Герцог Прейслер, ее ровесник, принял руку с благородным поклоном, его глаза встретились с ее глазами с вежливым, но любопытным выражением. — Я много слышал о красоте и грации семьи Макиавелли, — от этого комплимента щеки Джории залил теплый румянец. — Вы слишком добры. Пожалуйста, позвольте нам найти минутку, чтобы поговорить вдали от толпы. Дом Прейслеров начинался скромно как мелкие землевладельцы, они получили признание и уважение за свою военную доблесть во время религиозных воен. Во время правления первого короля в Янириамоне сэр Прейслер стал доверенным советником и военачальником. Один из членов семьи, проницательный дипломат, сыграл ключевую роль в заключении союзов между различными благородными домами после завершения Великой Войны и обретения независимости. Его навыки ведения переговоров и разрешения споров принесли семье больше власти и земель и помогли монарху. Члены семьи Прейслеров продолжали служить короне как на военных, так и на административных должностях. Они сыграли роль в поддержании стабильности и подавлении восстаний. Кульминация возвышения Прейслеров к известности произошла во время бурных Войн лилий два века назад. Войны лилий — серия гражданских войн, которые представляли собой длительную борьбу за власть между двумя конкурирующими ветвями королевского дома: у одного символом является красная лилия, и другого — белая. Основной причиной войны был спор о законном наследовании о престоле. Смерть первого старейшины спустя полстолетия правления спровоцировала династический кризис в ново сформировавшемся государстве. У многочисленных потомков короля были претензии, что привело к спору о законной линии преемственности. В этот период правили несколько слабых и неэффективных королей. Их неспособность поддерживать закон и порядок и принимать разумные решения создала вакуум власти, которым стремились воспользоваться амбициозные дворяне. Победа на поле ознаменовала начало новой династии победителей. Глава семьи Прейслер поддержал их фракцию в конфликте. В награду за их непоколебимую преданность, военное руководство и ключевую роль в обеспечении притязаний на престол королева обратилась к королю с просьбой возвысить семью Прейслеров до статуса герцогов. Герцог и графиня направились в более тихий угол большого зала, подальше от любопытных глаз. Джория вздохнула и начала разговор: — Должна признать, это знаменательное событие для обеих наших семей. Надеюсь, поместье вам понравится, — поведение собеседника оставалось сдержанным, когда он ответил: — Действительно, ваш дом настолько великолепен, насколько предполагает его репутация. Я с нетерпением жду возможности более тщательно исследовать его сокровища. — Должна признаться, я никогда раньше не была в такой ситуации. Надеюсь, вы простите любую неловкость с моей стороны. — Не стоит волноваться. Я вас понимаю. Для меня это тоже совершенно ново, — воодушевившись его честностью, Джория немного расслабилась. — Но я должен сказать, что вы держите себя с удивительной выдержкой и грацией. У вас это выходит легко, — парень наклонился, его глаза полны любопытства и искреннего желания узнать больше о девушке, которая однажды станет его спутницей жизни. — Джория, если не возражаете, я спрошу, вы видите свое будущее позитивно? — Да. Несмотря на неопределенность жизни, я верю в будущее. Оно полно возможностей, не так ли? Например, после замужества я смогу погрузиться в новый для меня мир магии, который открыли мои предки. Я не плыву по течению, однако я предполагаю, что буду жить в достатке и не знать никаких проблем, потому что думаю, что большинство трудностей возникает именно из-за нехватки средств. Глаза собеседника загорелись, он чувствовал родственную душу в оптимистическом взгляде Джории. — В самом деле. А скажите, что вам больше всего нравится в городе, где мы живем? — Наш город представляет собой сочетание истории и современности. Я обожаю его грандиозную архитектуру, то, как в ней органично сочетаются старое и новое. Но что меня действительно очаровывает, так это люди — их разнообразие, их мечты. Это место, где можно найти красоту в каждом уголке, если вы готовы ее искать. Я была на множестве вечеринок и аристократических домов, однако хочу также немного узнать нашу общину лучше — я хочу путешествовать. — Кстати, что вы думаете о браке? — девушке требовалось время, чтобы собраться с мыслями, ее взгляд скользил по узорам на полу зала. — Брак — это союз двух душ, обещание товарищества и поддержки на жизненном пути. Это обязательство стоять рядом друг с другом во всех радостях и трудностях, которые ждут впереди. Я верю в святость такой связи и надеюсь построить любящее и прочное партнерство. — Ваши слова действительно прекрасны. Я разделяю вашу веру в святость брака и с нетерпением жду этого дня. Джория прочитала много легких романов с похожими сценариями, она чувствовала себя как в сказке. Надеялась, что они смогут не только обвенчаться, но и сделать друг друга лучшей версией их самих. По мере того как ночь продолжалась, они не только узнали друг друга, но и открыли для себя гармонию своих надежд и мечтаний. Их связь словно прекрасно написанная глава в истории их жизни, ожидающая, чтобы ее написали вместе. Большой бальный зал и его элегантное окружение отошли на второй план, пока они вели душевные беседы, наслаждаясь обещанием общего будущего. Разговор тек мягко, как тихие звуки музыки, доносившиеся из зала. Они обсуждали вопросы искусства, культуры и тонкости небесной магии, в то время как Джория изо всех сил старалась демонстрировать уверенность. Герцог, в свою очередь, оказался вдумчивым и интересным собеседником. По ходу вечера Джория не только разговаривала со своим будущим мужем господином Прейслером, но и делилась улыбками. Она поняла, что за формальностью этого события скрывалась вероятность того, что между ними может вырасти что-то более глубокое. Медленно, но верно первоначальное напряжение начало ослабевать. В тот момент Джория поняла, что, хотя этот союз родился из традиций и обязательств, все еще может быть место для того, чтобы магия истинной связи пустила корни и процветала. Звезды, ставшие свидетелями многовековой истории Макиавелли, одобрительно мерцали, давая свое небесное благословение на эти многообещающие отношения. Подросток погрузилась в царство грез и воображения. Она закрыла глаза, позволяя своему разуму нарисовать яркие картины будущей жизни с молодым человеком, которого она встретила. Увидела уютный коттедж, расположенный в самом богатом районе общины. Теплый солнечный свет проникал сквозь кружевные шторы, заливая кухню мягким золотистым светом. Муж и жена стояли бок о бок, их смех наполнял воздух, пока слуги готовили еду. Джория чувствовала искреннее счастье, исходившее из ее сердца. Она рисовала в своем воображении долгие прогулки по лугам, рука об руку, их дом был наполнен ароматом свежеиспеченного хлеба и успокаивающими мелодиями игры супруга по вечерам на фортепиано. Но не только идиллические сцены наполняли ее сердце; это было чувство того, что парень глубоко понимает и лелеет ее. Она представляла, как они вместе столкнутся с жизненными бурями, а их любовь будет служить надежным якорем. Отец Джории поднял бокал: — За вечер прекрасной компании, оживленной беседы и радости общих идей. Ваше здоровье! Затем, словно молния, прозвучали первые резкие звуки тревоги. Далёкий крик, звон металла нарушил ночную тишину, посылая трепет ужаса в сердца тех, кто находился внутри. Группа преступников, одетых как простые рабочие и ремесленники, собралась у ворот поместья Макиавелли. Они держали плакаты и скандировали лозунги. Это привлекло внимание сотрудников службы безопасности, которым поручено отслеживать и сдерживать протест, чтобы не допустить его эскалации. — Как неудобно, — снисходительно изрек один пожилой мужчина, потягивая шампанское, — Жаль, что эти протесты портят наш вечер. Они должны знать свое место. — Эти демонстрации становятся утомительными, вам не кажется? Интересно, когда эти люди научатся ценить порядок и вежливость, — прошептал будущий супруг Джории. Среди величия поместья Джория не могла не чувствовать глубокую оторванность от событий, происходящих за его стенами. В то время как гости выражали безразличие или презрение к протестам, чувства Джории были противоречивыми. Сердце разрывалось между преданностью семье и несправедливостью. Она не могла не усомниться в резком контрасте между расточительностью внутри дома и суматохой снаружи. Она обнаружила, что борется с растущим желанием перемен, несмотря на то что оставалась укрытой в роскошном мире званых обедов. — Но разве не наш долг им помочь, чтобы сделать жизнь лучше для всех? — предложила она отцу, тот немного напрягся, но ответил со свойственной ему нежностью и сдержанностью: — Дорогая, там другой мир. Они не такие, как мы. У нас есть права, и они должны это уважать. — А если бы мы могли преодолеть этот разрыв? Сделать наш мир лучше для всех? По мере того как вечер близился к концу, беспокойство Джории росло. Ей хотелось быть частью решения, использовать свою привилегию для осуществления перемен, но на нее давил груз традиций и семейных ожиданий, заставляя разрываться между чувством справедливости и миром, который она всегда знала. Одновременно с этим другая группа преступников устроила поджог в соседнем здании, не входившем в поместье. Клубы дыма и появление быстро распространяющегося огня за окном встревожили как семью Макиавелли, так и охранников. Поскольку протесты и пожар отвлекали внимание, злодеи использовали этот хаос в своих интересах. Они использовали заклинания темной магии, чтобы парализовать или сбить с толку своих жертв. Преступники тщательно изучили планировку поместья, включая расположение контрольно-пропускных пунктов и жилых помещений. Продвигаясь по поместью, разбойники взяли под контроль ключевые участки и нейтрализовали все каналы связи, которые семья могла использовать, чтобы позвать на помощь. Организовав диверсию, мошенники выполнили свой план с точностью и минимальным сопротивлением. Гости оказались в кошмарной сцене, которую они никогда не могли себе представить в своей защищенной жизни. Внезапное нападение разрушило иллюзию непобедимости, которую часто создают богатство и привилегии. Паника прокатилась по комнате, как лесной пожар. Некоторые гости, охваченные страхом, бросились к ближайшим выходам, топча друг друга. Другие, более решительные, пытались защититься с помощью элементальных стихий. В суматохе родители Джории, когда-то олицетворяющие грацию и власть, теперь превратились в затравленную добычу. «Куда делся парень, с которым я мило беседовала несколько часов назад? Сбежал, как только увидел опасность, проклятый трус! Как только я его найду, сразу все выскажу!» — злилась подросток. Комната была наполнена какофонией бьющегося стекла, грохотом опрокинутой мебели и криками тех, кто сопротивлялся. По мере продвижения врагов разворачивалась извращенная симфония разрушения. Факелы полетели в окна, воспламенив шторы и портьеры. Пламя жадно танцевало, пожирая все на своем пути. Воздух стал густым от едкого запаха дыма и горького привкуса страха. Монреах заточил нескольких преступников в каменную ловушку, он напряг все свои силы, чтобы уменьшить количество жертв. Битва бушевала в большом зале поместья, его роскошная обстановка теперь резко контрастировала с жестокостью, разворачивающейся в его стенах. Родители Джории, дворяне, посвятившие свою жизнь ведению политики высшего общества, призвали свое магическое мастерство, чтобы защитить свою дочь. Лорд и леди Макиавелли стояли бок о бок, их воля объединилась в отчаянной попытке отразить нападавшего. Глаза неизвестного излучали злобу, он призвал силу злого духа, чтобы окружить их аурой тьмы, тенями, которые извивались словно змеи. Леди Макиавелли дрожащим голосом призвала магию воды. Ее муж, дворянин, которого всегда считали воплощением грации и утонченности, направил силу земли. Он был полон решимости защитить свою семью, бросить вызов тьме, которая стремилась поглотить их. — Схватите эту девчонку! — крикнул он своим подчиненным, когда увидел фигуру Джории, исчезающую за углом. Она успела лишь на миг оглянуться и все, что она увидела — жуткую ухмылку на лице незнакомца. Затем он вновь обратился к главе семейства: — Видите ли, ваше богатство и власть достались дорогой ценой тем, кто трудился, чтобы построить ваш богатый мир. Вы жили в роскоши, в то время как простой народ страдал, и за это вы должны ответить, — женщина едва уклонилась от удара, ей было сложно передвигаться в пышном платье. — Мы никогда не собирались причинять кому-либо страдания, — горячо возразил граф Макиавелли. — Наше богатство было лишь побочным продуктом наследия нашей семьи. — Наследие, построенное на спинах других. Ваше безразличие к их тяжелому положению само по себе было жестокостью, — новая атака зацепила ногу мужчины, но, несмотря на кровотечение, он продолжал стоять. — Мы были связаны традициями, ожиданиями нашего положения. Мы никогда никому не желали зла. — Намерения не имеют большого значения, когда последствия ваших действий настолько суровы. Справедливость должна восторжествовать, — его голос полон горечи и негодования, когда он обвинял аристократов в их жадности, коррупции и безразличии к страданиям простых людей. Он хлестнул щупальцами тени, пробираясь ближе к родителям Джории. Сами тени, казалось, бросали вызов законам природы. Несмотря на мужество и магическое мастерство лорда и леди Макиавелли, тьма злобного духа была безжалостна. Аристократы доблестно сражались, но в итоге были побеждены. В конце концов, не величие знати или ее магия определили исход. Именно горькое, долго гноившееся негодование угнетённых, коллективная воля тех, кто страдал молча, перевесили чашу весов. Оказавшись в этом водовороте насилия и хаоса, Джория стала свидетелем мучительной трансформации своего родного дома. Она искала способ спастись, ее сердце колотилось от ужаса. Чувства Джории были в состоянии повышенной готовности. Воздух был наполнен напряжением, и каждая тень таила в себе потенциальную угрозу. Она сбежала в спальню своих родителей до того, как те были спалены живьем. Лунный свет просачивался сквозь кружевные занавески, отбрасывая изящные узоры на деревянный пол. Это комната, которая когда-то была наполнена теплом и безопасностью, но теперь она напоминала святилище, находящееся в осаде. Ее взгляд упал на деревянный сундук в изножье родительской кровати с балдахином. Она опустилась на колени и быстро отперла защелку. Внутри, среди шелковых тканей и драгоценных безделушек, лежала семейная реликвия — богато украшенный кинжал с рукоятью из блестящего серебра и лезвием, отточенным до смертельного совершенства. Пальцы Джории сомкнулись на рукояти, и она с поспешностью вытащила кинжал. Оружие передавалось из поколения в поколение, являясь символом силы и стойкости их рода. Она знала, что не может полагаться только на кинжал, но это было мощным напоминанием о ее долге защитить себя и наследие семьи. С кинжалом в руке Джория приготовилась к любым опасностям, которые ждали впереди. Она выбежала через спальню в рабочий кабинет отца. Внезапно дверь отворилась. Вошли две угрожающие фигуры, но девушка успела спрятаться. Они осматривали местность, сузив глаза в поисках каких-либо признаков жизни. Джория прижала дрожащие руки ко рту, сдерживая вздох. Она слышала, как хаос снаружи становился громче, звуки приближались к ее убежищу. Серебряная рукоять одновременно утешала и устрашала. Родители всегда поощряли ее оттачивать свои способности, но она никогда не сталкивалась с такой ужасной ситуацией, как эта. Ее нашли и напали. Джория взмахнула кинжалом в отчаянной попытке атаковать. Боялась, что не сможет нанести большого вреда только водяной струей, перерезать горло ножом она считала более надежным решением. Она почувствовала силу удара нападавшего, и ее руки напряглись под давлением. Ее магия воды отреагировала инстинктивно, послав волну жидкой энергии, пробежавшую по ее руке и в кинжал. Лезвие приобрело эфемерное сияние, это была отважная попытка, но превосходящие навыки и сила злоумышленника вскоре одолели ее. Быстрым и жестоким движением нападавший обезоружил Джорию, отправив семейную реликвию с грохотом на пол. Беззащитная, она отшатнулась назад, ее дыхание стало прерывистым. Незваный гость навис над ней, торжествующий и угрожающий. Когда он поднял оружие для последнего удара, с потолка посыпался каскад камней и кристаллов, обрушиваясь на него с неумолимой силой. Это был Монреах, владевший магией земли. Нападавший вскрикнул от боли и удивления. Джория наблюдала, как комната превратилась в вихрь камней и минералов, а крики незваного гостя заглушались беспощадным обстрелом. Злоумышленник сделал выпад, размахивая клинком, но защита слуги была непробиваема. Слуга встретился взглядом с аристократкой, его глаза были полны жестокой решимости. «Идите! — призвал он. — Бегите, пока можете, Джория. Найдите безопасное место». «Бегите, куда захотите, клан Отверженных достанет вас везде» — это были последние слова преступника, прежде чем его задавило грудой камней Монреаха. Недолго думая, она подняла кинжал с пола. Она молилась богу Янириамоне, чтобы ее друг пережил эту ночь. Отчаяние подтолкнуло ее вперед, пока она осматривала стены в поисках потайного входа. Ее дрожащие пальцы скользили по витиеватым узорам обоев в поисках верного знака, который укажет путь к спасению. Там, за тщательно оформленной картиной, изображающей спокойную сельскую местность, ее пальцы коснулись едва заметной выемки в стене. С приливом надежды она крепко нажала на нее, и картина распахнулась на бесшумных петлях, открыв потайной проход. Темнота за картиной была гнетущей, почти удушающей, и на мгновение Джория заколебалась. Приглушенный хаос из столовой эхом разносился по коридору, служа суровым напоминанием об опасности. Но она не могла позволить страху парализовать себя. Она шагнула в потайной проход, и дверь захлопнулась со зловещим щелчком. Тьма полностью окутала ее, оставив дезориентированной и уязвимой. Дыхание стало прерывистым, когда она пыталась найти способ ориентироваться в черноте. Она упала, а затем поползла вперед. Каждый шаг был неуверенным, она не могла видеть ни стен, ни потолка, ни даже своих дрожащих пальцев. Но продолжала идти, руководствуясь только эхом собственных шагов и далекими отголосками продолжающейся борьбы. Проход, казалось, тянулся бесконечно, извиваясь и поворачивая, словно ведя в пропасть. Время потеряло свой смысл. На нее давила тяжесть неуверенности, и осознание того, что она совершенно одна в этом тайном лабиринте. «Как только я выберусь наружу, меня убьют» — подумала Джория. В кромешной тьме подземного перехода Джория прижалась спиной к холодному грубому камню. Страх был постоянным спутником, гложущим ее мысли, пока она пряталась в пустоте. Единственным звуком было ее собственное поверхностное дыхание. Пульс отзывался в висках — неумолимый бой, отражавший быстрый темп колотящегося сердца. Страшные образы нападавших преследовали ее. Она проигрывала ужасающие события того вечера снова и снова, каждое повторение доказывало суровую реальность ее ситуации. Желудок скрутило от голода, она создала в своих руках немного воды и начала глотать, в надежде успокоить жажду. Она пила и пила, но искусственно созданная жидкость не могла насытить физические потребности. Как прискорбно быть магом воды и не мочь спасти себя от жажды! Паника угрожала захлестнуть ее, поскольку она представляла себя запертой здесь на неопределенный срок, а существование сводилось к простому выживанию в этой заброшенной бездне. В голове Джории проносились мысли о ее семье, поместье и жизни, которую она когда-то знала. Но теперь эти воспоминания были испорчены ужасами, свидетелем которых она стала. Шли часы, и она цеплялась за хрупкую нить надежды. Ей нужно было переждать преступников и выйти наружу. С каждым мгновением беспокойство росло. Разъедающая пустота в животе и отчаянная жажда были жестокими напоминаниями о ее уязвимости. Что случилось с главным дворецким? Она заранее знала ответ на этот вопрос. Известие о кончине Монреаха поразило Джорию, как удар грома, разрушив хрупкое убежище сердца. Она вспомнила времена, когда они обсуждали литературу, углублялись в философию и вместе исследовали обширные области знаний. Он был больше, чем слугой, он был ее лучшим другом. Внезапно по туннелю разнесся низкий грохот, заставивший задрожать стены. Земля качалась, а сверху посыпался каскад грязи и камней. Ее охватила паника, когда она поняла, что часть туннеля обрушилась, и теперь она оказалась в ловушке под землей. «Мой дом вместе со входом в тайное убежище разрушили. Клан Отверженных найдет мое укрытие и добьет меня тоже». Воздух наполнился пылью. Пульс Джории ускорился, когда она почувствовала, как стены сжимаются вокруг нее. Она изо всех сил пыталась сохранить самообладание. В отчаянии пыталась оттолкнуться от обломков, преграждавших путь, но камни были слишком тяжелыми и упрямыми. Ее глозал страх, и она представляла, что ее похоронят заживо и она никогда больше не увидит дневного света. Пальцы царапали камни, усилия становились все более отчаянными. Затем взяла себя в руки, отряхнула грязь и продолжила путешествие по лабиринтным туннелям. Знала, что путь будет непростым, но она была полна решимости раскрыть правду и привлечь к ответственности виновных в гибели ее семьи. Со временем проход расширился, открыв узкую лестницу, ведущую наверх. Джория осторожно поднялась по ней, шаги отзывались эхом в замкнутом пространстве. Подъем казался бесконечным, но мысль выйти и спастись от ужасов внизу подстегивала ее вперед. Рука коснулась шероховатой поверхности деревянного люка. Она толкнула ее с дрожащей силой, рожденной отчаянием, и мягкий порыв прохладного ночного воздуха встретил ее, как старого друга. Проход привел к потайному выходу в узком переулке, окутанном тенью. Задыхаясь, Джория вышла. Сердце все еще колотилось, а чувства обострились до болезненной степени. Отдаленные звуки хаоса и насилия все еще доносились до ушей, но они отходили на второй план. Ей нужно найти убежище и, если возможно, обратиться за помощью. Одежда прилипла к коже, тяжелая и влажная от пота после мучительного побега. Холод вечернего воздуха покалывал обнаженные руки, вызывая мурашки по коже. Желудок грызла непрекращающаяся боль. Ее тело было тяжелым, ослабленным как физическим напряжением, так и эмоциональными потерями от того, что она стала свидетелем гибели ее семьи. Каждый шаг давался с усилием. Горло пересохло. Мысль о глотке воды была недосягаемой роскошью, которая дразнила ее чувства, усугубляя дискомфорт. Пока она шла по незнакомым улицам, мир расплывался вокруг нее. Звуки города были далеким эхом, а виды, представшие перед взором, казались словно сквозь туманную завесу. Бросила последний взгляд через плечо на поместье, в котором хранились ее мечты и стремления. Среди развалин своего когда-то мирного дома Джория не могла не ощутить глубокое и неотступное сожаление. Она стояла среди разрушенных остатков жизни своей семьи, чувствуя тяжесть одиночества, словно якорь, тянущий ее в море печали. Сожаление нахлынуло волнами, каждая из которых была еще более удушающей, чем предыдущая. Она горевала о своих родителях, о счастливых временах, которые они провели вместе в этом самом доме. Ей хотелось бы сделать что-то большее, чтобы защитить их от беспощадного нападения. Девушка прокручивала в памяти каждый момент, каждое решение, задаваясь вопросом, могла ли она сделать что-то по-другому. Она считала, что, обладая большим мастерством, могла бы более эффективно отразить атаки злодеев. Чувствовала сокрушительную тяжесть того, что осталась единственной, кто стал свидетелем разрушений, насилия и потерь. По мере того как Джория продвигалась дальше, усталость становилась все более очевидной для прохожих. Растрепанный вид, грязная одежда и испуганный взгляд в глазах время от времени привлекали сочувственные взгляды незнакомцев, но никто не желал предложить помощь. Именно тогда она заметила мужчину, быстро идущего по мощеной улице. Он был одет в красивую, добротно сделанную одежду. Проблеск надежды вспыхнул в Джории, когда она приблизилась к нему, ее голос дрожал: — Простите, сэр, — начала она почти шепотом, — мне отчаянно нужно место, где можно переночевать и что-нибудь поесть. Я… Прежде чем успела закончить свою просьбу, мужчина повернулся и посмотрел на нее, его глаза сканировали ее с головы до ног. Сардоническая улыбка тронула уголки губ мужчины, он заговорил ровным и размеренным голосом: — Ну-ну, это ли не выжившая из поместья Макиавелли? — сердце Джории забилось сильнее, и ее охватила волна страха. Откуда он мог знать? Был ли он одним из тех магов? Ее мысли метались, но она не могла найти лицо мужчины среди преступников, осадивших ее дом. — Вы допустили ошибку, — пробормотала она, — Я не знаю, о чем вы говорите. — О, моя дорогая, не надо притворяться. Мы точно знаем, кто ты и через что тебе пришлось пройти. Ты Макиавелли, и о событиях, произошедших прошлой ночью в твоем поместье, говорят во всем городе. Вместо того, чтобы проявить милосердие, он решил подвергнуть ее пыткам, которые, возможно, были еще более мучительными — суровой реальности жизни на улицах, лишенной всех привилегий и комфорта. В его голосе слышалось презрение: — Вы и ваша семья прожили свою жизнь в роскоши, не затронутые страданиями, которые преследуют всех нас. Я хочу, чтобы ты почувствовала, каково это обычным людям, тем, о ком вы никогда не задумывались. С этими словами он отбросил Джорию в сторону, как игрушку, оставив одну. Она беспомощно смотрела, как мужчина исчез вдалеке, его смех эхом разносился в ее ушах. Джория чувствовала себя чужаком в суровом и беспощадном мире. Улицы были переполнены людьми, каждый из которых ежедневно боролся за выживание. Она видела усталые лица, потертую одежду и выражения лиц, запечатленные усталостью от жизненных невзгод. Впервые она осознала огромную пропасть, которая отделяла ее от остального общества. «Может, попросить ночлега у главного храма?» — подумала она, но откинула эту идею — пока она находится тут, злодеи могут поджидать где угодно, она может оказаться убитой прямо на пути к святилищу. В животе заурчало, болезненное напоминание о голоде. Она не ела, казалось, целую вечность, и ее силы таяли. Отчаяние охватило ее, когда она обдумывала свой следующий шаг. Джории нужна была еда, ночлег и безопасность, но она понятия не имела, как обеспечить все эти потребности. Чувствовала себя призраком, невидимым для окружающих, затерянным в море лиц, которые молча осуждали ее. Подросток понятия не имела, куда идти и как ей выжить. В этот момент чудовищность ее затруднительного положения стала до боли очевидной. Она больше не была аристократкой. Вместо этого стала безымянной девушкой без гроша в кармане, оставленной на произвол судьбы в мире, который отвернулся от нее. Ненависть вспыхнула внутри, как ядовитый дым. Она стала свидетельницей жестокого уничтожения ее семьи, дома и мира руками преступников. Образы той роковой ночи врезались в сознание, словно жестокий гобелен. Шепчущий голос в глубинах души побуждал встать на путь возмездия. Но Джория не была чуждой учению своих родителей. Они привили ей честь — моральный компас, который направлял ее действия. Месть была темным и коварным путем, который обещал лишь мимолетное облегчение ценой собственной человечности. Клан Отверженных. Знала, что, поддавшись соблазну мести, она превратится в отражение тех самых преступников, которых она презирала. Джория стояла на распутье между кипящей яростью и уроками сострадания и справедливости, преподанными ее семьей. Это момент глубокого внутреннего конфликта, который изменил судьбу так, как она едва могла себе представить. Тлеющие угли грозили перерасти в бушующий ад, и все же что-то внутри сопротивлялось. Это было эхо голосов родителей, их наследие доброты и мудрости. Дрожащие руки Джории сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Месть даст ей временную иллюзию контроля, мимолетное удовлетворение, но также запятнает чистоту ее духа, затемнив свет, который все еще мерцал внутри. Джория решила бежать из родного города после нападения безжалостного преступного клана. Этот инцидент разрушил иллюзию безопасности, которая когда-то окружала ее в величии дома ее предков. Город, который когда-то был местом привилегий и элегантности, теперь напоминал опасный лабиринт. Без вещей она отправилась в тайное путешествие через лес, граничащий с городом. Она надеялась попасть в соседнюю общину бога морей и ветров. Темные кроны деревьев словно окутывали ее пеленой тайны, защищая от любопытных глаз. По мере того как Макиавелли углублялась в лес, мир вокруг становился плотнее, ритмичный шелест листьев и отдаленное щебетание сверчков служили мелодией к ее путешествию. Остро осознавала, что каждый ее шаг можно проследить, и каждый звук может разнестись далеко в тишине леса. Решимость спастись от преследователей была ее единственной движущей силой. Но затем, когда она углубилась в лес, усталость начала давать о себе знать. События последних дней, страх и постоянная бдительность истощили ее. Ноги отяжелели, а перед глазами помутилось. Последней связной мыслью Джории было отчаянное осознание того, что она одна, вдали от городских стен и уязвима для любой скрытой угрозы. Силы иссякли, а сознание соскользнуло в бездну. В тишине леса мир продолжал вращаться, безразличный к тяжелому положению подростка.